Все как всегда, дамы. Думаю, что часть мечтаний сумею выполнить. Если не желаете принимать участия в безобразии - сразу говорите, а то попадете в историю. :) Кто не спрятался - я не виновата!
Во первых- на графа может быть много желающих. А во- вторых: чует мое сердце, что меня наградили не то Мольером, не то кем-то из его последователей в труппе. Кем- могу только пока догадываться.
Отправлено: 16.06.12 22:05. Заголовок: Глава пятая, где муш..
Глава пятая, где мушкетеры решают, что воздух в Париже отвратительный
Капитан де Тревиль отложил в сторону четыре листа бумаги с прошениями об отпуске. Обычно он очень лояльно относился к отлучкам своих солдат, а иногда сам, не дожидаясь просьбы, отправлял кого-то в отпуск. Разумеется, он понимал, что поблажек заслуживают не все. Несмотря на то, что каждый человек в полку прошел через тщательнейший отбор, каждый проявил храбрость на поле боя, каждый соблюдал воинскую дисциплину, мушкетеры короля все же были очень разными. Карьеристы. Лентяи. Драчуны. Имелась в полку и пара пьяниц, которые переставали возносить дань Бахусу только в исключительных случаях. Несколько неисправимых дамских угодников то и дело попадали в неприятные ситуации – с соперниками, с обманутыми мужьями, с дурными болезнями. Тревиль считал себя ответственным за своих солдат, потому все их проблемы воспринимал очень горячо. Провинившийся мог не сомневаться, что последует наказание в виде «грома и молний» в кабинете у капитана – и хорошо, если дело ограничится только этим… Засадить смутьяна под домашний арест, заставить заплатить денежный штраф, устроить судьбу зареванной дурехи, которая не устояла перед обаянием красавца-усача с военной выправкой – всем этим Тревилю приходилось заниматься почти ежедневно. Он мог казнить и миловать. Никто не мог бы сказать, что капитан питает к нему личную неприязнь. Любимчики же… увы, любимчики у Тревиля имелись. Несмотря на то, что ангелами Господними эти любимчики отнюдь не были. «Не ангелы» стояли навытяжку перед столом капитана и хранили гробовое молчание. - Так… - Тревиль задумчиво посмотрел на них. – Формальное прошение я прочитал, господа. Теперь я попрошу объяснить мне, почему вы желаете отправиться в отпуск одновременно. Надеюсь, это не такое дело, которое нужно держать в тайне? - Нет, капитан! – ответил д`Артаньян. Ему полагалось по чину отвечать первым. Как-никак он стал офицером, получил лейтенантский мундир. – Господин Портос собирается оставлять службу. Портос выронил шляпу, которую держал в руках. - Портос, вы? Гигант вздохнул так, что бумаги на столе у Тревиля угрожающе зашелестели, а две записки и вовсе улетели шагов на десять. - Я… женюсь… - с видимым усилием выдавил он. И сильно покраснел. - Невеста богата и родовита, - вставил свое слово д`Артаньян. Он сказал это с почтительным легким поклоном. Ни один мускул на живом, выразительном лице молодого гасконца при этом не дрогнул – лейтенант понимал важность момента. - Но разве женатый человек не может продолжать службу? – Тревиль прятал в усах добродушную насмешку. Портос уже не покраснел, а побагровел. - Дело в том, что невеста настаивает на отъезде из Парижа. В Париже… ей не нравится. - Она не выносит парижский воздух, - продолжал д`Артаньян с прежней почтительностью и серьезностью. Портос посмотрел на друга с благодарностью. – Она привыкла к свежести пикардийских лугов и мечтает как можно скорее туда вернуться. - Приведите ее ко мне, и я быстро объясню вашей нареченной, почему вам придется остаться в Париже. А поскольку вы будете в Париже, то совершенно спокойно сможете продолжать служить королю. Черт возьми! Такими солдатами как вы, Портос, мог бы гордиться кто угодно! Портос был польщен и смущен одновременно. Он засиял бы от гордости, если бы не ужас, охвативший его. Невеста была богата – слов нет. Но признаться в том, что невеста – вдова, первым браком бывшая за прокурором и тем самым перечеркнувшая свое дворянское достоинство… впрочем, и дворянство семьи невесты было недавним: дворянский патент купил отец мадам Кокнар. Как рассказать об этом капитану?! Чистосердечное признание оказалось невыносимым для человеческого тщеславия Портоса и для его дворянского достоинства. Пусть он сам происходил из семьи, которая за все годы честного служения французскому престолу не добилась ни финансового благополучия, ни титулов, но ни разу мужчины или женщины его рода не вступали в мезальянсные союзы с неравными себе. Портос понимал это… но ничего не мог с собой поделать. Сундук покойного прокурора и нежная забота г-жи Кокнар перевешивали все доводы о чистоте крови. Кроме того, Портос и сам был привязан к красотке-прокурорше сильнее, чем сам хотел себе признаться. - Капитан, невеста скромна. Она не решится. - Я приказываю вам. Приведите ее ко мне. Понимаете – это приказ. После разговора я решу, давать ли ход вашему прошению об отставке. А отпуска… Что за необходимость? - Нам хотелось бы провести вместе несколько дней. Ведь это для нашего Портоса последние дни холостой жизни. Вы понимаете… - О, да. Понимаю. Обещаю подумать. Приходите часа через три. Капитан вновь сел за стол и принялся перебирать бумаги. Мушкетеры поклонились и покинули кабинет. Спорить и настаивать на своем было бесполезно. Они все прекрасно знали характер Тревиля. По лестнице спустились молча. Только д`Артаньян вяло отвечал на приветствия товарищей. Портос был непривычно бледен и вытирал со лба капли пота. Он напоминал испуганного школяра, которому строгий наставник сказал о необходимости завтра же утром сдать экзамен. - Портос, вы приведете ее? – тихо спросил гасконец. Портос сжал губы. - Невозможно, - пробормотал он. Признаться друзьям тоже было невыносимо. Собственное вранье – безобидное, исключительно из бахвальства! - превратилось в стену из камня. Преодолеть ее Портос не мог. Атос пристально посмотрел на друзей. Еле слышно вздохнул и хлопнул Портоса по плечу. - Идемте играть в мяч. Капитан не отказал, капитан приказал явиться к нему через три часа. Портос, он не просил привести к нему вашу возлюбленную прямо сейчас. Так что у вас есть время принять решение. Игра в мяч расслабит вас. - Действительно, пойдемте к Люксембургу! – поддержал его д`Артаньян. Арамис просто развернулся и пошел прочь от особняка Тревиля. Они направились в тот самый зал для игры в мяч, который посещали чаще всего. Именно там д`Артаньян имел ссору с Бернажу. Тогда он был совсем зеленым юнцом и не знал правил новой для себя игры. Теперь он сражался на равных с прочими, и часто даже одерживал верх за счет своей быстроты, силы и ловкости. На счастье друзей, народу было немного. Площадка должна была освободиться сразу же после окончания партии, которая уже разыгрывалась. Портос неохотно скинул камзол. Он выглядел озабоченным и подавленным. Атос отвел д`Артаньяна в сторону – якобы посоветоваться по поводу предстоящей игры. Они выбирали мячи и деревянные биты, с помощью которых полагалось отбивать удары противника. - Как-то вы упоминали, что маркиза Портоса одевается с помощью писцов своего мужа. Что это значило, д`Артаньян? Гасконец улыбнулся. - Я знаю, на ком женится Портос. Доподлинно знаю. Вам это не понравится, Атос. Она – вдова прокурора. Но она баснословно богата, и наш Портос… - Вот оно что… - задумчиво протянул Атос. – Значит, дело в деньгах… - Ну, там есть и взаимная симпатия, - поспешил добавить гасконец. Атос подкинул на ладони мячик. Бросил быстрый взгляд на Портоса, который энергично размахивал руками. - Тревиль может не одобрить это. Портос – наш друг. Нужно срочно что-то придумать. - Я тоже так считаю. - Еще вопрос. Она… младше? Д`Артаньян отрицательно покачал головой. - Нет, Атос. Она старше. Думаю, ей лет сорок пять. Она все еще недурна собой, но Портосу не о чем волноваться. Поверьте, его семейное счастье обеспечено. Это будет надежный союз. Особенно если они уедут в провинцию, в поместье Портоса. Тогда нашего друга не будут соблазнять… маркизы и герцогини. - Она бездетна? - Да. Лицо Атоса заметно просветлело. Казалось – он что-то решил для себя. - Мы должны ему помочь. Препятствовать хорошему союзу - грех… - Вы действительно считаете, что это хорошая партия? Атос кивнул. - Вполне. Портосу суждено обрести семейное счастье и благополучие. Он нуждается в этом. В отличие от меня. От Арамиса. Да и от вас, мой друг. Д`Артаньян куснул губу. - Вы правы, - зазвеневшим голосом произнес он. – В моей семье мужчины влюбчивы, но любят по-настоящему один раз в жизни. Я свой шанс уже использовал. - Я тоже, - глухо ответил Атос. Их беседу очень кстати прервал Арамис. Он единственный еще не успел скинуть камзол, а только развязал ленты воротника. - Извините, явился Базен с просьбой. Я сейчас буду готов. Кстати, пока Базен не ушел – мы можем заказать обед. - Обед? – удивился Атос. – А кто за него будет платить? Я без денег. - Я тоже. - Плачу я, - кротко ответил Арамис. – За всех. - Издатель прислал гонорар за очередную поэму? – невинным тоном осведомился д`Артаньян. Арамис улыбнулся. - Нет, я выиграл пари. - Вот как! – воскликнули оба приятеля в один голос. – И на что был спор? - На то, что Сеноль после попойки в «Милашке Мари» сам оттуда не уйдет. Его унесут. Сеноль был дюжий молодец, уроженец Бретани, лишь немногим уступавший в стати и росте Портосу. Он служил в гвардейской роте Дезеэссара. - Арамис, вы пили на спор?! – изумлению друзей (Портос присоединился к приятелям) не было предела. Всем было известно, что после трех бутылок бургундского… впрочем, нужно соблюдать справедливость: не всем, а только лишь четверым мушкетерам, которые присутствовали на славной попойке в честь вступления Арамиса в полк. Двумя из этих четверых были Атос и Портос, а двое других… увы, двое других уже ничего не могли подтвердить или опровергнуть. Всем же было известно, что больше одной бутылки бургундского Арамис ни за что не выпьет. - Я не пил, я всего лишь разбивал. - Но как тогда?.. – недоумевал Портос. - Пришел Каюзак и еще двое кардиналистов. Они сели за соседний стол. Слово за слово… возникла ссора. Сеноль – отличный фехтовальщик, но он был пьян. А Волан вовсе не смог выхватить шпагу. Сеноль получил удар в бок и упал. Тогда я…. Д`Артаньян забыл про игру в мяч и про проблемы Портоса. Даже мысли о бедной Констанции, только что целиком завладевшие им, были отброшены в сторону. - Черт, это предательство! Арамис слегка пожал плечами. - Когда гвардейцы кардинала имели репутацию честных людей? - Сколько вас было? – Портос побледнел от гнева и сжал кулаки. - Двое. Трезв был только я, - спокойно ответил Арамис. - И?.. - Сами понимаете, я разозлился. Кто бы на моем месте не вышел из себя? - Вы уже доложили капитану? - Да. Полагаю, что капитан именно поэтому не подписал наши отпуска. - Значит… - О, было воскресенье – день господень, убийство в воскресенье – это двойной грех. У Каюзака проколото плечо. Еще у одного его приятеля – бедро. Третьему я подпортил внешность. То есть как раз наоборот: навел порядок. Шрам на правой щеке у него уже был… Все это было произнесено нежным, мелодичным голосом и тоном, полным кротости и смирения. - Да, вы проявили редкостное милосердие! – признал Атос. - Атос, мне было бы досадно убить человека, который уже однажды вернулся с того света после вашего удара. Помните – тогда, у монастыря Дешо, когда мы все познакомились с д`Артаньяном? - Но деньги… - Я нанял слуг, чтобы они отнесли беднягу Сеноля домой, а затем проследил за тем, чтобы ему оказали необходимую помощь. Сеноль сегодня утром прислал за мной, и буквально всучил кошелек. По его словам, он обязан мне жизнью. Кроме того, пари он проиграл – его унесли. Поскольку Волан убит, то Сеноль решил, что деньги должны достаться мне. Я отказывался, но Сеноль настаивал. - Выпить за выздоровление приятеля – хороший повод для совместного обеда! – подытожил Атос. И протянул руку Арамису. Д`Артаньян последовал примеру Атоса. Портос же от избытка чувств решил обнять Арамиса. Арамис стоически вытерпел пытку в железных тисках и лишь украдкой перекрестился, когда его выпустили. - Портос, - с упреком сказал он, - мы сейчас проиграем. - Извините, - покаянно опустил глаза Портос. И тут же просиял. – Как, вы намерены встать со мной в пару? - Окажите мне такую честь! Арамис посмотрел на д`Артаньяна. Д`Артаньян улыбнулся. Обычно в паре с Портосом играл он… и они частенько проигрывали. Но сегодня, кажется, предстояла игра на равных. Друзья сражались словно на поле боя. Зрители то и дело поддерживали их аплодисментами. Первая партия осталась за Атосом, который проявлял большую ловкость во всех физических упражнениях, и за д`Артаньяном, который отбивал мощные удары Портоса и разрушал все хитрые комбинации, задуманные Арамисом. Вторую партию удалось выиграть Портосу и Арамису. Правда, это геройство стоило Портосу ушибленного локтя, Арамису – испачканной в пыли рубашке и ссадины на ладони, а хозяину – разбитой о боковой столб ракетки. Страсти среди зрителей достигли предела. Игра получалась что надо, и ставки делались одна за другой. Хозяин потирал руки. Но счет остался ничейным. Едва успели разыграть первую подачу, как на площадку вбежал Феррюсак. - Господа, к капитану! Игра была прервана. На ходу застегивая камзолы и затягивая ленты, чертыхаясь и божась, господа мушкетеры побежали к дому Тревиля. Они вбежали в кабинет на час раньше, чем им было предписано. Тревиль полюбовался на своих солдат. - Чем вы занимались, господа? - Играли в мяч, капитан, - ответил за всех д`Артаньян. Тревиль одобрительно кивнул. Четверо друзей переглянулись – кажется, капитан принял решение. - Игра в мяч – это прекрасно. Это очень даже похвально… Вот что, господа. Я принял во внимание фразу одного из вас… фразу про отвратительный парижский воздух. Вы правы. В Париже сейчас стоит ужасная вонь. В мяч лучше играть… ну, где-нибудь в Пикардии. Там же есть прелестные служанки, которые, возможно, стоят всех маркиз и графинь на свете. Друзья опять переглянулись. - Словом, - продолжал Тревиль, - я подписал ваши увольнительные. У вас в запасе есть десять дней. Поезжайте куда хотите, отдыхайте как следует. Куда кардинал отпустил отдыхать господина лейтенанта Каюзака – не мое дело, но если вы его встретите, дайте отдохнуть и ему. Арамис и Атос обменялись многозначительными взглядами. Д`Артаньян не удержал смешок. - Спуститесь к полковому казначею, он выдаст вам двести пистолей. На отдых в деревенской тиши этого более чем достаточно. Друзья хранили почтительное молчание, но внутри у каждого все ликовало. На щеках Арамиса проступил заметный румянец. - Капитан, - спросил молодой мушкетер, - вы настаиваете, чтобы мы ехали в Пикардию? - Я понял, что невеста господина Портоса родом из тех мест… - Капитан! – жалобно воскликнул Портос. - Довольно, - Тревиль рассмеялся. – Я хочу сам благословить вас и сделать свадебный подарок. Поезжайте, привезите мне вашу красавицу… и вы не пожалеете, клянусь честью! Вся четверка склонилась в глубоком поклоне. Правда, Портос выглядел совершенно несчастным – точно Тревиль вынес ему смертный приговор. Но капитан этого не заметил. - Что делать? – вполголоса спросил у д`Артаньяна Атос, когда они спускались с лестницы. - Или случай поможет нам, как не раз бывало, - ответил гасконец, - или… Черт! Я не претендую на то, чтобы Арамис выдавал нам свои сердечные тайны, но именно у него полно знакомств в нужных кругах. Неужели он нам не поможет? Арамис ничего не слышал. Он подошел к друзьям уже на нижней площадке лестницы – Тревиль задержал его для краткой личной беседы. Лицо молодого человека было встревоженным. Он, при всем своем самообладании, не мог этого скрыть. - В Париже совершенно невыносимая вонь, - он потянул носом и закашлялся, прикрывая рот своей надушенной шелковой перчаткой. – Господа, нам надлежит покинуть Париж не позже, чем через два часа. Таков приказ капитана. - Так не будем терять времени, давайте собираться, - предложил рассудительный Атос. – Предлагаю собраться через полтора часа у меня и выехать всем вместе. Мы можем ни от кого не скрываться. Мы же в отпуске! Мы едем отдыхать! - Прекрасно, Атос! – воскликнули молодые люди. И разбежались, чтобы успеть завершить за полтора часа все свои дела. - Арамис, - крикнул уже на ходу Атос. – Я помню про ваше предложение пообедать! Мы сделаем это в первом же подходящем трактире! - Я знаю такой трактир, - отозвался Арамис, - доверьтесь мне! Там же мы можем спокойно переночевать!
Чтобы сыграть роль м-м Кокнар ( при случае) перед Тревилем нужна профессиональная актриса. Я угадала?( эта мысль мне во сне пришла и ни в коем случае не является попыткой подсказывать автору!)
Отправлено: 17.06.12 18:16. Заголовок: Глава шестая, в кото..
Глава шестая, в которой трактир «Карлик с изумрудом» начинает пользоваться бешеной популярностью, а у хозяйки трактира голова идет кругом
Почему Калантэ согласилась на предложение незнакомца – объяснять не надо. Первую часть рассказа Анька выслушала только потому, что решала: огреть скотину глиняной кружкой по дурной голове прямо сейчас или же сходить вниз за сковородкой, чтобы вернее было. А затем она услышала знакомые имена. И уж тут раздумывать было нечего. Тем более, что она рисковала только собственным спокойствием. Про гнев супруга она вовсе не думала: не о чем было волноваться. Так называемый «муж» у новоиспеченной трактирщицы действительно имелся. То есть все население местечка под названием Мерю (не то городок, не то большая зажиточная деревня) считало, что неразговорчивый пожилой мужчина, крещеный как Дени-Франсуа, чаще откликающийся на прозвище «Меченый» - это и есть муж молодой и привлекательной мадам Калантэ. На самом деле они являлись лишь компаньонами в прибыльном, но опасном бизнесе. По большой, полноводной Уазе постоянно плыли груженые барки. Не все они были заполнены товарами, которые его величество разрешал ввозить во Францию. Порой товар был вполне легальный, но по цене, которая вдвое, если не втрое уступала официальной. Естественно, на дешевизну находился покупатель. В нужном месте к барже приставала рыбачья лодка. На нее перегружалось то, что не было предназначено для любопытных глаз. Баржа спокойно плыла дальше, а лодка направлялась в воды небольшой речушки Эш. Недалеко от Мерю лодка приставала к берегу. Там уже ждала повозка. Товар перегружали еще раз, и уже сухопутным путем направляли туда, куда надо. Хоть в Париж, хоть на рынок в Бове или Понтуаз. Кому плохо от такого дела, как коммерция? Свою долю в этом деле имели все участники, потому никто не жаловался. Иногда в лодку загружали не товар. Из леса выходили два или три человека, которые платили изрядные деньги за возможность тихо и незаметно покинуть гостеприимную Пикардию. У них никогда никто не спрашивал о причинах возникновения подобного желания. Мало ли… К счастью, никто из подобных гостей сейчас не гостил в заведении мадам Калантэ. «К счастью» - потому, что дел Аньке хватало по горло. Знать на лето уезжала из Парижа, и каждый день в «Карлике с изумрудом» было многолюдно. Кареты подъезжали одна за другой. Это было очень выгодно, но невероятно хлопотно. Пару раз доходило то того, что хозяйка сама хватала в руки нож и принималась помогать на кухне. Путешественников кормили на славу. За порядком в комнатах тщательно следили. Еще бы! Анька на второе утро своего вынужденного пребывания здесь обнаружила присутствие в собственной постели дружной компании клопов. Никакой бытовой химии в ее распоряжении, разумеется, не было. Но что может остановить человека, которой имеет биологическое и химическое образование! Знания не пропить и не проесть! Потому хозяйка довела до белого каления весь штат слуг, но к вечеру весь пух в перинах заменили на новый, в комнатах для лакеев матрацы шуршали свежим сеном, а по всем углам развесили пучки полыни. Полынь и лаванда щедрой рукой были рассыпаны по полу вдоль стен. Клопы удивились такому решительному отпору – и стали массово дохнуть. С крысами, сновавшими по первому этажу и по подвалу, тоже удалось разобраться. У мадам Тюффо, лавочницы, был приобретен крысиный яд. Кроме того, на полное довольствие были взяты еще три кошки – в дополнение к двум, что уже жили в трактире. Аньке было не до лирики и не до тяжких раздумий о покинутой родине. Требовалось выжить – и как-то наладить быт, поскольку существовать в свинарнике, который в XVII веке почему-то считался нормальной придорожной гостиницей, она не могла. В кратчайшие сроки «свинарник» превратился в образцовую гостиницу. После того как Пьер пару раз доходчиво объяснил кое-кому, что для костей специально у каждого стола стоят ведра, а за разбитую посуду и прочие бесчинства полагается штраф, в «Карлика» перестали ходить малокультурные личности. Вместо выгребной ямы на заднем дворе теперь имелся закуток на первом этаже. Специально нанятая женщина за разумное вознаграждение несколько раз в день наводила там порядок и чистоту. Теперь Анька думала об устройстве нормального душа, а также маленькой котельной. Со временем можно будет и баньку срубить… Она как раз чертила на листке бумаги примерную схему, прикидывая размеры, когда к стойке подошел тот, давнишний. В книге гостей он был записан под фамилией Жако, мещанин из Парижа, путешествующий по делам своего семейства. Но Анька видела, что перед ней – переодетый дворянин, причем с военной выправкой. Более того – дворянин залечивал недавнее ранение. К нему приходил аптекарь, исполнявший при необходимости обязанности костоправа, и со слов этого достойного человека Анька знала, что у «мэтра Жако» колотая рана плеча. Аптекарь свое дело знал, и уверял, что «мэтру Жако» повезло. Придись удар не в ключицу, а ниже – лечить было бы некого. Более того: аптекарь уверял, что, судя по всему, парижанина попросту пощадили. Интересно, кто это? Судя по описанию внешности, дворянин вполне мог оказаться графом Рошфором. Не хватало только приметного шрама на виске. Но вдруг Дюма ошибся? - Для меня могут быть письма, красавица. Анька неохотно сложила бумагу и спрятала ее в карман фартука. - Пока ничего не было, господин Жако. И дама еще не приезжала. Вот, извольте сами видеть: с утра записано всего две фамилии. Это точно не она. Первый – почтенный кюре из Бове, я его знаю, второй – мальчик, который его сопровождает. - А вчера? - Вчера вечером приехали трое, и все они так же не могут быть вашей дамой. - А письма? - На ваше имя, господин Жако – ни одного. Незнакомец (а кто он еще, когда его настоящего имени Анька так и не знала!) поморщился. Некоторое время он явно колебался. Наконец, решился. - На конверте может быть указано имя Франсуа-Огюста де Каюзака. Это… мой господин. Я его доверенное лицо, и могу вскрывать почту. Здесь должен был быть он, а не я. Но мы попали в неприятную ситуацию… Анька сочувственно кивнула. И тут же внимательно посмотрела на горло лейтенанта гвардейцев кардинала – благо, тот стоял в небрежно накинутом на плечи камзоле, а нижняя рубашка и вовсе была наполовину распахнута, обнажая грудь. Отметина была – приметная. Каюзаку сильно повезло во время той памятной дуэли у Дешо. Он остался жив, хотя был кандидатом в покойники. Аньке очень хотелось съязвить по этому поводу, но она прикусила кончик языка – и благоразумно промолчала. - Если будут письма, ваша светлость, я непременно передам их вам. Хоть на имя господина Жако, хоть на то… второе. Каюзак кивнул и снисходительно улыбнулся Аньке. - Вы на редкость понятливы, мадам Калантэ. Жаль, что ваш муж скоро должен вернуться. Едва он успел договорить эту фразу, как по дороге зацокали копыта. Судя по шуму, приближался экипаж. - Будьте внимательны, милочка! – посоветовал Каюзак и поспешно удалился. А Анька пошла встречать гостей. Карета была новомодной – на рессорах, которые хоть как-то спасали путешественников от дорожной тряски. Экипаж быстро катился вперед. Четыре форейтора, лакей на запятках, кучер… ба, да это непростая особа! На крыше кареты громоздились сундуки и коробки с багажом. Собственный выезд, хорошие лошади, достойная охрана – все это стоило недешево. Герб на дверце Анька видела, но знаний по геральдике у нее как не было, так и не появилось. Кое-какие новые для себя умения она обнаружила (например, способность спокойно говорить на языке, которого не знаешь!), но вот геральдика… Видимо, Провидение посчитало, что это – лишнее. Карета остановилась. Слуги не подвели. Оба парня быстро подбежали к экипажу, опустили подножку, открыли дверь и замерли в самых почтительных позах. Этому Анька их уже успела научить. Первой из кареты выпорхнула субретка. Молодая, рыженькая, кокетливо одетая. Вслед за ней на землю кубрем скатилась… собака. Причем вовсе не тонконогая левретка, каких любят знатные дамы. Это был трехцветный нескладный щенок с острой мордочкой, явная помесь нескольких пород. Он душераздирающе зевнул, сделал несколько шагов и уселся на землю. По его позе было понятно – собачьему ребенку от силы месяц от роду. Может быть, на несколько дней больше. Примерно такие собаки пасут в Шотландии овец. - Иди сюда! – позвала субретка. Щенок тут же вскочил и принялся прыгать вокруг девушки, всем своим видом демонстрируя желание немедленно повиноваться любому приказу Божества. - Он ожил? – донесся голос из кареты. - Еще как, ваша светлость! Только это не он, а она. - И что ты с ней намерена делать? Держать в комнатах? Субретка подхватила щенка на руки. Тот немедленно принялся лизать ей лицо. Госпожа засмеялась. - Хорошо, хорошо. Я не разлучу вас, раз она к тебе сразу привязалась. Но это твоя забота, милочка. Субретка почтительно поклонилась, приветствуя госпожу, которая как раз выходила из кареты. Госпожа была в красивом платье, которое выгодно подчеркивало ее женственную фигуру. Анька видела эту даму впервые, но почему-то сразу подумала: она не парижанка. Наряд дамы свидетельствовал о немалом достатке, но не о принадлежности к столичному светскому обществу. - Мы остановимся здесь отдохнуть. Я устала. Распорядись насчет ужина и комнат, - это было сказано субретке. Разворот к одному из форейторов, и новое приказание. – Лошадям – не жалеть корма, дайте им как следует отдохнуть. Если найдете конюшню приличной, то мы заночуем здесь. До Парижа три или четыре перегона, я не хочу ночевать под открытым небом. – Опять к субретке. – Да не заказывай ничего жирного, мне вредно это есть! Закажи мне или голубя в сливочном соусе, или фрикасе из куриной грудинки! Слова сыпались быстро и часто, голосок у дамы был высоким и звонким. Она захлебывалась от эмоций. Анька уже отправила служанку на второй этаж – для совершенной уверенности в том, что в комнатах путешественницы найдут все необходимое. Если уж судьба-злодейка сделала владелицей отеля, то там все должно быть на достойном уровне. А по рамкам XVII века – вовсе пятизвездочный сервис. Дама с изумлением обозревала миленький цветник, который был сделан у входа в трактир с неделю тому назад. Субретка же времени даром не теряла. Держа щенка на руках, она подошла к хозяйке. - Госпожа распорядилась… - бодро начала она. И вдруг осеклась, глядя на вывеску. В эпоху, когда гостиницам и кабакам давали самые причудливые названия, «Карлик с изумрудом» не смотрелся чем-то из ряда вон выходящим. Разумеется, если не знать точную цитату из конкретного произведения. А кто ее мог знать, эту цитату? Книга-то еще не написана… Анька с большей охотой назвала бы свое заведение «У ведьмака», но побоялась репрессий со стороны мракобесов-церковников. Рыжая хозяйка… да еще и какой-то «Ведьмак». - Какая прелесть… - вырвалось у субретки. - Вставная маленькая челюсть… - пробормотала хозяйка. - Анька?! - Ленчик?! Очень хотелось обняться, но это было невозможно при посторонних. Дама закончила рассматривать чахлые цветочки, которые еще не успели толком прижиться, и подошла к входу в трактир. Второй возглас она отчетливо услышала. Посмотрела на субретку. Затем перевела взгляд на хозяйку. - Девочки, - сказала она, - милые… Мы здесь всем форумом оказались, или как? Обе пришелицы из XXI века уставились на даму. - Да Ника я, Ника! – закричала та, и бросилась без всяких церемоний обнимать коллег. Тут уж Аньке стало не до работы. Обе дамы были размещены на втором этаже. Титанические усилия Аньки по наведению порядка оценили по достоинству. Дамы заперлись в одной из комнат и открыли бутылочку вина. - Ты как сюда попала? – спросила Ника, обращаясь к Калантэ. - Не помню. Утром вставать не хотелось, решила еще немножко подремать… вот и подремала. Знаю только, что снилось, как я фонд проверяю и что мне нужно экскурсию для школьников проводить. - А я чуть на автобане в ограждение не врезалась. Затормозила резко, потому что какой-то придурок остановился на середине дороги как вкопанный. Вызвала полицию и скорую – разобраться, чего он там стоит. Мужику, кажется, плохо стало. Сама на обочину съехала… и, кажется, задремала. А очнулась уже здесь. В карете. Куда еду – не знаю. Вот, Ленчик сказала, что в Париж. Ленчик, я тебя не узнала. Ты в жизни другая, не как на фотографиях… Щенок, который лежал у Ленки на коленях, потянулся к Нике и лизнул ей руку. - Эту мы на дороге подобрали, - пояснила Ленчик. – Я как вспомнила, какой свою Ярку подобрала… Эта тоже плакала. - «Эта, эта»… Назови уже как-нибудь. - Пусть будет Труве. То есть Найденыш, - предложила Ника. - Эй! Псука! Ты хочешь быть Труве? Щенок не возражал. Вино оказалось превосходным и настроило на лирический лад. Лена свою историю «переселения» изложила кратко и скупо. Чего рассказывать? Дежурил ночью. Задремал. Очнулся – бац, карета, дорога… В дверь постучали. - Госпожа Калантэ, вас там спрашивают… - Какого еще дьявола? Аня пошла смотреть, кто это ее спрашивает. Но тут же как ошпаренная залетела назад. - Что такое? – хором поинтересовались у нее Ника и Лена. - Там… я совсем забыла сказать. Здесь Каюзак… - Кто-о-о?! - Ну, Каюзак. Которого Атос чуть не прибил у Карм-Дешо. Так вот, сюда должны приехать мушкетеры. - Кто-о-о-о-о?! - Ну… Атос там… Портос… - И д`Артаньян?! – в полном восторге воскликнула Ника. - Приедут… а мы их возьмем и не узнаем, - ни с того ни с сего предположила Ленчик. – Вдруг они… не такие… - Не какие? - Не такие, какими мы их представляем. - Такого быть не может! – с ходу отмела предположение Ника. Все трое подбежали к окну. Нет, это были не мушкетеры. Это оказался сухопарый священник, приехавший верхом на маленькой пикардийской лошадке. - Сейчас приму и вернусь, - Аня нехотя пошла встречать гостя. Она не возвращалась долго. Мнимые госпожа и служанка успели съесть весь сыр, поспорить на тему «Когда в Европу завезли помидоры», скормить Труве кусок курятины, рассказать пару-тройку анекдотов – а Калантэ все не было. - Калантэ выслушивает проповедь, - предположила Ника. – Пошли-ка ее выручать. Нет, Калантэ не выслушивала проповедь. Калантэ расселяла гостей. Следом за священником приехал судейский из Парижа с племянницей, камеристкой и камердинером. Два торговца рыбой. Врач из Амьена. Два юноши из Амьенской иезуитской коллегии, которые возвращались к месту учебы. Еще два юноши, которые ехали искать славы в Париже. Глядя на старшего из них, Анька живо вспомнила пятнадцатилетнего Рауля де Бражелона, который вот так же… нет, не так. Юнцы были одни, без слуг, а у Рауля был Оливен… черт, как же звали слугу де Гиша? Вспоминать было категорически некогда. Потому что следом за мальчиками прикатила в карете молодая дама в сопровождении служанки. За дамой ждал очереди лейтенант швейцарской роты, слабо понимавший французский язык. Но зато он очень выразительно ругался и с диким акцентом требовал лучшую комнату и достойный обед. Иначе – «он будет жаловаться королю». И снова два юноши – этим было лет по восемнадцать. Куда едут досточтимые господа? Куда, куда… в Париж. И еще, и еще… Монахиня и послушница. Нотариус из Мондидье. Пятеро паломников. Монах-францисканец. Монах-доминиканец. Четыре иезуита. Пожилой дворянин и его слуга. - Эй, хозяюшка, не найдется ли четыре свободных комнаты, кусок окорока и десяток бутылок доброго вина? - Да как не быть, - ответила Анька, не отрывая глаз от кассы. Выручка радовала, но… черт, как она устала! - Окорока мало, мой друг! – со смехом добавил второй мужской голос. – Я так проголодался, что съем бараний бок, и еще попрошу добавки! Анька, наконец, подняла голову. «Вот и "белочка" пришла... а вроде я и выпила только стакан вина. Хорошего притом», - подумала она. Гасконец, несомненно гасконец - смуглый, чуть встрепанный, в шляпе с тремя разноцветными перьями, в мушкетерском казакине с серебряными галунами… с тонким орлиным профилем, с усмешкой на узких губах… верхнюю губу оттеняет полоска усов, подбородок – в отросшей за день щетине… веселые черные глаза – как маслины… а ногти обкусаны, пальцы руки – гибкие, цепкие – почему-то кажутся слишком длинными. Ростом действительно невысок – особенно по сравнению с гигантом, что стоит рядом. О, этот великолепен! Ожившая статуя древнегреческого Геракла, не иначе. Не хватает только шкуры Немейского льва, свисающей с могучего плеча. Волосы цвета колосьев спелой пшеницы, длинная прядь справа перехвачена цветными шнурками и украшена немыслимой розеткой из кружева со стразами. Алый камзол с кокетливыми прорезями… розетки, банты… ах! А у пылающего камина – еще двое. Анька почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Вон тот…конечно, сомнений быть не может! Кто сказал, что Атос не умеет смеяться? Он очень весело смеется, указывая рукой на гуся, который зажаривается над огнем камина. Прислонился к стене – действительно, среднего роста, Дюма ничуть не погрешил против истины… статный… подтянутый… очень ладная фигура, широкие плечи, тонкая талия… и это еще больше подчеркивает планка шитья, идущая по середине спинки камзола, и перевязь… чеканный профиль, твердо очерченные, красивые губы… как им идет улыбка. Больше, чем красив. Слово «красота» здесь ни при чем… хотя… «Я скатываюсь в Мэри-сью… ну и что, и пусть… теперь все видят, какой ОН, и я вижу… и пусть только кто-то попробует сказать, что он…». - Конечно, господа, - Анька точно со стороны слышала свой голос. Совершенно чужой. – Мишель, покажи господам офицерам их комнаты. Номер десять, одиннадцать, двенадцать и тринадцать. «В тринадцатой на пологе дырка…». - Двенадцать… и четырнадцать. - А тринадцатую – мне, - сказал кто-то. - Я не суеверен. Мы со слугой прекрасно поделим одну комнату на двоих. Аньке уже было без разницы, кого куда заселять. Она хотела остаться одна и хоть как-то вернуться в реальность. «Ненормальная дюманка… и снова три мушкетера… нет, четыре…». Она даже не поняла, кого заселила в комнату № 13.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 13
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Калантэ пишет: 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума