ДЮМАСФЕРА - Форум фанфиков по мотивам книг Александра Дюма (отца)

Эпиграф

"Если бы я набрался смелости, то спросил бы отца, почему он так суров ко мне. Но я боялся даже рот открыть и стоял в углу, словно неродной ему, пока он ласкал одного из ее сыновей".

Куртиль "Мемуары графа де Рошфора"

«Бум! Бах! Там-тарарам!» - палят пушки, стреляют мушкеты, бьют барабаны: королевская армия идет в наступление. Скоро все еретики будут разбиты! Это граф с младшим сыном, расположившись прямо на ковре, играют в солдатики. Оба настолько увлечены баталией, что не замечают ничего вокруг себя. Не видят они и пары карих глаз, с восторгом и завистью наблюдающих за ними из дальнего угла. Виконт не принимает участия в игре, ограничиваясь ролью зрителя. Его ведь никто не приглашал, а навязываться он не умеет.

Граф часто возится с Мишелем и охотно разделяет его забавы, сам веселясь, как ребенок. В дворянских семьях не принято, чтобы отец уделял детям столь много внимания. Лет до семи они обычно находятся на попечении женщин: кормилицы и няни, а затем их отправляют в колледж. Но де Рошфора, как известно, мнение света всегда мало заботило: он любит своих сыновей и не стремится это скрыть. Впрочем, приходится признать: со старшим отношения у графа складываются весьма непросто. Вернее, совсем не складываются.

Вон он, стоит в углу, будто наказанный. Даже не хочет подойти к родному отцу.

- Виконт, идите сюда.

Мальчик вздрагивает и испуганно озирается, пытаясь вспомнить, не натворил ли он чего-нибудь, что могло вызвать гнев отца (Его Сиятельство интересуется старшим сыном только в двух случаях: если Сезара надо высечь, или если тот заболел). Потом нерешительно приближается.

- Скажите, виконт, почему вы не играете с нами?

Молчит. Он мог бы сказать отцу, что эти солдатики - Мишеля. Ему их подарила бабушка. А младший брат - жадина и не позволяет Сезару брать его игрушки. Попробуй виконт дотронься хоть до одной фигурки – реву будет на весь дом, и мачеха тут же прибежит утешать своего сыночка. Но зачем расстраивать графа?

- Вам скучно со своими родными?

«Ну вот, от одного строго взгляда у этого ребенка уже начинают дрожать губы».

- В жизни не видел более плаксивого мальчишки! Виконт, Вы мужчина, а ведете себя, точно слезливая барышня!

«Эх, лучше бы он этого не говорил», - граф, желавший таким образом приободрить сына, добился совершенно противоположного эффекта: по щекам Сезара покатились крупные слезы. Нужно отдать мальчику должное, он честно старался их удержать, но получалось плохо.

Рошфор вздыхает:
- Хорошо, виконт, можете идти к себе.

Графу больно видеть старшего сына. Он слишком похож на свою мать. Голос, улыбка, смех (правда, виконт чаще плачет, чем смеется), - все напоминает Рошфору покойную жену.

Хуже всего, что он никак не может разобраться в своих чувствах к Сезару. В его сердце борются одновременно горячая любовь, жалость и злоба. Да, он злится, злится на своего ребенка, который ни в чем перед ним не виноват. Злится за то, что этот мальчик, пусть и косвенно, стал причиной гибели Бланш, за то, что он родился таким хилым.

Мишель двумя годами младше виконта, но уже уверенно держится в седле и недурно для своих лет владеет шпагой (граф сам обучает младшего сына верховой езде и фехтованию). А Сезар? От двух взмахов клинком у него начинает болеть рука, а от быстрой скачки – перехватывает дыхание и кружится голова. Между тем, виконту пошел восьмой год. Неизвестно, что из такого вырастет! А ведь мальчику предстоит наследовать титул. Конечно, виконт умен, в этом ему нельзя отказать. Но воинская доблесть и сила всегда ценились при дворе выше книжной премудрости.

Кроме того, из-за Сезара граф постоянно ссорится с женой. Ее Сиятельство невзлюбила пасынка с первого дня их знакомства. Рошфор, может быть, и хотел бы приласкать старшего сына, но опасался лишний раз разгневать свою властную супругу.

***

Бессонными ночами виконт часто мысленно разговаривал с отцом, задавая ему те вопросы, которые никогда не решался высказать вслух: «Скажите, Ваше Сиятельство, чем я провинился перед Вами? Тем лишь, что родился от матери-простолюдинки? Или тем, что остался жив, когда она умерла? Но Вы ведь любили ее, разве не так? За что же Вы ненавидите меня? Чем я хуже Мишеля или Анри? Почему для меня у Вас не находится ни ласкового взгляда, ни доброго слова, словно я чужой Вам, словно я не Ваш сын?»

А граф глядя в карие глаза Сезара, которые так легко наполнялись слезами, нередко с горечью думал: «Дитя мое, если бы ты знал, как мне иногда хочется обнять тебя, расспросить о том, что тебе интересно, какую книгу ты вчера читал чуть ли не до полуночи и не желал идти спать, невзирая на все уговоры кормилицы, или о чем ты сегодня замечтался прямо посреди урока, что даже не слышал учителя (я ведь в детстве тоже был фантазером). Но я не могу, не могу, и сам проклинаю себя за собственную слабость и малодушие! Поймешь ли ты меня, мой мальчик? Простишь ли ты своего отца когда-нибудь?»

Эти слова так и не были произнесены. Сын тогда не осмелился задать отцу мучившие его вопросы. Отец - не нашел в себе силы на них ответить. А позже у них не оказалось времени, чтобы поговорить по душам. Жизнь надолго развела отца и сына. Вновь им суждено было встретиться только через много лет, чтобы расстаться уже навеки.