Фандом: А. Дюма "Три мушкетера", "Двадцать лет спустя", Куртиль "Мемуары M.L.C.D.R." Автор: jude Персонажи: граф де Ла Фер и кое-кто еще ;) Рейтинг: G Жанр: приключения, драма Размер: мини Статус: закончен Отказ: авторам Благодарность: NN с Дюмании за марионеток
Июльская гроза застигла графа де Ла Фер на выезде из Блуа, и он, сперва решив продолжить путь под дождем, вскоре был вынужден уступить жалобным просьбам Оливена и повернуть обратно, чтобы переждать непогоду в ближайшем трактире.
Лето 16** года выдалось холодным и ненастным, и крестьяне с тревогой обсуждали виды на урожай, вспоминая минувшую зиму – бесснежную, но такую морозную, что Луара у берега покрылась льдом, а по ночам приходилось жечь костры, чтобы бедняки, оставшиеся без крова, не замерзли насмерть. Зиму сменила такая же неласковая весна, да и лето не спешило радовать блуасцев теплыми деньками. «Если погода не переменится – хлеб сгниет на корню», – вздыхали старики и предрекали глады и моры по местам.
В трактире было душно, влажно: хозяин, мэтр Жаккар, затопил камин, и от мокрых плащей путников, вошедших в залу, тут же стал подниматься пар.
- Как в турецкой бане, – Огюст с сожалением оглянулся на дверь, но о том, чтобы ехать дальше, не могло быть и речи: едва они с Оливеном переступили порог, как с неба на грешную землю обрушился настоящий потоп.
Практичный Оливен, всегда заботившийся о комфорте хозяина (а может быть, и о своем собственном) поспешил к трактирщику, разузнать насчет комнаты и обеда, и граф не стал возражать, хоть и считал эти хлопоты излишними. Он снял шляпу, отряхнул ее от дождевых капель, и осмотрелся.
У огня расположился седой кукольник-итальянец со своим балаганчиком, и представление было в самом разгаре. Из толпы окружившей маэстро то и дело доносились взрывы хохота, одобрительные возгласы и шуточки на грани приличий. Огюст не любил кукольный театр, даже ребенком, – то ли дело настоящие актеры! Но сейчас ему больше нечем было себя занять, и он невольно стал наблюдать: не столько за происходящим на сцене крохотного балаганчика, сколько за самим кукольником и его зрителями. Простонародье, в большинстве своем, такие развлечения как раз в их вкусе. Хотя, нет, мальчик с чуть влажными золотистыми кудрями, сидевший на плечах у отца, несомненно, был дворянином. Об этом говорило и его платье, и платье взрослого, пусть траурное, но дорогое, и шпага на его боку.
Дитя так живо радовалось и так сопереживало деревянным куклам, что граф даже улыбнулся: возможно стоило пригласить кукольника в Бражелон, если, конечно, в его репертуаре найдется что-нибудь нравоучительное и подходящее для воспитания юных умов. Учить сына скабрезностям с малых лет он не собирался. Рауль еще успеет познакомиться с этой стороной жизни… когда-нибудь потом, позже.
На сцене задира Полишинель хватил палкой носатого Скарамуша, и господин в черном рассмеялся: - Ну, вечно нашему брату достается! Мальчик беспокойно заерзал на плечах у отца, и когда тот его снял, прижался к нему всем телом: - Я никому не позволю вас обидеть! Никому-никому! Это было так трогательно и так неожиданно в устах ребенка, что Огюст порывисто вздохнул и прикусил губу. Нет, с появлением сына он стал чересчур сентиментален!
Взрослый поставил мальчика на пол и, наказав ему, не двигаться с места, куда-то отошел, и Огюст впервые задумался, что делает такой малыш в трактире, да еще в сопровождении одного отца. Где его нянька? Где прочие слуги? А дитя тем временем, наскучив созерцанием чужих ног и спин, отправилось бродить по зале, и граф осторожно пошел за ним, следя, чтобы ребенка не сбили с ног и не ушибли в толпе, и возмущаясь про себя легкомыслию папаши. Внезапно малыш обернулся и с радостным визгом обнял его колени, но подняв голову, ойкнул и, кажется, собрался расплакаться. Уголки его губ печально опустились, нос - наморщился, а темные, будто вишни, глаза - превратились в щелочки.
- Вы, должно быть, искали своего отца, сударь? – серьезно спросил Огюст. Он давно заметил, что ровный тон успокаивает детей куда быстрее, чем сюсюканье. Малыш и впрямь раздумал плакать, но сердито нахмурился: - У меня нет отца, я бастард! На миг графу показалось, что ему отвесили звонкую пощечину. Бастард! Нет, его Рауль никогда так не скажет о себе. Он приложит все усилия, чтобы этого не случилось.
- Огюст! Огюст, я же просил вас... – раздался вдруг укоризненный возглас, и они оба – граф де Ла Фер и сердитый малыш – одновременно повернули головы.
Отправлено: 22.05.20 15:00. Заголовок: Ах, хорошо, но мало!..
Ах, хорошо, но мало! Даже не кусочек тортика, а одна лишь вишенка оттуда! А аппетит раздразнили до крайности! Ну, нельзя же так жестоко с благодарными читателями!
Отправлено: 22.05.20 16:19. Заголовок: jude , нам слишком х..
jude , нам слишком хорошо известно, что и как вы можете писать! И я ревную, что далеко не все достается Дюмасфере)))). Это просто чудесно, и вам давно пора не отрывочки, а что-то серьезное, объемное и увлекательное делать. Ваши наброски - это уже картины. У вас на два-три серьезных романа уже есть затравка.
Отправлено: 22.05.20 19:32. Заголовок: jude , хорошая идея ..
jude , хорошая идея с марионетками! Когда то в детстве у меня была любимая книга, жаль не помню названия, именно о них Там было про бедного сироту , который прибился к бродячему кукольнику и тот обучал его ремеслу по ходу их путешествий. Дело происходило в Канун Великой Французской Революции. Там он путеществовали по Италии, где Петрушка звался Пульчинелла, потом по Германии,ну а потом отправились во Францию , где их Полишнель пришелся очень ко времени и к месту. Жаль забыла название и автора: ну так более полувека прошло, ничего удивительного. . Было бы интересно , если бы Вы написали историю, где кукольник и его балаганчик сыграли бы заметную роль.
Отправлено: 23.05.20 15:12. Заголовок: - Граф! – это коротк..
- Граф! – это короткое слово тоже прозвучало одновременно.
Малыш юркнул за спину господина в черном и прижался к его ноге, а взрослые – замерли, словно не зная, то ли бросится друг другу в объятия, то ли ограничиться поклоном. Забыв, что они не одни, что вокруг люди, что они, возможно, мешают кому-то пройти.
- Рошфор! – граф де Ла Фер первым обрел дар речи. – Рошфор, сколько лет… – он протянул кузену руку. - Мы не виделись с того дня, как вы оставили службу, кузен, – Рошфор ответил на рукопожатие, но в его голосе все еще звучал укор. – И вы не отвечали на письма, я не знал, что и думать. - Вы написали мне всего однажды, на Рождество 1634 года, – парировал Огюст. – Я был тогда очень… занят.
Мальчик, осмелев, выглянул из-за спины Рошфора, и тут же спрятался снова, принявшись играть шпагой на поясе взрослого.
- Каюсь, грешен! – Рошфор весело улыбнулся. – Я тоже был занят. Но идемте же! – он подхватил ребенка на руки и пошел к лестнице, ведущей на второй этаж, приглашая кузена следовать за собой.
***
Когда с обедом, сервированным в комнате наверху, было покончено, и на столе остались лишь сыр и вино, а ребенок, так и не съевший ничего, кроме десерта, был поручен заботам Оливена, Рошфор вздохнул и наполнил кружку Огюста: - Вас, наверное, снедает любопытство? - Если вы желаете сохранить тайну… – граф де Ла Фер помедлил и поднял кружку: – Ваше здоровье, Сезар! - Полноте! Какие тайны, кузен? Это сын Лу. - Лу? – переспросил Огюст и, понимая, кивнул: – Вашей сестры, Луизы? - Да, – Рошфор положил в рот ломтик сыра. – С ним сложно. Он вылитый дед. То ластится ко мне, словно котенок, то обижен на весь белый свет.
Граф де Ла Фер тоже вздохнул, вспоминая слова ребенка, и не смея спросить, как так вышло, что мадемуазель де Рошфор, наследница графства де Бражелон, родила сына вне брака. И это имя – Огюст…
… Они танцевали бранль. Стоял душный, жаркий июль – не чета нынешнему. На улице парило, и низкие тучи предвещали скорую грозу. Огюст злился. На отца, заставившего его бросить все дела, и поехать в Рошфор. На самого себя – что поехал. На мадам графиню, вздумавшую устроить званый вечер в такую жару. На Сезара, поскучавшего в бальной зале полчаса и сбежавшего на речку, бросив его на растерзание дамам. На Луизу, оказавшуюся совершенной дурочкой.
Она не понравилась ему с первого взгляда, как только он увидел ее портрет. Она была какой-то неживой – как рыба в леднике. Сонные голубые глаза, соломенные кудряшки, розовые губки, – ничего особенного. Ничего, что бы цепляло взгляд. И потом, она была совсем девчонкой. Моложе его Анны. Жениться на ребенке? Ждать, пока она повзрослеет, чтобы дать роду наследников? А тем временем посещать куртизанок, как делает весь свет? И это когда у него есть Анна. Его Анна, при одном воспоминании о которой захватывает дух и сладко ноет под сердцем. Что это, если не любовь?
Луиза старательно делала танцевальные па – словно марионетка в руках кукольника или механическая кукла (он видел такую однажды, при дворе, среди подарков, которые преподнесли маленькому дофину и королеве-матери в честь Рождества) и то и дело оглядывалась на мать, будто ища ее одобрения. А когда Огюст попытался с ней заговорить, только краснела и глупо улыбалась. Господи, и это его невеста! Веселый народный танец казался юноше нескончаемой пыткой, и он вздохнул с облегчением, когда музыка стихла.
Провожая его на другое утро, Луиза, трепеща и заикаясь, спросила, когда он навестит их снова, и Огюст не смог солгать девочке: - Я не приеду больше, мадемуазель. - Я знала, знала, это все из-за того, что я такая неловкая! – глупышка всхлипнула и убежала в дом, оставив Огюста на крыльце. Ребенок, одно слово!
Потом была ссора с отцом, тайный брак с Анной вопреки отцовской воле, и все, что последовало за ним. Словом, долгое время Огюст был слишком поглощен собственными бедами и треволнениями, чтобы вспоминать о маленькой дурочке, на которой его собирались женить. Вспомнил он лишь однажды, когда поверенный графа де Бражелон известил его, что графство отныне завещано ему. Что сталось с прежней наследницей, стряпчий не знал. А сам старик де Бражелон был столь уклончив в ответах, что Огюст решил оставить все как есть и не доискиваться правды…
Пауза слишком затянулась, и Рошфор отпив вина, решил нарушить молчание: - Лу отказывала одному жениху за другим, пока у мадам графини не лопнуло терпение, и она не велела отвезти строптивицу в монастырь. А там… Я не знаю точно, что там произошло. Говорят, – Сезар запнулся, – говорят, она совратила какого-то священника. Бежала с ним в Бретань, где они долгое время жили, как муж и жена, пока он не умер – год тому назад.
Граф де Ла Фер поднялся, резко отодвинув стул от стола, и шагнул к окну: ему не хватало воздуха. Возможно ли… возможно ли, чтобы эта история повторилась с такой точностью? Чтобы глупышка Луиза?.. И это тоже была его вина… Женись он тогда, как хотел того отец…
- Кузен, вам дурно? – Сезар вскочил на ноги, но Огюст остановил его движением руки. - Ничего… ничего…
Дождь давно прекратился, и малыш Огюст резвился во дворе, бросая щепки и камушки в глубокую лужу – в компании юной дочери трактирщика и под присмотром Оливена. Огюст… Она назвала сына Огюстом… Если бы можно было повернуть время вспять…
- Луиза… – за спиной графа вновь послышался хрипловатый голос Рошфора, – она претендовала на часть наследства своего покойного… мужа. Не для себя, для сына. Был суд. Ее обвинили в попрании монашеских обетов и заточили в монастыре, в глухой провинции. А ее дитя, – Сезар встал плечом к плечу с кузеном, указывая во двор, – вышвырнули, как приблудного котенка. Хорошо, хоть не на улицу – в приют. Мне лишь недавно удалось разыскать Огюста. Вот, едем домой. - Ужасно. То, что вы говорите, ужасно, кузен, – покачал головой граф де Ла Фер. – Неужели, ни в ком из родственников покойного не нашлось ни капли сострадания к бедному ребенку? - Он бастард, – пожал плечами Рошфор.
***
Граф де Ла Фер уехал тем же вечером, не слушая Оливена, уговаривавшего его не искушать судьбу и заночевать. Он спешил домой – обнять сына. Черноволосого, синеглазого мальчика с ямочками на щеках. Мальчика, который никогда не назовет себя бастардом.
Отправлено: 23.05.20 15:41. Заголовок: Что-то у меня слова ..
Что-то у меня слова пропали... Был момент, когда мне показалось, что Лу и Анна... одна и та же женщина. Потом мозги все же включились. Эту историю можно продолжать по двум линиям.
Отправлено: 23.05.20 18:18. Заголовок: Примечание: когда Ск..
Примечание: когда Скарамуша бьют палкой, Рошфор говорит: "Вечно нашему брату достается", - потому что персонаж неаполитанской комедии Скарамучча - изначально был цыганом.
jude . великолепный поворот! От судьбы не уйдешь. Б-г, когда хочет наказать, Он отбирает разум. Не разглядел молодой граф зарождающейся настоящей любви в скромной девушке и принял за любовь хитрость, расчет и подлость яркой и бессовестной совершенно такой же белокурой милашки. Только у милашки уже был опыт обольщения мужчин, а юной и чистой Лу только предстояло пройти этот путь. И в священника небось влюбилась потому, что чем то напомнил ей молодого графа де Ла Фер. Да и интересно было бы побольше узнать об Огюсте-племяннике, который даже взрослым любил кукольный театр. Каким он стал человеком?
Щемяще-грустное чувство вызывает эта новелла, написанная, как всегда, безупречно. И мысль: а не марионетки ли в невидимых руках мы все, даже когда пытаемся поступать по-своему, наперекор всему?... - за что и получаем по голове...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 123
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Даже не кусочек тортика, а одна лишь вишенка оттуда! 
А аппетит раздразнили до крайности! Ну, нельзя же так жестоко с благодарными читателями! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума