Отправлено: 24.06.10 09:44. Заголовок: Наш с M-lle Dantes н..
Наш с M-lle Dantes недавний стёб над сэром Генри Баскервилем
В тёмно-синюю ночь Средь трясин непролазных Ковыляет пешком Из гостей баронет, И, слегка во хмелю, Напевает бессвязно Утончённо-благородный Баскервильский бред: "А нам всё равно, А нам всё равно, Пусть боимся мы Фосфорных собак. Храбрым станет тот, Кто исправно пьёт Перед ужином Виски и коньяк!"
Только выпь, как назло, Что-то воет в тумане, Над кустом орхидей Совершая полёт. Генри с Боськой её Перепутал по пьяни, И от страха всё быстрее Песенку поёт: "А нам всё равно, А нам всё равно, Пусть боимся мы Фосфорных собак. Храбрым станет тот, Кто исправно пьёт После ужина Виски и коньяк!
А нам всё равно, А нам всё равно, Пусть боимся мы Фосфорных собак. Храбрым станет тот, Кто исправно пьёт Вместо ужина Виски и коньяк!"
Отправлено: 25.06.10 10:41. Заголовок: Раз пошла такая пьян..
Раз пошла такая пьянка, выкладываю ещё одну песенку по ШХ)
И в жару, и в любой холод Где-то здесь Милвертон ходит, С письмецом краденым ходит Сволочь Милвертон. У него длинные руки И везде зоркие слуги, И пасут, и пасут слуги Вас со всех сторон... Забавляется Он с людьми, Наживается На любви, И смеётся он, И хохочет он, Злой шутник, Озорник Милвертон. Может, днём, может быть, ночью Ваш конверт схватит он точно, И кому, выяснит точно, Адресован он. У него длинные руки И везде зоркие слуги, И пасут, и пасут слуги Вас со всех сторон... Забавляется Он с людьми, Наживается На любви, И смеётся он, И хохочет он, Злой шутник, Озорник Милвертон...
…и когда отзвенели пасхальные колокола, и хор пропел «Bocкрeceниe Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех», гладкую воду залива прорезал незамеченный прежде корабль. Изорванные паруса повисли, и корабль – старый, но еще крепкий флейт – шел только по инерции. Подойдя к берегу, он бросил заржавелый якорь. Была поздняя весна, но почти пресное море оставалось холодным. Сероватые облака, закрывшие небо, не позволяли даже примерно определить положение корабля. Неуютный песчаный берег тянулся в обе стороны, сколько хватало взгляда. За ним вставала темная громада сосновой рощи. Кое-где, на берегу и дальше, на границе сосен, горели костры. Молча смотрели на неласковый берег матросы – уже несколько веков им не доводилось чувствовать под ногами твердой земли. Капитан, от которого они отреклись в жизни и с которым разделили страшное бессмертие, готовился сойти на сушу. Медленно, очень медленно, он натягивал вытертый колет с потускневшим шитьем, застегивал пояс, крепил к нему шпагу. Капитан ван Страатен давно уверился, что не сможет найти девушку, которая согласится стать его женой, но безумная надежда на чудо все же заставляла его сходить на берег – раз за разом, каждые четырнадцать лет. А в глазах женщин, услышавших его историю, всякий раз плескал ужас, снова гнавший капитана мертвого корабля в море. Провожаемый взглядами своей команды, капитан медленно спустился в шлюпку и опустил весло в воду. Скоро о дно шлюпки заскребли камни, и ван Страатен ступил на влажный песок. Неуверенно сделал пару шагов, приноравливаясь к земле, не качавшейся под ногами, и медленно побрел в сторону ближайшего костра – где же еще найти людей на этом пустынном берегу? У жаркого, высокого костра вольготно расположился голый по пояс парень. Смотрел в огонь, звучными шлепками бил на себе комаров, пил что-то прямо из бутылки. – Ищешь кого? – поинтересовался он у ван Страатена. – Людей… – Тогда тебе туда, – он махнул рукой куда-то в сторону. – Спасибо, – ван Страатен послушно повернул в указанном направлении. – А костюм у тебя классный, – донеслось вслед, – реконструкция? Под защитой статных сосен с теплыми еще стволами, вокруг небольшого уютного костерка сидело и лежало человек пятнадцать, юноши и девушки, молодые и постарше. Почти все – и девушки тоже – в матросских штанах, тельняшках или белых рубахах, которые были в моде еще при жизни капитана ван Страатена. На толстом бревне сидел совсем юный мальчишка в черной сутане, которая совершенно не мешала ему обнимать сразу двух девиц. Все трое увлеченно спорили. Ван Страатен прислушался. Говорили… о нем. – Как его звали хотя бы? Ван дер Декен или ван Страатен? – Я вообще где-то читал, что Фалькенбург, – подал голос кто-то с другой стороны костра. – Ну да, очень голландская фамилия… – Его звали Петер ван Страатен, – хрипло сказал капитан, вступая в круг света, – Христос Воскресе, добрые люди. Повисла тишина. – Воистину… – неуверенно отозвался кто-то. – Да вообще-то Пасха еще нескоро, – уточнил кто-то другой. – Я принадлежу к реформатской церкви, – пояснил ван Страатен. – Ааа… ну садись тогда, – какая-то девушка подвинулась, освободив ему место на сером коврике. – По делу или так? – Так, – исчерпывающе ответил ван Страатен, украдкой рассматривая свою соседку. Она была порядочно пьяна, но сидела очень прямо и продолжала прикладываться к кружке. Худую фигурку обтягивала тельняшка, сквозь прорехи на локтях сверкала белая кожа. Длинные волосы были небрежно схвачены лентой. Красивая. Ван Страатен вздохнул и протянул руки к огню, привычно не почувствовав тепла. – Там еще еда осталась. Голодный? – поинтересовались у него. Капитан отрицательно покачал головой. От кружки, впрочем, не отказался. В ней оказалось кислое и довольно крепкое красное вино. На этом, видимо, хозяева сочли свой долг исполненным, а знакомство совершившимся, и стали обращаться с ван Страатеном, как со старым другом. Продолжили прежний разговор. – А его имя ты откуда знаешь? – спросил священник. – Доводилось встречаться, – осторожно ответил ван Страатен. Ответ восприняли как должное. У капитана возникло ощущение, что, признайся он в личном знакомстве с самим Господом Богом, ему все равно поверят. Точнее не поверят, а сделают вид, что верят. Как будто этой ночью на берегу действуют правила какой-то игры, обязывающие верить в невероятное. Вообще-то так оно и было, но капитану ван Страатену знать об этом было неоткуда. – Слушай, а может, ты тогда знаешь, за что его так? – За дерзость, – вздохнул капитан, – за желание во что бы то ни стало обойти мыс Доброй Надежды. – О господи, – энергично вмешалась одна из девушек, пригревшихся в объятиях священника, – да сто тыщ человек обогнули мыс Доброй Надежды, и ничего им за это не было. Чего-то не договаривает ваш приятель ван Страатен… Капитан ван Страатен усмехнулся. – Рассказать? – поинтересовался он. Заручившись всеобщим согласием, он уселся поудобнее, глотнул из кружки и принялся говорить. – В тысяча шестьсот сорок первом году по Рождеству Христову, в далеком южном море… Шли минуты, прогорали дрова, кончалось вино в бутылках, кто-то уходил спать, а ван Страатен продолжал рассказывать. О том, как сводило руки на штурвале, как жгла глаза соленая вода, и немело лицо под резким ветром. О том, как стонали мачты, как рвались паруса, и волна проламывала фальшборт. О том, как взбунтовалась команда, забыв о присяге, и требовала повернуть назад, и грозила вооруженной расправой. О том, как молод был капитан Петер, молод и беспечен, и не боялся ни бога, ни черта. О том, как он смеялся и грозил небесам, ведя корабль сквозь шторм, и чувствуя свою власть над океаном. О том, как зажглись на мачтах огни святого Эльма, как вода перестала утолять жажду, как капитан обнаружил, что не отбрасывает больше тени. О том, как былые друзья при виде знакомого флейта начинали креститься. О том, что капитан тысячи раз успел раскаяться и проклясть самого себя за глупую свою похвальбу. О том, как страдала и терпела его команда, повинная только в страхе за свою жизнь. О том, как раз в четырнадцать лет, в Светлое Воскресенье, сходил капитан на твердую землю и искал девушку, способную спасти его. И о том, как шарахались от него женщины, каждый раз обрекая его еще на четырнадцать лет мучений.
– Неужели за три сотни лет капитан ван Страатен не искупил свою юношескую дерзость? Но нет на свете женщины, которая вышла бы замуж за ван Страатена и освободила бы его самого и его команду… – закончил капитан свой рассказ. – А я бы вышла, – задумчиво сказала его соседка, – мне нетрудно, а столько душ освободить, как ни крути, правильно. Ван Страатен замер. – Вышли бы? – уточнил он. Она кивнула. – Сударыня, – он склонил голову, – в таком случае я прошу вашей руки. – Вы хотите сказать, что вы и есть капитан ван Страатен? – развеселилась она. – А если так? – Да без проблем, – она пожала плечами. – Святой отец, – ван Страатен обратился к священнику, – вы не согласитесь обвенчать нас прямо сейчас? – Да в Пасху вроде не венчают… – Так у вас-то не Пасха, – отчаянно возразил ван Страатен. – Тогда соглашусь, отчего нет. Тебя как зовут-то, сын мой? – Петер. Священник с заметным трудом поднялся с бревна, стряхнув девушек. Никто и никогда не совершал над ним таинства рукоположения, но, к счастью, ван Страатену так и не довелось этого узнать. – А тебя как зовут, красавица? – наклонился капитан к своей невесте – невесте! – По игре – Кэтрин, – непонятно ответила она. – Не поможешь мне встать? Ван Страатен попытался было сообразить, что означает ее странный ответ про игру, но быстро выбросил это из головы. Его охватила шальная уверенность в удаче. Он подал Кэтрин руку, и они вдвоем встали перед священником. Тот неуверенно прочитал молитву и начал импровизированный обряд венчания. – Берешь ли ты, Петер, эту женщину в свои законные жёны, чтобы жить с ней по Божьему установлению в святом браке? Будешь ли ты любить, утешать и почитать её и заботиться о ней радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, и, отказавшись от всех других женщин, хранить себя только для неё одной, пока смерть не разлучит вас? – Да, – сердце ван Страатена билось где-то в горле. – Берешь ли ты, Кэтрин, этого мужчину в свои законные мужья, чтобы жить с ним по Божьему установлению в святом браке? Будешь ли ты подчиняться и служить ему, любить и почитать его и заботиться о нем в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, и, отказавшись от всех других мужчин, хранить себя только для него одного, пока смерть не разлучит вас? – Да, – ответила девушка. И закричала, когда жесткая смуглая рука капитана ван Страатена крепче сжала ее узкую грязную ладонь, прежде чем рассыпаться прахом.
Отправлено: 27.06.11 13:41. Заголовок: Меня иногда пробивае..
Меня иногда пробивает на стихотворные не то чтобы пародии, но типа того, перепев чего-нибудь на дюманский лад. Ну вот и выродилось... Надеюсь, Юлий Ким на меня не очень бы рассердился! Оригинал - это "Бомбардиры". :-)
Их величество Людовик сам сидит на кочке, Держит в правой ручке важный орден на цепочке. Говорит он: «Слушайте, что я вам скажу! Кто храбрее в моем войске – того награжу!»
Их величество Людовик зовет командиров: «Что-то я не вижу моих славных мушкетеров!» Командиры отвечают, сами все дрожат: «Мушкетеры у трактиру пьяные лежат!»
Их величество Людовик сам сидит серчает, До своей особы никого не допущает. Говорит он адъютанту: «Мать твою ядрить! Мушкетерам у трактиру сена постелить!»
Отправлено: 01.05.21 01:53. Заголовок: Позволю себе слегка ..
Позволю себе слегка оживить тему новым (относительно) сочинением — на польский лад (спасибо пану Сенкевичу, а ещё больше — пану Гофману и пану Тадеушу Ломницкому). Мотив, я думаю, узнаваем :-)
Песня пана Михала... со счастливым концом
Пегасы в Польшу полетели — Матка Боска! Сенкевич взялся за перо — ой, панове, мне уж страшно! С ума все паны посходили — Ян Скшетуский, Анджей Кмитиц, и вообще там все с приветом, Настала очередь моя — может, не надо, а, пан автор? — Надо, Михал, надо!
Великий гетман Ян Собеский — воин славный, смело-дерзкий, как Ярёма Вишневецкий, С утра велел трубить поход — против турок и ордынцев, а то совесть потеряли, И я, заслуженный полковник — лет 17, 20, 30, может, больше — я не помню, К границе польской подался — до Хрептиева доедем, там на месте разберёмся.
Со мною вместе едет Баська — с пистолетами и саблей, на горячем аргамаке, Мой милый славный гайдучок — боевая амазонка, егоза и непоседа. А вслед за нею пан Заглоба — врун, болтун и выпивоха, но проверенный товарищ, Запас горилки он везёт — на неделю, может, на две, край на три, а там посмотрим.
Сидим в Хрептиеве неделю — может, больше, я не помню, не считали, выпива отдыхали, Как вдруг является гонец — от Потоцкого с приказом, почитаем, что он пишет. «Виват тебе, Володыевский», — вам того же, Ваша светлость, очень тронут, право слово, «В осаде крепость Каменец», — гей, панове, все по коням! Баська, остаёшься дома! — Нет, Михалек, я с тобой!
И вот сидим мы в Верхнем замке — Нижний сдали, чтоб им пусто! Ладно, подавитесь, гады! Как вдруг раздался жуткий взрыв — Кетлинг, пироман несчастный, ты чего там вытворяешь? И я, заслуженный полковник — лет 17, 20, 30, может, 40, но не больше, Лежу с пробитой головой — попадись мне этот Кетлинг, посажу на гауптвахту, кто пустил его в цейхгауз?
Ко мне подходит Нововейский — Адам, ты откуда взялся? Я тебя средь турок видел! — Это глюки, пан полковник, меньше надо пить с Заглобой! Давайте вас перевяжу — сикось-накось, кось-на-сикось, где же тут моя рубашка, я её стирал недавно, И на носилках с поля боя — всё равно уж крепость сдали. Кетлинг, подь сюда, взрыватель, помоги с транспортировкой! Скорей вас в город отнесём — в лазарет, и побыстрее, а то Баська там в тревоге, и Заглоба вместе с нею.
С тех пор прошло годов немало — 20, 30, может, больше, не упомню, уж простите, В войсках Собеского служу — не тужу, С друзьями пью по воскресеньям — со Скшетуским и Заглобой, ну и с Кмитицем, конечно, Детей и Баську сторожу — от соседей и ордынцев, глаз да глаз за ними нужен, украдут — и не заметишь!
Пегасы в Польшу полетели — в Люблин, Краков и Варшаву, и в другие воеводства, Сенкевич взялся за перо — Матка Боска…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 137
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
теперь весь день петь буду оригинал, точно 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума