Фэндом: Дюма Александр (отец) «Три мушкетёра», Дюма Александр (отец) "Двадцать лет спустя" (кроссовер)
Пэйринг и персонажи: Шарль д'Артаньян
Рейтинг: PG-13
Размер: планируется Миди
Описание: Моя история о д'Артаньяне и его семье: супруге, сыне и дочери. О том, как оно могло бы быть, если бы...
Это сказка. О том, чего не бывает в жизни. Сказка, какой не было у Дюма и не могло быть в 17 веке. Сказка волшебная и страшная, в которой бывает сладко и тепло, а бывает холодно и больно. Сказка о жизни и смерти. Сказка, в которой есть место счастью. Пусть, не такому, которое представлялось, пусть, ценою десяти лет собственной жизни, но зато такому, которое обнимает и наполняет собою мир самых любимых людей и которое не променять ни на что другое.
Первая, самая безоблачная часть сказки называется "Дети".
Посвящение: Очень хочется посвятить этот фик такому человеку - Михаилу Сергеевичу Боярскому. Только не поймите меня неправильно: фотка д'Артаньяна - у меня на аватарке
Очень интересно раскрывается гасконец в качестве отца, воспитателя. Вот только о детских недугах читать тяжело, даже зная уже, что Пьер доживет до взрослых лет. По поводу Баксон: что ж, судьба завязывает узелки (а автор закручивает интригу ).
Насчет интриги, не уверена. Всё достаточно прозрачно :)
А насчет детских недугов - я долго сомневалась. И теперь опять буду сомневаться, после Ваших слов...
Отправлено: 23.11.20 14:56. Заголовок: Дом на холме. Часть ..
1637. Англия. Дом на холме. Часть 3
Выйдя с лестницы, д'Артаньян свернул не в гостиную, а в переход, ведущий в сторону кухни, где суетились кухарка и двое поварят, заканчивая приготовления. Время завтрака наступало через час. Гасконец заметил, как Изабель втянула носом воздух, напоённый ароматом сдобной выпечки. Один из мальчуганов, пробегавший мимо с большущей деревянной лопатой для снятия пирогов, испуганно глянул на хозяйкиного гостя, который сначала поманил его к себе пальцем, а потом сунул в руку монетку, наклонился и прошептал на ухо распоряжение. Паренёк кивнул и устремился дальше со своей ношей наперевес.
Пройдя через кухню, д'Артаньян, всё также сжимая в руке ладошку дочери, вышел через заднюю дверь во двор. Столь же успешно, никем не замеченный, он достиг конюшни. Гасконец потрепал по холке своего вороного Грома, который, почуяв хозяина, высунулся из денника и приветственно захрапел.
- Здравствуй, милый друг! Нет, сегодня мы с тобой никуда не поедем, не обижайся, - мушкетёр достал припрятанное яблоко и угостил андалузца.
- Можно я его тоже прокормлю? - спросила Изабель.
- Нет, его не надо, - д'Артаньян шагнул к соседнему деннику, – а вот её – обязательно.
Гасконец протянул девочке второе яблоко.
- Мы на маминой Авроре поедем?!
Из денника высунула морду испанская кобыла серой масти, немного ниже рослого Грома, но не менее крепкая и изящная. Подоспевший конюх вывел её в проход.
– А почему на ней? – Изабель скормила лошади второе яблоко и прижалась к её пушистой теплой груди.
– А ты как думаешь, почему именно на ней?
– Потому что она спокойнее, чем Гром, и ко мне хорошо относится?
– Совершенно верно. – Д'Артаньян сам осмотрел лошадь, не доверяя постороннему человеку, быстро взнуздал и оседлал её.
Во дворе к гасконцу робко приблизился мальчишка с кухни. В руках он держал увесистый узел, который д'Артаньян привязал к седлу, поблагодарив поварёнка приветливым кивком. Мальчишка, надеявшийся, видимо, получить вторую монету, разочаровано шмыгнул носом и пошёл прочь.
– А что в мешке? – продолжала задавать отцу вопросы Изабель, которую тот поднял и посадил на лошадь.
– А какие предположения? – снова ответил вопросом д'Артаньян, вскочил в седло за девочкой и направил Аврору в обход флигеля по боковой аллее сада – к дальней калитке, которая выводила на дорогу к реке.
– В узелке, наверно, наш завтрак. А куда мы едем? Искать, где река заканчивается?
Выехав за пределы усадьбы, д'Артаньян пустил лошадь быстрой рысью по тропинке. Но не в ту сторону, в которую час назад ушла на прогулку процессия гостей во главе с хозяйками дома, а в противоположную. Туда, где вдоль низкого берега тянулись цветные заливные луга, а река становилась шире и спокойнее.
– Так далеко мы вряд ли заберёмся… - ответил мушкетёр, невзначай поцеловав маячившую перед его носом детскую макушку в чепце, - но что-нибудь интересное обязательно найдём.
День обещал быть жарким, но настойчивый ветерок, нагнавший из-за горизонта облачка, намекал на возможные сюрпризы переменчивой английской погоды. Аврора замедлила ход и теперь неторопливо бежала по тропе вдоль самой кромки берега. Слева цвели благоухающие травы, справа широко и вольно несла свои воды голубая река. На противоположной стороне, над отвесным глинистым берегом, то приближаясь вплотную к обрыву, то убегая дальше от реки, поднималась стена деревьев. Изабель тихонько напевала себе под нос новую песенку о холмах, полях и крестьянских домиках, кое-где прижимавшихся к лесу, и изредка прерывала пение, чтобы обратить внимание отца на что-то особенно удивительное или задать очередной вопрос. Д'Артаньян всё больше молчал, думая о своём, отвечал изредка и не очень вслушивался в детскую болтовню.
Через полчаса такой езды Изабель притомилась от усиливающейся жары и ослепляющих солнечных бликов на поверхности воды, уже больше помалкивала и начинала клевать носом.
***
Очнулась она от голоса отца. Аврора стояла под деревьями. В этом месте река образовывала заводь, а к самой воде спускались ивы. Среди них, в тени под шатром крон д'Артаньян нашел местечко для привала, спрыгнул с лошади и спустил на землю дочь. Аврора сразу же потянулась к воде. Мушкетёр потрепал лошадь по холке. Пряди гривы, в тех местах, куда могли дотянуться детские руки, оказались заплетенными в косички. Д'Артаньян завёл лошадь по колено в воду и дал ей вдоволь напиться. Изабель, тем временем, успела потянуться, расправить плечи, сбегать к воде, потрогать разноцветные камешки в песчаном русле, осмотреться, заметить ручеёк, вытекающий из травы возле кустарника, подбежать туда и раздвинуть руками густую траву:
- Отец, посмотрите, здесь ключ! Я нашла родник!
- Отлично! - д'Артаньян привязал лошадь к стволу дерева и подошёл к дочери, с улыбкой глядя в её светящиеся восторгом глаза. - Я знал, кого надо брать с собой на разведку. Великолепная находка!
Когда путники утолили жажду родниковой водой и передохнули, гасконец принёс узел с завтраком и развернул его прямо на мягкой траве у ручья. В узле оказался огромный кусок пирога с мясом, кувшин вина и несколько небольших свёртков с орехами, сухарями и сухофруктами. Изабель пожевала немного пирога, но он оказался тёплым и несладким, не захотела больше есть, попила ещё воды и в задумчивости засмотрелась на гладь заводи.
- Батюшка, вы позволите мне подойти к воде? - взглянула она на отца.
Д’Артаньян кивнул, девочка поднялась и отправилась на берег. Через минуту она прибежала обратно:
- Отец, там в шаге от берега, в воде, лежит камень, такой красивый, он кажется прозрачным! Я бы хотела его достать... Но не знаю, как.
Мушкетер, только что откупоривший кувшин и собиравшийся налить в стакан вина, пожал плечами:
- Скидывайте туфли и заходите в воду.
- Правда можно? - переспросила девочка, не веря в такую удачу.
- Правда можно, - ответил д’Артаньян с невольной улыбкой. Ему было несказанно приятно подарить ей столько радости таким простым способом. Изабель развязала и скинула туфли, избавилась от чулок и стремглав понеслась в воду, ощутив вкус полноценной, безусловной, всеобъемлющей свободы.
Достав заветный камень и аккуратно уложив его в траву, ребёнок снова отправился мочить ноги, а заодно и подол платья. Аккуратно ступая и тихонько вскрикивая от попавших под ступню ракушек, стараясь повыше поднять юбку, Изабель разведывала дно возле берега. Отец, заканчивая завтрак, следил за дочерью и наслаждался тёплым днём, прохладой тени, хорошим вином и детским восторгом.
Через некоторое время девочке надоело попусту ходить по песку на дне, и она влезла на ветку дерева, склонённую почти к самой воде. Сидя там и болтая ногами, Изабель напевала очередную песенку, затем решила спрыгнуть, чтобы посмотреть на что-то любопытное внизу, неудачно повернулась и с визгом свалилась в реку. Девочка упала боком и полностью ушла под воду, но через секунду отец схватил её за локоть, приподнял и взял на руки. Вынеся её на берег и осмотрев наскоро руки и ноги, д'Артаньян убедился в том, что дочь не пострадала. Но Изабель смотрела на него глазами, полными слёз.
- Что же теперь делать, батюшка? - проговорила она тихо. - Я ведь теперь вся мокрая. Мы вернёмся домой?
Простудить ребёнка совсем не входило в планы гасконца. Но и возвращаться обратно в замок было не очень удачной идеей: ехать верхом в мокром платье тоже было чревато последствиями. “Вот сейчас бы няня пригодилась”, - подумал мушкетёр и принял решение.
- Ну-ка, давайте сюда ваше платье.
Изабель вытаращила глаза на отца:
- Вы поможете мне с платьем? Сами? Без няни?
- А ну-ка, поворачивайтесь!
Изабель повернулась спиной к отцу и собрала волосы. Д'Артаньян расшнуровал завязки:
– А теперь вылезайте… так… – и простое младенческое платьице оказалось в руках у лейтенанта мушкетёров. Гасконец отнёс одежду на солнечную сторону заводи и развесил на ветвях кустарника.
Девочка зябко ёжилась в одной рубашке и смотрела на отца исподлобья. Не будет ругать?
Д’Артаньян приблизился к ней, присел рядом на корточки, взял её ласково за плечи:
- Испугалась?
- Да, - девочка обхватила шею отца и расплакалась. - Я думала, что утону. Я же не умею плавать.
Мушкетер обнял её, провёл рукой по мокрым волосам и придумал, как снова развеселить:
- Не умеете плавать? Так в чём же дело? Давайте учиться.
- Вы будете меня учить? Сейчас? – слёзы моментально высохли на детском личике.
- Разумеется. Чего ждать? Согласны?
- Согласна! Согласна! - закричала девочка и тут же снова бросилась к воде.
Гасконец усмехнулся, покачал головой и принялся стаскивать с себя сапоги.
Босиком он вошёл в воду по колено. Ребёнок резвился на мелководье, поднимая тучу брызг. Д'Артаньян взял дочь за руку и отвёл на достаточную для урока глубину. Поймав детский взгляд, полный радостного предвкушения чего-то чрезвычайно интересного, он для начала поднял Изабель и положил животом вниз на поверхность воды:
- Ноги прямые… вот так. А теперь держись за мою руку и побултыхай ногами. Нет, выгни спину. Правильно… Только ноги должны быть прямыми, не сгибай в коленях…
Изабель усердно выполняла всё, что приказывал д'Артаньян. Он с гордостью заметил, что она совсем не боится. Полностью доверяла отцу, чувствуя его поддерживающие руки, она знала, что находится в безопасности и храбро разжимала ладони, выпремляла спину, заныривала, пускала пузыри в воду. Особенно понравилось ей лежать на спине и смотреть в небо. Когда отец убрал руку из-под её спины, и она осознала, что лежит просто на воде, детскому восторгу не было предела. Она рассмеялась, разумеется, тут же уйдя под воду, но сразу вынырнула и продолжила смеяться: у неё получилось!
Урок длился без малого три четверти часа. Несколько раз д'Артаньян предлагал сделать перерыв, но Изабель не соглашалась. Девочка плескалась, хохотала, и отец сам не замечал, как смеялся и дурачился вместе с ней. В конце концов он просто взял её на руки, крепко поцеловал в благодарность за успехи и вынес на берег. Первым делом Изабель бросилась доедать пирог. Устроившись возле покрывала, вытянув вперёд босые ноги с морщинистыми от воды пальчиками, она сосредоточено принялась уплетать свой кусок.
– Неужто у тебя проснулся аппетит? – д'Артаньян тоже сел на траву с другой стороны импровизированного "стола". – Твоя матушка обрадовалась бы, узнав об этом.
Изабель ничего не ответила. Она щурилась от солнечных лучей, которые пробивались сквозь листву, изредка отмахивалась от насекомых и увлечённо ела. Д'Артаньян любовался её мокрыми спутанными волосами, прилипшими ко лбу и к рубашке, живыми глазами под длиннющими черными ресницами, между которых ещё блестели мелкие капельки воды, розовыми губками, ямочками на щеках, как у матери, и в который раз удовлетворённо отметил, что его дочь – определённо, самый красивый ребёнок в мире.
Покончив с пирогом и запив его ключевой водой, Изабель снова попросилась в реку. Но отец не позволил. Надо было обсохнуть и ехать дальше. Д'Артаньян вручил дочери маленький кулёк, обнаруженный среди прочих припасов.
– Сушёная вишня! – обрадовалась девочка, заглянув внутрь кулька. – Спасибо, батюшка! Вы всегда знаете, что мне понравится.
– Это не я, это кухарка угадала.
Пока Изабель послушно бродила по солнечной стороне поляны и лакомилась ягодами, гасконец завернул остатки завтрака в покрывало, потрепал за ухом Аврору, успевшую за час выщипать всю траву вокруг дерева, к которому была привязана, и пополнил флягу водой.
Кликнув дочь, д'Артаньян помог ей влезть в уже совсем высохшее платье и, когда сборы были окончены, посадил на лошадь. Затем запрыгнул сам и направил Аврору дальше по дороге вдоль реки к тому месту, где издалека виднелся сияющий на солнце мост.
- Мы едем на другую сторону? - удивилась девочка.
Гасконец направил лошадь по доскам моста. На другом берегу дорога продолжалась от реки по кромке леса вдоль широкого луга. Жаркий день вступил в свои права. Из леса доносилось заливистое щебетание разномастных птах. От луга пахло разнотравьем, от дороги - пылью, а от волос девочки - рекой и счастьем.
Изабель принялась было разгадывать, на что похоже самое большое из тёмных облаков, которых порядком уже набралось на небе, но дорога свернула под деревья. Теперь путники ехали лесом. Д'Артаньян пустил лошадь быстрее, Аврора бежала крупной рысью, и её копыта глухо отстукивали правильный ритм по широкой тропе.
- А куда мы едем? - снова спросила Изабель в сгустившемся под деревьями сумраке.
- Туда, где сможем укрыться от дождя, - ответил мушкетёр. Он всё ниже склонялся над шеей лошади, принуждая дочь делать то же, и Аврора бежала всё быстрее.
- Будет дождь? - Изабель старалась разглядеть впереди просвет.
- А ты как полагаешь? - по своему обыкновению ответил д'Артаньян вопросом на детский вопрос.
- Я полагаю, что будет, - с уверенностью заявила девочка.
Можно было остановиться, отвязать от седла дорожный мешок, в котором у мушкетёра был припасен плащ как раз на такой случай, но д'Артаньян решил не задерживаться даже на минуту. С плащом или без плаща - они всё равно вымокнут. Надо было скорее достичь укрытия.
Первая вспышка молнии издалека, откуда-то справа, озарила на миг дорогу. Изабель вздрогнула от неожиданности. Через одиннадцать или двенадцать шагов лошади по небу прокатился гулкий раскат грома.
- Страшно? - спросил гасконец, обнимая дочь.
- Нет, - ответила Изабель достаточно бодро.
Наконец, лес закончился, но стало лишь немногим светлее. Над полем низко висела чёрная туча, то и дело выпускавшая в землю у горизонта электрические разряды. Впереди, на расстоянии мили от леса на высоком холме виднелся темный силуэт дома. Лошадь, почуяв простор и близость жилья, пустилась в галоп и серебряной стрелой мчалась через поле к холмам. Д'Артаньян не сдерживал её, и через некоторое время ему показалось, что в первом этаже дома мелькнул огонёк.
Полил дождь. Аврора фыркнула, когда на неё упали первые тяжёлые капли, но хода не замедлила. Дождь, почти сразу превратившийся в настоящий ливень, хлестал путников по лицу. Д'Артаньян старался, как мог в отсутствие плаща, защитить дочь своим телом. Наконец, они достигли холма и поднялись по дорожке, ведущей между кустов шиповника, к высокой ограде. Ворота были заперты, в маленьком привратном домике было темно.
- Эй! Есть здесь кто? - крикнул д'Артаньян, не желая оставлять дочь и тратить время на то, чтобы спешиваться. На крик вышел сторож, закутанный в плащ с глубоким капюшоном, встал у ограды, но открывать ворота не спешил, а молча стоял и старался разглядеть того, кто его потревожил.
- Проводи к хозяину! - велел д'Артаньян. Лошадь нетерпеливо переступила на месте. Человек, стоящий за оградой, не шевельнулся.
Гасконец хотел было выругаться, но глянул на макушку дочери и в этот момент догадался, что сторож просто не понимает его французскую речь.
- Open*! Живет здесь кто-нибудь?! - воскликнул мушкетёр, махнув в сторону усадьбы.
То ли разглядев ребёнка в седле впереди незнакомца, то ли сообразив, наконец, о чём его просят, сторож неторопливо открыл калитку. Мушкетёр въехал во двор и направился к крыльцу. Там он соскочил с лошади, с дочерью на руках поднялся по ступеням и принялся стучать колотушкой в дверь. Минуты две пришлось ждать ответа. За это время сторож запер калитку, неторопливо подошёл к мокнущей под дождём Авроре и так же спокойно повел её в сторону конюшни.
Отправлено: 23.11.20 14:58. Заголовок: Дом на холме. Часть ..
1637. Англия. Дом на холме. Часть 4
Распахнулась дверь, но не центральная, в которую ломился гасконец, а боковая, неприметная, расположенная в башенке. В светлом проёме показалась фигура женщины, которая махнула рукой и что-то крикнула по-английски. Д'Артаньян подошёл к ней.
Впустив незнакомца с ребёнком в освещенную свечами на канделябре комнатку, которая оказалась маленькой каморкой под лестницей, женщина очень низкого роста, одетая в тёмное, укутанная большим платком, всплеснула руками и начала о чём-то причитать.
– Дома ли хозяин? – спросил д'Артаньян.
– Ой, вы француз?! – воскликнула служанка по-французски. – Нет хозяев, но вы проходите за мной! Бедная крошка, она же совсем замёрзла!
Женщина взяла канделябр с полочки на стене, куда ставила, чтобы открыть дверь, юркнула в коридор и засеменила по узкому проходу, приглашая незваных гостей следовать за собой.
– Проходите сюда, господин, проходите! Бедная крошка, бедная малышка! – всё время причитала женщина. – Вот сюда, месье, прошу вас, сюда. Сейчас, сейчас, моя дорогая, мы тебя обсушим, накормим, натерпелась, видать, в грозу. Бедная крошка…
Женщина привела д'Артаньяна в натопленную кухню.
– Сюда, месье, проходите ближе к печи. Простите за то, что вам придется быть на кухне, хозяев нет, я здесь вместе со старой матерью живу, а господские комнаты закрыты…
На плите кипела какая-то похлёбка, но запаха варёного мяса д'Артаньян не учуял. Он опустил Изабель на пол и наконец-то смог рассмотреть женщину, оказывавшую ему гостеприимство. На вид ей было около пятидесяти, её крайняя худоба и опущенные плечи говорили о тяжких условиях жизни или о болезни. На испещрённом морщинами лице теплилось подобие улыбки.
– Простите нас за вторжение, – проговорил гасконец, сняв мокрую шляпу и встряхнув волосы. – Я еду с дочерью из Тамворта, – при этих словах Изабель вскинула на отца удивлённый взгляд, – и вот, не повезло вовремя добраться до жилья, – развел руками мушкетёр, незаметно подмигнув дочери, и она поняла, что это какая-то игра, и никому здесь не нужно рассказывать, откуда они на самом деле прибыли. – Разрешите нам переждать у вас непогоду, и мы двинемся дальше…
Женщина поклонилась:
– Разумеется, месье. – Она указала на высокий стул, стоявший недалеко от печи рядом с тяжёлым дубовым столом. – Разрешите помочь маленькой мадемуазель? Нужно высушить платьице…
– Да, пожалуйста, прошу вас, – д'Артаньян воспользовался приглашением и устроился возле стола. – Как ваше имя?
– Катрин, месье.
– А чей это дом?
– Господ Феррерс.
– Вы здесь, верно, экономка? – продолжал вежливо расспрашивать д'Артаньян.
Катрин махнула рукой:
– И экономка, и горничная, и кухарка, и няней даже была… Господа всегда экономии на штате прислуги… а теперь и вовсе мы с матерью вдвоём во всём доме остались, да ещё сторож в будке у ворот, так там и живёт всё лето… – объясняя, женщина зажигала от своего подсвечника масляные лампы на полках, буфете и на столе, затем потушила свечи и протянула руку к Изабель. – Пойдёмте, моя милая, нужно снять с вас мокрую одежду, пока вы не простудились.
Изабель вопросительно посмотрела на отца, тот кивнул ей, и она пошла со служанкой за ширму, огораживающую один из дальних углов кухни. Из-за ширмы виднелся край большого сундука, накрытого покрывалом В этом помещении, видимо, не только готовили, но и спали. Д'Артаньян оглядел комнату. Она была чистой, выметеной, помимо полок с разнообразной кухонной утварью, всевозможных засушенных корешков и трав, на стенах висели чистые полотенца, фартуки, чепцы и женские рубахи. Видимо, сушили бельё тоже здесь. Гасконец перевел взгляд на маленькое окно по другую сторону стола. Ставни были открыты, по стеклам хлестал дождь, но гроза постепенно уходила: молнии все реже озаряли небо, раскатов громе почти не было слешно.
Вернулась Изабель, с головы до ног закутанная в покрывало. Служанка вынесла детское платье, осмотрела его со всех сторон и подвесила здесь же, над печкой – сушиться.
Изабель залезла с ногами на кресло, стоявшее напротив отцовского стула. Через минуту на столе перед гасконцем и его дочерью появились миски с горячей похлебкой и овсяные лепёшки. Д'Артаньян любезно поблагодарил хозяйку кухни. Изабель с подозрением покосилась на миску и отщипнула кусочек лепёшки.
– Поешьте, мадемуазель, поешьте горячего, это поможет вам согреться.
– Спасибо, я не замёрзла, – ответила девочка.
В этот момент со стороны входа послышались шаркающие шаги, и в дверях появилась старуха. Сгорбленная, ещё ниже ростом, чем Катрин, с маленькими внимательными глазками, видневшимися из-под темного капора.
Катрин всплеснула руками и кинулась к старухе, защебетав о чем-то по-английски. Изабель слезла на пол, подошла к отцу и забралась к нему на колени. Д'Артаньян прижал её к себе.
– О чем они говорят? – тихо спросил он девочку.
– Катрин возмущается: "Зачем вы встали, маменька, врач велел лежать!", а эта старая маменька отказывается, говорит: "У тебя гости, а я там одна", а Катрин объясняет, что мы не гости, а просто путники… Батюшка, можно я скину это покрывало? Мне в нем жарко.
– Конечно можно. Лепёшка вкусная?
– Нет, не вкусная, – ответила Изабель, избавилась от покрывала, сбросив его на пол, и в одной рубашке отправилась поглядеть в окно.
Катрин, тем временем, устроила старуху на сундуке за ширмой и вернулась к плите.
– Простите, месье, это моя мать. Пришла – думала, господа приехали. Совсем без ума стала, старуха. Всё живёт и живёт, сладу с ней нет...
Катрин тяжело подняла ведро воды, стоявшее на полу, наполнила из него котёл, опустила ведро обратно и выпрямилась, тяжело дыша.
– Не страшно вам здесь одним? – поинтересовался гасконец.
– Бывает страшно, зимой, когда темно, – ответила служанка, переведя дыхание. – Так мы тогда больше свету жжём, да и только. Ставни-то во всём доме заколочены, только наши окна да и светятся. Раньше всё совсем по-другому было, когда ещё прежние господа жили. Я в этом доме родилась и всю жизнь живу… Моя мать служила здесь ещё при отце нашего прежнего господина, убирала в комнатах. А когда молодой господин женился, её приставили к новой госпоже…
Женщина сняла с огня котел с похлёбкой и на его место поставила другой – с водой, вытерла рукавом лоб.
Изабель, тем временем, принялась обследовать кухню. Девочка отошла подальше от стены и, поднявшись на цыпочки, старалась заглянуть на полки, висевшие намного выше ее головы. Из-за ширмы в углу тихонько вышла старуха и поманила к себе девочку. Та сначала опасливо посмотрела на женщину, потом взглянула на отца. Тот снова одобрительно кивнул, и тогда Изабель храбро шагнула за перегородку.
– А вы хорошо говорите по-французски, – заметил д'Артаньян, обращаясь к Катрин, которая продолжала хозяйничать у плиты и не заметила второго явления матери.
– Это меня госпожа Баксон научила. Наша госпожа француженкой была…
– Баксон? – встрепенулся д'Артаньян. – Вы говорили, что фамилия вашего хозяина – Феррерс?
– Да, это сейчас Феррерс. Они родичи Баксонов, после гибели сэра Альфреда дом к рукам прибрали. Сами то они здесь не живут. Изредка только наведываются, гостей привозят, такое тут устраивают… А в остальное время дом пустует, как видите…
– Так вы говорите, мадам Баксон была француженкой? – вернул д'Артаньян разговор в нужное ему русло.
– Да, из Франции. Из местечка Танкарвилль, может знаете? Добрая была госпожа, эх… Своих детей у них с господином Баксоном долго не было, так она ко мне привязалась. Сладостями меня угощала, по-французски со мной всё время говорила, смеялась много… Так мечтала своего ребёночка заиметь, так радовалась, когда понесла! А рожать стала, не выдержала, да родами и померла… Ребёночка, хорошо, спасли, девочку сиротинушку…Шарлоттой нарекли. Так меня к ней няней приставили. Сначала, конечно, кормилица была из деревни, а мне самой в то время ещё двенадцати не исполнилось…
К отцу подбежала Изабель и высыпала перед ним на стол горсть блестящих камешков:
- Посмотрите, отец! Это мне старая маменька подарила. Правда, красивые? Можно мы их домой возьмем?
Д'Артаньян в удивлении взглянул на камни, признав среди разноцветных образцов неизвестных ему пород несколько кусочков янтаря. Два из них были вставлены в оправу из какого-то тусклого металла.
- Батюшка, там еще портрет на стене висит, - продолжала восторженно Изабель и потянула отца за руку, - пойдите посмотреть! Там такая красивая девочка на портрете, немного постарше меня, такая славная…
- Ах, это маменька достала сокровища свои! - всплеснула руками Катрин. - Хранит у себя какую-то дребедень, хуже малого ребенка, ей-богу! В эти погремушки наша Шарлотта играла. Как меня кормилица обучила с младенцем управляться, так я сама стала… И мать моя её тоже любила, так мы её и растили. Очень ей игрушки эти нравились. Я всё говорила ей, малышке нашей, дескать, когда вырастешь, будут у тебя вместо этих камешков настоящие, драгоценные. Красавицей была наша Шарлотта, загляденье просто...
Не дождавшись от отца ответа, Изабель убежала обратно к старухе - рассматривать новые сокровища, выуженные из сундука. Д'Артаньян всё смотрел на оставленные перед ним камни, тускло блестевшие в свете свечей.
"Шарлотта… Шарлотта Баксон!". Гасконца, сидевшего возле самой плиты, словно обдало холодом. Пожилая экономка продолжала заунывно тарахтеть, радуясь, что в кои-то веки нашла благодарного слушателя, а д'Артаньян слышал словно наяву голос друга, торжественный и звучный, оглашающий приговор: “Шарлотта Баксон, графиня де Ла Фер, леди Винтер, ваши злодеяния переполнили меру терпения людей на земле и бога на небе…"
“Черт побери, - д'Артаньян дотронулся рукой до лба, на котором внезапно выступили капли пота, - этого быть не может”.
– Господин не очень-то дочерью интересовался после смерти жены, - продолжала Катрин, взяв веник и начав подметать вокруг плиты и без того чистый пол. - Да оно и понятно, не верил, что его родная девочка. Да, по правде сказать, она и была не родная. Мистер Баксон тогда как раз спор вёл с соседом насчёт леса, с лордом Дейтоном, что за рекой жил. Лорд тогда наведывался несколько раз сюда в дом, всё вопросы решал с господином… Да на госпожу поглядывал. У господина нашего и так владений-то этот дом, да поля, что за ним были. Так ещё Дрейтон этот хотел половину леса отобрать. Так вот они тогда как-то быстро всё порешили, лес, значит, за нашим господином остался. А госпожа тогда и понесла...
Снова подбежала Изабель, поглядела в окно:
- Дождь закончился, отец! Когда мы домой поедем?
Д'Артаньян, не в силах произнести ни слова, поднялся с места и указал Катрин на платье дочери. Женщина, не замолкая, принялась одевать маленькую мадемуазель.
- Господин наш служил все время, изредка домой наведывался. Пока в гробу его привезли… А после похорон приехали Феррерс. Шарлотту нашу во Францию к материнской родне отправили. Так я хотела с ней ехать, но мать моя слегла… И я осталась. Вот так с тех пор и живём здесь. Господа изредка наведываются, а мы всё больше одни...
“Портрет!”, - д'Артаньян стоял посреди кухни и невидяще смотрел в сторону ширмы. Сделав несколько шагов, он заглянул за перегородку. Сразу за ней обнаружилось ещё одно окно, наполовину занавешенное какой-то тряпицей. А почти в самом углу висел небольшой портрет в неожиданно дорогой раме с позолотой. Луч солнца, проникший через тучи и окно в комнату, засиял на орнаменте.
Старуха стояла на коленях и рылась в распахнутом сундуке. Д'Артаньян, не замечая её, ступая прямо по разбросанным тряпкам подошел ближе. С портрета, вскинув головку, смотрела очаровательная девочка лет восьми-девяти. Художник постарался на славу, отменно выполнив свою работу. Пепельные локоны спадали на плечи, облачённые в кружева; голубые глаза, до странности светлые, глядели задорно и гордо; тонкие губы были сложены в милую улыбку. Лицо, освещенное в эту минуту солнцем, как будто само по себе сияло нездешним, каким-то потусторонним светом. Д'Артаньяну показалось на миг, что на портрете изображён не человеческий ребенок, а небесный ангел... Гасконцу суеверно захотелось перекреститься.
- Это вот наша Шарлотта, - проговорила за спиной мушкетёра Катрин, удивленная интересом постороннего мужчины к портрету маленькой девочки. - Наша красавица… Я всегда ей говорила: "Вырастешь - что только захочешь у тебя будет!”. Мимо такой красоты господа не проходят… Эх, знать бы, что сталось с девочкой нашей, какой она стала, когда расцвела в полную силу, какое счастье ей досталась…
Изабель просочилась между Катрин и её матерью, встала рядом с отцом и обняла его за пояс.
- Красивая... - сказала девочка. - На нашу матушку немного похожа, правда?
Д'Артаньян содрогнулся при этих словах, Изабель отстранилась, подняла голову и всмотрелась в его лицо.
Гасконец не мог оторвать взгляда от портрета и угадывал знакомые черты. Ещё не определившая формы скул, ещё не четкая линия подбородка, ещё по-детски вздёрнутый нос, но, без сомнения, это была она! Она! Совсем юная, нежная, невинная, но она! Будущая графиня де Ла Фер и миледи де Винтер - демон в образе ангела, посланный на землю ненавидеть и убивать…
Прошло несколько минут, когда, наконец, д'Артаньян отозвался:
- Неправда, - глухо проговорил он, и Изабель заботливо взяла его за руку, почувствовав, что с отцом творится что-то непонятное. - Ваша матушка гораздо лучше, лучше всех на свете...
Изабель была уже полностью готова к дороге. Д'Артаньян взял шляпу, поблагодарил эконому Баксонов за гостеприимство, поднял на руки дочь и так же, как пришел сюда, держа ее на руках, крепко прижимая к себе, вышел из дома и с наслаждением вдохнул свежий влажный воздух.
Обратного пути до замка Дрейтон д'Артаньян почти не заметил. Солнце ярко сияло из прогалин в тучах и слепило глаза. Изабель, измотанная долгой прогулкой и обилием впечатлений, сидела молча. Мушкетёр придерживал ребёнка и гнал лошадь галопом почти всю дорогу. Он хотел умчаться прочь от своих воспоминаний, от непрошенной, позабытой боли, всколыхнувшейся в глубине души. Он даже не сразу понял, что это за ощущение: “Неужели всё ещё из-за Констанс?” - удивился самому себе. Воспоминание о яркой и трагической любви, о друзьях, о первых годах жизни в Париже, наполненных радостью, ужасом, горем, ненавистью и надеждами – всё это внезапно затопило сознание д'Артаньяна.
Друзья… Атос, Портос Арамис - когда-то казалось, что они стали неделимым целым. Настолько близки были они вчетвером друг другу, что казалось, их невозможно разделить. Д'Артаньян не представлял себя без них и не мог и предположить, что когда-то в жизни будет иначе. А вот же, они расстались. И с тех пор столько лет прошло, а ни один из них даже не написал ни разу. Даже Атос… Хотя, казалось бы… Д'Артаньян тряхнул головой. Атос уезжал для того, чтобы исчезнуть навсегда. Теперь, быть может, его и в живых уже нет.
Мушкетёр гнал лошадь, глотая злые слёзы. Эта проклятая Англия! Зачем он только позволил жене уговорить себя взять отпуск и приехать знакомиться с этими родственниками? У них, видите ли, традиция, у старой миледи именины… Зачем он только обратил внимание на это проклятое имя Баксон? Теперь оказалось, что его Кристина - родственница той… Нет, выкинуть из головы! Всё в прошлом! Теперь он хотел только скорее забыть то, что произошло здесь, как страшный сон. Скорее обнять жену и сына. И увезти их с этого проклятого острова - домой в любимую Францию.
***
Вернулся он за полчаса до обеда. Прогулка, насыщенная событиями и показавшаяся гасконцу длинной, как день, на самом деле длилась не более пяти часов. В доме было пустынно, гости и хозяйки как раз разошлись готовиться к обеду. Гасконца с дочерью встретила горничная и увела Изабель в детскую.
Через четверть часа, быстро переодевшись и умывшись, д'Артаньян прошел в комнату к супруге. Она была уже готова к выходу в столовую, с ней же были дети. Первым к отцу бросился сын. Пятилетний Пьер, подражая сестре, тоже при встрече сразу протягивал руки. Д'Артаньян опустился на стул и посадил ребёнка к себе на колено.
- Чем вы занимались, Пьер? - спросил он малыша. Мальчик был бледен, а пальцы на его руках показались мушкетёру ледяными.
- Мы гуляли у реки, - ответил ребёнок и сразу же стал рассказывать о том, как было жарко, и о том, как странно свистели в кустах неизвестные птицы, и как тихо журчала вода по камням, и о том, какой красивый корень он нашел на берегу и о том, что находку не позволено было взять с собой в дом.
- Понравилось вам гулять?
- Нет, - неожиданно печально проговорил Пьер. - Другие дети очень громко кричали всё время или задирались. Изабель с нами не пошла, и мне было скучно. А потом я упал, и меня отнесли домой.
Д'Артаньян вопросительно посмотрел на жену. Та еле заметно кивнула: “Потом объясню”.
- Вы проголодались? Готовы обедать?
- Я не очень хочу есть, но я ведь должен пойти со всеми в столовую, - разумно продолжал отвечать Пьер на расспросы отца. - Я готов.
- А сколько будет, если к пятидесяти четырём прибавить шестнадцать?
Пьер от неожиданности замер, улыбнулся, поднял взгляд к потолку, загнул несколько пальцев на руках и выдал:
- Шесть… э, нет, семьдесят!
Отец чмокнул его в пушистую золотистую макушку и отпустил к няне.
- Что случилось? - спросил д'Артаньян супругу, когда детей увели обедать.
- Ему стало дурно на солнце. Слишком долго гуляли, - пояснила Кристина, в свою очередь приняв поцелуй мужа. - Он чувствовал приближение дурноты, хотел купаться или уйти в тень, но побоялся попроситься у нянек. Сейчас уже всё в порядке, только ещё немного слаб. Сейчас поест - будет совсем хорошо.
Д'Артаньян нахмурился:
- Где вы были в это время?
- Я была в группе женщин недалеко от грота - вы знаете, в излучине, рядом с обломками старого моста. Дети играли вдалеке от нас. Я не могла слышать, о чем они говорят, но постоянно следила за Пьером. Он вел себя активно, лазил в воду, потом присел на камень, чертил тросточкой на песке. Потом побежал за младшей мисс Белгрейв и упал. Я сначала подумала: споткнулся обо что-то, поспешила туда. Но оказалось, это обморок. - Кристина замолчала, на её лице отразился след давнишней душевной боли. - Я должна была быть рядом с ним. Тогда бы ничего не произошло.
Гасконец тоже считал, что мать должна была пренебречь правилами чужого дома, расписывавшими когда и при каких обстоятельствах родители могут приближаться к собственным детям, и быть на прогулке рядом с сыном. Но видел, что Кристина и так подавлена чувством собственной вины, и не стал добавлять ей мучений в виде отповеди.
- Слава богу, это был просто обморок, - через минуту продолжила мадам. - Перед грозой было душно - я думаю, это и стало причиной. Пьер быстро очнулся, я попросила, чтобы его отнесли в дом. Потом мы всё время сидели здесь, я читала ему. До вашего возвращения.
Д'Артаньян кивнул и произнес:
- Мадам, мы завтра уезжаем.
Кристина нахмурилась. Празднества по случаю именин тётушки были ещё не окончены, гостям полагалось быть в доме ещё два-три дня. Разумеется, миссис Бассет обидится. И тётка Белгрейв будет презрительно смотреть на французов, не знающих приличий… Но мадам д'Артаньян не решилась перечить в этот раз мужу. Она кивнула:
-Как вам будет угодно, месье. Болезнь ребёнка – достаточный повод для того, чтобы поскорее увезти его домой, в привычную обстановку.
- Я рад, что вы разделяете моё мнение. Пьер способен будет ехать утром?
- Да, вы же знаете, в экипаже, при наличие воды для питья, он хорошо себя чувствует. К тому же, завтра, возможно, день будет не таким жарким… Вы попали в грозу?
- Да, немного вымокли.
Д'Артаньян взял супругу за плечи, повернул к окну.
- Где же вам удалось обсохнуть?.. - проговорила она. - Миледи сердилась, наговорила всего, как обычно. Надеюсь, она не узнала, что вы, вместе того, чтобы наказать дочь, возили её гулять.
Гасконец не ответил. Он долго вглядывался в черты своей жены, словно хотел запечатлеть в памяти изгибы ее бровей, форму каждого локона, большие серые глаза. Раньше эти глаза чаще улыбались и светились любопытством ко всему вокруг. Теперь же они глядели внимательно, задумчиво и устало.
- Что с вами, месье, - наконец спросила Кристина, - вы как будто видите меня в первый раз.
Гасконец крепко обнял её. Нет, никаким призракам из прошлого он не позволит нарушить его хрупкое настоящее!
Отправлено: 23.11.20 16:13. Заголовок: А я знал! Я знал! З..
А я знал! Я знал! Знал, что фамилия Баксон здесь не просто так всплыла! Хочется надеяться, что это был последний и окончательный "выстрел" ружья, которое "висело на стене в первом акте".
Потому что там ехать далеко. От Дувра до Дрейтона в полтора раза дальше, чем от Парижа до Блуа. ДАрт решил, что дешевле своих перевезти. Им же надо было ещё нанять экипаж для детей и няни. Так вот, чтобы ещё на верховых не тратиться.
Отправлено: 23.11.20 16:42. Заголовок: stella , а меня , чт..
stella , а меня , что Д Артаньян дважды заплатил за одну и ту же услугу: сначала дал мальчишке монету, когда заказал ему завтрак для пикника а затем еще одну когда завтрак завернутым принесли. Это уж очень непохоже на того Д Артаньяна , которого мы знаем. Который был довольно прижимист , даже став Капитаном Мушкетеров. Осведомителей среди слуг благодарил ласковыми словами и простым отношением более , чем дегьгами. А этот Д Артаньян еще и женат. Слишком расточительно для гасконца..
Отправлено: 23.11.20 16:47. Заголовок: Lumineuse , но напис..
Lumineuse , но написано просто здорово. Особенно гроза и сцена а бывшем доме Баксонов. Мне на мнгновение померещилось что служанка, говорящая по францкзски по имени Катрин могла оказаться Кэтти' -вот был бы поворот!!. Но...умолкаю. В мире этого фика все во аласти Автора.
Д Артаньян дважды заплатил за одну и ту же услугу: сначала дал мальчишке монету, когда заказал ему завтрак для пикника а затем еще одну когда завтрак завернутым принесли. Это уж очень непохоже на того Д Артаньяна , которого мы знаем. Который был довольно прижимист , даже став Капитаном Мушкетеров. Осведомителей среди слуг благодарил ласковыми словами и простым отношением более , чем дегьгами. А этот Д Артаньян еще и женат. Слишком расточительно для гасконца..
Отправлено: 23.11.20 17:03. Заголовок: Про Кэтти, это был б..
Про Кэтти, это был бы еще тот поворот! У меня что-то тоже колыхнулось, но сразу же и отлетело. Описания природы, местности, купания - просто чудесные. Быт, просто быт. Но вот режьте меня - не вижу я гасконца семьянином. Он и в жизни вряд ли был таким, удирал от семьи. Солдат он по жизни. Хотя бывала и у него тоска от семейной неустроенности, и вы цепко ухватились,Lumineuse , за этот момент.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 60
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Я очень ждала продолжения.
В понедельник выложу оставшиеся две части этой большой главы.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума