Отправлено: 08.08.15 08:24. Заголовок: Дюма про Дюма

Не знаю, как лучше сформулировать тему. Дело в том, что я взялась за перевод пьес Дюма. Кажется, буду первой, кто взялся за это дело на Дюмановских форумах и намерена это дело довести до победы. Переводить буду только те три пьесы, которые Дюма сделал по трилогии "Мушкетеров" Прошу не судить слишком строго: я не профессиональный переводчик и мое знание языка далеко от совершенства. Но очень хочется, чтобы все Дюманы смогли прочитать эти три пьесы на русском.
Ленчик, Каллантэ, если можно это сделать отдельной темой вообще, было бы не плохо. И название тоже можно придумать другое - я не против, если у кого-то найдется фраза выразительнее.
Начинаем с " Юности мушкетеров".
Премьера пьесы была 17 февраля 1849 года в " Историческом театре" Написана в содружестве с Огюстом Маке.

от переводчика. первые сцены, почти до появления Атоса, переведены на Дюмании участником LS . Поскольку я выкладываю перевод на Дюмасфере и Дюмании одновременно, считаю себя обзанной поблагодарить ее отличный перевод и сокращение моей работы.
Начали и дай бог, чтоб сил и времени хватило дойти до финиша.

 Отправлено: 22.08.15 17:54. Заголовок: Сцена 8. Те же, че..

Сцена 8.
Те же, человек в маске( показываясь в дверях)
Человек: Покойница? Она была здесь?
Атос: Что вам нужно?
Человек: Я ищу женщину, которая должна была прибыть вчера и которую я узнал, когда она прошла мимо моего дома.
Атос: Эта женщина уехала.
Человек: ( делает движение, словно он решил следовать за ней) Это хорошо.
Арамис и Портос становятся перед дверью.
Атос: Что вы хотите делать?
Человек: Это касается только меня.
Атос: Простите, сударь, но поскольку эта женщина только что совершила преступление, было бы не плохо, если бы мы согласовали все, что знаем о ней и кто с ней знаком. Вы знаете ее?
Человек: Да.
Атос: Тогда скажите мне, кто вы?
Человек: Вы желаете этого?
Атос: Непременно.
Человек: Согласен, тогда приблизьтесь.(он говорит ему что-то тихо на ухо)
Атос: А, в таком случае: добро пожаловать!
Человек: Как это?
Атос: Вы будете нас сопровождать.
Человек: Невозможно!
Атос: И почему?
Человек: Я могу покинуть город только по отпускному свидетельству или по приказу.
Атос: Тогда: вот приказ!
Человек: Подписано: Ришелье.
Атос: Да,
Человек: Командуйте; я подчиняюсь.
Атос: ( дАртаньяну) Друг, будь мужчиной! Женщины оплакивают умерших, мужчины мстят за них. Идем!
ДАртаньян: А спутник, которого нам не хватало?
Атос: Я нашел его.
ДАртаньян: Итак, больше ничего не мешает нам преследовать эту женщину?
Атос: Ничего!
ДАртаньян: ( в последний раз целует госпожу Бонасье) Едем!

 Отправлено: 22.08.15 19:32. Заголовок: Еще и палач сам приб..

Еще и палач сам прибыл, потому что миледи прошла мимо его дома. Решительно, она не в себе.

 Отправлено: 23.08.15 19:06. Заголовок: Эпилог Долина у рек..

Эпилог
Долина у реки Лис. Справа хижина. Ночь.

Сцена 1.

Те же и миледи.
Миледи: ( сидя в одиночестве в хижине. Смотрит на часы) Вот-вот полночь. Отсюда до Армантьера лье; еще и сорока пяти минут не прошло, как ушел хозяин этой хижины.Лошади, запряженные в большой дилижанс, не могут быть здесь раньше, чем через двадцать минут.
Планше: ( до того прятавшийся под дверью, встает) Пстт!
Мушкетон: ( показываясь из-за дома) Что?
Планше: Я слышу шум.
Мушкетон: Нет, она ждет.
Планше: Тогда по местам!
(Они вновь занимают свои места)
Миледи: Мне кажется, что я слышу голос в завываниях ветра, угрозы в раскатах грома.
(Гримо поднимается во весь рост в глубине и машет платком)



Сцена 2.
Появляется Атос в сопровождении Портоса, Арамиса, Де Винтера и человека в маске.
Атос: Наконец, вы ее выследили?
Гримо: Да.
Атос: Где она?
Гримо: Там!
Атос: Но она может выйти из этого дома. А если ей вдруг вздумается скрыться?
Гримо: Тут всего лишь одна дверь и одно окно. Планше сторожит дверь, а Мушкетон — окно.
Атос: ( обернувшись к остальным) Идем!
Миледи: Мне кажется, я слышу шаги.
Атос: А где хозяева этого дома?
Планше: Это дом дровосека. Сломленная усталостью, она не смогла продолжить путь и послала дровосека в Армантьер отыскать почтовых лошадей.
Атос: И где этот человек?
Планше: Мы его задержали; Базен караулит его в пятистах шагах отсюда.
Атос: Портос, к этой двери. Я — под окном. Остальные, оставайтесь на своих местах.
Портос: Я здесь!
Миледи: ( вздрагивает) Ах! В этот раз я слышу шаги с этой стороны.( она смотрит в окно и замечает Атоса) О, я надеюсь, мне это только кажется! ( Она хочет скрыться через дверь)
Портос: ( поднимая пистолет) Стойте!
( В это время Атос высаживает окно ударом кулака и заходит в хижину)
Атос: Опустите ваш пистолет, Портос! Эту женщину следует судить, а не убивать. Подойдите, господа!
Миледи: ( падает на стул.) Кто вам нужен, господа?
Атос: Нам нужна Шарлотта Баксон, которая звалась графиней де Ла Фер, а затем графиней де Винтер, баронессой Кларик.
Миледи: Вы хорошо знаете, что все это - я.
Атос: Пусть так! Я желаю услышать это признание из ваших уст.
Миледи: Что вам от меня нужно?
Атос: Мы хотим вас судить согласно вашим преступлениям; вы вольны в своей защите, оправдывайтесь, если сумеете. Господин дАртаньян, вам обвинять первому.
ДАртаньян: ( появляясь на пороге двери) Перед Богом и людьми я обвиняю эту женщину в отравлении Констанции Бонасье, умершей на моих руках два часа назад в монастыре кармелиток в Бетюне.
Атос: Милорд де Винтер, ваша очередь.
Винтер: ( на пороге двери) Перед Богом и людьми я обвиняю эту женщину в подкупе морского офицера по имени Фельтон, которого она заставила убить герцога Бэкингема и за смерть которого, на этот момент, Фельтон заплатил своей головой. Убийца Бэкингема, убийца Фельтона, убийца моего брата... я прошу правосудия для вас и заявляю, что если я его здесь не найду, то осуществлю его сам.
Атос: Моя очередь! Я женился на этой женщине, когда ей было семнадцать лет, я женился на ней против воли моего отца, я ей дал свое состояние, я ей дал свое имя. Однажды я обнаружил, что она заклеймена. У этой женщины клеймо в виде лилии на левом плече.
Человек в маске: ( в дверях) Я свидетельствую это!
Миледи: Кто произнес «Я свидетельствую»?
Человек: Я.
Миледи: Я вас призываю найти тот трибунал, который вынес это подлое решение! Я вас призываю найти того человека, который его осуществил!
Человек: ( сбрасывая свою маску) Он здесь!
Миледи: ( падая на колени) Кто этот человек! Кто этот человек?
Человек: О, вы меня хорошо узнали!
Миледи: А!
Все: Вы?
Человек: Я брат человека, которого вы любили, которого вы погубили и который лишил себя жизни из-за вас. Я брат Жоржа.
Атос: Шевалье дАртаньян, какую меру наказания предлагаете вы для этой женщины?
ДАртаньян: Мера — смерть!
Атос: Милорд де Винтер, какую меру наказания предлагаете вы для этой женщины?
Винтер: Смертную казнь!
Миледи: О! Господа! Господа!
Атос: Шарлотта Баксон, графиня де Ла Фер, миледи де Винтер, баронесса Кларик, ваши преступления утомили людей на земле и Бога на небе: если вы знаете какие-нибудь молитвы, прочитайте их, потому что вы осуждены и должны умереть... Палач, эта женщина ваша.
Миледи: Вы все подлецы, вы убийцы! Вы здесь собрались вшестером, чтобы убить одну женщину; берегитесь!
Атос: Вы не женщина, в вас не осталось ничего человеческого! Вы демон, вырвавшийся из Ада и мы заставим вас туда вернуться.
Миледи: Убийцы! Убийцы! Убийцы!
Человек: Палач может убивать, не будучи убийцей, мадам. Это последний судья, вот и все!
Миледи: Но, для того чтобы не быть убийцей, ему нужен приказ!
Человек: Этот приказ, вот он: « По моему распоряжению и на благо государства предъявитель сего сделал то, что сделал. Ришелье»
Миледи: А! Я погибла!
Атос: Палач, исполняй свой долг!
Миледи: ( влекомая палачом) Ко мне! Ко мне!
ДАртаньян: А, я не могу видеть это ужасное зрелище, я более не согласен с тем, чтобы эта женщина умерла таким образом!
Миледи: О! ДАртаньян, спаси меня!
Атос: (между дАртаньяном и миледи) Если вы сделаете еще шаг, мы скрестим оружие!
ДАртаньян: О!
Атос: Все, о чем вы имеете право просить, мадам, это право умереть с нашим прощением. Я прощаю вам все то зло, которое вы мне причинили. Я прощаю вам мое разбитое будущее, мое утраченное счастье, мою честь, навсегда опороченную отчаянием, в которое вы его бросили. Умрите с миром!
Винтер: Я вам прощаю отравление моего брата, убийство Бэкингема, смерть Фельтона. Умрите с миром!
ДАртаньян: А я, мадам, прошу у вас прощения за то, что, поступком, недостойным дворянина, вызвал ваш гнев и, в свою очередь, прощаю вам смерть моей бедной подруги. Я прощаю вас и я оплакиваю вас. Умрите с миром!
Миледи: О! Последняя надежда... ( палачу) Идем! ( мушкетерам) Берегитесь! Раз мне не спастись, я отомщу! ( палач уводит ее)
Атос: На колени, господа и помолимся, поскольку это создание, виновное, но прощенное, идет на смерть.
Палач: Идите!
ДАртаньян: Атос! Атос! Атос!
( Слышен крик, прерванный на середине. Палач появляется в глубине, с обнаженным мечом в руке)
Палач: Да свершится правосудие Божье!
ДАртаньян: ( поднимаясь) Все кончено! Прости нас, Господи!

 Отправлено: 23.08.15 19:07. Заголовок: Послесловие. Пьес..

Послесловие.


Пьеса была представлена впервые 17 февраля 1849г. на сцене Исторического театра, приобретенного А. Дюма двумя годами ранее. Она оставалась в репертуаре до 30 июня, т.е . выдержала 89 представлений. Она очень верно показывает основные интриги романа«Три Мушкетера». Можно упомянуть, что если пьеса несколько странно называется«Юность мушкетеров», то это потому, что другая пьеса на основе «Двадцать лет спустя«», называлась просто « Мушкетеры» и была поставлена четырьмя годами ранее. Дело было в том, чтобы названием упорядочить хронологию пьес. Третий роман Трилогии «Виконт де Бражелон» тоже был адаптирован для театра под названием« Узник Бастилии или конец мушкетеров». Персонажи очень хорошо описаны и многочисленные приключения, происходящие в романе, в пьесе ими рассказаны (как, например, прибытие дАртаньяна и его шумная встреча с Рошфором и Миледи в Менге). Ритм убыстрен, разнообразие картин и многочисленных сцен придают пьесе некоторое эпическое звучание. Читатель унесен потоком событий. Темы романа остаются без изменений.

Миледи точно так же, вкусно коварна под ангельской маской, она замышляет наихудшие преступления без тени сожаления и мало заботится о членах своей семьи, своих любовниках, о величии Франции, которой она служит за деньги. ДАртаньян остается отважным и иногда безрассудным юношей, для которого «честь» самое главное слово. Вопреки тому, что можно было бы подумать, он не выступает против интересов Франции, отправляясь в Лондон на поиски бриллиантовых подвесок. Он защищает честь Анны Австрийской и тем самым и честь короля, мешая Ришелье нанести бесчестье королеве Франции, обвинив ее в супружеской измене, преступлении, в котором она невиновна.( ну, разве только мысленно). Атос топит свою печаль и попранную честь в алкоголе. Конечно, он вешает свою жену, когда выясняется, что она заклеймена, но можно задать себе вопрос: не повесил ли он ее умышленно так, чтобы она могла выжить после казни? Самый старший из мушкетеров, он является немного учителем Д Артаньяна, которого он направляет своими советами. Портос, все тот же добрый гигант, хотя и простак. Арамис - влюбленный семинарист и большой лицемер.

Основная разница с романом состоит в подаче истории, которая начинается с точки зрения Атоса и его разрушительного брака с Миледи. Пролог рассказывает об идиллической любви между виконтом де Ла Фер и Шарлоттой Баксон. Потом - отчаяние молодого семинариста, которого она соблазнила по расчету, также как ненависть и жажда мести бетюнского палача, который был вынужден заклеймить своего брата-священника как вора церковных сосудов. Палач клеймит молодую женщину именно до ее свадьбы с Ла Фером, чтобы отомстить за своего брата, от отчаяния наложившего на себя руки.
Автор:Дельфин Дюбуа. Перевод: Констанс1

 Отправлено: 23.08.15 19:34. Заголовок: Я на несколько дней ..

Я на несколько дней беру перерыв. Выложила все, кроме имен актеров, игравших на то время. Если желаете- добавлю потом.
Вот линк на фильм на французском. http://uakino.net/video/33307-film-tri-mushketera-1959-smotret-onlajn.html

Фото - на днях. Если надо. Потому что все они - здесь.
https://www.google.co.il/search?q=Georges+Descrieres&hl=ru&tbo=d&tbm=isch&source=lnms&sa=X&ei=X_bSUO-LHMPT0QXW84CgAQ&ved=0CAcQ_AUoADgo&biw=1034&bih=875#imgrc=G3jsGSnUrt5xaM%3A

 Отправлено: 23.08.15 19:44. Заголовок: stella Спасибо огром..

stella Спасибо огромное за ваш нелегкий, но такой важный труд!!!

 Отправлено: 24.08.15 16:05. Заголовок: Эжени д'Англарец..

Эжени д'Англарец, ППКС!
stella, отдохайте и продолжайте!

 Отправлено: 25.08.15 17:38. Заголовок: Драма в пяти актах и..

цитата:

Драма в пяти актах и трех картинах с прологом. Это — инсценировка романа «Двадцать лет спустя». Написана Александром Дюма в соавторстве с Огюстом Маке, впервые была поставлена на сцене театра Амбигю Комик 27 октября 1845 года. Роль д’Артаньяна иполнял актер Этьенн Мелинг.

Первая половина пьесы " Мушкетеры" была переведена на Дюмании участником Antoinette еще в 2007 году. Перевод отличный и менять что-то в нем не стоит. Поэтому только буду продолжать, поблагодарив ее за ту помощь, которую она мне поневоле оказала.
Итак, вторая серия пьеса трилогии.

 Отправлено: 25.08.15 17:40. Заголовок: "Мушкетеры" ..

"Мушкетеры"


ПРОЛОГ

Постоялый двор в Перне, вблизи Бетюна. На первом плане справа — дверь; в глубине сцены — лестница. Слева на втором плане — окно; с той же стороны — дверь в гостиницу.


СЦЕНА ПЕРВАЯ

Неизвестный за столом; трактирщик, хозяйка; также бригадир и Мордаунт.

Трактирщик: Чего желаете?
Неизвестный: Хлеба и вина сначала, пожалуйста, я с утра ничего не ел.
Трактирщик: Вам сейчас подадут. (Поднимает дверь погреба)
Хозяйка (появляется за балюстрадой лестницы): Эй, человек!
Трактирщик: Что?
Хозяйка: Мул монаха.
Трактирщик (спускается): Хорошо!
Хозяйка: Сейчас же.
Трактирщик (из глубины погреба): Ах, да, сейчас же... С тем, что он хорошо заплатит, этот твой нищий монах!
Хозяйка: Этот заплатит... и даже золотом!
Трактирщик (появляется с бутылкой в руке): Ба!.. Тогда это другое дело! (Ставит бутылку на стол, открывает окно во двор.) Эй, Пато!
Голос: Что?
Трактирщик: Мула его преподобия... сейчас же.
Неизвестный: У вас монах?
Трактирщик: Да.
Неизвестный: Какого ордена?
Трактирщик: Существует ли орден, который называется орденом вопрошающих?
Неизвестный: Не думаю.
Трактирщик: Жаль... Этот был бы наверняка.
Неизвестный: Он задавал вам вопросы?
Трактирщик: Господи Боже! Он только это и делал с тех пор, как приехал. "Сколько отсюда до Бетюна?.. Сколько от Бетюна до Армантьера?.. Вы никогда не бывали в монастыре августинцев?.." Я бы сказал, что один из его родственников потерял что-то в этих краях лет десять назад, и он ищет то, что тот потерял.

 Отправлено: 25.08.15 17:42. Заголовок: Стучат в окно, выхо..

Стучат в окно, выходящее на дорогу.

Голос: Эй, приятель!
Хозяйка: Смотри-ка, стучат... Открывай же.
Трактирщик: Всадники... Если это испанцы!
Хозяйка: О нет, так как они говорят по-французски.
Голос (снаружи): Приятель!.. приятель!
Трактирщик (открывая): Чего желаете, господин бригадир?
Бригадир: Вы можете сообщить какие-нибудь новости об испанской армии? (Заходит в дверь слева, за ним следует несколько человек.)
Трактирщик: Черт возьми! Да кто угодно может сообщить... Грабители!.. Ста шагов не сделать, чтобы не встретить их.
Бригадир: Да, беглые солдаты... Но мы разыскиваем армейский корпус.

Мордаунт, одетый в монашескую рясу, появляется наверху лестницы, останавливается и слушает.

Трактирщик: Ах, армию! Это другое дело.
Бригадир: Слушайте, нас послал господин принц... Испанская армия покинула лагерь, и неизвестно, где она. Пятьдесят патрулей на дорогах в эту минуту, и сто пистолей вознаграждения получит тот, кто даст достоверные сведения о местонахождении неприятеля.
Неизвестный: Я могу дать сведения.
Бригадир: Вы?
Неизвестный: Да, я.
Бригадир: Вы знаете, где испанская армия?
Неизвестный: Знаю. Она вчера перешла Лис.
Бригадир: Где?
Неизвестный: Между Сен-Венаном и Эром.
Бригадир: Кто командует армией?
Неизвестный: Сам эрцгерцог.
Бригадир: Какова ее численность?
Неизвестный: Восемнадцать тысяч человек.
Бригадир: Куда она наступает?
Неизвестный: На Ланс.
Бригадир: Откуда вам известны все эти подробности?
Неизвестный: Я возвращался из Азбрука в Бетюн, когда в трех лье отсюда меня захватили испанцы и заставили служить им проводником; я спасся благодаря темноте.
Бригадир: И мы можем доверять тем сведениям, которые вы дали?
Неизвестный: Как если бы вы сами видели то, о чем я вам говорю.
Бригадир: Ваше имя?
Неизвестный: А это зачем?
Бригадир: Чтобы послать вам обещанное вознаграждение, если ваши сведения верны.
Неизвестный: Напрасно.
Бригадир: Почему напрасно?
Неизвестный: Правду говорят бесплатно, лгут ради денег... Я сказал правду, вы мне ничего не должны.
Бригадир: Между тем, мой друг, сто пистолей обещаны господином принцем.
Неизвестный: Если я говорю правду, пошлите сто пистолей бетюнскому священнику, который раздаст их бедным.
Бригадир: Но мы выпьем вместе по стакану вина за здоровье нашего генерала и за французские порядки.
Неизвестный: Благодарю!
Бригадир: Почему?
Неизвестный: Потому что вы меня не знаете, и однажды, если бы вы узнали, кто я, вы бы пожалели, что чокались со мной... Итак, продолжайте ваш путь, сударь, и поторопитесь привезти принцу сведения, которые я вам дал.
Бригадир: Вы правы. Вашу руку, мой друг.
Неизвестный: Это слишком большая честь для меня. (Отходит.)
Бригадир: Странная личность... (Своим людям) Поехали, в путь! (Выходит.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Неизвестный, хозяйка, Мордаунт

Мордаунт ( в сторону): Да, странная... Впрочем, он живет в Бетюне, как он сказал; возможно, от него я получу некоторые сведения. (Спускается и идет садиться к столу.)
Хозяйка: Чего желаете, преподобный отец?
Мордаунт: Лампу. А затем, я спрашивал моего мула.
Хозяйка: Он оседлан.
Мордаунт: Благодарю! (Неизвестному) Сударь, вы из этих мест?
Неизвестный: Я из Бетюна.
Мордаунт: А, из Бетюна... И давно вы живете в Бетюне?
Неизвестный: Я родился здесь.
Мордаунт(хозяину, который принес лампу): Спасибо! (Открывает географическую карту. Неизвестному): Сколько, вы полагаете, от Бетюна до Лилье?
Неизвестный: Три лье.
Мордаунт: А от Бетюна до Армантьера?
Неизвестный: Семь.
Мордаунт: Вам приходилось когда-нибудь ходить по этой дороге?
Неизвестный: Часто.
Мордаунт: Она опасна?
Неизвестный: В каком смысле?
Мордаунт: В том смысле, что там могут кого-нибудь убить?
Неизвстный: Если бы это не было военное время , как сейчас, например, то дорога совершенно безопасна.
Мордаунт: Безопасна!.. ( В сторону): Я хорошо об этом подумал; нужно, чтобы это была какая-нибудь особенная месть. По возвращении я снова проеду здесь. Довольно долго я занимался делами Кромвеля, чтобы немного заняться и моими. Теперь, сударь, вы могли бы мне сказать?..

 Отправлено: 25.08.15 17:43. Заголовок: СЦЕНА ТРЕТЬЯ Те ж..

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Те же, Винтер, трактирщик

Винтер (входя, трактирщику): Хозяин, скажите, пожалуйста.
Трактирщик: Да, ваша милость.
Мордаунт (поднимая голову): О, о!
Винтер: Скажите, где я нахожусь?
Трактирщик: В Перне, сударь.
Мордаунт (в сторону): Это он! Я подозревал, что он во Франции.
Винтер: В Перне, между Лилье и Сен-Полем?
Трактирщик: Именно.
Винтер: Хорошо.
Трактирщик: Ваша милость, желаете ли, чтобы вам подали ужин?
Винтер: Нет; я хотел бы узнать только кое-какие сведения о дороге.
Неизвестный (в сторону): Чем больше я на него смотрю, чем больше слушаю... это лицо и этот голос...
Трактирщик: Кое-какие сведения о дороге? Я к вашим услугам, сударь.
Винтер: По какой дороге я должен ехать, чтобы попасть в Дуленс?
Трактирщик: По дороге на Париж.
Винтер: Значит, нужно ехать прямо.
Трактирщик: Но эта дорога кишит испанцами. Я вам не советую по ней ехать, или, по крайней мере, если поедете, переждите денек.
Винтер: Невозможно... Я должен продолжать путь.
Трактирщик: Тогда езжайте проселочной дорогой.
Винтер: Но не заблужусь ли я?
Трактирщик: Ах, проклятье! Ночью...
Винтер: Друг мой, не хотите ли быть моим проводником?
Хозяйка (приближаясь): О, нет, сударь! (Мужу): Надеюсь, ты не согласишься.
Винтер: Почему, добрая женщина?.. Вы получите вознаграждение.
Хозяйка: Нет, сударь; за все золото мира я не позволю ему идти, чтобы его убили.
Винтер: Кто?
Хозяйка: Кто?.. Испанские разбойники.
Винтер: Друг мой, я дам двадцать пистолей тому, кто меня проводит.
Трактирщик: Будь это сорок, будь это сто пистолей, я бы отказался. Видите ли, самое ценное в мире — это жизнь; и отваживаться в этот час, среди всех этих бандитов, в поход, значит ставить на карту жизнь ради случая.
Винтер: Друг мой, если деньги вас не соблазняют, то позвольте мне говорить с вами от имени человеколюбия. Проводив меня, вы поможете мне добраться до Парижа как можно раньше; этим вы окажете огромную услугу кому-то, кто в смертельной опасности.
Неизвестный (вставая): Если следует оказать столь большую услугу, как вы говорите, и если вы согласны взять меня в проводники... то вот я.
Винтер: Вы?
Неизвестный: Да, я. Вы согласны?
Винтер: Конечно. И за вашу поездку, держите, мой друг... (хочет дать ему кошелек).
Неизвестный: Извините, сударь, я сказал: если нужно оказать услугу... И никаких денег не надо.
Винтер: Конечно, сударь...
Неизвестный: Каждый ставит свои условия. Вот мои.
Винтер: Странно, мне кажется, я уже видел этого человека.
Неизвестный (в сторону): Я не ошибся, это действительно он.
Винтер (трактирщику): Теперь, мой друг, вот вам гинея; сделайте в точности, что я вам скажу.
Трактирщик: Говорите, сударь.
Винтер: Один человек ждет меня в Дуленсе, в «Коронованной лилии»; но, так как я опаздываю, возможно, что он устанет ждать и направится сюда.
Трактирщик: Как я узнаю его?
Винтер: Костюм лакея, тридцати пяти-сорока лет, волосы и борода... у него были черные прежде... Молчаливый словно камень; впрочем, отзывается на имя Гримо.
Трактирщик: И он спросит...
Винтер: Он спросит лорда Винтера.
Неизвестный (в сторону): Он, действительно он.
Мордаунт (в сторону): Ах, мой дорогой дядюшка, я полагал, вы будете строже хранить инкогнито.
Трактирщик: Что я ему скажу?
Винтер: Что я его опередил и чтобы он меня нагнал. Если не нагонит, то он найдет меня в Париже, в моей старой квартире на Королевской площади. (Неизвестному): Пойдемте, мой друг?
Неизвестный: Да, сударь, и это не первый раз, как я буду вашим проводником.
Винтер: Как так?
Неизвестный: Припоминаете ли вы ночь 22 октября?
Винтер: 1636 года?
Неизвестный: Да; вспомните путь из Бетюна в Армантьер.
Винтер: Тише! Да, я вас узнал... Пойдемте, пойдемте!

Они выходят в дверь слева. Хозяин уходит направо.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Мордаунт (поднимаясь): Ночь 22 октября!.. Путь из Бетюна в Армантьер!..Какое странное совпадение!.. 22 октября, день, когда умерла моя мать!.. Дорога из Бетюна в Армантьер, место, где она исчезла!.. Случай делает для меня больше, чем любые расчеты и поиски... Последуем за этим человеком. Моего мула!
Хозяйка: Вы спрашиваете?..
Мордаунт: Готов ли мой мул?
Хозяйка: Он ждет вас у двери.
Мордаунт: Благодарю. Мы в расчете, не так ли?
Хозяйка: Да, конечно. Мне остается только попросить вашего благословения.
Мордаунт (выходя): Бог вас хранит.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Хозяйка, также Гримо и трактирщик

Хозяйка: Пьер!.. (Зовет.) Пьер!.. Ну, вот опять ушел; он не успокоится, пока его не убьют. (Выстрелы вдалеке.) Ах, боже мой! Ну вот, опять перестрелка... Пьер!.. Пьер!.. (Открывает окно.) Пато!
Голос: Что?
Хозяйка: Вы видели вашего хозяина?
Голос: Он там, в саду.
Хозяйка: Ах, наконец-то... (Возвращается и замечает Гримо.) Сударь... (Гримо кланяется.) Вы откуда пришли? (Гримо показывает на дверь.) Через дверь? Вы пешком?.. (Гримо делает знак, что нет.) На лошади? (Гримо делает знак, что да.) Вы хотите, чтоб вашу лошадь поставили в конюшню? (Гримо делает знак, что нет.) Тогда чего вы хотите? (Гримо делает знак, что он хочет пить.) Понимаю... (Приносит бутылку и стакан.) Так вы имеете несчастье быть немым, добрый господин?.. (Гримо делает знак, что да.) О, бедняга! (Хозяин возвращается.) Друг мой, вот наконец кто-то, кто не производит шума: он немой.
Трактирщик: Немой? Если это наш человек!.. Он подходит под те приметы, которые мне дали... (Подходит к Гримо.) Эй, сударь! (Гримо поднимает голову.) Вы кого-нибудь ищете? (Гримо делает знак, что да.) Иностранца?.. (Гримо повторяет тот же знак.) Англичанина? (Тот же знак.) Которого зовут лорд Винтер?
Гримо: Да.
Хозяйка: Нá тебе! Немой, который разговаривает.
Трактирщик: И ваше имя?
Гримо: Гримо!
Трактирщик: Так вот, господин Гримо, человек, которого вы ожидали в Дуленсе...
Гримо: Да.
Трактирщик: В «Коронованной лилии»...
Гримо: Да.
Трактирщик: Он только что уехал, десять минут назад, с проводником... И он сказал, что вы найдете его в Париже, в его старой квартире на Королевской площади.
Гримо: Хорошо!
Трактирщик: Тогда, раз ваше поручение выполнено, вы останетесь?
Гримо: Да.
Трактирщик: Вы ужинали?
Гримо: Нет.
Трактирщик: В таком случае вы собираетесь ужинать и ночевать здесь?
Гримо: Да.
Трактирщик: И вы уезжаете?..
Гримо: Завтра.
Трактирщик (жене): Ну, наконец кто-то, кто не болтлив.

Стучат в боковую дверь.

 Отправлено: 25.08.15 17:45. Заголовок: СЦЕНА ШЕСТАЯ Те ж..

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Те же, Пато, неизвестный.

Хозяйка: Кто там?
Пато: Откройте, откройте! Соседи привезли раненого.
Трактирщик: Раненого!
Голос незнакомца: Это я, это я, откройте!
Хозяйка: Как! Этот честный человек...?
Трактирщик: Который сопровождал английского сеньора.
Хозяйка: Ну, была я права, когда говорила тебе, чтобы ты не ходил туда?
Трактирщик: Лекаря!.. Лекаря!.. (Гримо.) Сударь, у вас лошадь, вы должны отправиться в Сен-Поль за лекарем.
Гримо: Сколько лье?
Трактирщик: Одно лье с половиной.
Гримо: Я еду туда. (Выходит.)
Хозяйка: Бедняга! Надо бы отнести его в комнату.
Неизвестный: О, нет, просто положите тюфяк на этот стол, я слишком страдаю.
Трактирщик (жене): Бросьте тюфяк... (Неизвестному): Так что с вами произошло?
Неизвестный: В двухстах шагах отсюда на нас напали испанцы... Но, к счастью, с лордом Винтером ничего не случилось.
Хозяйка (бросая тюфяк через перила): Вот!
Трактирщик: Хорошо, кладите его на тюфяк... Подушка, подушка... Что мы можем сделать, чтобы вам стало легче, сударь?
Неизвестный: Ничего: моя рана смертельна.
Трактирщик: Надо ли вам чего-нибудь?
Неизвестный: Воды, мне хочется пить.
Трактирщик: Держите.
Неизвестный: Благодарю. Нельзя ли послать за священником?..

Вновь появляется Мордаунт.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Те же, Мордаунт.

Хозяйка: Преподобный отец, подойдите, подойдите! Вас сам Бог послал!
Мордаунт: Я здесь!
Хозяйка (указывая раненому на Мордаунта): Сударь...
Неизвестный: Ради Бога, подойдите скорее!
Мордаунт: Пусть нас оставят.
Трактирщик (жене): Все равно, странный монах.
Хозяйка: О, ты — еретик. (Выходят).

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Мордаунт, неизвестный.

Мордаунт: Я здесь, говорите!
Неизвестный: Вы очень молоды.
Мордаунт: Люди в моем платье не имеют возраста.
Неизвестный: О, говорите со мной не так строго, ибо я нуждаюсь в друге в последние минуты жизни.
Мордаунт: Вы очень страдаете?
Неизвестный: Больше душой, чем телом.
Мордаунт: Говорите! Я слушаю.
Неизвестный: Сначала нужно, чтобы вы узнали, кто я...
Мордаунт: Скажите.
Неизвестный: Я... Но я боюсь, что вы покинете меня, если я скажу вам, кто я.
Мордаунт: Не бойтесь!
Неизвестный: Я бывший бетюнский палач.
Мордаунт (отступая): Бывший палач?..
Неизвестный: Но уже десять лет, как я не служу более. Не ужасайтесь... Уже десять лет, как я уступил мою должность...
Мордаунт: Значит, вас ужасает ваша должность?
Неизвестный: Да, уже десять лет!
Мордаунт: А прежде?
Неизвестный: Пока я казнил во имя закона и правосудия, моя должность позволяла мне спать спокойно, потому что я был под защитой правосудия и закона... Но с той ужасной ночи, когда я послужил орудием личной мести, когда я с ненавистью поднял меч на божье создание, с той самой ночи...
Мордаунт: Что он там говорит?
Неизвестный: Десять лет я пытался заглушить угрызения совести добрыми делами; я отучил себя от жестокости, естественной для тех, кто проливал кровь; всякий раз я готов был пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти жизнь тех, кто находился в опасности; я сохранил не одну человеческую жизнь на земле взамен тех, которые отнял... Это еще не все: добро, которое я приобрел, состоя на службе, я раздал бедным. Я стал усердно посещать церковь; люди, избегавшие меня, привыкли ко мне; некоторые даже полюбили меня. Но я думаю, Бог не простил меня, ибо воспоминание об этом убийстве преследует меня беспрестанно.
Мордаунт: Вы совершили убийство?
Неизвестный: Ибо каждую ночь передо мной встает тень этой женщины...
Мордаунт: Это была женщина?
Неизвестный: О, это была проклятая ночь!
Мордаунт: Когда это было?
Неизвестный: Ночью двадцать второго октября тысяча шестьсот тридцать шестого года.
Мордаунт (в сторону): Эту же дату упомянул лорд Винтер... О, божественное правосудие! Если я все узнаю! (Проводит рукой по лицу.) Что это была за женщина, которую вы убили?
Неизвестный: Убил!.. И вы тоже, вы тоже говорите, как тот голос, который звучал у меня в ушах: убил!.. Значит, я убил, а не казнил?.. Значит, я — убийца, а не служитель закона?
Мордаунт: Продолжайте, продолжайте!.. Я ничего не знаю, поэтому ничего не могу сказать вам... Когда вы закончите ваш рассказ, мы увидим. Как это произошло? Говорите, расскажите все, не пропуская ни одной детали.

Неизвестный (приподнимаясь на подушке): Был вечер. Я жил в доме на уединенной улице. Человек, который казался вельможей, хотя был одет в простой мушкетерский плащ, постучал в мою дверь и показал мне приказ, подписанный: «Ришелье». Приказ предписывал повиноваться тому, кто его предъявлял.
Мордаунт: Приказ был подписан: «Ришелье»?
Неизвестный: Да; но смею сказать, он служил совсем иным целям, чем те, для которых был дан.
Мордаунт: Продолжайте!
Неизвестный: Я последовал за этим человеком. Я решил отказаться, если услуга, которую от меня потребуют, будет несправедливой. У въезда в город я увидел четырех других всадников, которые нас ожидали. Мы проехали пять или шесть лье, хмурые, молчаливые, не обменявшись почти ни единым словом... В ста шагах от Армантьера человек, лежащий во рву, поднялся. «Это там!» сказал он и указал на маленький уединенный домик, окно которого было освещено... Мы направились к дому. На дороге были расставлены трое других слуг. Каждый из них в свою очередь встал и присоединился к нам. Последний охранял дверь. «Она все еще там?» — спросил разыскивавший меня человек. «Все еще», — ответил слуга.
Мордаунт: Боже мой, что я услышу?
Неизвестный: Тогда мы слезли с лошадей и поручили их слугам. И через окно, при свете лампы он показал мне женщину, облокотившуюся на стол, сказав при этом: «Вот та, кого нужно казнить».
Мордаунт: И вы повиновались?
Неизвестный: Я собирался отказаться, когда внезапно, присмотревшись внимательно, я, в свою очередь, узнал эту женщину...
Мордаунт: Вы ее узнали?
Неизвестный: Да... Юной девушкой она соблазнила и погубила моего брата. Ночью они оба исчезли со священными сосудами из церкви. Я нашел моего брата на виселице. А ее больше не видел.
Мордаунт: Продолжайте!
Неизвестный: О, я хорошо знаю, я должен был простить; это закон Евангелия... это закон Бога!.. Человек во мне задушил христианина; мне показалось, что голос моего брата взывал о мщении, и я сказал: «Хорошо, я повинуюсь!»
Мордаунт: Продолжайте!
Неизвестный: Тогда он разбил окно ударом кулака. Двое вошли через это окно, а трое других через дверь. Увидя их, она поняла, что погибла, и испустила крик; затем, бледная и молчаливая, как если бы в этом крике она исчерпала все свои силы, она отступала, шатаясь, пока не натолкнулась на стену.
Мордаунт: Это ужасно!
Неизвестный: Ужасно, не так ли? Но подождите, подождите!.. Тогда они выступили в качестве обвинителей, и каждый, проходя перед ней, обвинил ее: этот в убийстве ее мужа, тот в отравлении своей возлюбленной, другой... и этот другой был я... в позоре и смерти своего брата. Затем единогласно, страшным и торжественным голосом... они произнесли смертный приговор... И я...
Мордаунт: И вы?..
Неизвестный: И я, который осудил ее вместе с другими... я, я взял на себя исполнение.

Мордаунт: Несчастный!.. Вы совершили преступление?
Неизвестный: Клянусь моим спасением, я верил, что вершил правосудие.
Мордаунт: И ни мольбы, ни слезы... потому что она, без сомнения, молилась и плакала... ни красота, ни молодость, потому что она была молода и красива, не правда ли?.. ничто не смогло вас тронуть?
Неизвестный: Ничто! Мне казалось, сам демон принял обличье этой женщины.
Мордаунт: Ах!.. Больше нет сомнений! (Встает, идет запирает дверь.)
Неизвестный: Вы уходите? Вы меня оставляете?
Мордаунт: Нет, нет, успокойтесь, я здесь... Теперь ответьте... но ничего не скрывая, ничего не утаивая. Задумайся об этом, только своим чистосердечным признанием ты можешь снискать милость неба... Эти пятеро людей, пятеро негодяев, пятеро убийц — кто они были?
Неизвестный: Я не знаю их имен, я их не знал никогда... Они были одеты в форму мушкетеров... Это все, что я знаю.
Мордаунт: Все?
Неизвестный: Нет, только один был одет, как дворянин; но он не был французом; это был...
Мордаунт: Это был...
Неизвестный: Это был англичанин.
Мордаунт: Его звали?..
Неизвестный: Я забыл его имя...
Мордаунт: Ты лжешь!
Неизвестный: Боже мой!
Мордаунт: Его имя?..
Неизвестный: Нет, я не могу...
Мордаунт: Я тебе скажу... Его звали лорд Винтер.
Неизвестный: Что вы говорите?
Мордаунт: Я говорю, что его звали лорд Винтер, я говорю, что он был здесь только что, я говорю, что это — тот, с кем ты ушел отсюда.
Неизвестный: Откуда вы это знаете?
Мордаунт: Теперь имя этой женщины?..
Неизвестный: Я никогда не знал его... Они называли ее миледи, это все.
Мордаунт: Миледи!.. Но раз она соблазнила твоего брата, как ты говоришь, раз она , как ты говоришь,была виновна в его смерти; если, будучи девушкой, она бежала с ним, взяв из церкви священные сосуды, ты должен знать ее девичью фамилию?
Неизвестный: Да, это я знаю.
Мордаунт: Ее имя?
Неизвестный: Мне кажется, что я умираю.
Мордаунт: Не умирай, не сказав мне имени!
Неизвестный: Вы простите меня?
Мордаунт: Ее имя, говорю тебе, ее имя?
Неизвестный: Анна де Бейль.

Мордаунт (в сторону): А! Так мои предчувствия меня не обманывали!
Неизвестный: Теперь, теперь, когда вы знаете ее имя, простите меня, я умираю!
Мордаунт: Мне простить тебя?.. Простить тебя?.. Значит, ты не знаешь, кто я?
Неизвестный: Так кто же вы?
Мордаунт: Я — Джон Френсис Винтер!
Неизвестный: Винтер!
Мордаунт: И эта женщина...
Неизвестный (приподнимаясь): Эта женщина...
Мордаунт: Эта женщина была моя мать!
Неизвестный: Его мать!
Мордаунт: Да, моя мать, понимаешь? Моя мать! Умерла... и я не смог узнать, где и как.
Неизвестный: О! Простите меня! Простите меня!..
Мордаунт: Простить тебя?.. простить тебя... Бог, возможно, простит... Я — никогда!
Неизвестный: Сжальтесь...
Мордаунт: Никакой жалости к тому, кто сам ее не испытывал... Умри без покаяния, умри в отчаянии, умри и будь проклят! (Ударяет его кинжалом.)
Неизвестный: На помощь! На помощь!
Голоса (снаружи): Откройте! Откройте!
Мордаунт: Один! ( Устремляется к окну, открывает его и выпрыгивает. Трактирщик, хозяйка и Гримо вбегают в комнату.)

 Отправлено: 25.08.15 17:46. Заголовок: СЦЕНА ДЕВЯТАЯ Неи..

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Неизвестный, трактирщик, хозяйка, Гримо, слуги, соседи.

Гримо: Что случилось?
Неизвестный: На помощь!
Трактирщик: Монах! Где этот монах?
Неизвестный: Он ударил меня кинжалом, и это справедливо... Монах... это ее сын...
Гримо: Чей сын?
Неизвестный: Боже мой!
Гримо: Что?
Неизвестный: Вы были одним из слуг четверых господ... той ночью?..
Гримо: Да!
Неизвестный: Этот монах — ее сын.
Гримо: Сын миледи?
Неизвестный: Возьмите этот кинжал, отнесите его тем четверым дворянам и расскажите им все, что знаете... (Умирает).
Гримо: Вы правы, нельзя терять ни минуты... Господин граф де ла Фер, господин граф де ла Фер... (Собирается уходить).
Трактирщик: Ну, и этот человек?..
Гримо: Этот человек — сама смерть!

 Отправлено: 25.08.15 17:48. Заголовок: ПЕРВЫЙ АКТ КАРТИН..

ПЕРВЫЙ АКТ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Комната д’Артаньяна в гостинице «Козочка» на Тиктонской улице в Париже. На первом плане справа входная дверь, ведущая на лестницу. Слева шкаф, закрытый занавеской. На заднем плане большое окно.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Мадлен, одна. Она держит в руках камзол и щетку.

Ах! Вот синий бархатный камзол, я не знала, что такой есть у д’Артаньяна. Это, наверное, в нем он совершает свои завоевания, неблагодарный! А что это в кармане? Бумаги... Мне, может быть, скажут, что это любопытство, но, в конце концов, я вполне имею право быть любопытной. Вот наверняка записка... (Разворачивает бумажку и читает.) «Рубленая индейка, тушеный карп, три бутылки анжуйского вина...» Это уже предательство... Как будто стола в «Козочке» недостаточно приличному человеку!.. Но это предательство, я ему еще задам... (Вынимает другую бумажку.) Второе письмо... (Читает.) «Сударь, ваш противник начинает выздоравливать; у него не более трех ударов шпаги, которые меня беспокоят, другие уже заживают...» Ах! Речь идет о швейцарском сержанте, который поселился в моей гостинице, правда, против моей воли, должна сказать... и которого д’Артаньян нашел расположившимся в своей комнате, когда вернулся из Фландрии... Он отделался пятью ударами шпаги... Бедняга! (Вешая костюм.) Ах, господин д’Артаньян, вы были влюблены тогда, потому что вы ревновали ко всему свету... и к швейцарцу... Перейдем к этому... (Берет другой костюм.) Знаменитый плащ мушкетеров, который мы храним как святыню... Посмотрим, нет ли чего в карманах святыни... Бумаги, перевязанные шелковой лентой... Ах, изменник! Голубая лента! Начнем с этой маленькой изящно сложенной записки; это, несомненно, от какой-нибудь женщины. «Мой милый д’Артаньян...» Ее милый д’Артаньян! «Признаюсь, воспоминание о вас преследует меня в моем монастыре в Нуази-ле-Сек...» Это ужасно!.. Ах, Боже мой! Шум! Это он!... Быстро, костюмы, камзолы, перевязь в шкаф... Так, теперь, где этот плащ?.. Ах, вот он. Когда он уйдет, я положу письма на место. Но раз я нашла тайник, я хочу знать, как мне поступить.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Д’Артаньян, Мадлен.

Д’Артаньян: Ах, дорогая госпожа Тюркенн, вы здесь?
Мадлен: Да, господин д’Артаньян, да. Вы видите, я навожу порядок.
Д’Артаньян: Бесполезно говорить: «Я навожу порядок!» Дело в том, Мадлен, (оглядывается вокруг себя) что вы слишком часто наводите порядок...
Мадлен: Ну что ж, это долг каждой порядочной женщины, а я ваша... (Д’Артаньян смотрит в сторону.) Ваша домашняя работница, я имею в виду... О! Я не претендую на брак с лейтенантом мушкетеров.
Д’Артаньян: Хорошо, Мадлен. Я полагал, что у вас все еще на уме ваши брачные идеи.
Мадлен: Увы, господин д’Артаньян, после того, как вы столь категорически объяснились со мной...
Д’Артаньян: Моя дорогая госпожа Тюркенн, счет дружбе не помеха; впрочем, я не совсем уверен, что покойный господин Тюркенн скончался... Видали мужей, которые возвращались только для того, чтобы вздернуть своего преемника... Но сейчас речь не о том, чтобы обсуждать существование или несуществование вашего первого супруга, моя дорогая Мадлен. Дело в том, чтобы найти...
Мадлен: Что?
Д’Артаньян: Идею, много идей, отличных идей!
Мадлен: О, когда они вас не посещают, вы знаете, где их искать.
Д’Артаньян: Возле вас, не так ли?
Мадлен: Нет, в моем погребе.
Д’Артаньян: Это старая поговорка Атоса: «На дне единственной бутылки мыслей больше, чем в головах сорока академиков.»
Мадлен: И вам нужно много мыслей?
Д’Артаньян: Мне нужно две, но высшего качества, понимаете, Мадлен? Одну дерзкую, блестящую, кипучую!.. с красным сургучом; другую веселую, изобретательную, причудливую!... с зеленым сургучом.
Мадлен: Да, и с куском паштета из косули.
Д’Артаньян: Что я и заметил внизу мимоходом... Необыкновенно, госпожа Тюркенн, как вы читаете в моем сердце. ( Сжимает ее в объятиях.)
Мадлен (дотрагиваясь до его кармана): Что у вас там, деньги?
Д’Артаньян: Ну да.
Мадлен: Вы, который всегда жаловались, что вам их не хватает...
Д'Артаньян: Это не мое; эти деньги доверены мне правительством.
Мадлен: О! Какой вы скрытный! Я уверена, что если бы я открыла тот секретер...
Д’Артаньян: Мадлен, не совершайте этой неосторожности; этот секретер хранит фамильную тайну, которая убила уже трех неосторожных женщин, которые имели смелость... Но, дорогая госпожа Тюркенн, кажется, вы мне говорили о вашем погребе; об этом нельзя забывать за беседой...
Мадлен: Ах, вы можете похвастаться тем, что умеете делать с женщинами все, что вы захотите...
Д’Артаньян: Это результат пятнадцатилетней тренировки, госпожа Тюркенн; вот большое преимущество вина перед женщинами: чем больше мы пробуем вино, тем больше знаем в нем толк, в то время как женщины, напротив...
Мадлен: Хорошо, хорошо; пойду искать вам ваши две бутылки.
Д’Артаньян:Ну так идите, и закройте дверь.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Д’Артаньян, один.

Ого! Как вышколена! У нее только один недостаток: он состоит в том, что ей никогда не достаточно собственных карманов. Как она сразу же нащупала в моем серебро Его Преосвященства! Ну и сорвиголова!.. Серебро Мазарини... Скряга, итальянский болван!.. Сто пистолей!.. Я было подумал, что там испанские дублоны; ради этого стоило бы потрудиться! Сто пистолей... «Аванс, господин д’Артаньян...» Проклятый Мазарини!.. Да, мой дорогой лейтенант, снова начните ломать ноги, ломать руки, проткните живот славным ударом шпаги, продырявьте ваш камзол пистолетными выстрелами, и я вам дам... что? Аванс... А когда расчет, презренный трус? В конце концов, что я у него просил?.. Самую малость, патент барона для Портоса, который чахнет, не имея титула... Он берет пергамент, пишет имена, вписывает титул, и отдает мне без подписи... «А подпись? — По вашем возвращении, дорогой господин д’Артаньян. — А если мы не вернемся? — Это ваше дело... Но вам лучше вернуться.» И королева, с ее большим носом, с ее австрийской губой и красивыми наглыми руками: «Господин д’Артаньян, будьте преданы его величеству.» Я буду ему предан за сто пистолей, при том... Да что я говорю! За двадцать пять, так как эти сто пистолей для меня и моих троих друзей: двадцать пять пистолей Атосу, двадцать пять пистолей Портосу и двадцать пять пистолей Арамису... (Смеется с горечью.) Правда, если я их не разыщу... Да, но нужно их разыскать, этих достойных друзей, я столько лет их не видел! Какая странная вещь!.. Живем три, четыре, пять лет вместе, кажется, что не сможем обойтись друг без друга... Мы говорим это, и повторяем, и верим этому... Затем налетает порыв ветра, который бросает одного на юг, другого на север, того на восток, того на запад; и вот они уже потеряны из виду, и все кончено; едва ли когда письмо... Хотя не будем их винить: я получил одно от Атоса, это было в 1643 году, примерно за полгода до смерти кардинала; где же это было?.. Ах, на осаде Безансона; помню, я вернулся из траншеи... Что он мне писал? Что он живет в маленьком поместье... Да, но где? Я дошел до этих слов, когда порыв ветра унес письмо Атоса в сторону города; я дал письму улететь к испанцам, которым оно ни к чему, и которые должны были бы отослать мне его обратно сегодня, когда оно мне так нужно. Но подумаем не только об Атосе, но и о Портосе и Арамисе... Они тоже мне писали... Где их письма? Наверное, в моем милом плаще!.. (Открывает шкаф.) Ах, Мадлен прибиралась... Я так доволен тем умением, с которым она убирает, нужно похвалить ее за это... Мой бедный плащ!.. Он видел столько приключений и присутствовал в стольких сражениях! Он еще хранит шрамы; это дыра от мушкета, который опалил мне кожу в бастионе Сен-Жерве, в нашем памятном героическом бою, вчетвером против ста, по двадцать пять на одного, в точности как пистоли его преосвященства. Вот славный шрам... Чьей рукой он нанесен? Не припомню... Странно, что из всех материй наиболее крепкая та, которую легче всего зашить, это человеческая кожа... Этот плащ из буйволовой кожи уже ни на что не годен, а д’Артаньян еще чего-то стоит... Но я не нахожу моих писем... Что за черт?.. Эти несчастные пистоли заколдовали меня; письма были в этом кармане. Ах! Я вспомнил, Мадлен, которая так хорошо убирает... Мадлен! Мадлен!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Д’Артаньян, Мадлен

Мадлен: Я здесь, я здесь; я хотела сама сходить в погреб.
Д’Артаньян: Очень хорошо. Скажите, Мадлен...
Мадлен (в сторону): Он заглядывал в шкаф. (Громко.) Красный сургуч. (В сторону.) Он что-то обнаружил... (Громко.) Зеленый сургуч, посмотрите!
Д’Артаньян: Дорогая госпожа Тюркенн, вы слишком добры ко мне... Но поставьте бутылки на стол и подойдите сюда.
Мадлен: О, что это за мешок?
Д’Артаньян: По-прежнему деньги правительства. Не прикасайтесь к нему, оно обжигает пальцы. Но нам нужно побеседовать.
Мадлен: Ну что ж, давайте побеседуем.
Д’Артаньян: Мадлен, дитя мое, значит, мы убирали в комнате этого доброго господина д’Артаньяна?
Мадлен: Ну да, как обычно... Я не могу сказать «нет»: вы застали меня за этим занятием...
Д’Артаньян: И убирая таким образом, чтобы все было убрано как следует, мы вывернули карманы.
Мадлен: Я?.. Нет, нет, никогда!
Д’Артаньян: Мадлен, дорогой друг, среди прочих ваших качеств, которые делают вас бесценной в моих глазах, имеется одно, от которого я хотел бы, чтоб вы нашли способ избавиться: вы ужасно ревнивы, и, вы знаете, Мадлен, один великий проповедник сказал, или, если он этого не сказал, он должен был бы сказать: «Ревность заставляет женщин рыться в ящиках столов и карманах штанов.» Вы поняли, Мадлен?
Мадлен: Ах, именно мне можно сделать подобный упрек.
Д’Артаньян: Послушайте, дорогая Мадлен: если, как вы это говорите каждый день, вы стараетесь сделать меня счастливым — кровь Христова! — не делайте меня самым несчастным из людей!
Мадлен: Тем не менее я не могу ответить...
Д’Артаньян: Они были в моем кармане, Мадлен, в этом кармане; три письма, вы хорошо поняли?.. Карман никоим образом не дырявый... Они были перевязаны голубой лентой.
Мадлен: Ах, по-моему, это очень элегантно.
Д’Артаньян: Дорогая Мадлен, вы видите, что я очень спокоен, очень мил, что у меня нет ни единой трости в пределах досягаемости руки; устроим это дело полюбовно: вы признаетесь, что перетряхивали мои старые вещи, и этот пакет упал, а? он упал, не так ли?.. и вы его подобрали... Ну, верните мне их, черт возьми!
Мадлен: Вам хорошо известно, господин д’Артаньян, что я вовсе не занимаюсь одеждой моих постояльцев.
Д’Артаньян: Черт возьми! Мадлен, я не сержусь, нет, нет, нет... Я отнюдь не хочу сердиться; но, если не найдуться адреса Атоса, Арамиса и Портоса... особенно Портоса... я разнесу всю гостиницу!
Мадлен: Но не кричите так, господин д’Артаньян!
Д’Артаньян: Адрес Портоса, черт побери!
Мадлен: Подумают, что мы ссоримся... Вот кто-то поднимается.
Д’Артаньян (прислушиваясь): Боже мой! Эта поступь... Весом в триста фунтов!.. (Тяжело поднимается.) Если бы я был достаточно самонадеян, чтобы полагать, что провидение будет заботиться обо мне, я сказал бы, что это поступь Портоса. (Стучат.) Если бы я не знал, что мой достойный друг в своем поместье, не знаю, где, и в своем замке, не знаю, в каком, я бы сказал, что это кулак Портоса.
Мадлен: Э, да он собирается выломать мою дверь, этот господин!
Портос (снаружи): Что, другу больше не открывают дверей?
Д’Артаньян: Это голос Портоса... Вот одна возможность!

 Отправлено: 25.08.15 17:50. Заголовок: СЦЕНА ПЯТАЯ Те же,..

СЦЕНА ПЯТАЯ

Те же, Портос, Мушкетон.

Д’Артаньян: Портос! Собственной персоной! Ах, дорогой друг! (Бросается ему на шею.)
Портос: Со своим верным Мустоном, как видите... Вы меня не узнаете?
Д’Артаньян: Конечно, узнаю; но я благодарил случай...
Портос: Случай?
Д’Артаньян: Да.
Портос: Вовсе не случай причиной тому, что я приехал сюда, а ваше письмо.
Д’Артаньян: Как, мое письмо?..
Портос: Конечно; держите! (дает ему письмо.) Это действительно адресовано мне... «Господину дю Валлон де Брасье де Пьерфон.»
Д’Артаньян: Ах, Пьерфон! Вот оно, название вашего замка, я теперь вспомнил; но неважно, это не я вам писал.
Портос: Однако... (Читает.) «20 октября сего 1648 года будьте в гостинице «Козочка» на Тиктонской улице в Париже, там, где живет ваш друг д’Артаньян, который будет восхищен тем, что увидит вас.» Так написано.
Д’Артаньян: Да, но это написано вовсе не мной, это все, что я могу сказать.
Мадлен: Это письмо, которое выпало из старой одежды господина.
Портос: Это возможно! (Замечает Мадлен.) Прошу прощения, сударыня, я не имел чести встречаться с вами.
Д’Артаньян: Мой дорогой Портос, представляю вам госпожу Мадлен Тюркенн, самую заботливую хозяйку гостиницы во всей Франции и Наварре... женщину, которая не позволяет себе тащить бумаги постояльцев... Но не будем более говорить об этом; вы здесь, Портос, это главное... Неважно, почему и как вы приехали, это разъяснится... дорогая госпожа Тюркенн, господин Портос пообедает со мной.
Мадлен: Итак, две бутылки с красным сургучом и две с зеленым; сейчас схожу за ними.
Д’Артаньян: Идите!

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Д’Артаньян, Портос, Мушкетон.

А теперь, дорогой друг, в ожидании подкрепления, которое пошла разыскивать для нас Мадлен, давайте все-же скажем словечко этим двум бутылкам.
Портос: Да, с удовольствием.
Д’Артаньян: Тысяча чертей! Как вы выглядите, дорогой друг!
Портос: Ну да, здоровье у меня хорошее. (Вздыхает.)
Д’Артаньян: И все так же сильны?
Портос: Еще больше, чем прежде... Представьте себе, что в моем замке в Пьерфоне у меня библиотека...
Д’Артаньян: Ба! Так вы очень богаты, дорогой Портос, раз пустились в столь бесполезные траты?
Портос: Она являлась частью замка, который я купил полностью обставленным.
Д’Артаньян: Хорошо! Но что общего имеет эта библиотека с вашей силой?
Портос: Подождите! В этой библиотеке есть одна книга.
Д’Артаньян: Как! В вашей библиотеке только одна книга?
Портос: Нет... погодите же!.. Мустон, сколько книг в моей библиотеке?
Мушкетон: Шесть тысяч, сударь.
Портос: Шесть тысяч книг. (Вздыхает во второй раз.)
Д’Артаньян: Отлично!
Портос: Так вот, среди этих шести тысяч книг имеется один интересный трактат, в котором рассказывается о двенадцати подвигах Геркулеса, о подвиге Тесея, и о деяниях Милона Кротонского... Ну вот, чтобы развлечься, я проделал все то, что делал Милон Кротонский.
Д’Артаньян: Вы убили быка ударом кулака?
Портос: Да.
Д’Артаньян: И пронесли его на своих плечах пятьсот шагов?
Портос: Шестьсот...
Д’Артаньян: И съели его за один день?
Портос: Почти... Есть только одна вешь, которую я не смог сделать.
Д’Артаньян: Какая?
Портос: В книге сказано, что Милон перевязывал свою голову веревкой, и, напрягая мышцы, разрывал эту веревку.
Д’Артаньян: Дело в том, что ваша сила не в голове, Портос.
Портос: Да, она у меня в руках.
Д’Артаньян: Как вы счастливы, Портос! Богатый, здоровый и сильный!
Портос: Да, я счастлив. (Вздыхает в третий раз.)
Д’Артаньян: Портос, вот уже третий раз вы вздыхаете.
Портос: Вы думаете?..
Д’Артаньян: Друг мой, можно подумать, что вас что-то мучает.
Портос: В самом деле?..
Д’Артаньян: У вас семейные неприятности?
Портос: У меня нет семьи.
Д’Артаньян: Может быть, вы не ладите с госпожой дю Валлон?
Портос: Скоро два года, как она умерла.
Д’Артаньян: Ах, она умерла?
Портос: Да; не правда ли, Мустон?
Мушкетон: Да, сударь, скоро два года.
Д’Артаньян: Тогда, мой дорогой, почему вы вздыхаете?
Портос: Послушайте, д’Артаньян, мне не хватает кое-чего.
Д’Артаньян: Какого дьявола вам может не хватать?.. У вас замки, поместья, луга, леса, горы; вы богаты, вы вдовец, вы сильны как Милон Кротонский и не боитесь однажды быть съеденным львами.
Портос: Это правда, у меня все это есть; но я честолюбив.
Д’Артаньян: Вы честолюбивы, Портос?
Портос: Да, все на свете являются кем-то, кроме меня. Вы — шевалье, Арамис —шевалье, Атос — граф...
Д’Артаньян: А вы бы хотели быть бароном?
Портос: Ах!
Д’Артаньян (доставая патент): Протяните руку, Портос...
Портос: Зачем?
Д’Артаньян: Все-таки протяните... Еще... Хорошо!
Портос: Грамота с гербом Франции!
Д’Артаньян: Читайте!
Портос: «Королевским указом г. дю Валону жалуется титул барона.»
Д’Артаньян: Барон, там написано.
Портос: Ах! Да, но здесь нет подписи.
Д’Артаньян: Нельзя иметь все одновременно; вот для начала патент, подпись будет позже.
Портос: И что нужно сделать для того, чтобы иметь эту подпись?
Д’Артаньян: Проклятие! Покинуть ваш замок, достать ваше снаряжение, снова подвергаться опасностям; как и прежде, оставлять немного нашей плоти на дорогах.
Портос: Черт! Так вы предлагаете мне воевать?
Д’Артаньян: Вы следите за политикой, дорогой друг?
Портос: Я? Зачем?
Д’Артаньян: Вы за принцев? Или за Мазарини?
Портос: Я за того, кто сделает меня бароном.
Д’Артаньян: Хороший ответ, Портос. И вы готовы последовать за мной?
Портос: Хоть на край света.
Д’Артаньян: Хорошо, а пока дойдите до вашей гостиницы, и возьмите ваше снаряжение.
Портос: Десять минут... Я у вас прошу всего десять минут.
Д’Артаньян: У вас имеется хорошая лошадь?
Портос: У меня есть четыре, не так ли, Мустон?
Мушкетон: Да, сударь: Баярд, Роланд, Жуаез и Ла Рошель.
Д’Артаньян: В таком случае, не теряйте времени; возможно, нам придется выехать сегодня.
Портос: Ого!
Д’Артаньян: Я собирался искать вас, когда вы прибыли.
Портос: Вот как, оказывается!.. А куда мы едем?..
Д’Артсньян: Я ничего не знаю.
Портос: Но, если мы не знаем, куда едем, мы наверняка заблудимся.
Д’Артаньян: Будьте спокойны, Мазарини пришлет инструкции.
Портос: Хорошо! И по возвращении я буду бароном?
Д’Артаньян: Это дело решенное; отправляйтесь за экипировкой.
Портос: Ты идешь, Мустон?
Мушкетон: Да, господин барон.
Портос (растроганно): Ах, Мустон, вот слово, которое я никогда в жизни не забуду.
Д’Артаньян (удивленно, в сторону): Мустон?

Портос уходит.

 Отправлено: 25.08.15 17:51. Заголовок: СЦЕНА СЕДЬМАЯ Д’А..

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Д’Артаньян, Мушкетон.

Д’Артаньян (задерживая Мушкетона): Извини, дорогой Мушкетон, но ты не рассказал мне о несчастье, которое заставило тебя потерять один слог твоего имени... Какого черта с тобой произошло?
Мушкетон: Сударь, с тех пор, как из лакеев я был повышен до звания управляющего монсеньора, я взял себе это последнее имя, оно звучит более достойно и заставляет моих подчиненных уважать меня.
Д’Артаньян: Понимаю! У вас с вашим господином есть амбиции: он удлиняет свое имя, а ты укорачиваешь свое... До свидания, господин Мустон.

Мушкетон уходит.


СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Д’Артаньян, один.

Решительно, управлять людьми не столь трудно, как полагают. Изучите их интересы, польстите их самолюбию, настойчиво ими понукайте и отпускайте поводья, и они пойдут, куда вы захотите; вот так же и Портос нанят для кардинала, это так всегда... Да, но этого недостаточно: нам нужны Атос и Арамис. Как нам их будет недоставать, бедных друзей! Хотя возможно, Атос сильно постарел, он был старше нас всех, к тому же он страшно пил, мы найдем его полностью отупевшим; это очень неприятно, настоящий дворянин, столь могучий ум, столь знатный сеньор, человек, который сорил деньгами так же, как небо сыплет градом, и который вынимал шпагу из ножен поистине королевским жестом. И этот благородный дворянин с гордым взглядом... прекрасный наездник, столь блестяще проявивший себя на войне, что все всегда удивлялись тому, что он держит в руке простую шпагу, а не маршальский жезл, он превратится в согбенного старика с красным носом и слезящимися глазами... О, вино — отвратительная вещь (пьет), когда оно скверное.


СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

Д’Артаньян, Мадлен.

Мадлен: Господин граф де Ла Фер.
Д’Артаньян: Что — граф де Ла Фер?
Мадлен: Боже мой, я не знаю, один красивый господин...
Д’Артаньян: Молодой?
Мадлен: Лет тридцати пяти-сорока.
Д’Артаньян: Важного вида?
Мадлен: Держится как король.
Атос (снаружи): Ну, дорогой д’Артаньян, вы дома, вы принимаете?
Д’Артаньян: Боже мой! Как будто это его голос... Мадлен, впусти.
СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

Те же, Атос.

Д’Артаньян: Атос, друг мой!
Атос: Д’Артаньян, сын мой, вы не желаете меня видеть более?
Д’Артаньян: О, нет, друг мой; но имя графа де Ла Фер, которого я никогда не слышал...
Атос: Это имя моих предков, которое я снова взял себе; но, если мое имя изменилось, то душой я не изменился, как и вы, не правда ли?
Д’Артаньян: Атос, я как раз сегодня о вас думал... Как раз сегодня я спрашивал у Портоса ваш адрес.
Атос: Так он здесь?
Д’Артаньян: Да; вы знали, что он должен приехать?
Атос: Продолжайте, д’Артаньян. Так вы говорите, что спрашивали у Портоса мой адрес?
Д’Артаньян: Да, я хотел вас снова увидеть.
Атос: В самом деле, мой бедный друг, мы очень давно с вами не виделись.
Д’Артаньян: Да, я же не предложил вам ничего. Вот немного бургундского вина, которым вы с Гримо так нещадно напились в погребе трактирщика в Бове... А где наш бравый Гримо? Надеюсь, он все еще у вас служит?
Атос: Да, мой друг; но сейчас он в пути.
Д’Артаньян: Давайте выпьем.
Атос: Благодарю, д’Артаньян, но я не пью больше; или, по крайней мере, я пью только воду.
Д’Артаньян: Вы, Атос, стали трезвенником?.. Это невозможно! Вы, самый большой любитель выпить из всех мушкетеров господина де Тревиля.
Атос: Вы находите, что я пил как все?
Д’Артаньян: Не как все, это правда! Начать с того, у вас был свой собственный способ отбивать горлышко у бутылок, и потом, вы не пили подобно другим. У любого другого пьющего глаза сверкают, когда он подносит стакан ко рту... Ваш взгляд не говорил ничего... но никогда молчание не было столь красноречиво... Казалось, он хотел прошептать: «Входи, вино, и прогони мои печали.»
Атос: Действительно, это так и было, мой друг.
Д’Артаньян: А причина этих печалей?..
Атос: Ее больше нет.
Д’Артаньян: Тем хуже.
Атос: Тем хуже?
Д’Артаньян: Да, я собирался предложить вам развлечение.
Атос: Какое?
Д’Артаньян: Оно состоит в том, чтобы снова начать нашу прежнюю жизнь. Атос, если бы вас ожидали реальные выгоды, не были бы вы рады возобновить наши прежние подвиги в компании со мной и нашим другом Портосом?
Атос: Вы мне это предлагаете?
Д’Артаньян: Честно и откровенно.
Атос: Выступить в поход?
Д’Артаньян: Да.
Атос: На чьей стороне... и против кого?
Д’Артаньян: Ах, черт! Вы настойчивы.
Атос: Прежде всего, я точен... Послушайте, д’Артаньян, есть только одно дело, для которого такой человек, как я, мог бы быть полезен. Это дело короля.
Д’Артаньян: Точно.
Атос: Да, но давайте договоримся... Если под делом короля вы понимате дело Мазарини, мы с вами не сойдемся.
Д’Артаньян: Черт! И это запутывается.
Атос: Давайте не будем хитрить, д’Артаньян; ваша нерешительность и ваши отговорки ясно говорят мне, от чьего имени вы прибыли... О таком деле, действительно, громко не говорят, и вербуют для него смущаясь и вполголоса.
Д’Артаньян: Ах, милый Атос...
Атос: Дорогой д’Артаньян, вы хорошо знаете, что я говорю не про вас, вы лучший из всех смелых, верных и отважных людей... Я говорю об этом скаредном итальянце-интригане, от этом холопе, который пытается надеть на голову корону, украденную у королевы; об этом наглеце, который называет свою партию партией короля и который сажает в тюрьмы принцев крови, не осмеливаясь их казнить, как это делал великий Ришелье; об этом скряге, который взвешивает свои золотые экю и хранит обрезки, потому что боится, несмотря на мошенничество, проиграть на следующий день; наконец, о негодяе, который дурно обращается с королевой, как уверяют, и который через полтора месяца вызовет гражданскую войну только для того, чтобы сохранить свои доходы. Если к такому хозяину вы предлагаете мне поступить на службу, то благодарю покорно!
Д’Артаньян: Легко вам это говорить, дорогой друг; вы счастливы, по-видимому, в вашей золотой умеренности. У Портоса пятьдесят или шестьдесят тысяч дохода. У Арамиса, должно быть, полтора десятка герцогинь, которые оспаривают друг у друга Арамиса в Нуази-ле-Сек так же, как они оспаривали Арамиса-мушкетера; это баловень судьбы. Но я, где мое место в этом мире? Уже двадцать лет я ношу кирасу, застряв в этом незавидном чине, не продвигааясь ни вперед, ни назад, не живя. Одним словом, я умер! Так вот, когда мне предстоит немного ожить, повыситься в чине, вы приходите сказать мне: «Это наглец, это хам, это дурной хозяин!.. Э, черт побери! Дорогой друг, я его знаю так же хорошо, как и вы... Найдите мне лучшего, или выплачивайте мне ренту.
Атос: Значит, это то, о чем думали мы с Арамисом; и именно для этого я написал Портосу и Арамису с просьбой встретиться сегодня у вас.
Д’Артаньян: Ах, теперь я понимаю, в чем причина такого совпадения.
Атос: Вы уже виделись с ними?
Д’Артаньян: С Портосом да, а с Арамисом нет.
Атос: Странно! Из нас троих Арамис живет ближе всех... Его монастырь находится всего в трех или четырех лье от Парижа.
Д’Артаньян: Чего вы хотите, мой милый! Арамис кого-нибудь исповедует; к тому же, с его наклонностями, ему нелегко оставить монастырь.
Атос: Вы ошибаетесь, мой друг; Арамис снова стал мушкетером, и более, чем когда-либо. Он пьет, бранится, компрометирует дам, раз в месяц дерется, и зовется не иначе, как шевалье д’Эрбле... Он опаздывает... Держу пари, он увязался за какой-нибудь юбкой и потерял дорогу на Тиктонскую улицу.

СЦЕНА ОДИНАДЦАТАЯ

Те же, Арамис.

Арамис: Ах, друзья мои, восхитительное приключение!.. Добрый день, граф; добрый день, д’Артаньян.
Д’Артаньян: Дорогой Арамис, вы здесь!
Арамис: Собственной персоной. Представьте себе, прелестная женщина, с которой я встретился в церкви.
Д’Артаньян: И за которой вы последовали?
Арамис: До ее носилок.
Д’Артаньян: А от носилок?...
Арамис: До ворот великолепного особняка... Очаровательная особа, она напомнила мне бедняжку Мари Мишон.
Д’Артаньян: Повеса!
Атос: Видите, он все тот же.
Арамис: Я менее лицемерен; ибо прежде, признаюсь, я был отъявленным лицемером...


СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Те же, входит Портос в боевых доспехах.

Портос: Вот это да.
Арамис: Это вы, Портос! Добрый день.
Портос: Значит, это сюрприз?
Д’Артаньян: Да, дорогой Портос, сюрприз, устроенный Атосом, и к тому же чрезвычайно приятный, как видите.
Портос (прижимая Арамиса к груди): Ах, Арамис, позвольте мне прижать вас к сердцу, дорогой друг...
Арамис (задыхаясь): Вы меня прижимаете не к сердцу, а к вашей кирасе.
Атос (протягивая руку Портосу): Так вы отправляетесь в поход, дорогой дю Валлон?
Портос: Клянусь честью, не знаю; я знаю, что уезжаю, вот и все.
Д’Артаньян: Тс! Они не на нашей стороне.
Портос: Ого!
Арамис (тихо, Атосу): Вы им говорили о принцах и о приезде Винтера в Париж?
Атос (тихо): Безполезно, они за Мазарини.
Арамис (тихо): Будем действовать без них.
Портос (тихо, д’Артаньяну): Ну, как мы поступим?
Д’Артаньян (тихо): Обойдемся без них.
Мадлен (которая в это время накрывала на стол): Господа, стол накрыт.
Д’Артаньян: Воспользуемся дарами, которое нам посылает Господь Бог; это истинная мудрость, не правда ли, Арамис? К столу, господа, к столу!
Портос: Это тем лучшее рассуждение, что я умираю с голоду.
Атос (садясь): Что это за салфетка?
Д’Артаньян: Вы не узнаете, Атос?
Арамис: Это салфетка с бастиона Сен-Жерве.
Портос: На которой прежний кардинал велел вышить французский герб в местах, где она была пробита тремя пулями.
Атос: Почему эта салфетка у меня?
Д’Артаньян: Потому что вы всегда были самым благородным и отважным среди нас!
Атос: Тогда, господа, этим знаменем, единственным, за которым мы должны следовать среди междоусобных распрей, которые непременно появятся, и которые нас, возможно, разделят, поклянемся остаться друг для друга добрыми секундантами на дуэлях, преданными друзьями в серьезных делах, веселыми товарищами в веселье.
Д’Артаньян: О, охотно!
Атос: И если когда-нибудь случайно мы окажемся в двух враждебных лагерях, то каждый раз, когда нам придется встретиться в бою, при одном слове «Мушкетеры!» возьмем шпагу в левую руку и протянем друг другу правую, хотя бы это было посреди резни.
Арамис: Да, черт возьми, да!
Портос: Как это хорошо сказано, Атос, как вы красноречивы! Честное слово, у меня слезы наворачиваются на глаза!

 Отправлено: 25.08.15 17:52. Заголовок: Атос (с мрачным вид..

Атос (с мрачным видом): И нет ли между нами иного договора, чем договора дружбы? Нет ли кровавого договора?
Д’Артаньян: Вы говорите о миледи?
Атос: И вы тоже о ней думали, д’Артаньян.
Д’Артаньян: Атос, вы ужасны с вашим взглядом... Ну что ж, да, господа... я спрашиваю вас: вспоминая порой эту ужасную ночь в Армантьере, этого человека, закутанного в красный плащ, оказавшегося палачом, эту ночную казнь, эту реку, по которой, казалось, текли потоки крови, и этот голос, прокричавший в ночи: «Да свершится правосудие божие!», вы никогда не испытывали ужасного чувства, похожего на...
Атос: На угрызения совести, вы это хотели сказать? Я закончил вашу мысль... Д’Артаньян, а вы испытываете угрызения совести?
Д’Артаньян: Нет, у меня нет угрызений совести, потому что, если бы мы позволили ей жить, она бы продолжала свои злодеяния; но одна вещь, которая всегда меня удивляла, мой друг... хотите, чтобы я сказал?
Атос: Говорите...
Д’Артаньян: Дело в том, что вы, единственный из нас, кому эта женщина ничего не сделала, единственный, у кого нет причины жаловаться на нее, именно вы, Атос, были так добры, что взяли на себя все приготовления этой армантьерской поездки, разыскали палача, привели нас к хижине; наконец, именно вы, как посланник божественного правосудия, объявили ей приговор; и когда я сам, всем телом дрожа от холода, задыхаясь, со слезами на глазах, готов был простить, именно вы приказали нанести удар.
Атос: Это вас всегда удивляло, не правда ли?
Д’Артаньян: Признаюсь, да; вы нам не говорили об этом, я хранил молчание; но вы первый открылись, тогда я сказал вам, что об этом думал. Простите меня, если это каким-нибудь образом причинит вам боль.
Атос: Друзья, позвольте мне поведать вам об одном эпизоде из моей жизни, о котором я никогда никому не рассказывал... Возможно, он вам все разъяснит..
Арамис: Говорите, милый друг.
Атос: Я не взываю к вашей скромности; когда вы услышите то, что я собираюсь вам рассказать, вы сможете судить об одной вещи, достаточно ужасной, чтобы, если не забыть о ней, то, по крайней мере, чтобы похоронить ее в самой глубине вашего сердца.
Д’Артаньян: Мы вас слушаем, Атос!

Атос: Слушайте... Мне было двадцать пять лет, я был графом и первым в моей провинции, над которой мои предки властвовали почти как короли. Я обладал княжеским состоянием, у меня были все мечты о любви, счастье и славе, которые мы имеем в двадцать пять лет; в остальном, я был полностью свободен с моим именем и состоянием. Однажды в своей деревне я повстречал шестнадцатилетнюю девушку, прекрасную, как ангел, как сама любовь. Сквозь свойственную ее возрасту наивность просвечивал кипучий ум, неженский ум, ум поэта. Она не просто нравилась — она опьяняла. Она жила у своего брата, меланхоличного и угрюмого молодого человека; оба жили в тех краях уже полгода, никто не знал, откуда они явились, но благодаря ее красоте и благочестию ее брата никому не приходило в голову расспрашивать их об этом. Я был владетелем тех мест, я мог соблазнить ее или увезти силой... К несчастью, я был честным человеком и женился на ней.
Д’Артаньян: Но раз вы ее любили...
Атос: Подождите! Я привез ее в свой замок и сделал из нее первую даму провинции... О! Надо отдать ей справедливость — она в совершенстве справлялась со своей ролью.
Д’Артаньян: И что же?
Атос: Однажды, когда мы были на охоте, ее лошадь, испугавшись, отскочила в сторону, и она упала без чувств... Мы были одни, я бросился ей на помощь; так как она задыхалась в своем платье, я разрезал его кинжалом... Угадайте, что было у нее на плече, д’Артаньян? Цветок лилии... Она была заклеймена!
Д’Артаньян: Какой ужас! Что вы такое говорите, Атос?
Атос: Чистую правду... Мой дорогой, ангел оказался демоном, прекрасная и наивная девушка украла священные сосуды из церкви со своим мнимым братом, который оказался ни кем иным, как ее любовником; я узнал все это потом, когда брат был арестован и осужден.
Д’Артаньян: А она, что вы с ней сделали?
Атос: Ах, она... Я был, как уже сказал, полновластным господином, и на своей земле имел право казнить и миловать; я совершенно разорвал платье на графине, взял веревку и повесил ее на дереве.
Д’Артаньян: Вы убили ее!..
Атос: Нет, к несчастью; ибо, в то время, как я во весь дух летел от этого места и из этих проклятых краев, несомненно, пришел кто-то, кто ее спас. Тогда она покинула Францию и пробралась в Англию, вышла замуж за лорда и родила сына; затем лорд умер и она вернулась во Францию, поступила на службу к Ришелье, срезала на балу подвески королевы, с помощью Фельтона организовала убийство Бэкингема... и, простите меня, д’Артаньян, если я разбережу вашу рану, в августинском монастыре в Бетюне отравила женщину, которую вы обожали, эту прелестную Констанцию Бонасье.
Д’Артаньян: Так это была она?..
Атос: Она! Все зло, которые было нам причинено, исходило от нее; однажды она ускользнула от меня для того, чтобы совершить три убийства... Я поклялся, что на этот раз она не ускользнет и что она закончит череду своих злодеяний; вот почему я разыскал бетюнского палача, вот почему я привел вас к хижине, где она скрывалась, вот почему я произнес смертный приговор; вот почему когда колебались вы, Портос, когда дрожали вы, Арамис, когда плакали вы, д’Артаньян... вот почему я приказал привести приговор в исполнение.
Д’Артаньян: Черт побери! Теперь я понимаю все..
Портос: И я тоже!..
Арамис: Она была бесчестной; давайте больше не будем думать об этом...
Д’Артаньян: По счастью, прошлое не оставило никаких следов...
Атос: У нее был сын от лорда Винтера... брата того, которого мы знаем.
Д’Артаньян: Я это хорошо помню, потому что в момент ее смерти вы воскликнули: «Она даже не вспомнила о своем сыне!»
Арамис: Кто знает, что с ним сталось? Умирает змея — умирает весь выводок. Вы полагаете, что Винтер, наш сообщник, который помогал нам в исполнении акта правосудия, будет развлекаться тем, что приютит ее сына?.. Впрочем, если этот сын существует, он находится в Англии; он едва знал свою мать... И потом, все было сделано тайно, ночью, каждый из нас был заинтересован в том, чтобы хранить тайну, и хранил ее... Ее сын не знает ничего, он не может ничего знать. (Они садятся.)
Портос: Ба! Этот ребенок умер, или его черт побрал! В этой проклятой Англии столько туманов.. Давайте поедим.
Мадлен (входя): Посыльный от его преосвященства...
Атос: Что такое?..
Д’Артаньян: Ничего!
Арамис: Если это дама, милый друг, мы вас оставляем.
Д’Артаньян: Нет, господа, это мужчина.
Портос: Ну, если это мужчина, пусть он войдет и садится за стол.
Д’Артаньян: Нет; он был бы слишком плохой компанией... для Атоса и Арамиса; это посыльный Мазарини, какой-нибудь прохвост, как и он сам; ему нужно сказать мне всего одно слово; оставайтесь здесь, и не сердитесь, если мы будем говорить вполголоса.
Портос: Конечно; но отправьте его побыстрее. Пора завтракать. (Три друга уходят в угол.)
Д’Артаньян: Введите его, госпожа Тюркенн.

 Отправлено: 25.08.15 17:53. Заголовок: СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ ..

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

Те же, Мордаунт в костюме пуританина.
Мадлен единственная, кто может слышать разговор д’Артаньяна и посыльного Мазарини.

Мордаунт: Шевалье д’Артаньян?
Д’Артаньян: Это я, сударь.
Мордаунт: Лейтенант мушкетеров ее величества, роты де Тревиля?
Д’Артаньян: Это я.
Мордаунт: Вы ожидаете чего-нибудь, сударь?
Д’Артаньян: Да, послания от его преосвященства, которое он должен был мне отправить с доверенным лицом.
Мордаунт (вручает ему письмо): Вот это послание, сударь, и я этот посланец.
Д’Артаньян (читает): «Сделайте то, что вам прикажет податель письма, что касается депеши, которую он вам должен вручить, откройте ее только в открытом море!»
Мадлен (в сторону): Ах! В открытом море... И вот я опять вдова.
Мордаунт: Вы прочитали?
Д’Артаньян: Да.
Мордаунт: Вы готовы повиноваться приказам, которые его преосвященство передает через меня?
Д’Артаньян: Несомненно; разве я не состою у него на службе?
Мордаунт: Тогда снарядитесь по-военному и будьте с вашими друзьями, которых вы обещали кардиналу, в будущий четверг, в восемь часов вечера, на молу в Булони.
Мадлен (в сторону): На молу в Булони... Кажется, они собираются в Англию.
Д’Артаньян: В четверг, вы говорите? Сегодня у нас суббота... Это пять дней... Великолепно, я буду там.
Мордаунт: В четверг, в восемь часов вечера, в Булони, и знайте, если вы не прибудете в указанный день и час, я не имею права ожидать вас ни одной минутой дольше.
Д’Артаньян: Излишне напоминать солдату о точности.
Мордаунт: Прощайте, сударь.
Д’Артаньян: До свидания...

Мордаунт выходит, отвесив легкий поклон трем друзьям.

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Те же, кроме Мордаунта.

Мадлен: Теперь мы вдвоем.
Д’Артаньян: Вы нас слушали?
Мадлен: Я? О!.. Кажется, вы собираетесь покинуть Францию?
Д’Артаньян: Вероятно, госпожа Тюркенн.
Мадлен: И поехать в Англию?
Д’Артаньян: И это вероятно, мой друг.
Мадлен: Ну так я воспользуюсь этим, чтобы дать вам один совет.
Д’Артаньян: Совет?
Мадлен: Да. Моя сестра держит гостиницу «Олений рог» на Парламентской площади в Лондоне; если вы туда поедете...
Д’Артаньян: Я буду у нее постояльцем.
Мадлен: Правда?
Д’Артаньян: Правда.
Мадлен: Благодарю. (Уходит.)
Портос: Мы как будто завтракали...
Д’Артаньян: Я здесь.
Атос: Я вам говорил, д’Артаньян, что Мазарини — гадкий человек.
Д’Артаньян: Почему?
Атос: Потому что его посланцы поистине гадкие люди. Как! В этом углу находятся трое дворян, а он делает нам троим всего один поклон, которого едва хватило бы одному!
Д’Артаньян: Господа, надо его простить, я полагаю, что он пуританин.
Атос: Он приехал из Англии?
Д’Артаньян: Подозреваю, что да.
Атос: Тогда это посланец Кромвеля?
Д’Артаньян: Может быть.
Атос: В любом случае, мне этот ваш посланец не внушает доверия.
Портос: И мне нет.
Арамис: И мне.
Атос: А как зовут этого господина?
Д’Артаньян: Я не знаю.
Портос: Господа, давайте завтракать!


СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Те же, Гримо.

Гримо (снаружи): На пятом этаже? Дверь налево...
Мадлен: Да!..
Гримо (снаружи): Хорошо!
Д’Артаньян: Пятый этаж, дверь налево, это здесь.
Атос: Это голос Гримо.
Д’Артаньян: Так он теперь говорит?
Атос: Да, в важных случаях. (Гримо стремительно входит.)
Атос: О! Господа! Что-то произошло... Гримо, почему ты так бледен, почему так взволнован?
Гримо: Господа, у миледи Винтер был ребенок; этот ребенок стал мужчиной... У тигрицы был детеныш, тигр вырвался и идет на вас, берегитесь!
Д’Артаньян: Что ты хочешь этим сказать?
Атос: Что ты говоришь?
Гримо: Я говорю, господин граф, что сын миледи покинул Англию, что он во Франции и едет в Париж, если не приехал уже.
Арамис: Черт! А ты уверен?
Портос: Ну что ж, пусть едет в Париж, мы и не таких видывали. Пусть приезжает!
Д’Артаньян: К тому же это ребенок.
Гримо: Ребенок, господа!.. Вы знаете, что он сделал, этот ребенок? Переодевшись монахом, он выведал у бетюнского палача всю историю его матери, которую он не знал, и после исповеди он, вместо отпущения грехов, вонзил ему в сердце вот этот кинжал... Смотрите, на нем еще влажная кровь!
Арамис: Ты его видел?
Гримо: Да.
Д’Артаньян: Ты знаешь, как его зовут?
Гримо: Не знаю.
Атос (вставая): Я знаю!.. Его имя — месть!

 Отправлено: 25.08.15 17:54. Заголовок: КАРТИНА ВТОРАЯ Са..

КАРТИНА ВТОРАЯ

Салон лорда Винтера в особняке на Королевской площади.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Винтер, Атос.

Винтер: Что вы говорите ?
Атос: Я говорю, что Гримо приехал, как только тот умер, и принес нам еще дымящийся от крови нож.
Винтер: Тогда он все знает.
Атос: Все, кроме наших имен.
Винтер: Но почему он уехал из Англии?
Атос: Так он был в Англии?
Винтер: Да.
Атос: Что он там делал?
Винтер: Он один из наиболее ярых приверженцев Оливера Кромвеля.
Атос: Каким образом он к ним примкнул? Полагаю, его отец и мать были католиками.
Винтер: По моей просьбе король объявил его незаконнорожденным, лишил его состояния и запретил носить имя Винтера. Ненависть к Карлу I заставила его принять сторону Кромвеля.
Атос: И как он зовется теперь?
Винтер: Мордаунт.
Атос: Я запомню... Провидение предупредило нас, будем держаться настороже. Но вернемся к делу, которое привело вас в Париж, милорд.
Винтер: Сперва два слова... Господа Портос и Арамис по-прежнему ваши друзья?
Атос: И прибавьте также д’Артаньяна, милорд; нас по-прежнему четверо друзей, преданных друг другу... Однако, когда речь идет о том, быть ли фрондером, нас только двое: Арамис и я.
Винтер: Узнаю вас! Вы встали на сторону принцев, это великое дело; единственное, которое могло подойти вам с вашим благородным и великодушным сердцем. Не буду скрывать от вас, я приехал во Францию в надежде на него.
Атос: Мы можем быть вам чем-нибудь полезны?
Винтер: Да, граф, вы нужны мне оба... Вы предупредили Арамиса?
Атос: А вот и он.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Те же, Арамис.

Винтер: Добрый день, шевалье. Великолепно, что вы пришли, я собирался просить у графа позволения представить вас обоих королеве Англии.
Арамис: Королеве Англии?
Атос: Генриетте Французской?.. Простите, милорд, я знаю только о несчастьях и о изгнании ее величества.
Винтер: Зато я знаю вас... И я обещал ей привести вас к ней сегодня утром.
Атос: В Лувр?..
Винтер: Нет, в монастырь кармелиток... Вы готовы, господа?
Атос: Как скажете, милорд.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Те же, Томи, также Парри.

Винтер: Чего вы хотите, Томи?
Томи: Камердинер ее величества королевы Англии просит позволения передать вашей светлости письмо от его августейшей повелительницы.
Винтер: Входите, Парри, входите. Как поживает ее величество?
Парри: Она здорова, но очень печальна, милорд.
Винтер: Вам поручено что-то передать мне?
Парри: Вот это письмо, милорд.
Винтер (ломает печать, разворачивает письмо и читает): «Милорд, я опасаюсь, что, если вы будете меня искать в Лувре или в монастыре кармелиток, за вами будут следить, или нас подслушают; поэтому я предпочитаю сама приехать к вам. Чем больше я поступаю против королевских обычаев, тем меньше за мной шпионят... Ожидайте меня у себя вместо того, чтобы прийти меня искать; я буду там почти в одно время с моим посланцем. Благосклонная к вам, Генриетта.» Хорошо!.. Парри, я ожидаю вашу госпожу.
Томи: Милорд позволит сказать слово?
Винтер: Говорите.
Томи: Я только что расспрашивал Парри... и этот человек, который сегодня утром следил за нами...
Винтер: И что?
Томи: Он еще стоит на углу... Парри видел его, и узнал по примете, которую я ему сообщил.
Винтер: И вы не знаете, кто этот человек мог бы быть?
Томи: При виде меня он отвернулся, к тому же вы все утро задерживали меня здесь, милорд.
Винтер: Хорошо, я буду остерегаться; ступайте... Благодарю вас, Парри!
Атос: Это письмо нарушило ваши планы, милорд?
Винтер: Нет.
Атос: Кажется, оно вызвало ваше неудовольствие.
Винтер: Я только удивился той великой чести, о которой в нем сообщалось.
Парри (открывая дверь): Милорд...
Винтер: Это та особа, которая оказала мне честь своим письмом?
Парри: Да; ее носилки только что остановились у двери.
Винтер: Ступайте встречать ее, Парри, ступайте.
Арамис: Женщина?
Винтер: Нет, королева.
Атос: Ее величество королева Генриетта?
Винтер: Да, господа.
Атос: Тогда мы удаляемся, милорд.
Винтер (поднимает гобелен): Ни в коем случае; напротив, оставайтесь здесь и слушайте, о чем мы будем говорить с ее величеством; вы вольны показаться или оставаться скрытыми; если вы покажетесь, это будет означать, что вы согласны; если останетесь скрытыми, это будет означать, что вы отказываетесь.
Арамис: Милорд, мы ничего не понимаем.
Винтер: Поймете позже... Входите, входите!

Они входят, Винтер опускает гобелен.

 Отправлено: 25.08.15 17:55. Заголовок: СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ Т..

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Те же, королева, вся в трауре.

Винтер: Откройте двери на обе створки, Томи. (Томи открывает, склоняясь.)
Королева (приподнимая вуаль): Ах, милорд, это действительно вы! Я думала, что плохо прочитала, я боялась, как бы письмо, подписанное вашим именем, не обмануло меня. Вы приехали по поручению короля?.. Говорите же! Что вы должны мне сказать?
Винтер: Я должен вручить вашему величеству это послание. (Преклоняет колено и подает королеве золотой футляр.)
Королева (Открывает футляр и вынимает письмо.): Милорд, вы привезли мне три вещи, которых я очень долго не видела: золото, письмо и преданность друга... Поднимитесь, милорд... (Протягивает ему руку.) Благодарю вас, мой друг, благодарю!
Винтер: Ваше величество слишком добры ко мне.
Королева: Теперь посмотрим, что содержит это ценное послание... Ах! Это в самом деле почерк и подпись моего мужа... (Читает.) «Королева и дорогая супруга, мы дошли до предела; все силы, которыми я располагаю, собраны в лагере в Ньюкастле, откуда я вам пишу; здесь я ожидаю армию моих мятежных подданых, и с помощью моих храбрых шотландцев собираюсь сразиться с ними в последний раз. В случае победы я продолжу борьбу; побежденный, я погиб окончательно; в этом последнем случае я могу только добраться до берегов Франции; но захотят ли там принять несчастного короля, который послужит столь погубным примером в стране, уже взволнованной междоусобными раздорами? Податель этого письма, которого вы знаете как самого старого и самого верного из моих друзей... (Прерывает чтение и протягивает руку Винтеру.) О, да, милорд!... (Продолжает.) «Податель этого письма скажет вам то, чего я не мог доверить случайным опасностям. Он объяснит вам, чего я ожидаю от вас; также поручаю ему передать благословение моим дорогим детям, которые находятся во Франции, а вам всю любовь моего сердца, королева и дорогая супруга. Карл, пока еще король. — Господь позаботится о том, чтобы наши дети, принцесса Елизавета и герцог Глочестер, находящиеся в Лондоне, были в здравии.» Ах, Боже мой! Пусть он не будет больше королем, пусть будет побежден, изгнан, но пусть он останется в живых! О, скажите мне, милорд, положение короля так безнадежно?
Винтер: Наверное, еще безнадежней, чем он сам думает, ваше величество.
Королева: И чего он ожидает от меня? Ну, говорите же.
Винтер: Чтобы ваше величество просили у Мазарини помощи или, по крайней мере, убежища во Франции.
Королева: Увы! Вы полагаете, я стала бы ждать этого письма, чтобы сделать, со своей стороны, все возможное?
Винтер: Итак?..
Королева: Итак, помощь, убежище... деньги, Мазарини отказал мне во всем.
Винтер: Как! Он отказал в убежище королю Карлу, зятю Людовика XIII, дяде короля Людовика XIV?
Королева: Увы! Я его тревожила вполне достаточно... Наше с дочерью присутствие ему в тягость... тем более будет в тягость присутствие короля... Милорд, послушайте... Об этом тяжело и стыдно говорить, но мы с Генриеттой пережили зиму в Лувре без денег, без белья, почти без хлеба, зачастую оставаясь часть дня в постели, потому что нечем было разжечь огонь!.. Так что мы обе умерли бы без подаяний, любезно оказываемых нам парламентом.
Винтер: Какой ужас! Дочь Генриха IV умирает от голода на родине, где ее отец хотел, чтобы последний крестьянин имел больше того, в чем нуждается!.. Почему вы не обратились к любому из нас, ваше величество?.. Он разделил бы свое состояние с вами, или, вернее, положил бы все то, чем владеет, к ногам своей королевы.
Королева: Вы видите, Винтер, что мне остается единственная вещь: уехать с вами в Англию.
Винтер: Для чего, ваше величество?
Королева: Чтобы умереть вместе с королем, раз я не могу его спасти.
Винтер: Ах! Ваше величество, вот то, чего особенно опасался король, вот то, чего он просит, а если нужно, приказывает, не делать.


Королева: Милорд, в душе короля говорит страх, а не любовь ... Разве он не знает, что неизвестность хуже всего?.. Мы примиряемся со своим несчастьем, когда смотрим ему в лицо, ибо когда мы его знаем, мы находим в себе силы противостоять ему... Но когда несчастье неясно, смутно, неопределенно, не остается других средств, кроме молитвы... И я столько молилась, милорд, без всякой перемены в судьбе короля или в моей, что начинаю приходить в отчаяние... Милорд, если король в том несчастье, в котором оказался, хочет отдалить меня от себя, то он меня не любит.
Винтер: Ваше величество, вы сами знаете, что подобный упрек несправедлив. Нет, король боится стольких опасностей... стольких тягот...
Королева: Опасности, тяготы... Разве я не привыкла к ним?.. Разве не пришлось мне, одной, под тем предлогом, что сопровождаю свою дочь в Голландию, выпрашивать у Гийома Оранского помощи войсками и деньгами?.. А на обратном пути разве не разразился ужасный шторм, как будто на нас одновременно обрушился гнев людей и гнев Бога?.. И посреди этого шторма покинула ли я палубу? На все протесты капитана и экипажа, который я подбрадривала своим присутствием, отвечала ли я что-нибудь иное, кроме того, что не было еще в истории примера, чтобы королева когда-нибудь утонула?.. Наконец, потеряв два корабля, часть той помощи, которую я везла, выброшенная на голландский берег, разве я колебалась при первом же попутном ветре выйти опять в море?.. На этот раз Бог молчал, устав меня преследовать!... Я добралась до берега... Но, едва оказавшись на земле... Дом, в котором я укрылась, был окружен, атакован; вы это знаете, милорд, потому что именно вы явились, чтобы освободить меня... Где вы меня нашли, милорд? Говорите!.. В бреши, только что проделанной пушкой в этом полуразрушенном доме... среди огня, среди раненых и убитых, залитая кровью тех, кто меня защищал, и моей собственной, так как меня ранило осколком... Смотря на вас, разве я думала о себе?.. К кому было обращено мое первое слово? К Карлу... Когда я должна была переодеться в мужскую одежду, чтобы добраться до него, разве я колебалась?.. Три дня и три ночи вы видели меня рядом с собой... Вздыхала ли я? Жаловалась ли?.. Просила ли я чего-нибудь другого, чем последний из ваших офицеров?.. Нет; ибо усталость, лишения, опасности, все было забыто, когда я снова увидела моего супруга и моего короля... Целый год я провела около него... в горах, в лагере, почти всегда ночуя в палатке, и очень редко в доме... Дворец, увы! давно уже нам не принадлежит!.. Кто вынудил меня оставить его?.. Только воля Бога и любовь моего ребенка... Я собиралась стать матерью... Я не боялась умереть, я боялась убить мою бедную маленькую Генриетту... Я говорила вам о несчастье, милорд!.. Но в тот момент разве не была я самой несчастной из женщин?.. Здесь, по крайней мере, у меня есть Лувр, каким бы жалким мне его ни предложили; монастырь кармелиток, каким бы мрачным он ни был. Что у меня было в Эксетере?... Только хижина... Мой бедный ребенок увидел свет на убогом ложе, без матраса и одеял. Это случилось в то время, когда ко мне прибыл посланец моей сестры королевы; этот посланец привез мне двести тысяч ливров... Разве я оставила себе хоть один ливр, милорд?.. Нет, все до последнего экю я послала Карлу, потому что он для меня — все, вы видите... И когда я должна была оставить его, чтобы вернуться во Францию... милорд, вы тоже там были, вы видели мою боль, мои слезы, мое отчаяние!.. И, когда вы приходите мне сказать, что его положение еще более безнадежно, чем он сам думает, что его свобода под угрозой, его жизнь, может быть!.. вы говорите мне об опасностях и тяготах, мне, чье царствование было чередой тягот, а жизнь — чередой опасностей?.. Ах, милорд, если король вам так сказал, то он ничего не помнит, и, если вы противитесь моему желанию присоединиться к нему, то вы, милорд, о! вы не испытываете жалости!
Винтер: Именно потому, что король помнит, что вам пришлось вытерпеть, он хочет, чтобы вы остались во Франции; именно поэтому, простите мне мои слова, что я испытываю жалость к моей королеве, я не хочу, чтобы она ехала в Англию.
Королева: Хорошо, не будем больше говорить об этом, милорд; я не хочу ставить вас а положение между почтительностью, которую вы должны оказывать вашей королеве, и повиновением, которое вы должны оказывать вашему королю... Поговорим о вас... Не имел ли ваш приезд во Францию иной цели, чем та, о которой вы мне сказали?
Винтер: Имел, ваше величество.
Королева: Ну, говорите, посмотрим...
Винтер: Когда-то я знал во Франции четверых дворян.
Королева (печально): Четверых дворян! И это та помощь, которую вы намереваетесь привезти королю?
Винтер: Ах, если бы у меня были все четверо, я поручился бы за многое, ваше величество... Приходилось ли вам слышать о четверых дворянах, защищавших королеву Анну Австрийскую против кардинала Ришелье?
Королева: Да, это придворная легенда.
Винтер: Четверо дворян, которые пересекли Францию через все засады, оставляя свою кровь на дороге, по которой они ехали в Англию, чтобы привезти знаменитые алмазные подвески, чуть не погубившие Анну Австрийскую?
Королева: Да.
Винтер: Если бы я рассказал вам все, что сделали эти четверо дворян, вы бы подумали, что я пересказываю главу Ариосто или читаю песнь Тассо... Но, увы! Сегодня утром я узнал, что из этих четырех храбрецов осталось только двое!
Королева: Двое других умерли?..
Винтер: Еще хуже... Двое других на стороне кардинала Мазарини.
Королева: А двое оставшихся?..
Винтер: Ваше величество, я не знаю еще, удерживает ли их что-нибудь в Париже, а если даже они свободны, не испугаются ли они опасностей, которые угрожают подобному предприятию, и согласятся ли последовать за мной в Англию.