| цитата: |
- Кто же вас воспитывал? - спросил Мазарини.
- Кормилица-француженка; когда мне исполнилось пять лет, она прогнала меня, так как ей перестали платить за меня. Она назвала мне имя моего родственника, о котором ей часто говорила моя мать.
- Что же было с вами потом?
- Я плакал и просил милостыню на улицах, и один протестантский пастор из Кингстона взял меня к себе, воспитал на протестантский лад, передал мне все свои знания и помог мне искать родных. (с) А. Дюма "Двадцать лет спустя", глава "Письмо Кромвеля" |
|
Кингстон, 1634 год - Итак, дети мои, кто назовет мне имена двенадцати апостолов?
Маленькие прихожане, все как один, опустили головы, прячась за спинками скамеек: "Только бы не меня спросили, только бы не меня..." Рыжий Томми, запустив палец в рот, исследовал дырку на месте переднего зуба, долговязый Алекс болтал ногами, Джереми старательно изучал недра своего носа, Фрэнк елозил по скамье: скрип-скрип, скрип-скрип, скрип-скрип.
- Фрэнки! - мальчуган замер, - Неужели, никто не выучил урока? - преподобный Джошуа Эванс нахмурил брови, пытаясь выглядеть солиднее. Молодой пастор лишь недавно окончил семинарию, и годился своим ученикам скорее в старшие братья, нежели в отцы. Мальчики переглянулись.
- Я знаю, - наконец, поднял руку Элайджа Гиббз, - Андрей, Петр, Иоанн, Иаков...
Тут в классе началась какая-то возня: Сэмми толкнул Питера в бок, тот обернулся к Генри, Генри прыснул в кулак, и вскоре волна смешков докатилась до задних рядов.
- Ти-ши-на! - отец Эванс постучал по кафедре, но гул все не смолкал, - Да, что там происходит, в конце концов?!
- Ничего! - Фрэнки, красный, как вареный рак, отпихнул соседа и пулей вылетел из зала.
- Френсис! Я не разрешал Вам выйти... - упрек повис в воздухе, - Ладно, - обреченно махнул рукой пастор: все равно, их теперь не угомонишь, - Ступайте по домам. Да, не забудьте выучить имена апостолов! - тридцать вихрастых голов послушно кивнули, и мальчишки гурьбой высыпали на церковный двор, радуясь свободе и погожему дню.
***
- Подкидыш, подкидыш! Штаны намочил! - дети часто дразнили Фрэнка, правда, предпочитали делать это с безопасного расстояния. Сил у него было мало, зато злобы хватило бы на четверых. В драке Френсис кусался и царапался, точно звереныш, бил по самым уязвимым местам и норовил вцепиться в горло. Ему еще не исполнилось девяти, а он уже держал в страхе всю окрестную ребятню.
- Подкидыш, подкидыш! - пастор, спускавшийся по лестнице, успел заметить, как Фрэнк наклонился, подбирая что-то с земли, а мгновение спустя Гиббз, подвывая, схватился за лицо, - Чокнутый, ты мне глаз выбил! – мальчишки в ужасе отпрянули, однако Фрэнки не думал их преследовать. Он стоял посреди двора, опустив руки по швам и мрачно уставившись на обидчиков.
- Ну-ка покажись! - преподобный взял всхлипывающего Гиббза за плечо и развернул к себе, - На месте твой глаз. Синяк, конечно, будет роскошный, но это не беда. Беги домой и попроси маму приложить тебе холодный компресс.
- До свидания, отец Эванс. Хорошего дня, господин пастор, - дети разбрелись кто куда, Сэмми и Том увели заплаканного Элайджу, и преподобный остался наедине со своим воспитанником.
- Скажи, каторжник, ты опять собрался в тюрьму? - Джошуа присел на корточки перед мальчуганом, - Или, не дай Бог, на виселицу?
- Я не пойду в тюрьму... - зрачки Фрэнка расширились, а на лбу выступила испарина, и пастор понял, что допустил ошибку: рана была слишком свежа, - Только не в тюрьму! - Фрэнки в отчаянии замотал головой.
- Ну, полно, полно, - отец Эванс обнял ребенка за плечи.
- Я не нарочно. Я не метил ему в глаз, - мальчик вдруг ухватил преподобного за рукав, - Вы ведь не отправите меня в Бедлам?
- Что это ты выдумал, Фрэнки? - опешил пастор.
- Так Гиббз говорит, - вздохнул Френсис, - что я чокнутый, и по мне Бедлам плачет.
- Не будет тебе Бедлама, и тюрьмы не будет, - Джошуа потрепал мальчишку по волосам, - Уж это я обещаю. Пошли обедать? - отец Эванс протянул воспитаннику руку, и они зашагали прочь от церкви, - Ты мне только ответь, разбойник, почему в уборную не сходил?
- Не хотелось... - промямлил Фрэнк.
- Не хотелось или больно? - строго спросил пастор.
- Ну, больно, - нехотя признался мальчик.
С Фрэнки иногда случалась такая неприятность. Лекарь, мистер Торнтон, не мог сказать, что было тому виной: то ли побои, то ли морозная зима 1633 года, чуть не убившая паренька, то ли ужасы Ньюгейтской тюрьмы, где Френсис провел шесть долгих месяцев. Стоило мальчугану постоять на сквозняке или промочить ноги, как хворь напоминала о себе.
***
В комнате было жарко натоплено, в воздухе витал сильный аромат лекарственных трав, а вода в корыте была такая горячая, что едва хватало сил терпеть.
- Ты там еще не сварился, как грешник в котле? - улыбнулась миссис Финч, вдова лет пятидесяти, помогавшая отцу Эвансу по хозяйству.
- Не-а, - пропыхтел Фрэнк.
Добрая женщина украдкой смахнула слезу. Фрэнки не походил на других детей: он не плескался, не жаловался, что мыло кусается, и даже покорно позволил вымыть себе уши. Маленький старичок, сгорбившийся в ванне.
- Довольно, вылезай, - миссис Финч, закутала мальчишку в широкую простыню, усадив его на табурет перед зеркалом. У Френсиса - светло-русые волосы, голубые, словно летнее небо, глаза и золотистая россыпь веснушек на носу. Он был бы красавцем, если бы не страшная бледность, тонкие бескровные губы и тусклый взгляд уставшего от жизни циника. Жутко делается, когда ребенок так смотрит.
Причесав и одев мальчика, вдова отвела его наверх. Только они вошли в спальню, как к Фрэнки кинулась огромная лохматая псина, бешено виляя хвостом.
- Тише, Волчок, тише. Я тоже тебе рад, - мальчуган сел на пол, и собака принялась лизать ему лицо.
- Нет, вы поглядите на него! - всплеснула руками женщина, - Я его мыла-мыла, а он с этой бестией возится.
- Ничего, - кивнул пастор, - С тех пор, как дома появился Волчок, Фрэнк почти перестал кричать во сне, - вдвоем с мальчиком они опустились на колени возле кровати: настало время вечерней молитвы.
- Живущий под кровом Всевышнего, под сенью Всемогущего покоится.
- Говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!»
- Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение – истина Его.
- Не убоишься ужасов в ночи… - прочитав псалом до конца, Фрэнки забрался под одеяло, отец Эванс пожелал малышу спокойной ночи и хотел было уйти, но Френсис внезапно произнес, - Лодочек жалко…
- Каких лодочек, дитя? – удивился пастор.
- Из коры. Я забыл их в луже, на заднем дворе, когда мы с Аньес уезжали в Лондон. Их, наверное, смыло дождем.
Преподобный вздохнул: в голове бедного мальчугана нередко мешалось настоящее и прошлое, события нынешнего дня путались с тем, что было давным-давно.
- Аньес говорила, что в Лондоне живет мой дядя, - продолжил Фрэнк, - Но дяди не оказалось дома, и нас не пустили. На улице было шумно и грязно, я скоро устал и спросил, когда мы поедем домой. Аньес ответила: «Сейчас поедем, вот только кораблики на Темзе посмотрим и поедем». Потом она купила мне яблоко и ушла, наказав ждать ее и никуда не уходить. Я ждал, честное слово! До самого вечера. Но она не пришла. Я стал плакать, и какая-то дама бросила мне монетку. И другие тоже стали бросать. А потом появились рябой Джефф и Белка. Ее, на самом деле, Мэри зовут, но у нее рыжие кудряшки и зубы смешно торчат. Джефф сначала грозил утопить меня в речке, но Белка сказала: «Смотри, он же совсем маленький. И одет хорошо. Наверное, потерялся. Давай отведем его к мистеру Шилдсу». Там было много ребят. Мистер Шилдс давал нам кров и еду за то, что мы просили для него милостыню на улицах.
Мальчик повернулся на бок:
- Как-то на Рождество нам было совсем голодно, я простудился, а еще у меня постоянно ныл живот. Мы стояли у лавки кондитера и любовались на пирожные. Их было море – с кремом, с орехами, с цукатами, просто слюнки текли. И тогда Джефф заявил, что сейчас украдет для нас штуки три. Белка его отговаривала, но он велел нам не трусить, мол, никто даже не заметит, - Фрэнки проглотил комок, - Джеффа повесили на следующее утро, Белка сбежала, а меня отправили в Ньюгейтскую тюрьму за бродяжничество.
Сердце у пастора болезненно сжалось: он видел лондонские тюрьмы, еще учась в семинарии. Когда посещал заключенных. Переполненные камеры, где невинные дети сидят рядом с матерыми преступниками и падшими женщинами. Бедный, бедный ребенок!
- Я потом долго искал Белку, и мистера Шилдса, и остальных, но никого не нашел и снова стал просить милостыню. А однажды вечером наткнулся в трактире на этого, с перстнем на пальце. Он сказал, что не подает нищим, но предложил мне соверен, если я дам… поколотить себя. Я испугался и убежал оттуда. Бродил по городу, есть страшно хотелось, а в карманах – ни гроша. Ну, я и вернулся. Он еще сидел за столом, - мальчишка часто-часто задышал, - В общем, я пошел с ним. У богатых – разные причуды. Побоев я не очень-то боялся, а на соверен можно было месяц жить припеваючи, - Фрэнк облизал губы.
- Глупыш, - отец Эванс погладил мальчика по голове, - тебя же могли убить.
- Я не знал, - мальчуган вдруг уткнулся лбом в плечо священника и затрясся в беззвучных рыданиях, - Я не хотел…
Пастор обнял его и сидел, не шевелясь, пока Фрэнки не затих. Так вот, что случилось в ту ночь полгода назад. Во истину, имя сему городу – Вавилон! Вместилище всех людских пороков!
- Взгляд у этого господина был какой-то дикий, - всхлипнул Френсис, - мне стало не по себе, и я сказал, что передумал. Он вытащил золотой и показал мне: «Все по-честному, малыш». Я в ответ: «Мне не надо соверена, отпустите меня, сэр». А он: «А как же наш уговор? Сперва согласился, а теперь – на попятную? Джентльмены так не поступают!» Я не хотел, - сокрушенно выдохнул Фрэнк.
- Знаю, - Джошуа поправил одеяло мальчика, - Господь – судья тому дьяволу в облике человеческом… Постарайся уснуть, хорошо?
- Угу, - Фрэнки закрыл глаза.
- Посидеть с тобой?
- Не, меня Волчок охраняет, - пес растянулся на коврике возле кровати.
- Тогда добрых снов, - пастор, взяв свечу, шагнул к двери.
- А соверен мне этот гад так и не отдал… – донеслось ему вслед.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума