ДЮМАСФЕРА - Форум фанфиков по мотивам книг Александра Дюма (отца)

- Как о Вас доложить, сударь?
- Le Seigneur Hébréo¹, - вышло хрипло и вовсе не так торжественно, как рассчитывал молодой человек.
Если секретарь и удивился, то виду не подал: к кардиналу часто приходили самые необычные посетители. Взять хотя бы ту же Марион-Мануэль, о которой никто не мог сказать с уверенностью, дама она или кавалер. Поэтому за годы службы Шарпантье научился ничему не изумляться.

Оставшись в одиночестве, юноша огляделся: знакомых в Пале-Кардиналь он не встретил, а гвардейцы, стоявшие на карауле, по-видимому, не обращали на него ни малейшего внимания. «Le Seigneur Hébréo, le Seigneur Hébréo… - несколько раз повторил про себя молодой человек, - Да, это то, что нужно: господин Еврей». Сегодня решится его судьба. Сегодня он докажет всем, и в первую очередь – отцу, что тоже чего-то стоит.

Отец считал Антуана неудачным ребенком. Удачные дети не бродят ночами в компании бездельников и не срывают плащи с прохожих. Удачные дети не играют в кости в парижских кабаках. Удачные дети прилежно учатся и выбирают достойное ремесло. Посмотрите только на сына профессора д’Акина!² О, Луи-Анри был ночным кошмаром Антуана. Луи-Анри не прогуливал уроки, Луи-Анри не путал латинские склонения, Луи-Анри не воровал сливы в саду коллежа, Луи-Анри в 24 года был уже доктором медицины, Луи-Анри то, Луи-Анри сё. Сына профессора д’Акина так часто ставили Антуану в пример, что юноша был готов возненавидеть этого пухлого коротышку с веснушчатой физиономией. Впрочем, д‘Акин никогда не задавался и, вообще, был добрым малым.

Их отцы дружили с юности: Лопес, д’Акин и Ротонди. Познакомились они уже в Париже. Франческо Ротонди, крестник Великого герцога Тосканского, прибыл во Францию со свитой Марии Медичи. Отец Антуна – двумя годами позже, из Арагона, как посол от морисков. А Филипп д’Акин, раввин, изгнанный собственными прихожанами, появился при дворе после смерти короля Генриха. Все трое были чужестранцами, все трое были еретиками, и ко всем троим благоволила донна Леонора.

Дети тоже играли вместе чуть ли не с колыбели. Антуан достаточно знал о своем происхождении. Как не знать, когда восьми дней от роду тебя обрезали и нарекли Аароном в честь ветхозаветного пророка? Так было и с его друзьями. Мэтр д’Акин учил мальчиков древнееврейскому языку и Священному Писанию. По субботам взрослые часто встречались для молитвы у Монтальто, королевского лекаря, но детям на этих собраниях присутствовать не полагалось.

Когда Антуану минуло десять лет, отец отдал его в Королевский коллеж. Наука давалась мальчику легко, даже слишком легко. Поэтому делать уроки он считал ниже своего достоинства, предпочитая проводить время в развлечениях. К окончанию философского класса Антуан вконец обленился, и от позора на экзаменах его спасла лишь светлая голова и хорошо подвешенный язык.

Отец надеялся, что сын поступит в Сорбонну, но юноша неожиданно заупрямился. Книги ему опостылели, учиться он более не желал. Тогда Альфонсо Лопес предложил отпрыску заняться семейным ремеслом. Но снова получил отказ. Сидеть день-деньской, согнувшись в три погибели, и разглядывать в лупу драгоценные камни? Испортить зрение к тридцати годам? Заработать чахотку от металлической пыли? Увольте! Стать менялой? Дворянину? Смеетесь, господа?!

Антуан мечтал попасть в военную академию. Как ни пытался ювелир втолковать сыну, что еврей, взявший в руки мушкет, - это уже не еврей, сломить упрямство юноши ему не удалось.³

- А как же Франсуа и Жак де Ротонди? – не уступал молодой человек, - Ведь их дед был флорентийским раввином. И, тем не менее, оба служат в гвардии.

- Если внуки Витале де Ротонди затевают дуэли на каждом углу, едят свинину и пьют вино с язычниками, - это беда рабби Витале, - вздохнул Лопес, - Ты – мой сын. Обещай мне одно: что останешься евреем, какое поприще ты бы ни избрал.

Вскоре после этого разговора Альфонсо отправился в Гаагу. Он теперь часто уезжал по торговым делам. Иногда посреди ночи к ним приходили купцы, больше походившие на контрабандистов. Во дворе дома сгружали какие-то странные тюки. Чем именно отец торгует, Антуан особо не интересовался. Большая партия алмазов, картины голландских мастеров, - что-то в таком духе. Иногда – появлялся смуглый господин со шрамом на виске. Они с отцом запирались в кабинете и подолгу беседовали. Мать в такие дни была бледнее обычного и не расставалась с молитвенником.

Юноша помнил, как четыре года назад отца арестовали, помнил обыск, перепуганные глаза сестры, беззвучно шевелящиеся губы матери и страшное известие: Альфонсо Лопес – испанский шпион. Несколько месяцев семья пребывала в полной неизвестности: жив ли отец, мертв ли, где он. Затем ювелир вернулся, постаревший, похудевший, но не утративший бодрости духа. О тюрьме отец не любил говорить, а сын не решался его расспрашивать.

С отъезда Лопеса-старшего прошел почти год, и вести из Голландии приходили неутешительные: сделка с фламандцами не ладилась, а в довершение всех бед - на Судный день⁴ у Альфонсо пошла горлом кровь (будь оно проклято, ремесло ювелира!). Дома сразу сделалось очень тихо: мать и сестра разговаривали шепотом, словно боясь кого-то потревожить, много плакали и много молились. Письмо отца еще больше укрепило юношу в намерении стать военным: его родные сейчас, как никогда, нуждались в защитнике. Приятель Антуана по детским играм, Франсуа де Ротонди, - любимец кардинала. Быть может, он не откажет старому другу в протекции.

- Ришелье? – мать обреченно покачала головой, услышав о решении Антуана, - Ришелье уже отнял у меня мужа, а теперь заберет и сына?

«Отец… отец служил кардиналу и ни словом не обмолвился… ни разу…»

- Господин Еврей,- секретарь тронул юношу за плечо, - монсеньор ждет Вас…

Примечание:
1. На самом деле, это было прозвище Альфонсо Лопеса, которое ему дал кардинал.
2. Филипп д'Акин был профессором Королевского коллежа.
3. Отсылка к Бабелю: "Еврей, севший на коня, - уже не еврей"
4. Либо еврейский Новый год, либо следующий за ним пост.