ДЮМАСФЕРА - Форум фанфиков по мотивам книг Александра Дюма (отца)

Глава одиннадцатая, в которой госпожа Жели без всякого волшебства превращает мнимого нищего в мнимую монахиню

Молодой мужчина действительно вошел, поклонился хозяйке, которая за несколько секунд снова вернула маску на лицо.
«Это – Арамис? Мне всегда казалось, что он ниже ростом и… м-м-м…».
Словом, ЭТОТ посетитель был каким-то другим посланцем от турской белошвейки, которая использовала батистовый платочек с гербом и богатой вышивкой в качестве пароля.
На Иру слегка испуганно смотрел долговязый нескладный парень лет двадцати трех. Веснушчатый нос с легкой горбинкой, карие глаза, светлые волосы. Шляпу он мял в руках.
- Готье Дюбуа, к вашим услугам, - он вновь поклонился. Кадык на тощей шее нервно дернулся.
- Откуда у вас этот платок, сударь? – строго спросила Ира. – Я ожидала увидеть другого человека.
- Он непременно придет сюда… минут через пять. Он послал меня… чтобы вы не пугались, а ваш лакей открыл заднюю дверь. Через господский вход ему никак нельзя.
- Почему? За моим домом не следят. Уже глубокая ночь. Я сейчас пошлю слуг проверить, все ли спокойно.
Парень глубоко вздохнул.
- В том и беда. Неспокойно. Там на углу два трупа в сточной канаве валяются. По всему – знатные господа. Их убили и, кажется, даже не ограбили. Потому полно стражи. Я сам юрист, сударыня, я человек приличный. Я отпор дать могу кому угодно, если один на один. Но когда шайка орудует… Словом, я засиделся у клиента, хотел портшез нанять, пусть и по тройной цене, но, как назло, вышел без кошелька. У клиента деньги на такое просить – себя не уважать. Решил, что пересижу в кабачке… вы знаете…
Ира кивнула. Парня нужно было выслушать – он, кажется, натерпелся страху.
- Я только сел, заказал себе копченого кролика и вина. И тут входит нищий. Трясется весь, ободранный… Мне его жаль стало. Думаю: пусть бедолага хоть стакан вина выпьет. Он трупы видел… и стражу тоже, а им, нищим, на глаза страже не надо лишний раз попадаться. Поманил его… а он…
- И что он?
- Он попросил меня к вам сходить. Я прилично одет, меня стража пропустит. Велел сказать, что иду свою нареченную встречать: ей с подружками страх как хотелось к гадалке. А он… вы бы испугались. Черный от грязи, всклоченный. Я тоже испугался, но он мне – это нищий-то! – дал пять пистолей и вот этот платок. Так что он – такой же нищий, как я – знатный вельможа.
Парень выдохнул.
- Вот теперь думаю: зря я согласился. Но я человек честный, раз сказал – сделаю. Только, сударыня, разрешите мне здесь остаться. В случае чего – защищу, на помощь стражников крикну. Рядом они. Услышат. А вам все спокойней. Вдруг этот нищий…
Голос господина Дюбуа дрогнул.
- Вдруг он тех двоих порешил…
Мнимая гадалка позвонила.
Пришла Сесиль.
- Открой заднюю дверь. Возьми с собой Пьера. Ничему не удивляйтесь. Сейчас еще гость придет. Впустить и не чинить препятствий. Сразу ко мне. А для господина Дюбуа приготовить комнату. Час поздний, пусть переночует здесь.
Сесиль кинула на господина Дюбуа заинтересованный взгляд. Тот заметил – и покраснел до корней волос.
- Я постелю в угловой маленькой комнате! – почти пропела Сесиль. И вновь посмотрела на господина Дюбуа.
Потянулись минуты ожидания. Пять. Семь. Десять.
«Как нехорошо заставлять женщину ждать!».
Но, наконец, на задней лестнице раздались шаги. Человек поднимался медленно и неуверенно.
Пьер привел в комнату сгорбленного человека в лохмотьях. По виду – глубокого старика. Правая рука его заметно подергивалась, одно плечо было выше другого. Лицо скрывала тень от шляпы, которая некогда была широкополой, а ныне напоминала бесформенный кусок ткани, один край чудом держался на полусгнивших нитках. Вместо пышного плюмажа шляпу украшало не то сорочье, не то воронье перо.
- Госпожа Жели?
Голос звучал слабо, дрожал старческой надтреснутостью.
- Да, это я, - ответила гадалка, возвращая ему батистовый пароль и свободной рукой вынимая из шкатулки ответный знак – такой же платок, но с несколько иным рисунком вышивки. Орнамент одного дополнял орнамент другого.
- Извините, что я вторгся к вам в такое время, да еще в таком виде. Но у меня не оставалось иного выхода. Мое счастье, что я случайно вспомнил ваш адрес, сударыня. Я и не должен был знать его, но однажды наша общая знакомая продиктовала его при мне и отрекомендовала вас как надежного человека. Так что я подумал…
- Вы правильно подумали, - Ира сочла нужным слегка склонить голову.
Нищий выпрямился - и сразу заметно прибавил себе роста, брезгливо скинул на железный лист у камина шляпу, принялся на ощупь снимать с лица уродливый нарост над левой бровью и прочие детали своего грима.
- Что это?
- Воск, жеваный хлебный мякиш и немного сажи.
Лицо все еще оставалось неузнаваемым, зато незваный пришелец позволил себе улыбнуться.
Улыбка моментально выдала его: не старик. Вовсе даже не старик.
- Можно попросить у вас теплой воды?
Голос тоже обрел привычную для молодого мужчины твердость, уверенность и звонкость тембра.
Требуемое было моментально доставлено.
Ира взяла часть обязанностей на себя. Полить на руки гостю из кувшина – разве трудно?
Руки… «Да это же перчатки!» - поняла «мадам Жели».
- Конечно, - гость вновь улыбнулся.
Ира слегка смутилась: оказывается, она сказала это вслух.
Седые редкие прядки из пакли – парик. На правом плече – накладка. Под нищенскими тряпками – рубашка из тонкой дорогой ткани. Правда, порванная в двух местах. И…
- Сударь, вы ранены!
Молодой человек поморщился.
- Пустяки, не стоит внимания.
Ира считала иначе.
- Сесиль, еще воды! Корпию! Лекарства! И пусть Пьер накрывает в столовой на троих…
- На троих? – удивился посланец герцогини.
- Ну да… тот парень…Я решила оставить его здесь. Ночь. По городу опасно ходить.
- А… Да, хорошо. Вряд ли он меня узнает. Я оставил его без ужина, но он, кажется, наверстает свое с избытком.
- Снимайте свои лохмотья! Немедленно!
- Но…
- Сесиль сейчас принесет халат. А лохмотья нужно уничтожить. Огонь есть на кухне.
Запыхавшаяся Сесиль принесла ларец с медикаментами и корпией. Пьер притащил деревянную бадейку и ведро воды.
- Умывайтесь как следует – и на перевязку. Я невеликий лекарь, но рану нужно обработать и перевязать. Иначе она воспалится. С этим я справлюсь – будьте уверены!
Гостю осталась помогать камеристка, а Ира принялась готовить все для перевязки. Ей не раз и не два приходилось оказывать первую помощь при травмах: в походах случается всякое, да и дети – это дети. Особенно мальчишки. То нос разбит, то колено чуть не до кости содрано при неудачном приземлении…
Она зажгла все свечи, какие были на столе. В комнате стало светло, уютно и вовсе не страшно.
- Ну вот, теперь я могу приветствовать вас как положено!
«Вот теперь вы сами на себя похожи, сударь!».
- Вам двадцать три года…- задумчиво сказала Ира, разглядывая гостя.
- Откуда… - и тут же щеки молодого человека полыхнули румянцем. – Вам сказали?
- Шевалье, я не нуждаюсь в том, чтобы мне говорили! – погрозила ему пальцем «мадам Жели». – Вы забыли, чем я занимаюсь?
- Вы – предсказательница. Знаменитая гадалка. К вам обращается даже ее величество, хотя она никогда не признается в этом. Она испанка и набожна.
Ира принялась за дело. Разрезала рукав рубашки, стала губкой стирать кровь вокруг длинной – от плеча до локтя – царапины. Зашивать не требовалось: шпага только скользнула, пропоров верхние слои кожи и немного зацепив мышцы.
- Те двое, на углу…
Шевалье прикусил губу и нахмурился - мысль о "двоих, на углу", была ему неприятна.
- Я не мог иначе. Я сделал все, о чем меня просили. Удача сопутствовала мне. Но… Я был у трактира, когда оттуда вышли эти двое. Они видели, как я снял перчатку, чтобы поправить парик. Если бы они не заинтересовались бедным стариком, который со странной легкостью избавляется от надоевшей кожи, и если бы я не узнал обоих… Пришлось обороняться. Парик слетел… Они видели, что я не старик и, следовательно - не нищий. Этого никто не должен знать.
- Вы не любите шутить, шевалье.
Молодой человек еле слышно охнул – было больно.
- Но один успел зацепить меня, когда я выбивал у него дагу. Это мой промах. Не беда… они ничего уже не скажут.
- Ничего. Вы выспитесь, отдохнете…
- Я выпью стакан вина и уйду. Мне нужно до полудня покинуть Париж. Понимаете? Иначе все бессмысленно…
- И вы не будете возвращаться к себе на улицу Вожирар?
Вопрос вырвался у Иры сам собой.
- Вы знаете, кто я?
- Я знаю, кто вы, - сказала Ира. – И я вас не предам. Ну, потерпите еще: вы же солдат, вам не впервой терпеть боль. А дальше…
- Я должен покинуть Париж.
- Как? Не нагишом же! Нищенские отрепья уже тлеют в очаге на кухне! Завтра утром Пьер сходит к вашему Базену, и…
- Нельзя, - тихо, но веско возразил молодой человек.
- Господин Арамис, не упрямьтесь!
- Нельзя, - еще тише и еще тверже ответил мушкетер.
- Но в этом доме – три женщины и один мужчина! Пьер выше вас на две головы и в два раза толще! Его одежда вам не подойдет!
Хозяйка обработала рану и начала накладывать целебный бальзам.
Гость сидел неподвижно, прикрыв глаза.
- Мы сейчас поужинаем, и не спеша обсудим, что делать.
- Не спеша?! Извините, сударыня…
- Пока стража не покинет наш квартал – покидать дом опасно. Вот, кстати, стучат. Эй, Пьер! Открой! Если позовут меня – скажи, что я с клиентками, но могу выйти к ним.
- От меня одно беспокойство…
- Пустяки! – Ира пожала плечами. – Стражники знают, кто я. Эту комнату проверять не будут, ибо ко мне ходят разные люди. В том числе очень высокопоставленные. На это я и намекну.
Она надеялась, что намекать не придется. К сожалению, пришлось не только намекать – начальник ночной стражи оказался старательным служакой. Он счел своим долгом предупредить обитателей дома, чтобы сидели за закрытыми дверями, добросовестно прочесал весь крошечный садик, а также проверил подвал и кухню.
К счастью, огонь горел весело и жарко, кухарка ощипывала фазанов и ворчала по поводу привычки хозяйки принимать гостей ночью. Толстушка Мари даже не заметила, что Сесиль спускалась вниз и кое-что бросила в очаг. Это «кое-что» уже существовало только в виде пепла.
Окончательно стражи закона покинули дом «мадам Жели» только через полчаса, оставив у входа двух караульных, что было очень некстати. Но возражать было бы крайне неразумно. Напротив, Ирка сунула в руку предводителя маленький бархатный кошелек – за то, что избавил от опасений несчастную беззащитную женщину!
Гость сидел на прежнем месте, молитвенно сложив руки. Кажется, он действительно молился.
- Все будет спокойно, - заверила его Ирка. – Они вас не видели. Они ищут дворянина, поскольку на трупах – уколы шпаги, а не удары ножом.
- У меня кинжал, - слабо улыбнулся молодой человек. – Шпагу я выбил из руки одного из нападавших. Так что пусть ищут сколько хотят.
- Но район оцеплен… Видимо, погибших узнали не только вы.
Наконец, пострадавшая рука была перевязана по всем правилам. Мушкетер проверил – она почти не причиняла резкой боли.
Появилась Сесиль: ужин был подан.
Стол накрыли на двоих.
Видимо, камеристка решила, что господин Дюбуа не должен нарушать покой госпожи и ее гостя, и взяла все хлопоты по его приему на себя.
Арамис ел мало, хотя было видно, что он страшно проголодался.
- Вам не нравится стряпня моей кухарки? – Ира даже обиделась: Мари готовила превосходно.
- Еда отменная, я отдаю должное мастерству вашей кухарки!
- Как раз не отдаете!
- Я думаю только о том, что уже должен ехать в сторону Амьена…
- Однажды вы уже ехали посреди ночи в сторону Амьена, - ехидно заметила Ирка, - помните, чем это закончилось? Если вы не выспитесь, то будете раздражительны. И, чего доброго, опять начнете делать замечания каменщикам!
В черных глазах плеснулось неподдельное изумление.
- Сударыня…
- Я сказала вам, что зарабатываю свой хлеб не просто так! – Ира осмелела до того, что погрозила мушкетеру пальцем. Она чувствовала себя вполне свободно. Пожалуй, примерно так же она вела бы себя при Портосе – добродушном, легковерном, слегка хвастливом. Не церемонилась бы и с гасконцем. Хотя тот умен и хитер… но он всего лишь провинциальный дворянин, а не знатный вельможа. А Арамис… начинающий заговорщик в женском халате с кружевами и воланами был смешон и трогателен одновременно.
Ире поневоле вспомнилась сцена из любимого романа – д`Артаньян в платье Кэтти в доме Атоса…
- Где вы оставили ваших друзей?
- В четырех перегонах от Парижа… я позаботился о подставах. К вечеру я должен вернуться. Тревиль отпустил нас на несколько дней…
Выпитое натощак вино, бессонная предыдущая ночь и сильное нервное потрясение дали о себе знать: щеки молодого человека разрумянились, голова клонилась…
- Ступайте спать. Через три часа, когда пробьет пять утра, я разбужу вас. И мы решим, что нужно делать. У нас в провинции говорят: «Утро вечера мудренее».
- Осмелюсь спросить: откуда вы родом? – Арамис с трудом подавил зевок.
- Из Прованса, - ответила Ира, решив, что не так сильно ошиблась с географическими координатами.
- Я там никогда не был… Да, вы правы. Я… прилягу.
Ира отвела его в спальню – свою собственную.
Ей спать вовсе расхотелось.
А гость уснул – быстро и крепко. Через пять минут он уже посапывал, уткнувшись носом в подушку.
Ира задернула полог. По законам романтического фика требовалось бы не задергивать – полюбоваться точеным профилем господина Арамиса и всем прочим… Но это был не романтический фик, а проза жизни.
К тому же и в фике Арамис не был бы героем Иркиного романа.
Он был идиотом, несущим рыцарское служение своей Великой Любви.
По поводу Великой Любви Ирка только усмехнулась – вспомнила на сей раз про Рош-Лабейль, сказку с продолжением… А затем – сцену у зеркала из «Виконта».
«Да, но как ему помочь сейчас?».
Пьер был верзилой мощного сложения. К тому же Ирка сомневалась, что у слуги можно попросить лишнюю рубашку и камзол – их попросту нет.
«Остаются я, Мари и Сесиль… Ох! И еще…».
Она вышла в соседнюю комнату. Собственно, это была даже не комната, а крошечная каморка, приспособленная под подобие гардеробной.
Из сундука был извлечен наряд, который, пожалуй, следовало одолжить мушкетеру.
Ни Атосу, ни Портосу, ни даже д`Артаньяну этот наряд не подошел бы ни за что. А вот Арамису…
«Ну, он же мечтает стать священником? Значит, сможет убедительно сыграть! Все равно ничего другого я ему предложить не смогу…».
Пять мерных ударов с колокольни соседней церквушки застали Иру дремлющей над книгой. Странно, но она ощущала себя вполне отдохнувшей.
«Провожу его – и усну как следует. Буду спать как в отпуске!».
В шесть утра благочестивой монахине уже можно покинуть обитель и отправиться по заданию куда-нибудь… да пусть в другой монастырь того же ордена!
Кстати – КАКОГО ордена?
«Нужно матчасть учить…».
Уже на пороге родной спальни возникла другая мысль: «А согласится ли он?!».
Наряд-то был – женский!
Вот в чем Дюма оказался совершенно прав: сон у господина Арамиса был легким. Мушкетер поднял голову от подушки при первом же скрипе половиц.
- Мадам?
- Пора вставать, сударь.
- Я буду готов через пять минут, и…
- Сейчас вы встанете, - прервала его Ира, - а затем вами займусь я.
- То есть?
- Я предупредила. В доме три женщины и лакей. Одежда лакея вам не подойдет категорически.
- Но…
- Бриться. Прихорашиваться. И – в рясу монахини! Что непонятно?!
Ох! Каким огнем полыхнули темные глаза! Как вспыхнули щеки!
- Речь идет об общем деле. Ничего иного я предложить не могу. К тому же искать будут мужчину – не женщину! И не говорите мне, что в семинарии вам не приходилось исполнять подобные роли!
Судя по вмиг побледневшему лицу – приходилось. И не раз. Но как не хотелось об этом вспоминать!
- Сударыня, меня разоблачат в три минуты. Мне не восемнадцать лет.
Ира едва сдержала смешок.
- Сударь, ни в коей мере не подвергаю сомнению вашу мужественность, но – не льстите себе. Немного усилий – и не разоблачат.
Она уже держала в правой руке зловеще поблескивающий пинцет.
- Зачем?
- Вставайте. Не до церемоний. Накиньте халат. – Ира командовала, ощущая прилив вдохновения. – Брови вам немного откорректировать надо.
Следующие полчаса (или чуть больше) были посвящены превращению очень миловидного молодого человека во вполне симпатичную послушницу. Тонкие щегольские усики безжалостно уничтожили, как и бородку – «руайяльку». Благо, что это были именно усики и бородка, а не роскошные усы Портоса! Десять минут мушкетер, еще оказывавший слабое сопротивление, провел в тканевой маске, обильно пропитанной всякими ароматическими маслами – для придания лицу ровного тона и свежести. Зато руки для умащивания миндальной пастой подставил без всяких возражений – и даже с удовольствием.
Брови ему Ира откорректировала за пять минут.
Прическу сооружать не требовалось: все волосы скрывал апостольник. Скрыта его тканью была и шея.
Панталоны, к счастью, удалось найти – и они подошли как надо.
И обувь нашлась – ступни ног у господина мушкетера были не Золушкины, но… словом, вопрос удалось уладить ко всеобщему удовлетворению.
Четки новоявленной монахине пожертвовала сонно позевывающая, но невероятно довольная Сесиль, которая пришла к госпоже не сразу, а только после третьего сигнала колокольчика.
Она долго недоумевала, откуда в спальне госпожи взялась монахиня.
Зато когда уразумела…
Смеялись все трое.
Еще через десять минут (прощания, напутствия и все такое) господина Арамиса выпустили на улицу.
- Почему вы не удержали его, мадам? – не удержалась от восклицания Сесиль. – Такой красавчик! И дворянин к тому же!
- Герой не моего романа, - Ира зевнула и поняла, что более всего на свете желает лечь в кровать – и проспать двенадцать часов кряду. Кажется, про «двенадцать часов кряду» тоже было цитатой из трилогии, но Ира в ее нынешнем состоянии не могла сообразить, откуда именно.