ДЮМАСФЕРА - Форум фанфиков по мотивам книг Александра Дюма (отца)

Desideras diabolum (Сожалеешь о дьяволе (лат.)) (с) А. Дюма "Три мушкетера"

- Гляди-ка, новенький, новенький! – едва Рене вошел в класс, его обступила целая орава мальчишек, - Чистенький, какой, словно его облизали! Воротник кружевной! А локоны, локоны-то – как у девчонки! – семинаристы радостно загалдели, предвкушая забаву, - Что ресницами хлопаешь? Дома учился?

Рене испуганно кивнул.

- Оно и видно! Маменькин сынок. Сейчас мы тебя проэкзаменуем. Отвечай, почему средний палец называют срамным?¹ Тише, не подсказывайте ему! – двадцать пар глаз выжидающе уставились на новичка.

- Я… я не знаю, - пролепетал мальчик, густо покраснев.

- Э, ребята, да он совсем желторотый! – прыщавый юноша лет пятнадцати отделился от прочих и наклонился к д’Эрбле, - Не бойся, тебя никто не хотел обидеть. Мы просто пошутили, ведь так, господа? - семинарист ухмыльнулся, обнажив дурные зубы, - Как тебя зовут?

- Рене…

- Рене… - передразнил мальчика клирик, - Что за басурманское имя – Рене? Братья, - он обвел взглядом товарищей, - Сдается мне, наш юный друг – некрещеный. Мы должны немедленно позаботится о его душе!

Не успел д’Эрбле опомниться, как его подхватили на руки и, невзирая на протесты, куда-то потащили: сперва – по коридору, затем вниз по лестнице, потом – на улицу. На заднем дворе толпа остановилась у выгребной ямы. Двое озорников проворно сняли с нее деревянную крышку.

- В купель его! – скомандовал прыщавый, и Рене с размаху плюхнулся в зловонную жижу, - Симара, крещу тебя in nomine panis, fratriae et spiritus vini.² Возрадуемся же дети мои, - воскликнул юноша, - ибо брат наш сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся!³

В этот миг ударил колокол, призывая учеников на занятия, и мальчишки разбежались, оставив новичка в яме – по пояс в помоях. Там он и стоял, дрожа всем телом и всхлипывая – больше от злости, чем от обиды, пока его не вытащил отец Ансельм, регент семинарского хора.

***
Из-за двери спальни доносились взрывы хохота и нестройное пение:

Тот, кто пьет одну лишь воду, –
Враг всему людскому роду!
Разбавляющий вино –
Душу погубил давно.
Брат, поверь, тогда спасешься –
Когда вусмерть ты упьешься…

Время было позднее, и устав семинарии строго-настрого запрещал ученикам засиживаться после отбоя. Но школяры – вольный народ – полагали, что уставы пишутся именно для того, чтобы их нарушать. Зачем же еще?

Рене робко постучал, однако его не услышали. Тогда мальчик толкнул дверь и вошел в комнату.

- А, Симара, проходи! – приветствовали его сразу несколько голосов, - Мы тут устроили пирушку в твою честь.

- Садись, - прыщавый клирик предложил Рене табурет, - Выпей с нами: отныне мы братья!

Мальчик покорно опустился на стул. Вино оказалось слишком пряным, но это было даже хорошо: по жилам разлилось приятное тепло, и утренняя обида мгновенно улетучилась.

- До дна! Негоже оставлять такой божественный напиток в кружке, – юноша одобрительно хлопнул д’Эрбле по спине, а семинаристы грянули на мотив Jam lucis orto sidere⁴:

Пьют и ангелы, и бесы,
Умники пьют и балбесы,
Пьют святоши и повесы,
Пьет школяр, и пьет профессор.
Славься, славься же, вино –
Нам спасение одно!

«Гореть всем этим богохульникам в адском пламени, - обреченно подумал Рене, - и мне вместе с ними».

- Я Мастема⁵, - представился прыщавый, - а это, - юноша указал на кучерявого, будто сарацин, паренька, забравшегося с ногами на кровать, - Кардинал. Это он придумал наш гимн. Он, вообще, самый ученый в семинарии. Потому и Кардинал. Что ни спроси – все знает. На любом языке книжку тебе прочтет. Хоть по-халдейски, хоть по-иудейски.

Паренек молча поклонился.

- Не мудрено, папаша-то у него – жид!⁶ - хохотнул тощий рыжий нормандец.

- Прикуси язык, Асмодей⁷, - цыкнул на мальчишку Мастема, - ты ведь у нас и вовсе безотцовщина.

Рыжий вскочил, опрокинув табурет, и полез в драку.

- Сгинь, сгинь, нечистый дух, – смеясь, отбивался Мастема, - пока я тебе ребра не пересчитал.

Пара затрещин перепала и д’Эрбле, сидевшему рядом. Мальчик попытался выбраться из-за стола, но мир внезапно покачнулся, лица семинаристов слились в одно белесое пятно, а потом наступила тьма.

***
Очнулся Рене от холода: он стоял на коленях, согнувшись над умывальным тазом, а Кардинал лил ему на голову воду из кувшина:

- Черти! Напоили младенца и довольны!

Д’Эрбле хотел возразить, что он давно уже не младенец, но к горлу снова подкатил противный ком, заставив мальчика умолкнуть. Веселье за столом пошло на убыль, школяры начали зевать, и один за другим разбрелись по кроватям.

- Всем дрыхнуть! – велел Мастема, - До рассвета три часа. Асмодей, тебя это тоже касается. Снова на молитве будешь носом клевать? – через несколько минут спальня наполнилась мерным сопением.

- Ну что, легче? – спросил Кардинал, кое-как вытерев волосы Рене застиранным полотенцем, - Тогда давай спать.

Д’Эрбле оглядел комнату: кроватей было всего десять, и мальчики ютились по двое, а то и по трое на каждой постели. Кардинал уступил ему половину своей:

- Ложись здесь, если, конечно, не боишься.

- А почему я должен бояться? – удивился Рене.

- Ну, вдруг я по ночам ем маленьких детей? – подмигнул ему паренек.

- Значит, твой отец, и вправду, – жи… - д’Эрбле осекся, - еврей?

- Мой отец – крестник и воспитанник герцога Тосканского, а матушка – наследница древнего баскского рода,⁸ - мальчишка нырнул под одеяло, - Хватит болтать, а то отправишься спать на пол.

Рене послушно закрыл глаза, но тут же вспомнил про вопрос, который не мог ждать до утра:

- Послушай, Кардинал…

Из-под одеяла показалась кучерявая голова:

- Спи!

- Я сплю, сплю, ты только скажи, кто это – Симара?

- Симара? – пожал плечами Кардинал, – Один из сынов Божьих. Он был совершенен – почти как Люцифер до грехопадения. И обладал такой же мощью, как Гавриил и Михаил. Под началом у него было более двухсот ангелов. Но однажды, обходя землю, Симара увидел Нааму – прекраснейшую из дочерей Евы – и без памяти влюбился.

- Разве ангелы влюбляются?

- Выходит, что так. Симара променял небесную славу на ночь в объятьях смертной женщины. Он соблазнил ее, научил чародеянию и волшебству. У них родились дети гигантского роста и жестокого нрава, которые притесняли людей. Эти исполины творили большие и большие мерзости, пока земля не возопила от пролитой крови. Тогда Всевышний навел потоп, погубивший все дышащее, кроме семьи Ноя.

- А что стало с Симарой?

- Его связали и бросили в пропасть, где он заключен до страшного суда.

Рене на мгновение представил себе падшего ангела, томящегося в бездне:

- Господи, как же ему там, наверное, одиноко!

- М-м-м… - ответом мальчику было сонное мычание: его приятель уже успел задремать. Рене вздохнул и повернулся на бок.
В углу кто-то надрывно кашлял. Мастема выводил носом басовитые рулады. Нормандец жалобно скулил во сне, точно побитый щенок. За окном занимался новый день, скоро прозвонят на молитву.

Примечания:
1. Из "Диалогов" Кордье.
2. Искаженная тринитарная формула. Настоящая - in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Семинарист произносит: "Во имя хлеба, братства и вина". Клирики часто сочиняли подобные пародии.
3. Притча о блудном сыне.
4. Пародия на католический гимн Jam lucis orto sidere. "С первым лучом утренней зари надлежит немедленно выпить". Настоящий автор Орландо ди Лассо.
5. Имя демона - персонажа апокрифа "Книга Юбилеев".
6. Насколько я поняла, слово "juif" было более грубым, в отличие от "Hebreo".
7. Имя демона - персонажа книги Товита.
8. Крещеные евреи, особенно, испанские марраны нередко женились на старых христианках. Дети в таких браках, с точки зрения еврейского закона, - неевреи. Но отцы все равно передавали им свою тайну. А вот в Португалии, наоборот, еврейские матери были носительницами традиции.