Название: Шпион Фэндом: "Мемуары графа Рошфора", "Три мушкетера", "Занимательные истории" Жанр: Приключения Рейтинг: G Пейринг: Рошфор, монсеньор, де Вард, де Жюссак, Шере, отец Жозеф, Исаак Лаффема Статус: закончен Размер: мини Отказ: на героев, события и даже часть диалогов не претендую Примечание:
цитата:
- Ты что рисуешь? - А я еще сам не знаю, что выйдет (с) Юра, пять лет
Так и автор этого опуса еще сама не знает, что получится (ну вот, спустя две недели что-то получилось). Выкладывается исключительно по просьбе Nika, потребовавшей продолжения банкета про графа Скрытый текст
У Куртиля есть два интереснейших, на мой взгляд, сюжета: про брата Рошфора и про то, как графа обвинили в предательстве. Пытаюсь их совместить.
Отправлено: 05.02.14 18:28. Заголовок: На четвертый вечер п..
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На четвертый вечер после отъезда де Варда Рошфор, выходя из своей комнаты, буквально опрокинул на пол какого-то человека.
- Шере, сударь, почему Вы постоянно путаетесь у меня под ногами? Я, помнится, Вас предупреждал, чтобы духу Вашего здесь не было. Подслушиваете Вы у меня под дверью, что ли? – отчитывал Сезар секретаря, помогая последнему встать.
- Что Вы, господин граф! – пролепетал Шере, потирая ушибленный локоть, - У меня и в мыслях не было подслушивать. Я пришел выразить Вашему Сиятельству свои соболезнования.
- Соболезнования? Мне? А по какому это поводу позвольте полюбопытствовать? – в душу Рошфора закралось страшное подозрение. Дело было в том, что секретарь всегда первым узнавал все дурные вести и весьма охотно делился ими с окружающими. За это отвратительное свойство Сезар особенно недолюбливал Шере.
- Ну как же, - заторопился секретарь, - Ваш родственник, такой подающий надежды молодой человек… был…
- Пьяны Вы, сударь, или помешались? – Рошфор сгреб Шере в охапку, - Почему Вы говорите о де Варде в прошедшем времени?
Секретарь попытался вырваться, но не тут-то было – несмотря на худощавое телосложение, хватка у «цыганенка» была железная.
- Так Вы еще не знаете? – придушено пискнул Шере, - Его же вчера утром нашли в Кале, на дороге, полумертвого… четыре удара шпагой… я слышал, что надежды нет…
Слова секретаря барабанной дробью отдавались в ушах Рошфора: «полумертвого…четыре удара…надежды нет…» - пальцы графа разжались, и он с омерзением отпихнул от себя этого типа.
- Катитесь к черту со своими соболезнованиями, сударь! – горло у Сезара перехватывало.
Шере, на всякий случай, задал стрекача. Вскоре с противоположного конца коридора уже доносились его визгливые жалобы:
- Невежа! Грубиян! Цыган неотесанный! Я же к нему со всей душой! Я же хотел, как лучше!
Но Рошфору было все равно. Он опустился на пол и привалился спиной к стене: «Не уберег…» - в мозгу графа проносились сотни мыслей, и среди них: как он будет объясняться с мачехой? Она ведь не поверит, что Сезар скорее дал бы себя тысячу раз проткнуть, чем позволил бы ранить Анри.
Рошфор не знал, сколько он так просидел, уставившись в одну точку. Из оцепенения его вывел голос отца Жозефа:
- Жив, Ваш брат жив. Я полагаю, что такая поистине кошачья живучесть передается в Вашей семье по наследству? - капуцин старался приободрить Сезара. Серый кардинал помолчал, затем тихо добавил, - А гасконец прорвался через все засады и, должно быть, теперь в Лондоне...
Отправлено: 06.02.14 09:50. Заголовок: ГЛАВА ВОСЬМАЯ Его В..
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Его Высокопреосвященство утешался тем, что д’Артаньяну ни за что не успеть к балу, назначенному на будущий понедельник. А если этот неугомонный гасконец и прибудет вовремя, то королеву ожидает неприятный сюрприз в виде пропажи двух подвесков. Так или иначе, а испанке не переиграть Ришелье.
Но Рошфор, услышав, что д’Артаньян добрался до Англии, почти не сомневался, что в этой битве они потерпели сокрушительное поражение. Гасконец справится со своим заданием. Сезар бы на его месте непременно успел. Костьми бы лег, а привез бы подвески в целости и сохранности к сроку. Они с д’Артаньяном до странности похожи. Гасконец временами казался графу каким-то его отражением, двойником из вражеского лагеря. Столь же дерзкий, бесстрашный, невероятно удачливый. И так же верен данному слову. Сезар все чаще ловил себя на мысли о том, как жаль, что судьба развела их по разные стороны баррикад. Гасконец был честным противником и, доведись им сражаться бок о бок, явно бы стал хорошим товарищем.
Поэтому Рошфор даже не удивился, узнав, что на балу Ее Величество появилась в подвесках, и что алмазов было двенадцать.
Сезар старался не попадаться кардиналу на глаза: у монсеньора была привычка срывать досаду на приближенных. Свои слабости есть и у великих людей. А у «цыганенка» сейчас и без того печалей хватало: мачеха приехала в Париж. По ее словам – чтобы сидеть у постели больного сына (Анри перевезли в столицу, как только лекарь счел, что раненый выдержит дорогу). Однако Рошфор чувствовал, что госпожа графиня явилась лишь для того, чтобы высказать пасынку все, что она о нем думает: «Этому разбойнику, этому грабителю мало было обманом заполучить титул и наследство, он еще решил извести ее детей!»
Сезар молча стоял под градом несправедливых обвинений, даже не пытаясь перечить мачехе. Он что, до сих пор ее боится, как в детстве? Смешно подумать, но, наверное, это правда. Жизнь приучила «цыганенка» скрывать свои истинные чувства, встречать насмешку ответной колкостью, оскорбление – ударом. Это закон улицы: покажешь свой страх – тебя забьют. Как ни горько было осознавать, но подобное правило часто действовало и в приличном обществе. При дворе графу недвусмысленно дали понять, что он чужак. В Пале Кардиналь Рошфора тоже не любили. Там считали, что воспитаннику монсеньора, которого вытащили из самых что ни на есть трущоб, следовало бы знать свое место и не задирать нос. Но мало кто догадывался, что вся эта надменность и язвительность Сезара была лишь маской. И что где-то очень глубоко, на дне души «цыганенка», - в этом он бы и себе не признался - прятался тот самый маленький виконт, ночами рыдавший в подушку от придирок мачехи и холодности родного отца.
jude , а знаете, у вас Сезар очень похож на Ги Делорма, у которого тоже была страшная, не простая судьба и переломанная жизнь. ( Это актер, игравший Рошфора в фильме Бордери).
Отправлено: 06.02.14 10:11. Заголовок: stella, очень интере..
stella, очень интересно, потому что я не читала биографию Ги Делорма. Характер Рошфора в фике - это текст "Мемуаров" (там часто прорывается такая горечь!) и, конечно, во многом мое личное восприятие этого героя.
Отправлено: 06.02.14 13:21. Заголовок: ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Приме..
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Примерно месяц спустя после неудачи с подвесками Франсуа де Жюссак зашел как-то вечером в кабачок и не поверил своим глазам: Рошфор был пьян. В стельку.
В жизни Сезара были две вещи, в которых он отличался крайней умеренностью: женщины и вино. Да, живя в тот век, когда супружеская верность считалась скорее пороком, чем добродетелью, «цыганенок» был неожиданно целомудрен. От дам света этот Иосиф-прекрасный*, вообще, казалось, бежал, как от чумы. В Париже ходила даже сплетня, что однажды расположения графа добивалась какая-то герцогиня, очарованная его необычной для француза внешностью. А Рошфор остался равнодушен.
Поговаривали, что причиной тому было безответное чувство. Когда-то граф был влюблен, но его избранница предпочла другого, а Сезар не смог ее забыть. Однако, де Жюссак побился бы об заклад, что дело тут совсем не в несчастной любви.
Гвардеец нередко подтрунивал над другом: - Послушайте, дорогой мой, когда Вы, наконец, перестанете видеть в каждой особе прекрасного пола свою мачеху?
И неизменно получал от Сезара обещание, что если он еще хоть раз упомянет эту женщину, то получит хорошую трепку.
Что же до вина, то в любой компании Рошфор всегда оставался самым трезвым. И вовсе не потому, что не пьянел: просто, когда остальные успевали осушить бутылку-другую, "цыганенок" только подносил ко рту первый бокал. Жюссак как-то поинтересовался, почему Сезар почти не пьет, и услышал в ответ:
- Вино развязывает язык, мой друг, а я свой - предпочитаю держать за зубами.
Тем страшнее было видеть Рошфора в подобном состоянии. Чтобы "цыганенок" так напился, должно было стрястись что-то по-настоящему ужасное.
- Кто-то умер? – осторожно спросил Жюссак, подсаживаясь к Сезару.
Граф с трудом покачал головой.
- Вашему родственнику стало хуже?
- Не-ет, - язык у Рошфора здорово заплетался, - де Вард…благодарение Богу… уже почти здоров… и скоро будет… на ногах.
- Тогда, хотя бы, объясните мне, что случилось?
Сезар устало уронил голову на стол.
- Сколько Вы выпили?
- Не помню… я здесь с полудня…
- Граф, Вы не считаете, что Вам лучше отправиться домой? - Мне некуда идти, Жюссак… - Пале Кардиналь сгорел? – сострил гвардеец. - Вот и не угадали! - Рошфор пьяно рассмеялся, - Монсеньор меня выгнал…
- И только-то? Поэтому Вы так набрались? – гвардеец был наслышан, что кардиналу и раньше случалось указывать своему любимцу на дверь. Характер у обоих был – не приведи Господь! Немудрено, что Сезар то и дело ссорился с Его Высокопреосвященством. После одной из таких размолвок (это произошло еще до знакомства с Жюссаком) Рошфор около года прожил в беднейших парижских кварталах, не показываясь даже на пороге Пале Кардиналь. Но монсеньор всегда прощал этого непутевого «цыганенка».
- Нет, друг мой, на сей раз все гораздо серьезнее, - помрачнел Сезар.
Жюссака уже разбирало любопытство:
- Граф, может быть, Вы все-таки расскажете, в чем беда?
- А Вам интересно? Ну слушайте...
(продолжение следует)
*библейский персонаж, один из 12 сыновей Иакова, проданный в рабство своими братьями. Его имя часто используется как символ скромности. В истории Иосифа есть один эпизод, когда его домогается жена его хозяина. В "Мемуарах" присутствует очень похожее событие.
Отправлено: 06.02.14 21:33. Заголовок: Ссора с монсеньором
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В то утро кардинал, судя по всему, находился в прекрасном расположении духа.
- А, Сезар, проходи, - приветствовал он показавшегося в дверях Рошфора, - как здоровье молодого шевалье? - Благодарю, монсеньор, уже лучше, - почтительно поклонился граф. - Ну и славно. У меня к тебе небольшая просьба: отвезешь это письмо маршалу де Марильяку.
Столь любезный тон господина насторожил «цыганенка» (слишком уж это напоминало затишье перед бурей), но он ничем не выдал своих опасений, снова поклонился и направился к выходу.
- Постой, - остановил его Ришелье, - ты даже не спросишь, что в пакете?
- Я не привык интересоваться содержимым того, что везу, - удивился Рошфор, - Так безопаснее. Вам известно, монсеньор, как много существует способов добиться от человека правды.
- Весьма разумно, - кивнул кардинал, - И все же, я хочу, чтобы ты знал: в письме – приказ об аресте маршала. С недавних пор месье де Марильяк* стал нашим врагом. Возьмешь с собой гвардейцев, задержите его и доставите в Бастилию.
«Цыганенок» отшатнулся, словно получив пощечину:
- Монсеньор, Вам следовало бы поручить это другому…
В глазах Сезара застыла мольба: «За что Вы так со мной? Чем я провинился?» - Рошфор почувствовал, будто у него внезапно выдернули ковер из-под ног.
- Ах да, - улыбнулся Ришелье, - я и забыл. Маршал ведь, кажется, родной брат близкого друга твоего покойного отца и твоего крестного. Но ты, надеюсь, помнишь, как поклялся, что когда речь идет о службе мне, ты не знаешь ни друзей, ни родных! Так? – жестко закончил кардинал.
- Я и сегодня не отрекаюсь от этих слов, Ваше Высокопреосвященство, - тихо ответил Рошфор, - Ваш приказ будет выполнен в точности.
Он не помнил, как добрался до особняка маршала. Хуже всего оказалось то, что у месье де Марильяка в это время гостил брат, крестный Сезара. Рошфор оставил гвардейцев снаружи и вошел в дом один. Его радушно встретили, а граф, не глядя ни на кого, по-военному отчеканил:
- Господин Луи де Марильяк, Вы арестованы по приказу Его Высокопреосвященства, кардинала Ришелье, соблаговолите, сударь, отдать Вашу шпагу и следовать за мной, - кто бы знал, как трудно «цыганенку» давалось каждое слово.
Два часа спустя Рошфор уже стоял в кабинете монсеньора:
- Ваш приказ выполнен, Ваше Высокопреосвященство. Маршал задержан и находится в Бастилии.
- Так быстро? – кардинал внимательно изучал лицо Сезара, - Ты молодец, держи! – Ришелье протянул графу кошелек.
Но «цыганенок» даже не шелохнулся. На губах Сезара мелькнула презрительная усмешка: - Тридцать серебренников, монсеньор?
Ришелье нахмурился:
- Вы чем-то недовольны, милостивый государь? Так скажите прямо, не стесняйтесь! Вы, верно, забыли, кому обязаны всем, что у Вас есть. Где были Ваши родные и близкие, когда Вы не имели куска хлеба и крова над головой?! Вы уже не помните, что Вам грозило клеймо бродяги и позор на всю жизнь?
- Моя память меня еще ни разу не подводила, монсеньор, - Рошфор сдержанно поклонился, - и я прекрасно отдаю себе отчет в том, что за все в своей жизни должен быть благодарен только Господу Богу и Вашему Высокопреосвященству. Но я также помню, что цыган Чезаре никогда не был ни предателем, ни тюремщиком! – Сезар выдержал паузу, - Я могу быть свободен, монсеньор?
- Вы, сударь, - Ришелье пребывал в холодном бешенстве, - можете отныне располагать собой, как Вам заблагорассудится!
Дверь кабинета с грохотом захлопнулась за Рошфором, распугав двух мирно дремавших кошек. Шере, явившийся к кардиналу с докладом и ожидавший в коридоре позволения войти, вероятно, собирался как-то прокомментировать происходящее, но, взглянув в лицо графа, благоразумно прикусил язык.
- И все-таки Вы неправы, друг мой, - в кабинет через потайную дверь неслышно вошел отец Жозеф, - жестоко так испытывать человека. Любому терпению приходит конец, даже ангельскому. А «цыганенок», как Вам известно, далеко не ангел.
- Мне необходимо было его проверить. Вы ведь утверждали, что в Пале Кардиналь затаился лазутчик – слишком много поражений нам нанесли за последнее время. Я должен быть совершенно уверен в каждом из своих слуг.
- Итак, Вы убедились, что Рошфор предан Вам до кончиков ногтей, но теперь он ушел…
- Вернется, - проворчал кардинал, - одумается и вернется, - Ришелье и сам понимал, что совершил ошибку, но признать это ему мешала гордость.
- Сомневаюсь, - покачал головой капуцин, - «Цыганенок» верен Вам, но и у него есть свои принципы. А Вы заставили его их нарушить. Это тяжкое оскорбление. Вы чересчур сильно сжали пружину, дорогой друг, и я боюсь того, что случится, когда она распрямится. Впрочем, - тут серый кардинал оглянулся, словно опасаясь, не подслушивают ли их, приблизился к монсеньору и что-то зашептал ему на ухо.
*согласно истории, маршал де Марильяк был арестован только в 1632 году, но господин де Куртиль обращается с историческими фактами и датами несколько вольно. Я в этом последую за ним.
Отправлено: 08.02.14 10:48. Заголовок: ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Покинув Пале Кардиналь, Сезар долго бесцельно бродил по парижским улицам, задевая случайных встречных в надежде на вызов или, хотя бы, ответный удар. Но, видимо, судьбе было угодно, чтобы жизнь «цыганенка» прервалась не тогда и не таким образом. Прохожие предпочитали не вступать с Рошфором в перепалку, шарахаясь в сторону от одного дикого взгляда графа. Устав шататься по городу, Сезар завалился в тот самый кабачок, где его позже и обнаружил де Жюссак. Но до появления гвардейца, Рошфора ждала весьма примечательная встреча.
Граф был уже изрядно пьян, когда к нему подошел какой-то господин в надвинутой на лоб шляпе:
- Вы позволите, Ваше Сиятельство?
Рошфор поднял на незнакомца мутные глаза:
- Что Вам угодно, сударь? - Сказать Вам пару слов, которые, я смею надеяться, Вас очень заинтересуют. - Извольте представиться для начала, милостивый государь. Я желаю знать, с кем имею честь разговаривать. - Мое имя Вам ничего не скажет, граф. Но меня послала некая Мари Мишон, если Вам известна эта особа. - Известна, даже слишком хорошо. Дальше можете не продолжать. - Напрасно, - незнакомец обнажил зубы в улыбке, - Вы ведь, кажется, ее родственник, пусть и дальний. А родственникам надо помогать. Видя Вас в столь затруднительных обстоятельствах, белошвейка просила передать, что будет рада оказать Вам содействие. - А что от меня потребуется взамен? - Вы на лету схватываете суть, граф, - поклонился собеседник, - самая малость – некоторые услуги, вроде тех поручений, что Вы выполняли на службе у «красного герцога». - Я вынужден ответить отказом. - Зря, подумайте, граф, Вам почти 27 лет, и кем Вы были у Ришелье? Мальчиком на побегушках? «Сезаром, подай-принеси»? А здесь Вам открываются такие перспективы!
Вот странность: незнакомец дословно повторил фразу Рошфора, когда-то сказанную им брату, будто присутствовал при том разговоре. У «цыганенка» не укладывалось в голове: неужели их тогда подслушивали?
- Последняя поездка в Испанию оставила у меня по себе весьма неприятные воспоминания в виде ломоты в костях, - отшутился Сезар. - Ну, это легко излечивается одним простым средством, - и собеседник положил на стол кошелек.
Граф покачал головой.
- Значит, Ваш ответ – нет? - Вы на лету схватываете суть, сударь! – съязвил Рошфор, - Заберите деньги и проваливайте подобру-поздорову, а то я сегодня за себя не отвечаю! - Жаль, - незнакомец тихо рассмеялся, - впрочем, нечто подобное я и предполагал.
Уже у выхода он обернулся:
- Вам еще просили передать, граф, что друзей надо выбирать лучше. - Может быть, я и не умею выбирать друзей, однако, выбрав их, уже не изменяю им! Я ясно изложил свою мысль, сударь?! - Более чем! – незнакомец скрылся за дверью.
А Сезар потребовал у кабатчика новую бутылку.
***
- Дожил: меня пытаются перекупить люди госпожи де Шеврез! - закончил свой рассказ Рошфор, - надеюсь, теперь герцогиня поймет, что «цыганенок» не продается!
- Я бы на Вашем месте немедленно сообщил обо всем Его Высокопреосвященству, - Жюссак серьезно посмотрел на графа. - Не стоит беспокоить монсеньора подобной безделицей, тем более, он вряд ли пожелает меня сейчас видеть, - ответил Сезар. - Но об этой беседе могут донести другие, представив дело в невыгодном для Вас свете, дорогой друг. Вы же знаете, сколько людей в Пале Кардиналь только и ждут, чтобы Вы оступились. Они не преминут воспользоваться возможностью очернить Вас перед кардиналом. - Пустяки, Жюссак! Мне нечего опасаться: я поступил, как честный человек!
Гвардеец печально покачал головой: - К сожалению, много таких честных оказалось за решеткой, а то и на эшафоте. Будьте осторожны, Рошфор.
Друзья покинули кабачок.
- Пойдемте ко мне, граф, - предложил гвардеец, - Вам надо выспаться: утро вечера мудренее. - Спасибо, Жюссак, но мне не хотелось бы Вас стеснять. - Глупости! О чем Вы говорите? – гвардеец совсем не желал оставлять друга одного в подобном состоянии. Этот цыган еще, того и гляди, ввяжется в драку с целой ротой мушкетеров. - Я теперь – неподходящее знакомство, Жюссак. Я в опале у монсеньора и мне не хочется навлечь на Вас, дорогой друг, его немилость, - Рошфор двинулся прочь. - Постойте… - начал гвардеец, но не договорил: Сезар успел буквально раствориться в ночной темноте.
- И где прикажете мне его сейчас искать? – пожал плечами Жюссак, растерянно застыв посреди улицы.
jude , мне жаль становится неприкаянного Рошфора. В ДЛС мне всегда было за него обидно. Но читая ваш фик понимаешь, что именно человек его характера и мог в почтенном возрасте залезть на конную статую и впутаться в побег Бофора и чувствовать себя в своей тарелке, командуя нищими Парижа.
Отправлено: 08.02.14 12:08. Заголовок: stella, он и в "..
stella, он и в "Мемуарах" абсолютно неприкаянный. От одной фразы: "Если кардинал умрет - мне негде будет приклонить голову" у меня, честно говоря, слезы на глаза навернулись...
Отправлено: 09.02.14 19:10. Заголовок: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Д..
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Де Жюссак решил, чего бы ему это ни стоило, замолвить слово за Рошфора. Даже рискуя вызвать гнев монсеньора. Но назавтра испросить аудиенции не получилось: Ришелье никого не принимал. Очевидно, у Его Высокопреосвященства был один из тех приступов мигрени или меланхолии, когда он запирался у себя и не желал кого-либо видеть, за исключением разве что кошек. Еще через день кардинал отбыл в Лувр, и гвардеец снова не успел с ним поговорить. А на третье утро, сменившись с караула, Жюссак случайно услышал странный разговор двух своих товарищей:
- Ноги моей не будет на Дворе чудес, - возмущался де Ферье, - Мне лично совсем не улыбается очутиться в какой-нибудь канаве с распоротым животом! Пусть посылают стражу. И потом, скажу я Вам, если этот цыган захочет спрятаться, его все равно ни одна ищейка не найдет.
- Простите, господа, что вмешиваюсь в вашу беседу, но не соблаговолите ли вы объяснить мне, о чем идет речь? – обеспокоенно спросил Жюссак.
- Так об этом уже весь Пале Кардиналь говорит, - хмыкнул гвардеец, - Ла Ферте* недавно видел Рошфора, разговаривающим с де Мезье**, человеком мадам де Шеврез. И, как Вы понимаете, предметом их беседы, была отнюдь не погода и не цены на урожай. Ла Ферте, как верный слуга, сразу же доложил об этом монсеньору. Комнату графа обыскали и, что бы Вы думали, там обнаружили? Письма герцогини!
Жюссак с горечью осознал, что его опередили. Случилось то, чего он боялся: Сезара оговорили перед кардиналом. Ла Ферте всегда завидовал Рошфору, пользовавшемуся особым доверием монсеньора, и метил на место графа. Теперь настал его час.
- И Вы полагаете, что граф был бы настолько глуп, чтобы вовремя не избавиться от подобных улик? – спросил Жюссак.
- Я-то ничего не думаю. Мое дело маленькое: исполнять приказы, - ответил Ферье, - А вот Его Высокопреосвященство в ярости и требует отыскать и привести Рошфора, живым или мертвым. Вот только где его найдешь? Графа уже три дня никто не видел, с тех самых пор, как монсеньор его выгнал. На квартире у своего родственника он не появлялся. Друзей в Париже у Рошфора почти, что и нет. А рыскать по городским трущобам – увольте!
- Не надо стражи, - тихо сказал Жюссак, - я догадываюсь, где он может быть. Позвольте мне, господа, разыскать графа самому.
- С превеликим удовольствием уступлю Вам эту честь, де Жюссак! – сыронизировал гвардеец.
*персонаж "Мемуаров", один из шпионов кардинала, донесший на Рошфора **также герой книги Куртиля
Отправлено: 09.02.14 19:14. Заголовок: ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Г..
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Грязный немощеный тупик, прилегающий к церкви монастыря Дев Божьих и именуемый Двором чудес*, был не самым приятным кварталом Парижа. Добропорядочные горожане старались обходить это гиблое место стороной. Своим названием оно было обязано чудесам, свершавшимся там ежедневно. В светлое время суток его обитатели являли собой немощных калек и страждущих. Слепые, парализованные, покрытые язвами и коростой, они клянчили милостыню на городских улицах. Однако, вернувшись домой с наступлением темноты, эти нищие непостижимым образом исцелялись и преображались в крепких, здоровых людей. Но только до рассвета. Наутро они снова становились увечными и выходили на свой промысел. Объяснить это необычное явление не взялись бы ученые ни того века, ни нашего.
Помимо попрошаек, на Дворе чудес с комфортом расположились воры, грабители, фальшивомонетчики, мошенники, шулера и представительницы древнейшей профессии. Было здесь и немало цыган.
По правде сказать, де Жюссак чувствовал себя весьма неуютно, проходя по этой кривой улочке. Гвардеец спиной ощущал на себе косые взгляды местных жителей: «Что понадобилось благородному господину в эдаких трущобах?» Чужаков на Дворе чудес не привечали. Жюссак был храбрым человеком, в его смелости никто бы не усомнился. Он не испугался бы и дюжины врагов в открытом бою. Но вот получить удар кинжалом из-за угла – вовсе невесело.
- Ваша Милость кого-то ищет? – раздался за плечом у де Жюссака сиплый голос, - Спросите безумного Жака. Я туточки всех знаю, до единого!
Гвардеец резко обернулся и увидел плешивого юродивого в лохмотьях.
- Раз так, скажи, любезный, - обратился к нему Жюссак, - где мне найти графа де Рошфора?
- Таких здесь не водится, – осклабился сумасшедший, - хотя знати тут, конечно, - как грязи. Куда ни плюнь – попадешь в графа, а то и в герцога. У нас даже свой король имеется. И двор у него, надо Вам сказать, - почище будет, чем у Его Величества, Людовика Справедливого! Но может Вашей Милости кого другого надо, а?
Жюссак, которого порядочно утомила болтовня юродивого, вздохнул:
- Ладно, я ищу Чезаре.
- Так ведь Чезаре тоже много, - захихикал помешанный, - есть Чезаре-хромой, а есть Чезаре-горбун. Вам который нужен?
- Мне нужен цыган Чезаре! – Жюссак чувствовал, как медленно закипает от гнева.
- Так бы сразу и говорили, что у Вашей Милости дело до «цыганенка». А то уже битый час морочите мне голову! Только вот захочет ли Чезаре Вас видеть? – тон юродивого внезапно из дурашливого стал угрожающим, так, что гвардеец даже засомневался, а сумасшедший ли этот человек на самом деле, или только притворяется, - С незваными гостями тут ведь не церемонятся: ножом по горлу – и в Сену!
Жюссак выхватил шпагу и приставил ее к груди Жака:
- Где Чезаре? Говори, живо!
- Что же, Ваша Милость шуток не понимает, что ли? - прохрипел помешанный, - В кабаке он, у толстого Жана.
- Пьет? – спросил гвардеец.
- Хуже, - вздохнул юродивый, - играет в кости, и ему сегодня не везет. А в таких случаях «цыганенок» не встанет из-за стола, пока не спустит все денежки. Все надеется поймать удачу за хвост.
- Веди! – приказал де Жюссак.
- Хорошо, я провожу Вас, - ответил Жак, - только, сделайте милость – шпагу уберите, а то ненароком проделаете во мне дырку.
Гвардеец спрятал клинок в ножны и последовал за юродивым куда-то вглубь тупика.
*это описание - выдержка из трудов историка Анри Соваля
Отправлено: 10.02.14 20:30. Заголовок: ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ..
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Кабак толстого Жана, куда юродивый привел де Жюссака, оказался видавшей виды лачугой, с закопченным потолком. Посетители сего заведения недружелюбно уставились на вошедших. "Ну и дыра!" - подумал гвардеец.
- Жак, ты кого притащил? Господину, верно, не терпится расстаться со своим кошельком, а то и с жизнью? - раздалось сразу несколько голосов. Послышались смешки.
- Месье Чезаре, это к Вам, - угодливо поклонился юродивый.
Рошфор, который в этот момент метал кости, оторвал взгляд от стола и поднялся навстречу другу, словно даже не удивившись его приходу:
- Три очка! Вы представляете, Жюссак? - спросил граф вместо приветствия, - видно, удача от меня совсем отвернулась.
- Боюсь, сегодня Вы несчастливы не только в игре, дорогой друг, - печально проговорил гвардеец, - у меня для Вас дурные вести.
- К плохим новостям мне не привыкать, - грустно кивнул Рошфор, - Выкладывайте.
- Мои опасения подтвердились: о предложении, сделанном Вам герцогиней, известили монсеньора, кроме того, в Вашей комнате нашли бумаги, уличающие Вас в предательстве. Его Высокопреосвященство поверил доносчику и велел арестовать Вас, граф. Как мне ни больно это говорить, друг мой, - голос Жюссака дрогнул, - я здесь, чтобы доставить Вас к кардиналу.
"Цыганенок" и бровью не повел:
- Спасибо, Жюссак, что пришли сами. Я этого не забуду. Вот моя шпага, - Сезар снял перевязь, - ее я, как Вы видите, еще не успел проиграть, - он чуть улыбнулся, будто смеясь над собственным невезением, - Я готов следовать за Вами.
При этих словах несколько человек покинули свои места и обступили Жюссака с Рошфором. Угрожающие позы этих головорезов не оставляли сомнений в их намерениях: что-что, а уж арестовать Чезаре они не позволят. Руки некоторых уже потянулись за кастетами и ножами.
- Все в порядке, ребята, - успокоил их граф, - Господин де Жюссак - мой товарищ, и я ухожу с ним по добой воле.
Бандиты недоуменно переглянулись, пожали плечами и так же безмолвно вернулись, кто - к недопитому вину, кто - к картам и костям.
"А граф в этой компании явно пользуется уважением", - мелькнуло в голове у гвардейца. И действительно: окажись на месте де Жюссака другой, одного слова Рошфора было бы достаточно, чтобы с непрошенным визитером расправились. На Дворе чудес знали и любили "цыганенка", никогда не бросавшего приятелей в беде, и если бы пришлось, то и жизни бы ради него не пожалели. Знакомства среди таких отбросов общества, которые Сезар завел еще в пору своего детства, не раз сослужили ему хорошую службу и в дальнейшем.
- Честное слово, граф, - сказал де Жюссак, - Вы легко могли бы бежать, скрыться, и я ничем не смог бы Вам помешать: я видел, как эти разбойники были готовы порвать меня на куски за Вас.
- Во-первых, Жюссак, Вы мой друг, и я не позволил бы ни одному волосу упасть с Вашей головы, - ответил Рошфор, - а, во-вторых, цыган Чезаре никогда не прятался от опасности. Тем более, побег означал бы признание своей вины. Я пойду к монсеньору, и будь, что будет.
Отправлено: 11.02.14 22:00. Заголовок: ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ П..
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Поднимаясь по лестнице Пале Кардиналь, Рошфор слышал за спиной злорадное перешептывание: "Теперь-то кардинальскому любимчику точно не поздоровится!". До чего же его завистники напоминали ему глупых маленьких детей! Так когда-то Мишель, сломав игрушку или пролив чернила, спешил свалить вину на сводного брата.
Де Жюссак проводил графа в кабинет монсеньора и удалился по кивку кардинала.
Ришелье смерил своего "первого рыцаря" ледяным взглядом:
- И ты, Брут? Ты, кого я любил, как сына?! Ты заодно с моими врагами?! - в голосе Его Высокопреосвященства было столько боли, - Впрочем, чему я удивляюсь: в Писании ведь сказано, что "враги человеку - домашние его"*. Людям свойственно платить за добро злом. Что ж, оправдывайся, если сможешь.
На лице Сезара не дрогнул ни один мускул:
- Пусть оправдываются виновные, монсеньор. Мне же нечего сказать, кроме того, что Вас ввели в заблуждение.
- Тогда, как Вы объясните, граф, то, что Вас видели общающимся с господином де Мезье? Вы ведь не станете это отрицать?
- Тому, кто донес Вашему Высокопреосвященству об этой встрече, следовало бы сообщить Вам также, какой ответ я дал посланцу герцогини.
- Меня обо всем подробнейшим образом известили, милостивый государь, не беспокойтесь. А письма, найденные у Вас? В них, кстати, мадам де Шеврез тепло благодарит Вас за верную службу.
- Вам известно, монсеньор, что у меня нет другого господина, кроме Вашего Высокопреосвященства.
- Бумаги говорят об обратном! - Ришелье хлопнул ладонью по толстой пачке писем, - И, поверьте, сударь, этих свидетельств вполне достаточно, чтобы казнить Вас дважды!
- Если моя вина будет доказана, то пусть меня колесуют живьем, - поклонился Рошфор, - Но я чист перед Вашим Высокопреосвященством.
Искренность Сезара, казалось, поколебала уверенность монсеньора. Однако, только казалось. Ришелье позвонил. Вошел гвардеец.
- Уведите арестованного, - приказал кардинал.
В коридоре двое секретарей что-то горячо обсуждали. Легко было догадаться, что темой беседы служил арест графа.
- А я давно подозревал Рошфора, - кипятился один из них, - Чересчур он скрытный. Меня, так, даже на порог своей комнаты не пускал. Оно и понятно: боялся, чтобы не обнаружили его переписку с противниками монсеньора. И как кардинал, с его проницательностью, не раскусил этого предателя раньше?
Отец Жозеф, проходивший мимо, неодобрительно посмотрел на секретаря:
- Господь учит нас, сын мой, не радоваться падению своих врагов. И не судить поспешно.
Шере (а это был именно он) моментально умолк и склонился в почтительном поклоне перед капуцином. Но серый кардинал уже двинулся дальше.
Не будь Сезар столь погружен в свои мрачные раздумья и не гляди себе под ноги, он бы заметил, что отец Жозеф обнадеживающе ему кивнул, будто желая сказать: "Не унывай, цыганенок, все будет хорошо".
Отправлено: 12.02.14 12:46. Заголовок: ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ ..
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Дверь камеры отворилась, и внутрь заглянул сам комиссар Шатле, печально известный Исаак Лаффема*, которого в Париже называли не иначе, как «кардинальским палачом»:
- Привет, Сезар! - Здравствуй-здравствуй! – в тон ему ответил Рошфор.
Они с Лаффемой – одного поля ягоды: оба в юности много скитались и хлебнули немало горя. Исаак – портновский сын, не то гугенот, не то (по уверениям его недоброжелателей), вообще, еврей – тоже однажды покинул отчий дом ради голодной, неустроенной, но вольной жизни. Правда, странствовал он не с цыганами, как граф, а с бродячими комедиантами. Лаффема какое-то время подвизался на подмостках и даже сам сочинял пьесы.
Возможно, Исаака ожидала бы слава Шекспира, но этого никто никогда не узнает, потому как Лаффема, отличаясь непоседливым нравом, вскоре разочаровался в актерском ремесле, расстался с труппой и вернулся домой. Отец Исаака, весьма обрадованный тем, что его непутевый сын наконец-то взялся за ум, настоял, чтобы Лаффема получил юридическое образование, благо денег оплатить учебу у придворного портного было достаточно. Окончив курс наук, Исаак выгодно женился на дочери нотариуса из Шатле и стал делать карьеру по судебному ведомству. Благодаря протекции тестя, Лаффема удостоился милости Марии Медичи, которая сделала его секретарем малолетнего короля. Там Исаак и был замечен епископом Люсонским.
На службе у Ришелье Лаффема достиг таких высот, какие и не снились портновскому сыну. В Париже «кардинальского палача» боялись и презирали. Враги Исаака ставили ему в вину его низкое происхождение, манеры простолюдина, актерское прошлое, неоправданную жестокость к обвиняемым и чрезмерную суровость выносимых им приговоров. Однако, даже самые ярые его противники не могли отказать Лаффеме в абсолютной неподкупности и преданности своему господину.
В этом они с Рошфором похожи. Вот только допрашивать людей Сезар бы никогда не стал. За свою жизнь ему не раз довелось свести близкое знакомство и с судейскими, и с полицейскими, и с тюремщиками. И, надо признать, уважения они у графа не вызывали.
- Если ты пришел поболтать, Лаффема, то я не в настроении.
- Другой бы радовался, что его в Шатле** отправили, а не в Бастилию, а он рожу кривит, - вздохнул комиссар, - Ладно, я всего лишь зашел сказать, Ваше Сиятельство, - Исаак отвесил графу шутовской поклон, - что к Вам посетитель.
(продолжение следует)
*информация о Лаффеме почерпнута на форуме "В гостинной Ришелье" **замок Шатле, по некоторым сведениям, считался самой либеральной тюрьмой Парижа.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 19
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума