Отправлено: 19.04.16 09:53. Заголовок: Гены или ангел-хранитель.

Фандом: Трилогия " Мушкетеров"
Размер: Пока: миди
Жанр: драма
Статус : в процессе

Предварительно намечался целый роман, но пока - только первая часть. Что-то не идет дальше. Пока выложу все, что сделала и как есть. Может, ваши замечания и советы подтолкнут мое обленившееся вдохновение.
В общем, пока нет стройности в содержании, но я все равно выкладываю на ваш суд.

 Отправлено: 11.06.16 09:48. Заголовок: В начале 1939 года ..

В начале 1939 года Арман де Силлег, преуспевающий журналист и историк Средневековья, все свое свободное время уделял книге, рассказывающей о семье де Креки. Работая в Национальной библиотеке, он натолкнулся на формуляр Огюста Маке, и был удивлен, что за историком и соавтором многих книг Дюма по-прежнему числится некая рукопись под номером 4772, которую Маке так и не вернул в библиотеку. Заинтригованный, Де Силлег стал выяснять, что же это за рукопись, и был поражен, что это воспоминания графа де Ла Фер о своей жизни, пришедшейся на годы правлений Людовика 13 и Людовика 14. Очень смутно Арман помнил, что была какая-то тетрадь, которую его дальние предки хранили, как зеницу ока, и которая все же исчезла в перипетиях переездов, революций и прочих тревог и бед, постигших его многочисленное семейство. Маловероятно, чтобы были еще какие-то мемуары, принадлежавшие перу графа. По всему выходило, что бесценная тетрадь попала в руки Дюма и Маке, и стала основой для их бессмертной Трилогии. Де Силлег почувствовал прилив гордости и желание отыскать Мемуары. Чувствуя, что больше ничего он не сумеет сделать в этот день, настолько он был потрясен и выбит из колеи, он отправился туда, куда всегда убегал от житейской суеты - в Люксембургский сад.
Февраль в Париже - не лучший месяц для прогулок. Слякоть, а то и мокрый снег вперемежку с дождем - не этого ждал Арман; пришлось тащиться к метро, но по дороге он передумал, и свернул на крохотную улочку Феру. Он не заметил, как, где-то на середине ее, что-то изменилось, стало стремительно темнет,ь и звуки большого города, гудки машин - все исчезло в густом тумане. Арман, ошарашенный быстрой сменой обстановки, замер на месте, когда вдруг кто-то уверенно и сильно взял его под руку и увлек в сторону.
- Если стоять посреди дороги, то можно и под колеса попасть,- добродушно произнес рядом с ним знакомый голос.- А ведь вам предстоит совершить еще немало дел.
- Кто вы?- де Силлег сделал попытку выдернуть руку, но его держали железной хваткой.
- Я надеялся, что вы меня запомнили, и мне не придется представляться. Я вас приглашаю к себе в гости.
- Но кто вы, и с какой стати я должен принять ваше приглашение?- остатки благоразумия взыграли у журналиста, хотя он уже знал: в гости он пойдет.
- Именно потому и должны, что это единственный способ не промокнуть до нитки,- рассмеялся человек рядом.- Идемте же, здесь становится слишком неуютно.
И, словно в доказательство его правоты, дождь со снегом припустил не на шутку.
Они заскочили в какой-то подъезд, и стали подниматься по старой и скрипучей лестнице. Наверху забрезжил слабый огонек - кто-то зажег свечку или спичку, чтобы дать им хоть какой-то ориентир во мраке.
- Ступайте смело, лестницу в кои-то веки сегодня вымыли,- посоветовал незнакомец с удивительно знакомым голосом.
Арман взбирался, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух: не от усталости или потому что не хватало дыхания - он всем своим естеством ощущал, что он вступил в нечто неведомое, захватывающее и прекрасное. И, как и перед его предком, Огюстом де Бражелоном, распахнулась дверь в чудеса, и он очутился в прихожей маленькой квартирки.
- У меня завидная участь,- сказал за его спиной хозяин квартиры.- Некогда я принимал здесь одного из ваших предков, а теперь вот и ваш черед настал.
- Вы - Атос!- воскликнул де Силлег, резко обернувшись и убедился, что это правда.
- И мы с вами уже знакомы, сударь.
- Но это же невероятно, что я у вас! Так не бывает, чтобы человек мог путешествовать во времени!
- Еще как бывает! И доказательство тому - вы мой гость. Располагайтесь поудобнее, сейчас мы поужинаем, потом у нас по плану - беседа, в которой я вам отвечу на все вопросы ( давно пора это сделать). А потом я позабочусь, чтобы вы попали домой до полуночи. Вас я у себя ночевать не оставлю.
- Если бы не наши предыдущие встречи, я бы, пожалуй, решил, что вы мне снитесь,- Арман оглядывался по сторонам, жадно разглядывая комнату, в которой оказался. На камине он заметил изящную шкатулку и, против воли, то и дело останавливал на ней взгляд.- Наверное, мне стоило бы выказать ужас или отказаться с вами идти, но, не смотря на то, что происходящее кажется мне не меньшей фантастикой, чем романы Уэллса, я вам почему-то верю.
- И правильно делаете,- усмехнулся граф де Ла Фер.- И не зря вы бросаете такие осторожные, но такие выразительные взгляды на камин. В этой шкатулке находится то, что я намерен вам передать. Это будет мой дар вам, но я надеюсь, что вы сумеете распорядиться им верно. Это наша последняя с вами встреча - больше вы меня не увидите, к сожалению. Все на свете имеет свой конец, и моя миссия тоже заканчивается. Я хочу передать вам, как выражаются ваши современники, эстафету поколений,- он, почему то, тяжело вздохнул.
- Вас это огорчает, господин мушкетер?- осторожно спросил де Силлег, не очень себе представляя, как ему реагировать на слова Атоса и боясь, невзначай, чем то обидеть того.- Вы боитесь, что мне это будет не по силам?
- Я думаю о том, что предстоит вашему поколению, Арман, и опасаюсь очень многого. Я уже не смогу помогать ни вам, ни вашим потомкам, а им придется жить в тяжелые времена. Впрочем, легких времен не бывает: их любят приукрашивать только старики и историки. Надеюсь, в своей книге вы будете максимально достоверны?
- Если материалы, которыми я располагаю, можно посчитать достоверными,- рассмеялся Арман.
- Я вам сумею помочь, надеюсь. Я очень неплохо знал де Креки, своих современников. Наши владения в Пикардии соседствовали. Но, садитесь к столу. На голодный желудок умные мысли не приходят.
Атос ел немного, больше следил за тем, чтобы гость отдал должное изысканному ужину.
- Простите, что не предлагаю вам на десерт ни кофе, ни сигар,- извинился мушкетер,- но они были бы немного неуместны в этой гостиной. А мне хочется, чтобы вы почувствовали мое время, узнали его даже на вкус.
- Я мало что знаю о вас, господин граф. К сожалению, все мои познания сводятся к книгам, а насколько они отражают действительность, надо говорить отдельно.
- Вот мы плавно и подошли к тому, о чем я хочу попросить вас, друг мой. В шкатулке, которая перед вами - мой личный архив. Точнее - архив графов де Ла Фер, а значит, и ваш личный. Тут только оригиналы, хотя пару раз с них снимались копии, чтобы помочь наследникам утвердиться в своем праве. Насколько я осведомлен, обстоятельства сложились не в пользу нашей семьи: на данный момент вы - единственный, кто обладает правом первородства. Больше прямых наследователей титула нет, а, значит, вам придется думать серьезно о наследнике.
Арман почувствовал, что краснеет от досады. Что за банальности ему тут провозглашают? Он же не двадцатилетний мальчик.
Атос заметил его реакцию, но продолжил говорить совершенно невозмутимо, сохраняя тон наставника.
- Вы еще достаточно молоды, чтобы жениться и иметь сына. Это ваш долг. Первый и основной. Вам надо суметь не только родить сына, но и уберечь его от всех катаклизмов, которые могут его поджидать на жизненном пути.
Но это еще не все. Есть еще одна вещь, о которой вы должны позаботиться. Это тетрадь с моими записями, которая попала в руки историка и писателя (это еще полбеды). Но она бесследно затерялась то ли на старых чердаках, то ли покоится в шкафах коллекционеров. Это моя личная к вам просьба: постараться найти ее и, по возможности, сделать достоянием для историков. Мне очень хочется, чтобы и ваше поколение могло судить о моих друзьях не только по романам. Вы журналист, писатель, переводчик - вы знаете, как это сделать.
Они сидели еще долго: Атос рассказывал о соседях де Креки, объяснял, что значат записи в архиве, которые были непонятны де Силлегу, подробно рассказывал, как прочитать родословное древо графов и как следует дополнить его, но ни словом не заикнулся ни о своей личной жизни, ни о своих друзьях. "Все, что касается моих друзей - в моей тетради. Если сумеете ее найти - она вам все расскажет и объяснит."
- А теперь - прощайте!- он встал.- Вам пора уходить, иначе вы не попадете домой. Дайте мне только обнять вас на прощание.
Растроганный и растерянный, Арман оказался посреди улицы. Париж уже спал, но откуда-то долетал голос включенного радио и хриплый, надсадный вой Гитлера быстро вернул его в реальность. Он стоял посреди улицы Феру, прижимая к себе драгоценную шкатулку Челлини, полную старинных свитков и писем, и судорожно старался понять, как возможно то, что случилось с ним. Дождь прекратился, и над Парижем раскинулось чистое и холодное небо. Было начало февраля 1939 года.

 Отправлено: 11.06.16 11:13. Заголовок: Завораживающе! А штр..

Завораживающе!
А штришок с браслетами - тема для отдельного фика...

 Отправлено: 11.06.16 11:16. Заголовок: Grand-mere , заметил..

Grand-mere , заметили?

 Отправлено: 11.06.16 11:16. Заголовок: Grand-mere , заметил..

Grand-mere , заметили?

 Отправлено: 11.06.16 12:24. Заголовок: stella, все интересн..

stella, все интереснее и интереснее!

 Отправлено: 11.06.16 13:41. Заголовок: Придётся теперь пото..

Придётся теперь потомку оберегать род и память предков в суровую годину Второй мировой войны. А это ой как непросто.

 Отправлено: 11.06.16 13:53. Заголовок: Да, если бы шкатулку..

Да, если бы шкатулку отдали в 45-м, задача была бы полегче

 Отправлено: 11.06.16 14:03. Заголовок: Достанется всем...

Достанется всем.

 Отправлено: 11.06.16 17:50. Заголовок: Атос своими требован..

Атос своими требованиями продолжения рода заколебал не только Рауля, но и еще все последующие поколения. Неудивительно, что бросил, наконец, пить: просто некогда стало, попобуй ко всем успеть.

 Отправлено: 12.06.16 11:43. Заголовок: Арман давно уже сме..

Арман давно уже сменил крохотную квартирку на рю Лафаетт на роскошные апартаменты в доме №5 по той же улице. Соседями по площадке у него оказалась семья портного. Жили они в Париже с 1928 года, но не только неплохо устроились (снимать шестикомнатную квартиру в центре далеко не всякому парижанину по карману), но и обзавелись машиной. Глава семьи держал дома мастерскую по пошиву мужской одежды, и у него работало несколько рабочих. Сам отец семейства, красавец, джентельмен, любимец дам, был еще не стар, и своими манерами напоминал аристократа. Жена его, маленькая, изящная дама, вежливо улыбалась на приветствия и кивала шляпкой на красиво уложенных волосах. В семье было двое детей: сын и дочь. Сын - красавец в отца, шалопай и дамский угодник, водился с шумной компанией таких же, как и он сам, молодых людей. Школу он, судя по всему, закончил, работал, вернее делал вид, что работает у отца, но все его времяпровождение заключалось в спортивных занятиях и катаниях на машине. В доме была еще дочь, но ее Арман видел всего несколько раз и мельком, хотя заметил ее красоту.
Весь год, после памятной встречи на улице Феру, Арман предпринимал титанические усилия, чтобы отыскать хотя бы след рукописи графа де Ла Фер. Он был очень осторожен, но никто всерьез не принимал его предположений, что рукопись затерялась. Все в один голос утверждали, что ее попросту не существовало, что она - уловка Дюма, ложный след, а Маке удержал у себя чьи-то рукописи по иному поводу: его перу ведь принадлежала и многотомная " История тюрем Франции".
Незаметно прошло полгода, наступило лето, последнее мирное лето перед началом войны. Ее приближение уже ощущалось в воздухе, все явственнее звучали вопли фюрера, а мир, словно потеряв остатки разума, упрямо не хотел замечать происходящего.
Арман зашел в "Галери Лафаетт" чтобы экипироваться для отпуска. Человек вольный, он, тем не менее, свято соблюдал рабочий режим, позволяя себе раз в полгода отпуск. Поднявшись на второй этаж, он, сквозь стекло витрины, увидел знакомую женскую фигурку, примерявшую туфли. Машинально отметив про себя, что это соседская дочь занялась обновками к лету, он продолжил заниматься своими делами и, обремененный коробками, выходя сквозь вертящуюся дверь, столкнулся с женщиной, нагруженной покупками не меньше его.
- Простите!- вырвалось у них одновременно, и оба бросились собирать рассыпавшиеся коробки и пакеты. Пришлось отойти в сторону, чтобы не мешать входящим и выходящим посетителям. Только тут Арман разглядел как следует свою соседку по этажу.
- Мадемуазель,..- он замялся, запоздало сообразив, что не знает ее имени.
- Эва, Эва Рукин; мы с вами соседи, но не представлены друг другу.
- Арман де Силлег, мадемуазель, к вашим услугам.
- Вы идете домой, не так ли, месье?
- И с удовольствием помогу вам донести все ваши обновки, мадемуазель Рукин,- Арман был не просто вежлив: он поймал себя на мысли, что ему приятно помочь красивой молодой девушке. Солидный господин и рядом с ним хорошенькая мадемуазель - чем не отрадная картинка была бы для его покойных родителей.
Арман стеснялся своего лица, изуродованного солнечным ожогом, а скорее - варварским лечением. Это увечье так и оставило его старым холостяком, хотя он и мечтал о женитьбе. Но из года в год так получалось, что он не решался на серьезные отношения. А теперь он перешагнул пятидесятилетний рубеж и кому он нужен? Он был весьма обеспечен: гонорары за книги и статьи давали ему возможность не только вести безбедное существование, но и прикупить недвижимость близ Блуа.
Документы, полученные от Атоса, давали ему права на Бражелон и Ла Фер, но отбить Ла Фер у государства было нереально. А вот Бражелон он мог выкупить у владельцев, выставивших его на продажу, но замок требовал таких вложений, что это было бы для него затруднительно: дом был заброшен и запущен, жить в нем было опасно. Если бы Арман женился, он бы непременно занялся покупкой и обустройством поместья. Одному же все это ему было ни к чему, и он только вздыхал, вспоминая о наказе графа.
Идя рядом с Эвой, он сожалел, что дорога до дому так коротка: они не успели толком поговорить. Но, прощаясь с ней на площадке дома, он поцеловал ей руку и робко попросил о встрече. Она согласилась и упорхнула, пожелав ему доброго дня.
Они встречались пару раз, но что-то мешало Арману сделать их встречи менее официальными: между ними оставалась какая-то отстраненность - ему даже показалось, что девушка чего-то опасалась. В начале августа они столкнулись на площадке, и Эва сказала, что они уезжают в Ла Болль, на курорт. У де Силлега промелькнула мысль и самому отправиться вслед за соседями: курорт всегда располагал людей к непосредственности в общении, но ему в тот же день показалось, что он напал на след "Мемуаров", и все мысли об Эве ушли в тень. А потом началась Вторая мировая и в один день все рухнуло.
В последний раз он увидел мадемуазель Эву в тот день, когда немцы вошли в Париж. Она похудела, кисти рук были забинтованы.
В первый раз она пригласила его к себе, и он с изумлением увидел голые стены.
- Мы уезжаем из Франции,- со слезами сказала она.- Возвращаемся в СССР.
- Возвращаетесь?- не понял он.- Но что вы там забыли?
- Мы все это время оставались советскими поданными, месье Арман. Теперь нам оставаться здесь небезопасно, мало ли что может случиться. К тому же мы - евреи, и мой отец не верит в немецкую добропорядочность. В России мы будем под защитой Пакта.
Арман молчал, потрясенный, и вдруг ему пришло в голову, что под именем Делафара он ничем не рискует в России. Ведь он сражался за Советскую власть, он даже принял смерть за нее!
Трезвый голос реальности остановил его: слишком много времени прошло, и он хорошо был осведомлен о репрессиях конца тридцатых, которые проводил Сталин. Нет, его время борьбы в прошлом, он уедет в Блуа, будет сидеть в Брасье и потихоньку восстанавливать Бражелон. Он уже стар для подполья.
- Эва, не уезжайте!- вырвалось у него.- Выходите за меня замуж, и мы уедем в самую дальнюю провинцию или в Бордо, куда и вправду война не дойдет.
Девушка посмотрела на него с ужасом.
- Вы предлагаете мне покинуть моих родителей? В такую минуту? Но это было бы предательством по отношению и к моей семье, и к моей родине.
- Но ваша настоящая родина - Франция! Вы выросли здесь, вы говорите по-французски, как настоящая парижанка.
- Но родилась я - там,- бесцветным голосом проговорила Эва.- Мне приснился сон, теперь пришло время проснуться. Знаете, месье, когда мы возвращались домой, на безлюдном шоссе меня сбила немецкая машина. Водитель отлично видел, что мы с братьями просто вышли пройтись, подышать воздухом - невдалеке стояла наша машина, но набрал скорость, и ради развлечения - сбил меня: мне повезло, что я упала на траву, пролетев метров пятнадцать. Это происшествие навсегда лишило меня иллюзий насчет "добрых" немцев. Остается только надеяться, что в СССР война не начнется.
- Но вы разрешите вам писать?
- Зачем?- горько спросила она.- И потом, ваши письма все равно не дойдут.
- Вы это серьезно?- оторопел Арман.
- Наивный вы человек, месье. Разве в военное время пропустят письмо из чужой страны, не прочитав его?
- Я обещаю, что ничего компрометирующего писать вам не буду,- попытался он улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.
- Нет-нет, мы с вами попрощаемся здесь и навсегда.- Эва протянула ему руку.- Вам пора! Завтра утром мы уезжаем: как видите, багаж уже отправлен - остались только наши чемоданы.
Много лет прошло с того дня, много событий пронеслось, и де Силлег иногда вспоминал об Эве - что с ней сталось? Искушение написать письмо он преодолел: это могло плохо кончиться для нее, и для ее семьи. Арман все же женился - на простой и скромной девушке из окрестностей Блуа. Она родила ему дочь, и род Ла Феров прервался по мужской линии. В войну, сброшенная бомба угодила, по счастью, не в жилой дом, а в полуразрушенный Бражелон, довершив то, что не смогло сделать время и людская небрежность. Обгорелые кирпичи уже ничем не напоминали уютный замок, и местный люд разобрал их на хозяйственные нужды.
Уже перед самой смертью, старый де Силлег обнаружил в одной антикварной лавке пару страниц из чьих-то мемуаров. Судя по орфографии, бумаге и стилистике текста, его следовало отнести к середине 17 века. Но определить авторство не представлялось возможным, к тому же, найденные страницы (явно вырванные из тетради), трудно было привязать к каким-то событиям. Арман потратил много времени, пытаясь понять, о чем конкретно рассказывал автор. Де Силлега дочь и жена нашли в постели, с этими листами в руках. Он умер, пытаясь найти ключ к разгадке.

 Отправлено: 12.06.16 12:15. Заголовок: Стелла, это еще не к..

Стелла, я надеюсь, это еще не конец?

 Отправлено: 12.06.16 12:21. Заголовок: Нет. :sm12: ..

Нет.

 Отправлено: 14.06.16 10:03. Заголовок: Послесловие. ..

Послесловие.

Телевизор орал, как ненормальный: Ангерран любил возиться на кухне, если готовку сопровождал бешенный ор: так он был уверен, что никто к нему не сунется, когда он священнодействует. Кухня была его миром, его хобби и его работой. Завтра - конкурс. Он очень надеялся на успех: Первый приз давал ему престижное место работы и бесценный опыт. А там, недалек день, когда он сможет открыть свой ресторан. Он давно придумал для него имя: " У Ангеррана де Ла Фер". И место - обязательно рядом с Люксембургским садом. Там, где давным-давно помещался кабачок " У толстухи Марго".
Странное и редкое имя Ангерран досталось ему от бабки, которая бредила историей крестоносцев. Он, конечно, не мог слышать, сколько споров и даже слез вызвало оно у его родителей, которые сопротивлялись изо всех сил. Но у бабушки нашлись железные доводы и молодые родители смирились. Что до самого Ангеррана, то он свое имя воспринимал спокойно, даже гордился им. В быту его называли Анике, но представляясь, он всегда называл полное имя, чем вызывал легкое недоумение. Впрочем, дразнить себя он не позволял никому.
Девицы слетались к нему, как пчелы на мед: он был красив, утончен, обладал приятными манерами и изумительно готовил. Последняя добродетель нравилась женщинам особенно: француженки знают толк в хорошей еде.
Бабушка его, всю жизнь прожившая в провинции, в окрестностях Блуа, смолоду прославилась в тех краях, как искусный кулинар. Наблюдательный Анике, много времени проводивший с ней, рано постиг тонкости местной кухни и историю Крестовых походов. Вообще-то бабушка была из дворянской семьи, фамилия ее была де Силлег. Прадеда Анике не знал, он умер до его рождения, но ходили слухи, что он в молодости жил в России и был известным революционером. Впрочем, бабушка на эту тему говорить не любила, зато если начинала рассказывать о Крестовом походе, и сирах де Куси и об Ангерране7, ее было не остановить. А еще у бабушки была необыкновенная бронзовая шкатулка, в которой хранились старые письма и тугие свитки пергамента.
В молодости бабушка работала в архиве, и на всю жизнь сохранила привычку надевать белые хлопчатобумажные перчатки, прежде чем достать из шкатулки драгоценные свитки. А то, что свитки для их семьи бесценны, бабушка Аннет не забывала напоминать нерадивому внуку каждый раз, когда брала шкатулку в руки.
Анике знал каждый листочек, каждый свиток, едва ли не наизусть. Даже родословное древо графов было для него понятно, и совсем не казалось запутанным ( детская память легко удержала все листики и ветви, отходящие от могучего ствола).
Лежали в шкатулке свидетельства о рождении многих графов и виконтов, патенты на земли, ордена и титулы - и письма. Письма, перевязанные крест-накрест черной атласной лентой. Письма эти читать Ангеррану не давали; бабушка затребовала у него клятву, что он не прикоснется к ним, пока не станет отцом. А так как с этим Ангерран не спешил, то и письма оставались не тронутыми.
Еще в шкатулке, на самом низу, лежали две, из относительно тонкой бумаги, тетрадные страницы, на которой, твердым и решительным почерком, кто-то описывал Фронду и ругал кардинала Мазарини. Больше всего это походило на стиль воспоминаний, но чтение затрудняла незнакомая орфография: многие слова писались слитно, не везде были проставлены аксаны и создавалось впечатление, что писавший не в ладах с грамотой. Бабушка Аннет объяснила тогда, что этот текст написан во времена, когда французский язык еще не сформировался окончательно, но автор листков, несомненно, был человек весьма ученый.
Сигнал мобильника прозвучал в тот самый момент, когда Анике выполнял акробатический номер по обжариванию картофеля к гарниру. Звонок он бы из-за шума не услышал, но вибрация аппарата и цветовой сигнал привлекли его внимание, и часть картофеля пролетела мимо сковороды. Вслед ему полетело короткое, но и выразительное: "Merde!"
- Анрике, это я!- бодро сообщил веселый женский голос.- Ты дома?
- Я дома. А ты где?- почти простонал молодой человек, догадываясь, что остаться одному в этот вечер не удастся.
- А я под твоими окнами, мой дорогой. Дверь открой: я ключ потеряла.
" Иветт! Эта женщина обладает потрясающей способностью являться вовремя!"- Анике прошлепал к дверям и повернул ключ: он ждал привычного вихря, который представляла из себя его подруга. За бумажными пакетами с продуктами Иветт разглядеть было невозможно. Когда же, наконец, она освободилась от своих покупок, босоножек, кофты и сумки, он привычно сжал ее в объятиях, тихо радуясь про себя: "Хорошо все же, что я не один!"
Рыжее чудо в веснушках и с тяжелыми волосами ниже пояса, решительно оттеснило друга от плиты.
- Хватит с тебя на сегодня! Дальше я занимаюсь ужином. Брысь отсюда на диван, и можешь только смотреть! Ты очень голоден, дорогой?
- Ужасно!
- Вот и прекрасно, потому что мы сегодня опробуем нечто новенькое!
Иветт колдовала над плитой, а Анике следил за ней из-под опущенных ресниц: она закрутила волосы на затылке и закрепила их воткнутым, наподобие японской шпильки, карандашом. Движения у нее были как у кошки: стремительные и плавные. Ему доставляло наслаждение смотреть на свою женщину: как она одевается по утрам, как пьет кофе, свернувшись в кресле на балкончике или просто идет по улице, озаряя весь мир своей улыбкой на чуть припухших губах. А ее веснушки! О, он знал их все наперечет! Если он завтра выиграет свой Приз, он сделает ей предложение. Впрочем, он сделает его в любом случае.
- Анике, мне нужно тебе кое-что сказать,- заявила Иветт, убирая посуду в посудомойку.
- Может, завтра?- лениво протянул он.
- Нет, сегодня!- и она, запустив мойку в работу, свернулась кошечкой у него на коленях.- Знаешь, у нас будет ребенок.
Пауза. Она с трепетом ждала, он переваривал новость. Такие известия всегда неожиданны для мужчины. Рад ли он? Конечно, рад, даже счастлив. Только, пожалуй, если бы это случилось через пол года... И вдруг его осенило: "Если он будет отцом, он может прочитать письма из шкатулки! Прямо сейчас!"
Ангерран осторожно снял с колен подругу и встал.
- Раз я стану отцом, мы с тобой сейчас это событие отпразднуем, подожди только минуточку, только чуть-чуть! Сейчас я их достану.
Дрожащими руками снял он тяжелую шкатулку с полки камина и поставил на журнальный столик.
- Смотри, жена моя, и я покажу тебе нашу семейную тайну. Аннет ты бы понравилась, она бы одобрила мой выбор.
- Ты делаешь мне предложение?
- Ну, конечно же! И эти письма станут залогом того, что я могу показать их только тебе, моей жене.
Черная ленточка истлела от времени, но письма оказались в полной сохранности. Иветт осторожно развернула первое, лежавшее в стопке; такого предложения руки и сердца она не ожидала: не было обычного кольца: вместо него, как знак доверия и любви, ломкие листики плотной старинной бумаги, которым много-много лет назад кто-то поверял свою радость и боль.
Письмо датировано весной 1662 года.
" Мой дорогой сын! Пишу вам вдогонку, в надежде, что это письмо будет доставлено вам в руки сразу после вашего прибытия в лагерь Джиджелли. Мне все кажется, что я не все вам успел сказать при прощании, и вот теперь я пытаюсь восполнить то, что не высказал. Простите старика, если он вам чрезмерно докучает своими наставлениями, но такова уж старость: она хочет передать свой опыт молодости, и, в своем страхе что-то забыть, бывает смешна.
Мы расстались с вами на набережной Тулона, но я еще долго сидел на берегу, провожая взглядом ваш флагманский корабль. Предвосхищая ваш вопрос, отвечаю вам, что в Бражелон я добирался не спеша: мне не хотелось слишком быстро увеличивать расстояние, которое и так разделяет нас.
Теперь я дома, и делаю все, чтобы не скучать, хотя это и не всегда мне удается. В Бражелоне всегда есть чем заняться, тем более я надеюсь, что, как только вы вернетесь, мы поедем с вами путешествовать. Я вплотную занялся архивом и библиотекой замка и нашел там немало интересного. Я думаю, нам есть смысл поехать в Новую Францию. Европу мы с вами неплохо знаем, а Америка станет для нас действительно Новым миром.
К вашему приезду я надеюсь разработать подробный маршрут. К счастью, у меня еще сохранились кое-какие познания в области мореходства: я вам, помнится, рассказывал, что в юности мне привелось плавать на на корабле английского флота. Когда я провожал вашу экспедицию, мне подумалось, что недалек тот день, когда Франция не уступит Англии ни в чем и на море. На заре моей молодости у нее, по сути, не было флота, и она посылала своих сыновей изучать морское дело на корабли морских держав. Мне представляется, что победы нашей многострадальной родины не только на суше, но и на море - не за горами. А пока вам предстоит сражаться с врагом, который и коварен, и жесток.
Я понимаю, что советы солдату, побывавшему в десятке сражений неуместны, но все же повторяю вам: арабам чужды приемы боя французов. От них вы можете ждать только беспримерной жестокости ради жестокости, ловушек и засад.
Пока же я присматриваю, как было бы получше поместить те деньги, которые рассчитываю выручить после продажи поместий. Надеюсь, что этого нам хватит на несколько лет путешествий, и на то, чтобы осесть где-то вне Франции.
Жду вашего письма, чтобы, хотя бы приблизительно, сориентироваться с датой вашего возвращения.
Всегда любящий и преданный вам граф де Ла Фер!
P.S. Как там наш Гримо? Берегите его - преданней и благородней его вы не найдете рядом никого."

Ангерран умолк, но обоим влюбленным казалось, что они еще слышат голос того, давным-давно умершего человека.
- Господи, что это?- сдавленным шепотом решилась, наконец, заговорить Иветт.- Эти имена? Откуда это у тебя? Анике, это просто совпадение, скажи?
- Нет, - выдавил из себя Ангерран, нет... это не совпадение.- Значит, это все же правда...
- Правда? Какая правда? да скажи, в конце-концов, что происходит? Кто писал это письмо? Почему?
- Тут есть еще и другие письма, Иветт. Давай, сначала прочитаем все, что в этой переписке, а потом я постараюсь тебе все объяснить. У меня самого голова идет кругом.

 Отправлено: 14.06.16 16:02. Заголовок: Стелла, Вы все-таки,..

Стелла, Вы все-таки, пусть частично, нашли записки графа, "заныканные" Маке - если не в реальности, то в воображении. А, по некоторым теориям, мыслеформы могут и воплощаться...
Стелла, Скрытый текст

мне не показалось, что в изображении семьи парижского портного мелькнуло нечто автобиографическое?.. И еще - но это мое личное восприятие - отчетливо звучит тема ответственности (и это очень в характере Атоса!): и перед предками, и за потомков... Вот Вы подчеркивали не раз свое неприятие почти всего советского, а ведь это ключевая тема литературы 50-х. "Я был, я жил - за все на свете я отвечаю головой," - у Твардовского; "Мы за все отвечаем, что есть и что будет после нас," - у Нилина.

 Отправлено: 14.06.16 16:05. Заголовок: stella, просто восто..

stella, просто восторг!

 Отправлено: 14.06.16 16:55. Заголовок: Grand-mere , вам не ..

Grand-mere , вам не показалось - я там немножко затронула и своих родителей.
Скрытый текст

А что до ответственности, то я не терплю пафоса, типа: я в ответе за все человечество. Причем так, как это было в советское время - совать свой нос и свою политику везде, насаждать свое мировоззрение всюду, куда рука дотянется и называть это ответственностью за человечество. Я это понимаю так : Я отвечаю за себя и свое поведение перед всеми. Я отвечаю за свою семью. Но я не отвечаю за других, кто ведет себя иначе, кто понимает ответственность не так. Если они угрожают мне или моей семье я принимаю меры. Если они угрожают моему государству, а я присягал ему - я принимаю меры.( Но только если я присягал ему) А литература соцреализма мне тошнотворна именно потому, что изучалась в школе как догма и единственная ценность. Я ее читала и тут же забывала. Хотя Твардовский - порядочнейший человек, но в какое время он писал! Честным быть ему быть было слишком опасно, но он им быть старался. Тему ответственности хорошо опошлили, особенно в советское время. Помните, Черкасова в " Все остается людям!" Вообще, издалека ( во времени и пространстве) все смотрится под другим углом. И собственная детская наивность вызывает теперь усмешку.

У меня в "Генах" есть моменты, которые не так уж и фантастичны. У нас была участница, которая умерла при трагических обстоятельствах несколько лет назад. Останься она в живых, многое она бы могла рассказать о " Мемуарах" Но - не судьба...
Две сестры Ла Фер, умершие в Америке - тоже реальные люди. А Ангеррана я своими глазами увидела на конкурсе кулинаров во Франции. ( только вот фамилия мне не известна)))) Не успела прочитать в титрах.

 Отправлено: 14.06.16 19:50. Заголовок: Следующее письмо б..

Следующее письмо было написано через неделю и в нем уже явно проглядывало беспокойство. После предыдущего обстоятельного письма - всего несколько строк. Чтобы не докучать, не отнимать время, но и робко напомнить о себе.
" Дитя мое! Я получил ваше письмо с африканской почтой, то самое, в котором вы сообщаете, что благополучно добрались до Джиджелли. Счастлив был узнать, что у вас все отлично. Обустраивайтесь и постарайтесь писать мне почаще. Мне так важно знать, что у вас все в порядке.
Ваш отец."

Всего несколько строчек, но лист бумаги - обычного размера. Писавший не экономил, хотя в те времена бумага была так дорога, что и король не гнушался писать на ее огрызках. Писавший письмо наверняка боялся, чтобы его послание не выглядело легкомысленной запиской, посланной вдогонку возлюбленному, чтобы не затерялось среди обычной почты, доставляемой в экспедицию за море.
- Куда посылалось это письмо?- не поняла Иветт.
- Если я не ошибаюсь, это экспедиция в Алжир, которую возглавил герцог де Бофор. Это была война с пиратами. Я что-то такое то ли читал, то ли нам в школе рассказывали... А может, об этом Аннет упоминала...
- Ты же видел, все письма перевязаны черной лентой. Это траурный цвет.
- Иветт, с тех пор прошло едва ли не 400 лет. Все эти люди давно мертвы!
- Знаешь, я это давно поняла,- внезапно разозлилась молодая женщина.- Но в то время, когда это писалось, эти люди были еще живы. Это письмо живого - живому! Дальше читай или давай я прочту.
- Читай, если сможешь.
- Я отлично разбираю этот почерк, а что не так написано, можно понять по смыслу.- Иветт стала читать, медленно и изредка запинаясь, если слово вызывало сомнение.
" Рауль, мальчик мой! Я так ждал почты, но, увы! - вашего письма там не оказалось. Было только несколько строк от герцога, в которых он милостиво извещал меня, что у вас все хорошо. Я понимаю, что служба у вас отнимает все время, но мне бы хотелось именно от вас услышать, как обстоят дела.
Виконт, меня беспокоит мысль, что вы нуждаетесь в деньгах. Вам может предоставиться возможность приобрести лошадей местной породы, которые недешевы,- не пренебрегайте такой возможностью. В условиях Востока лучше иметь таких лошадей, они, не в пример тем, что вы привезли с собой, идеально приспособлены к тамошним условиям. С ближайшей оказией я вам перешлю еще двести пистолей.
Жду вашего письма.
Граф де Ла Фер."

- Послушай, Анике, тебе эта история ничего не напоминает?- Иветт подняла голову от письма.- Словно кто-то продолжил книгу Дюма.
- Кажется, это не кто-то, милая. Это слишком похоже на правду. Просто эти письма не попали в руки Дюма. Нет-нет, надо дочитать, тогда мы все поймем. Бабушка про эти письма знала, наверное, читала их.
- Анике, вот еще одно, смотри! А теперь - помолчи, я буду читать.
" Рауль, я не понимаю причин вашего молчания! Если имело место сражение и вам привелось в нем участвовать, я ждал, что вы мне все опишите. Курьер герцога де Бофора и в этот раз объехал Блуа стороной. Я рискну предположить, что вы настолько заняты службой, что вам трудно выкроить четверть часа на несколько строк для меня, но вы могли бы попросить кого-нибудь из штаба оказать вам услугу: набросать краткую записку, на которой вам было бы достаточно поставить свою подпись. Мне довольно было бы знать, что вы живы и здоровы, мальчик мой. Этих строчек мне бы хватило, чтобы какое-то время не испытывать беспокойства.
Я по-прежнему занимаюсь вопросом продажи поместья и, кажется, уже нашел подходящего покупателя.
Получили ли вы деньги, которые я вам передал с оказией?
Я не имею никаких сведений о наших друзьях, и их судьба меня сильно беспокоит. Я написал несколько писем д'Артаньяну и Арамису, но - увы! Ответа я не получил... письмо д'Артаньяну даже вернулось ко мне, не найдя адресата. Все вместе: молчание друзей и ваше молчание не дает мне покоя. Рауль, прошу вас - не медлите с ответом.
Удалось ли вам взять Джиджелли? Новости до Блуа добираются не слишком быстро, поскольку в замке уже нет принца Гастона.Теперь все депеши идут прямиком в Париж, и, только после этого, порой и окольными путями, доходят и до нас.
Я распорядился, чтобы один из сыновей Блезуа постоянно находился в городе, чтобы из первых рук получать ваши письма, но не один курьер в Блуа не заезжает.
Рауль, если вы ранены (все может быть!) - не молчите! Не сомневайтесь, у меня достанет сил приехать к вам. Попросите кого-нибудь написать, если вам это сделать самому не по силам. Гримо же при вас, почему он тоже молчит?
Если от вас не будет письма в ближайший месяц, я все брошу и приеду...
Не хочу предполагать самого страшного или... что вы меня забыли.
Ваш отец."

- Бедный,..- прошептала Иветт.- Как же жесток был его сын!
- И совсем он не был жесток,- мрачно проговорил Ангерран.- Просто его уже не было в живых.
- Откуда ты знаешь?- вскинулась она.
- Осталось еще одно письмо: давай прочтем и его.
- Граф упоминает д'Артаньяна. Это тот самый?
- Скорее всего. Как и Арамис и Портос, которого он не назвал. Читай!
Письмо было написано таким бисерным почерком, что Иветт полезла за очками. Это явно писал другой человек.
" Гримо! Я представляю, как вы изумитесь, получив письмо, подписанное именем герцога д'Аламеда, поэтому сразу спешу развеять ваши сомнения. Это всего лишь пишет вам мушкетер Арамис. Да, я жив еще, как и вы живы, и мы - последние, кто может рассказать о прошлом грозного и славного целого, которое называлось"четверка неразлучных." Я знаю, что скоро Бог призовет к себе и нас, и испытываю настоятельное желание рассказать вам, как все случилось.
Я очень долго ждал, что граф с сыном приедут ко мне в Испанию, и даже получив известие об их смерти долго не мог, не хотел поверить в то, что такое возможно.
Вы помните Миледи? Должны помнить, такое не может изгладиться из памяти! Так вот: граф был уверен, что ее месть когда-нибудь настигнет его. Миледи сумела отомстить ему и из Ада, отобрав у него самое дорогое - сына.
Гримо, не думаю, что вам может что-то грозить со стороны человека, изгнавшего ваших покойных хозяев. Я позаботился, чтобы бумаги, которые вам доставят, были недоступны для него. Не думаю, что вам стоит читать все это: пусть этим займутся последующие поколения. Нашим потомкам это может показаться захватывающим приключением, но для нас, ныне живущих - это мрачная тайна. Я прошу вас, в память о той дружбе, которая связывала вашего покойного хозяина со всеми нами, позаботиться о надежном убежище для записок вашего хозяина и моих.
Пока я жив, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. Я заранее вам признателен за то, что прошу сделать.
Герцог д'Аламеда, но для вас, мой верный, старый друг - по-прежнему мушкетер Арамис."

 Отправлено: 14.06.16 21:15. Заголовок: Потрясающе! Последни..

Потрясающе! Последние два кусочка пробрали до мурашек.
Видимо эти письма и дали почву Дюма и Маке для эпилога романа, когда кончились мемуары графа де Ла Фер.)) Очень даже логично. Чудесный выход из положения.

 Отправлено: 15.06.16 16:43. Заголовок: Какая же боль пульси..

Какая же боль пульсирует за этими строчками писем!..
Стелла,Скрытый текст

я согласна с Вами в понимании ответственности, но "пятидесятникам" все-таки верю; пафосность и пошлость, мне кажется, наступили позднее, тогда же исказилось и понятие ответственности, а сейчас его вообще теснит расхожее выражение "не мои проблемы". Если же вернуться к Атосу, то разве не было ему свойственно стремление пусть не все, но очень многое, в том числе самое трудное, взять на себя?.. Сейчас печатаю это и ловлю себя на мысли: а ведь и сама жила по такому же принципу. Вот что значит Дюма читать...

 Отправлено: 15.06.16 17:31. Заголовок: Живая боль Атоса, жи..

Живая боль Атоса, живая тоска Арамиса