Отправлено: 23.03.08 14:59. Заголовок: Одна из самых символ..
Одна из самых символичных гравюр- аллегорий - "Факел справедливости":
Слева от короля- дофин Людовик, будущий Людовик XIV, справа- Ришелье. На первом варианте гравюры вместо Ришелье была Анна Австрийская, но король приказал заменить ее изображение изображением Ришелье в знак своего расположения к нему и желая показать, что кардинал пользуется его полным доверием. Эта гравюра олицетворяет апогей политической власти Ришелье.
Отправлено: 08.04.08 20:48. Заголовок: Мне очень понравилис..
Мне очень понравились картины, я половину из них не видела....но вот некоторым художникам руки выдрать надо....так рисуют...я и то лучше справилась бы....!!!!
Это кусок контрольной работы который я с грехом пополам перевела с польского. Имя автора установить неудалось, но мне показалось, что кого-то это может заинтересовать)))) Многие по сей день уверены, что чаша Кардинала - единственная реликвия оставшаяся после министра. Поэтому, нас захватила в расплох новость, о том что в Библиотеке Мазарини найден мизинец кардинала. Если словарь Мисхауда совсем умалчивает о чаше, то подчеркивает, что в читальне той библиотеки находится небольшая частица тела министра. Там же находится бюст Ришелье выполненный скульптором Жаном Вареном - именно в нем мы находим реликвию в стеклянном пузырьке. В 1793 году, когда была осквернена могила министра Людовика 13 этот же мизинец остался оторваным от тела ради ценного перстня. Библиотеке он был пожертвован Людовиком-Франциском Раделом, археологом, который получил его от брата. Можно с уверенностью можно утверждать, что он был одним из интерестнейших объектов кабинета бесценных редкостей. Скульптура Варена была перевезена в библиотеку из одного из строений Сорбонны где-то между 1792-98 годами. Неизвестно, когда точно мумифицированный палец попал в бюст, но около 1823 года Жан Чес выразил сомнения в подлинности этого пальца. Поэтому было решено провести небольшое расследование обстоятельств, при которых был найден палец. Сначала сотрудники библиотеки были предвзято настроены по отношению к доморощенному детективу. Мол, уже вселили одного жуткого духа - Маргариты Бургундской и еще один призрак им не нужен. Однако редактор не отступал - он привлек к работе реставратора, с которым выяснил, что скульптура полая, следовательно, подходящим для тайника местом могла бы быть подставка под бюстом. Тут возникла проблема - как добраться до подставки? Смещение, а тем более, съемка изображения не подходили, поскольку грозили полной катастрофой. Неожиданно, судьба подарила им шанс - бюст должен был выставляться в Лувре, оттуда прибыло несколько работников для его переноски. Предварительный осмотр во время переезда не дали интерестных результатов - ничто не указывало на то, что база под скульптурой была каким-либо образом нарушена. Обогащенные информацией детективы решили найти иной способ раскрыть секрет статуи. Первым опрошенным стал пан Камет, директор библиотеки Сорбонны, который служил и в библиотеке Мазарини в 1926-39 годах. Однако, он запретил полную установку, поскольку кое-что знал о спрятанной внутри реликвии. Его версию подтвердил другой библиотекарь - Максим Фурмонт. Расстроенный журналист был готов приостановить расследование и ожидать транспортных работников которые должны были установить скульптуру, а тем временем, заняться поисками маски. Поэтому он спросил себя: есть ли иные слепки с лица кардинала? С этой целью он написал письмо известному своей многолетней заинтересованностью в этом секретарю вице-канцлера Парижской Академии - Мориса Готье. Тот, к большому удивлению журналиста, указал не только на другие следы маски, но и поделился бесценными сведениями о пальце. В сороковых годах двадцатого века попечение над имуществом Университета было передано его тогдашнему канцлеру. Среди прочего ему вручили собственно мизинец кардинала Ришелье в пузырьке (кроме того, была найдена прядь его волос), посмертная маска и акварель выполненная Детайлем во время эксгумации в 1895 году. Готье бережно следил за этими сокровищами. Со слов библиотекаря получалось, что Габриэль Ганотаух завладел ценной реликвией без каких-либо правовых оснований, разве что по праву министра и коллекционера. Позже ни один источник не вспоминал о существовании этого пальца по какому-либо поводу.
Отправлено: 02.06.08 13:51. Заголовок: Стихи Ришелье
Может, это кому-то окажется интерестным))) Стихи из дневника Антуана, который намекает, что их сочинил якобы Ришелье.
Ода боли Боль - накипание встающей в море пены. Покрыла грудь мою, обволокла все члены. Кинжалом режеть плоть, в глазах ища проход Туда, где черепа изогнут мозгом свод...
Серый ночной цветок Есть яркие цветы, они сияют В сознанье красоты при свете дня. Но ты иной цветок, другие и не знают Твой нежный аромат - он только для меня. Смешна ты для вельмож, Для дам двора нелепа. Уныл наряд и что ж, Всему своя цена... Блистаешь лишь тогда, Когда дорогой тяжкой Влечет судьба безжалостна. Порой Ты так великолепна и прекрасна! Но не поймут они тебя - ты серый ангел мой!... Дальше, наверное, клякса была. Ночной мой серенький цветок...
Отправлено: 02.06.08 15:31. Заголовок: Да уж) Тем более, чт..
Да уж) Тем более, что Антуан один из ближайших друзей красного герцога... Если я ничего не путаю, а я таки не путаю, ибо в его дневнгиках есть и другие интерестные упоминания о пристрастиях монсеньора...
Отправлено: 02.06.08 18:01. Заголовок: Да уж... Что неордин..
Да уж... Что неординарная - то неординарная))))) Как я только что выяснила Серый ночной цветок таки да, подлинный опус его преосвященства. А вот ода боли подправлена Годо, и сказали, что на французском он длиннее.
Отправлено: 03.06.08 13:41. Заголовок: Кстати, о неординарн..
Кстати, о неординарности монсеньора. Это тоже из дневника Антуана Лианкура "Наш несравненный не мог восхищать многих дам. Но его обояние было строго мерено. Милым же дамским головкам хотелось большего. И чего не было - легко создавалось усилием мысли. В один из часов отдыха я предложил нашему Несравненному сыграть в игру слов (мои перевод названия игры). Он был в весьма любезном настроении духа, посему милостливо оценил мои игорные потуги. Когда ресь зашла о любви к дамам и о числе связанном с этим, то Наш Несравненный о своей обычной улыбкой попросил дать ему время на размышление, а после назвал цифру - квадро (четыре, короче - мои уточнения). А когда по игре пошел уточняюший вопрос о любви телесной, то пристально глядя мне в глаза Наш Великолепный Арман назвал цифирь два и суммы-годы 20 и 52. Потом он рассмеялся и сказал, что мое положение защитит репутации дамы с цифрами 3, 2 и 52, а также именем на И. Когда я удивленно спросил почему первая из цифр 3, то Арман с более скорбной усмешкой разъяснил мне, что для него дороже та любовь, которая приближает к высокому, а не та, которая опускает до обыденного, а при всех достоинствах дамы на И, именно она создала прецендент и опустила и его и себя, что свело на нет то, к чему стремилась душа Несравненного."
Разгадки игры (написанные Антуаном на полях, очевидно для потомков :)) 1 - матушка 2- неизвестная дама его молодости (ему было 20 лет)(имя на Ж) 3 (3,2,52) - Ядзя Потоцкая (ему было 52 года) 4 - Мари-Мадлен герцогиня д'Эгильон (ах, вечная муза души!)
Отправлено: 15.07.08 14:35. Заголовок: Болячки Несравненного (по просьбам тудящихся)
Из статьи "Настоящий кардинал Ришелье" "Его здоровье всегда будет хрупким. Постоянно он будет жаловаться на свою слабость. То, от чего он страдает более всего, это головная боль. Он измучен мигренями. «Они меня убивают», - пишет он сам в 1621 году. Луи XIII, который пытается его утешить, повторяет ему, что эти головные боли – знак долгой жизни, «которая является тем – добавляет он сердечно, - чего я желаю больше всего на свете, любя Вас так, как я это делаю». Затем у Ришелье будет ревматизм, мочекаменная болезнь, повлекшая в 1632 году ужасный приступ задержки мочи, вызванный нагноением в мочевом пузыре, и все королевство будет полагать, что он умирает. В этом случае два медицинских светила того времени, господа Шарль и Ситуа, после осмотра, дадут большое заключение по его физическому состоянию: «мы, нижеподписавшиеся доктора медицины...», где результатом будут размышления в духе медиков Мольера, что Ришелье терпит более всего от нервов. Те, кто его окружают, не устают говорить, до какой степени его нервозность болезненна. Он крайне впечатлителен. «Среди великих начинаний, которые необходимо было предпринять для государства, я никогда не чувствовал себя иначе, как в подобии смерти», - писал он. Плохие новости приводят его в замешательство. Он просит свое окружение, согласно В. Сири, не сообщать ему о них с грубостью, но готовить его к ним мало помалу. Он чувствителен ко всему. При наименьшем происшествии, которое его ранит, тревожность проявляется даже в его облике. Иностранный посол, беседуя с ним, отметит это после в одной их своих депеш: «Кардинал ответил мне с тревогой на лице, теребя свою бороду». Странная также вещь, Ришелье плачет с легкостью, разумеется, болезненной. Мария Медичи, в момент, когда она будет хуже всего к нему относиться, ответит пренебрежительно кому-то, кто ей сделает это замечание, чтобы ее разжалобить: «Он плачет, когда захочет». Ришелье огорчен этой уязвимостью, которая его унижает. Когда его изнеможение, в моменты бедствия, становится чрезмерно, он ложиться в постель, чтобы немного успокоиться. Затем, правда, он быстро восстанавливается, и тогда берет себя в руки, проявляя холодную сдержанность, умение целиком владеть собой, подобно тому, как он умеет также, силой желания, оставаться несгибаемым и отважным в присутствии наиболее серьезных событий. В детстве он показывал всю глубину своей грусти. Его брат Анри, писавший ему в 1611 году, говорит ему о его обычном «меланхолическом настроении». Абра де Ракони, епископ Лаворский, который его часто посещал, писал о нем: «Его дух был меланхолическим, он был заражен разлитием черной желчи». Это положение много раз вменялось в вину Ришелье. Опасались с ним заговаривать. Его враги будут считать его ипохондриком. Они дошли до того, что будут утверждать, что каждый месяц он закрывается на два или три дня со своим камердинером и врачом, потому что его печальное настроение делает его неистовым. Что он в такие отчаянные моменты демонстрирует признаки потери рассудка, что он эпилептик, и во время припадков выкрикивает с пеной у рта и прячется под крова ть, где его обуревают затем все горести мира. Тот, кто нам сообщает об эт их случаях, ссылается на одного из лакеев кардинала, Оливье, который их будто бы обнародовал после смерти своего хозяина. Мы увидим, что противники придумали и многое другое! Чтобы бороться с этими депрессиями, врачи Шико и Бонтам предписывали ему ванны, клистиры, слабительное. Для того чтобы лечиться, Ришелье сам инстинктивно взял за правило умеренность".
Если сравнить с дневником и мемуарами мэтра Шико, то очень-очень много совпадает. Шико пишет: "Их Высокопреосвященнство с присущей Им милой иронией говаривал, что если он выпьет все что я ему дал, то его просто не станет, он расстает и душа воспарит в небеса без страданий смерти. Когда тоска и отчаяние набрасывались на Их Светлость, он бежал в сады. Нортон сделал тайный выход с бесшумным секретом, а Ла Мот дежурил (перевод на дежурил мой) у калитки внизу"
Отправлено: 15.07.08 14:36. Заголовок: Вернемся к статье &#..
Вернемся к статье "Он не заказывает более двух блюд, предпочтя есть один в своей спальне, в то время как его официальный стол, за который садятся кардиналы, архиепископы, епископы и аристократы, регулярно накрывают на четырнадцать персон. Другая его привычка: после еды он делает упражнения, развлекается. В Рюэле он прогуливается по садам, он любит слушать музыку, беседовать, прохаживаясь взад-вперед по дорожкам. Необходимо, чтобы разговор был веселым и оживленным, и шутник Буаробер имеет при нем некоторый успех по этой причине. Еще одна особенность: из-за своей крайней чувствительности Ришелье не любит жить в Париже, его беспокоят шум и запахи. Он мало жил в красивом дворце, что он построил на улице Сент-Оноре. Ему нужна сельская местность, деревья, свежий воздух, простор. Жизнь в полях – его наиболее здоровое развлечение. Он часто переезжал. Всю свою жизнь он проведет в разъездах по горам и по долам, - результат войн и политических осложнений, но также и его настроения. То, что он предпочтет, будут окрестности Парижа, и эти «окрестности» были ближе в то время, чем теперь центр города. Так, например, он снимет красивый дом у г-на Кастиль, расположенный в Шайё, напротив теперешнего моста д’Йен, где Шаронна, на возвышенности, перед старой церковью вышеназванного поселения, около теперешнего кладбища Пер-Лашез – дом должностного лица, откуда открывается великолепный вид, там много воздуха. Но предпочтение будет оказываться главным образом Рюэлю, тому, что он называет «Рюэльским уединением». При любви к одиночеству по своей склонности и потребностям здоровья, его более всего утомляют аудиенции. Окружение упорно старается его защищать в этом отношении, что будет одной из причин его непопулярности".
Опять дневник Шико: "Их Светлость непереносили запахи. Высокородная мадам также не любила духи (речь идет о д'Эгийон). Возможно эти особенности имели корни внутриродовые... Их Высокопреосвященство из ароматов переносил только ароматы сада... Любимица Их Светлости ненавидела Мадлон из-за того, что так мыла ее по два раза в десяток дней. (Речь идет о кошке). Чужеземная супруга Л. (вдальнейшем расшифровывается как Лианкур) сделала прелестный подарок для Мадам (племянницы): порошок из истолченных трав, который надо добавлять в воду для купания. Мадам дала его помывальщику Их Светлости".
"Отец Гарасс признается, что ходил четыре раза в Шайё, но не был принят. У кардинала действительно было неизбежное при этом чувство злопамятности, которое также провоцировало его на заточение. Он написал в своем «Политическом завещании»: «мое плохое здоровье не позволяло мне относиться ко всем так, как я того желал, поэтому, причиняя мне часто столько неприятностей, заставляло меня иногда думать о своей отставке». Почувствовав ущерб, который наносится его министру, Луи XIII покончил с этим, вмешавшись, и поручил одному из своих дворян, г-ну де Ла Фолену, самому регулировать прием посетителей кардинала. Буяна Бассомпьера будут сильно бранить однажды, потому что придя в приемную Ришелье, чтобы попытаться с ним увидеться, он позволил себе бесцеремонно спросить Фолена: «Его показывают?»"
Дневник Шико: "Мадам долго молилась ибо день был тяжелый. Шум созданый Этим посетителем лег на нас тяжким грузом. Их Светлость пожелал никого не принимать и лежал в своей комнате прикрыв уши, ибо чудилось ему, что шум еще бродит по покою Их Светлости."
"Но, несмотря на непрочное здоровье, какой бы неустойчивой и болезненной не была бы его психика, одна вещь остается у Ришелье четкой, твердой и бесподобно мастерской: это его мышление. Все те, кто имели с ним дело, остаются под влиянием неизгладимого впечатления, которое на них производит то, что они называют «его живостью ума». В его юности преподаватели Наваррского коллежа, где он учился, были удивлены этой разумностью, и они говорили между собой: «Как, вы уверяете, будто это ребенок?..» Постоянная работа ума, гибкость, тонкость, ясновиденье, мгновенность понимания, живое воображение, проницательность, - такими были качества, которые констатировали у него, находя, что это исключительный случай. К этой живости ума добавлялось особенно твердое и правильное суждение. В «Политическом завещании» Ришелье разъяснял, что «разум должен всем управлять и руководить, все следует совершать в соответствии с ним, не увлекаясь эмоциями». И действительно, если читать внимательно многочисленные служебные записки, которые он оставил по делам правления, видно, с какой степенью точности его разум умел все схватить, а его суждение – классифицировать факты сообразно их месту и ценности. Один из его сотрудников был поражен тем, что он называет «самодостаточностью этого разума», который всегда « попадает прямо в точку и проникает до сути дел». Также бесконечно полезное качество среди множества наиболее запутанных вопросов, - рассказывает нам его интендант Ле Масль, приор де Рош, - то, что у Ришелье голова всегда была полностью свободна от эмоций. Если в первую минуту, стоило лишь объявиться внезапным осложнениям, он испытывал жестокий нервный шок, то далее он быстро приходил в себя и хладнокровно смотрел в лицо трудностям, анализируя их, рассматривая со всех сторон бесчисленное множество раз, чтобы представить происходящее в настоящем свете, упорядочивал их, видел все «за» и «против» с избытком противоположных наблюдений, которые заставляют попутно сомневаться, настолько, что он мог бы никогда не пр инять решения, и в ито ге заканчивал осмысление с четкостью, которая не обнаруживала в его разуме никакого колебания, настолько его суждение было точным. Равновесие, здравый смысл, твердость, выверенная точность – вот качества, которые он всегда доказывает. Вместе с этим, - крайняя осторожность".
Дневник Антуана: "Вспышка нашего Несравненного Армана стоила мадам Лианкур пощечины. Позже он сильно раскаивался. Даже драгоценная герцогиня (д'Эгийон - далее по тексту) при всем неровном отношении к княгине моего сердца была смущенна этой выходкой. Только досточтимый мэтр лекарь успокаивал всех наблюдателей этой сцены, что это только болезнь, а не ненависть. Я же мог только в помыслал души своей припасть к стопам моей княгини! Она все вынесла с христианским терпением и не потеряла лицо... Через пол часа наш Несравненный принял ее уже с милой улыбкой на устах и очевидно смог оценить все, что она поведала ему раннее..."
Дневник Шико: "Я услышал только крик: "О, этот, этот!" Когда я был уже в покое, то Их Светлость сидел прикрыв лицо ладонью. Уже через небольшой момент времени Их Светлость поднялись и как бы отринули свою слабость взмахом руки. Были позваны секретари и граф. Началось творение важных дел."
Отправлено: 15.07.08 14:39. Заголовок: Современные исследования
Исследования документов проводились в штате Миннесота. 26 медиков из США, Канады, Германии, Франции и Великобритании занимались люботпытным занятием. Они последовательно изучали описание болезней виликого Красного герцога - кардинала Ришелье, которые оставили 6 мемуаристов и 14 медиков, которые либо лечили кардинала, либо общались с лечащими его на консилиумах. Выводы, к которым пришли современные медицинские светила весьма поучительны и интересны для потомков. Какими только болезнями не наделяли и современники и потомки блестящего первого министра Людовика XIII, пользующего такой бешенной популярностью для злословия. Вот что писали о Ришелье современники и биографы. Селли говорит о нем, что у него “сумасшествие имеет характер внезапных и скоро проходящих припадков бешенства”. Ломброзо считает его болезнь психической эпилепсией. По словам биографов, он страдал какими-то судорожными припадками, которые несомненно, надо принять за эпилептические припадки, т. к. это больше соответствует всей картине болезни. Страдал в юношестве жестокими головными болями, был очень худощав, имел болезненно-бледный вид, кроме всего всю жизнь болел “мучительными нарывами, какой-то “лихорадкой”, “ревматизмом” “каменной болезнью”. Из других симптомов эпилепсии мы имеем приступы сумеречного состояния с галлюцинациями эпилептического автоматизма, во время которых он воображал себя лошадью и с громким ржанием бегал вокруг биллиарда. В таких случаях приходилось силою укладывать его в постель, где по прошествии некоторого времени он приходил в себя. Психический и нравственный облик Ришелье рисуется даже его поклонниками не в привлекательном виде, а его врагами — чудовищем. Его жестокость и мстительность доходили до крайностей, также как и его доброта и мягкость. Честолюбив и властолюбив до крайности. Был очень слезлив временами, мог плакать по пустякам и раз по 15 в день, обладая при этом “сценическими способностями"(истерическая позировка). Очень религиозен — до ханжества, любил священнодействовать. Был одержим припадками “мрачной меланхолии”. Ужасно неприглядная картина. Но при более тщательном изучении все 26 медиков пришли к единодушному выводу - Его Высокопреосвященство страдал неврастенией, которая появилась у него очень рано, около 20 лет. Известно, что неврастения проявляет себя состоянием повышенной возбудимости, быстрой истощаемости с эмоциональной неустойчивостью, расстройством сна, вегетативными нарушениями. Обязательный компонент неврастении - полиморфные соматовегетативные расстройства (головная боль стягивающего характера, снижение аппетита, тахикардия, потливость, метеоризм, запоры, поносы, сексуальные нарушения, нейродермиты и пр.) Большое значение для формирования неврастении имеют особенности личности: инфантилизм, демонстративность поведения, мнительность, тревожность, осторожность, педантичность, пассивность и навязчивая ответственность. Кардиналу приходилось все время переутомляться, бороться со своей болезнью, скрывать ее, от этого состояние его все более и более ухудшалось. Консилиум медиков отвергают идею шизофрении, так как неврастения создает при осложнении такие боли, что человек может совершать непроизвольные движения и издавать странные звуки. Также медики склоняются, что очевидно в юности Ришелье перенес гонококкемию, из-за которой произошло ослабление иммунитета. В настоящее время великому страдальцу медики бы помогли относительно быстро. В свое же время кардинал интуитивно спасал себя сам прогулками по саду и общением с кошками.
Отправлено: 15.07.08 14:40. Заголовок: Для меня вот сейчас ..
Для меня вот сейчас спорно утверждение америкашек, что В настоящее время великому страдальцу медики бы помогли относительно быстро. Не верю, что это сейчас лечится! Моя бывшая хореограф сейчас живет в штатах. У нее неврастения началась на почве переезда, но и сейчас она страдает головными болями, которые даже толком и продиагностировать не могут. Мы с ней часто делимся как у кого головка хорует . Не мне в Polsce, ни ей в Техасе еще не помогли!
Отправлено: 15.07.08 14:47. Заголовок: Тайна имени
ARMAND Pochodzi od staroniemieckiego imienia Herman, złożonego ze słów heri (lud, wojsko) i man (człowiek). Oznacza: mężczyzna lub żołnierz, broniący swojego ludu. Zdrobnienia: Arminek. Inne formy: Arman, Armanus, Armen, Armin, Arminius, Herman, Harman, Ormen. Forma żeńska: Armanda, Hermana, Hermina.
Перевод (для невладеющих польским): Арман Происхождение имени от старонемецкого имени Герман, состоит из слов означающих народ или войско + мужчина (человек). Означает, что названный мужчина либо солдат, либо защитник своего народа. Уменьшительная форма - Арминек. Инные формы имени употребляемые в разных странах: Арман, Арманус, Армэн, Армин, Герман, Харман (Гарман), Ормэн. Женская форма: Армада, Германа (Хермана), Хермина. Можно еще, конечно. привести кучу! Но нет времени.
Отправлено: 28.07.08 07:12. Заголовок: Для ришельеманок - Тайна имени
ARMAND Pochodzi od staroniemieckiego imienia Herman, złożonego ze słów heri (lud, wojsko) i man (człowiek). Oznacza: mężczyzna lub żołnierz, broniący swojego ludu. Zdrobnienia: Arminek. Inne formy: Arman, Armanus, Armen, Armin, Arminius, Herman, Harman, Ormen. Forma żeńska: Armanda, Hermana, Hermina.
Перевод (для невладеющих польским): Арман Происхождение имени от старонемецкого имени Герман, состоит из слов означающих народ или войско + мужчина (человек). Означает, что названный мужчина либо солдат, либо защитник своего народа. Уменьшительная форма - Арминек. Инные формы имени употребляемые в разных странах: Арман, Арманус, Армэн, Армин, Герман, Харман (Гарман), Ормэн. Женская форма: Армада, Германа (Хермана), Хермина. Можно еще, конечно. привести кучу! Но нет времени.
Почему для сегодняшнего обзора я выбрал изданную в России монографию британского профессора о судьбе французского министра, да плюс - в давнем XVII веке? Не скрою: виноват Александр Дюма. Все, наверно, помнят головокружительные интриги кардинала Ришелье по замечательным романам - прежде всего, конечно, по "Трем мушкетерам" (особые любители - еще и по сочинениям де Виньи, Мюссе и пр.). И влекут с детства наше воображение эти загадки: а что все-таки происходило на самом деле? И каков секрет многовековой исторической популярности кардинала-премьера?
Увы, предупреждаю сразу: Дюма писал вовсе не то, как оно выглядит в историческом исследовании. Принципиально искажен, например, образ короля Людовика XIII. Со страниц рецензируемой исторической монографии перед нами вырисовывается совсем другой, чем у Дюма, монарх-"государственник". Он хорошо знает, какой желает и повелевает подданным видеть свою державу, какие цели ей ставит. Людовик, а не Ришелье выглядит главным политическим стратегом Франции. И именно он тщательно подбирает исполнителей для поставленных им целей. В частности, Ришелье получил всю полноту своей власти из рук монарха и обладал ею только до тех пор, пока неукоснительно выполнял вышнюю волю. Правда, Р. Кнехт подозревает кардинала в том, что тот готовил-таки для возможной борьбы со своим сюзереном некие силовые структуры на случай внезапной опалы, но ведь до самой смерти не пришлось ему пускать их в ход - повода не возникало! Людовик предпочитал всегда оставаться верховным контролером и верховным арбитром в своем королевстве, а вот практические дела, всю ежедневную организационную "требуху" государственного и военного строительства передоверил первому министру, разгадав и уважая огромные способности этого человека. Но то был собственный выбор монарха! Король постоянно отслеживал политику министра, читал и перепроверял его доклады по всем важным вопросам, посылал кардинала лично руководить войсками, если военные кампании шли не слишком удачно.
Что же внес в мировую политику кардинал Ришелье, что обеспечило именно ему бессмертную роль в истории? Почему не "дюмовский", а исторический "мессир д'Арьаньян" написал о нем в мемуарах: "Его высокопреосвященство… был наверняка одним из самых великих людей, когда-либо существовавших не только во Франции, но и во всей Европе"? Ришелье создал новый тип внешней политики в Европе. До него приоритетным фактором в умах политиков континента считалась та или иная идеология (как положено в ту эпоху - в религиозной оболочке), но не польза или интерес собственного государства. Скажем, как раз в ту эпоху (совсем немногим позже) Богдан Хмельницкий поднял восстание против польской короны и объединился с Московской Русью - и не потому, что новый сюзерен был выгоднее для Украины: напротив, ее население несло колоссальный ущерб от слома двухвековой прозападной ориентации, от уничтожения давних сложившихся военных и торговых связей и пр. Но поляками и украинцами владела "идеология": с одной стороны, навязывание католических структур православному крестьянству и, с другой, идея единства православных народов. В итоге многолетней кровавой "идейной" вакханалии рухнули оба государства: сначала с карты Европы исчезла гетманская Украина, следом - Речь Посполитая...
А вот в ту же эпоху Ришелье, кардинал римско-католической церкви, поддержал в соседней Германии восстание не единоверцев, а протестантских князей - и против кого? Против защитника католичества, против законного сюзерена этих князей, императора Габсбурга! Поразительна такая позиция, ведь Ришелье - не только кардинал, но, как показывает Кнехт, и убежденный католик по своим личным духовным приоритетам! Но интересы государства требовали противостояния династии Габсбургов, окруживших Францию с запада, востока и юга - и кардинал выбрал первенство государственной линии в противовес ценностям личной идеологии! Кнехт стремится не возвеличить, напротив, даже принижает, по моей оценке, исторические заслуги героя (это добровольно выбранная им авторская позиция), доказывает, что успехи протестантов, особенно победы шведской армии вторжения Густава-Адольфа, были все-таки неожиданностью, и не слишком приятной для союзника-кардинала. Более того - кардинал искал разные религиозные оправдания для своей политики. Наверно, так и было. Но ведь тем выше его новаторская роль в истории! Это был, кажется, первый политик в Европе, который практически последовал рецепту Макиавелли: в конфликте интересов своей личной веры (идеологии) и своего государства он выбрал именно государственный интерес. Мы видим, как рухнула принципиально католическая Польша, как потеряла силу и традиционное значение Священная Римская империя, а вот католическая же Франция - еще на века продолжала оставаться главным государством Европы.
Та же историческая революционная роль у Ришелье - во внутренней политике, выстроена на тех же основах. Разгромив гугенотское "государство в государстве", Ришелье оставил религиозные права протестантам в прежнем виде: лишь открыл доступ католикам в прежние протестантские области королевства. По его мнению, гугенотов надо убеждать в правоте католицизма, а не "обращать силой". Тем необычнее такая политика у этого человека, что по натуре он был неумолимо жестоким (Кнехт цитирует Жюля Мишле: "диктатор отчаяния", "душа, терзаемая двадцатью дьяволами и сидящими внутри нее фуриями"!). Но этот диктатор все же избегал лишних конфликтов в обществе, если они не угрожали неповиновением королевской власти. То же мы наблюдаем в его отношении к знати: он весьма ценил аристократию, он лишь пресекал ее попытки влиять на политику. Аристократы для него были отличным орудием королевской власти, имевшим право на все привилегии, но не смевшими ничего решать! (Такая все-таки непоследовательность привела в итоге к тому, что конфликты королевского правительства со знатью возгорелись заново сразу же, как только великий кардинал закрыл глаза). Но основу французского абсолютизма заложил все-таки он, Ришелье.
Кнехт обращает внимание и на более частные детали политики кардинала, не интересовавшие Дюма и компанию, но легшие потом в основу национально-государственного устава правил для всей Европы. Веками центральные правительства континента не занимались вопросами государственной экономики: это считалось прерогативой лишь местных властей, лишь местных "семей". Ришелье едва ли не первым понял: без острого интереса правительства к хозяйственным проектам не может быть сильного государства. Сегодня это нам кажется не только само собой разумеющимся, но и вечным представлением общества, однако это не так: Ришелье был в этом деле едва ли не первооткрывателем.
И он же первым открыл важность идеологической обработки населения, важность для власти "промывки мозгов", как выражаются нынче. По его приказу и под его постоянным наблюдениям выпускалась, возможно, первая правительственная газета-официоз в мире, он лично авторам подсказывал темы передовых статей или памфлетов. Он сам был первым цензором газетчиков. Жестокость в подавлении печати не принадлежит, естественно, к добродетелям в нашем восприятии, но зато ведь Ришелье был первым правителем, который понял огромное значение печати - отсюда ведь и проистекала его жесткость… Другие короли и министры были куда либеральнее, но только потому, что, в отличие от него, презирали или пренебрегали общественным мнением.
До сих пор его больше всего ценят на его родине, Франции, как основателя Французской академии. То была не первая Академия в Европе: первую, еще в эпоху Возрождения, открыли при папском дворе в Риме. Но Ришелье возродил давнюю традицию в преддверии Нового времени и тем проложил дорогу к созданию новоевропейской организации духовного мира нации. Жестокий и страшный был человек - Дюма был прав. Но и великий государственный деятель: это признал и Атос, правда, не в трех мушкетерах, а в "Десяти годах спустя"…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 97
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума