ДЮМАСФЕРА - Форум фанфиков по мотивам книг Александра Дюма (отца)

ЗОЛОТО ГАСКОНИ

- Шарль! Слезай немедленно! Я знаю, что ты здесь.
Юный д'Артаньян выглянул из-под крыши какой-то хозяйственной постройки и увидел внизу мать, которая его пока что не замечала. Решив воспользоваться этим, чтобы не заполучить фирменный родительский нагоняй, он незаметно слез на землю с другой стороны, используя для этого ветки очень удачно расположенной яблони. И, уверенный теперь в своей безнаказанности, подошёл к матери сзади.
- Я тут, матушка, - сообщил он с невинным видом.
Однако эта мера предосторожности оказалась излишней: мать вовсе не собиралась его воспитывать, в данный момент на сына у неё были другие планы.
- Вот и хорошо, что ты здесь, - сказала она. – Будь добр, отгони лошадей на пастбище.
Мальчик вздохнул. Ему не доставляла особого удовольствия перспектива топать с пастбища пешком за тридевять земель, хозяйственная постройка была куда интересней. Однако тон мадам д'Артаньян был мягок, но решителен, и он понял, что торг здесь неуместен.
- Хорошо, матушка, - смиренно ответил Шарль и с готовностью побежал к конюшне, изображая хозяйственное рвение.
- Осторожней с жеребцом! – крикнула ему вслед мать, однако сын её уже не слышал.
Он зашёл в конюшню и оглядел свой немногочисленный табун: два мерина, толстая гнедая кобыла и четырёхлетний буланый жеребец местной породы, который единственный подлежал контролю сверху.
Жеребец был заезжен не так давно и, по мнению знатоков, слишком рано. В процессе заездки он мужественно сопротивлялся, поубавил решившимся на него сесть смельчакам зубов, зато обеспечил им море ярких воспоминаний. Конь был удивительно красив: ладный, с золотистой шерстью, черной гривой и хвостом и тонкими чёрными ногами. Характер, правда, у него был не золото – конь скалился, жал уши, норовил вмазать кому-нибудь копытом, а под седлом его любимым развлечением долгое время было спешивание седока всеми возможными способами. Правда, стек и черенок метлы в итоге внушили жеребцу уважение к людям. Он покорился и признал их превосходство, но добрее от этого не сделался. Звали это сокровище сообразно масти – Золотым Бутоном.
Стоило Шарлю с уздечкой в руках приблизиться к стойлу, как Бутон состроил ему милую крысиную морду и угрожающе щёлкнул зубами.
- Боюсь-боюсь! – фыркнул мальчик. – Смотри, что у меня есть.
Он порылся в кармане, вытащил оттуда сухарик и поводил им перед носом у коня. Тот насторожил уши и потянулся вперёд... В следующее мгновение на морде у него оказалась уздечка, а сухарик Шарль положил себе в рот.
- За твоё поведение сухарей не полагается, - наставительно сказал он жеребцу и повёл его на улицу. Кобыла и оба мерина потянулись следом. Бутон, как ни странно, вполне мирно уживался с другими лошадьми, демонстрируя свой мерзкий характер только людям.
Шарль свистнул маленькому табуну, подвёл жеребца к телеге, залез ему на спину и поехал в направлении пастбища. Остальные лошади привычно двинулись следом.
На пастбище д'Артаньяна поджидал невинный на первый взгляд сюрприз: там паслась со спутанными ногами молодая соседская кобыла. В этом не было бы ничего страшного, однако Золотой Бутон успел заметить её раньше мальчика. А уж реакция у жеребца была отменная: Шарль и глазом моргнуть не успел, как аллюр его коня неожиданно превратился из ленивой рыси в безумный карьер. В ушах засвистел ветер. Мальчик попытался остановить Бутона – тщетно. Жеребец не обратил на хороший удар мундштуком по зубам никакого внимания и держал верный курс на кобылу.
Возмущённый подобным невниманием к себе, Шарль снова натянул поводья. На этот раз Бутон сбавил ход, а потом и вовсе перешёл на рысь, остановившись шагах в десяти от кобылы. И тут же на месте взбрыкнул так, словно хотел кувырнуться через голову. Только хорошо усвоенные уроки верховой езды помогли мальчику не полететь на землю. Он откинулся назад – и тут же почувствовал, что вредный конь делает то же самое. Бутон взвился на свечку и встал почти вертикально. На этой высоте, превосходящей человеческий рост, Шарль вдруг почувствовал, что жеребец медленно отклоняется назад. И, поняв, что сейчас он опрокинется на спину, выпустил повод.
Он не сразу понял, почему сидит на траве, больно стукнувшись тем местом, которое ещё недавно соприкасалось с конской спиной. Неподалёку мирно паслись толстая кобыла и два мерина, которым до выходок своего сородича не было никакого дела. Шарль некоторое время тупо смотрел а них, не соображая, что к чему. Потом медленно перевёл взгляд на буланого жеребца...
Жеребец был занят делом: он с очень недвусмысленным видом гарцевал вокруг кобылы, изгибаясь при этом самым невероятным образом. Соседская кобыла же, очарованная буланым красавцем, была, похоже, совсем не против.
Оскорблённое достоинство Шарля жаждало мести. Он поднялся с земли и потёр ушибленное место, чувствуя, как кровь стучит в висках. В тот момент он разозлился не на шутку.
- Чтоб тебя черти взяли, тупая жёлтая скотина! – заорал он коню, и прибавил ещё несколько слов, слышанных некогда от отца, значение которых не совсем понимал, но хорошо усвоил, в каких случаях уместно их использование.
Золотой Бутон посмотрел на хозяина сверху вниз, и в этом взгляде, как ни маловыразительны конские глаза, отразилось безграничное презрение. Шарль поднял стек. Конечно, чтобы ударить жеребца по наглой жёлтой морде у него не хватало росту. Однако это не помешало мальчику нанести удар в другое, расположенное значительно ниже, но от этого не менее чувствительно место, причём намеренья коня только упрощали подобный удар. Стек попал точно в цель. Жеребец заорал, но это был не вопль боли, а боевой клич. Глаза его налились кровью. Он ударил задними ногами – Шарль отскочил. И, словно заворожённый, смотрел, как Бутон медленно разворачивается.
Юный д'Артаньян всегда считал себя человеком храбрым, что вполне соответствовало истине, но тут сердце у него ушло в пятки, сообщив последним небывалую прыть. Он повернулся к жеребцу спиной и дал дёру.
Лошади на пастбище меланхолично любовались на это дивное зрелище: Шарля, несущегося по лугу во весь дух, и скачущего за ним со зверской мордой Бутона. Конь был крупнее, сильнее и, конечно, лучше был приспособлен для гонок по пересечённой местности, чем мальчик. Едва ли это могло закончиться благополучно для д'Артаньяна, если бы на пути ему не встретилось дерево. Не задумываясь, Шарль свернул к нему, подпрыгнул, ухватился за сук и с кошачьей ловкостью вскарабкался на ветку.
Дерево жалобно скрипнуло, когда пылающий жаждой мести жеребец поднялся на задние ноги, а передними оперся на его ствол. Шарль поспешил забраться на пару веток повыше. Бутон злобно клацнул зубами, убедился, что жертву ему не достать и ушёл, пнув дерево напоследок.
Шарль просидел на ветке ещё долго, пытаясь отдышаться и наблюдая, как наглый конь развлекается с соседкой кобылой. Только часа через полтора он осторожно слез и, тщательно скрываясь от довольного жизнью Бутона. направился домой. По дороге он старался убедить себя, что ещё легко отделался, ни разу не получив в лоб копытом.
Дома мать строго поинтересовалась, что её сын изволил натворить на этот раз, и Шарль со слезами обиды на глазах рассказал ей всё.

- Буланого жеребца надо кастрировать, - сказала мадам д'Артаньян мужу за ужином.
Тот пожал плечами в ответ: - Я и сам думал это сделать через год. С таким норовом из него не выйдет приличной лошади.
- Не через год, а как можно скорее.
Д'Артаньян-отец оторвал взгляд от тарелки и с удивлением посмотрел на супругу. Вид у той был очень решительный.
- Откуда такая спешка?
- А ты хочешь дождаться, когда он кого-нибудь покалечит?! – взвилась жена. – Когда станет совершенно неуправляемым?
- Я этого не говорил, - ответил господин д'Артаньян, стремясь предотвратить скандал, на который супруга была вполне способна. – Но сейчас лето, жара, мухи...
- Переживёт! – отрезала мадам д'Артаньян. – Завтра же пошлём за коновалом.
- Делай, как считаешь нужным, - сказал ей супруг, снова переключая внимание на еду.
Так золотой жеребец превратился в мерина. Эта трансформация значительно убавила ему огня и благотворно повлияла на характер. Через пару лет норов и вовсе сошёл на нет, и Золотой Бутон превратился в мирного, послушного мерина, верного помощника, на которого хозяева не могли нарадоваться.
С годами материальное положение семейства д'Артаньянов не улучшалось, скорее, наоборот. Это отразилось и на верном мерине. Время и непомерная работа его не украсили: он похудел, облез, состарился раньше времени. Со временем конь причудливым образом полинял, приобретя в конечном итоге тот странный, несвойственный лошадям оттенок, которому однажды оказался обязан всеобщим вниманием.
***
Холодным осенним утром д'Артаньян, лейтенант королевских мушкетёров, торопливо шёл по улице Старой Голубятни, спеша на построение. Случайно заметив краем глаза яркое пятно на перекрёстке, он машинально оглянулся – и замер.
Это был старый, тощий, облезлый конь с торчащими как забор рёбрами. Низко опустив голову, он плёлся куда-то, подгоняемый хворостиной и крепкой бранью хозяина. Тот, видимо, уже устал тащить лошадь за собой и теперь гнал её впереди. Но главным было не это, а масть животного – тусклая шерсть была цвета ячного желтка.
Д'Артаньян узнал бы этого коня из тысячи, даже не обладай он такой замечательной мастью. Теперь же у молодого человека не возникло и тени сомнения. Он шагнул вперёд и окликнул хозяина:
- Эй! куда ты гонишь эту клячу?
- К мяснику, сударь, - с готовностью ответил тот. – Эта тварь жрёт втрое больше, чем работает. Ну, давай, пошевеливайся, ленивая скотина!
Последние слова были обращены к мерину, который остановился и потянулся носом к д'Артаньяну. Шумно втянул воздух, посмотрел грустными глазами, как будто узнал. Получив удар хворостиной, он обиженно фыркнул и поплёлся дальше.
- И сколько ты думаешь за него выручить? – спросил лейтенант мушкетёров.
- Экю! – сказал торговец и погнал коня дальше.
Д'Артаньян посмотрел ему вслед, и вдруг почувствовал, что в глазах у него стоят слёзы. Повинуясь какому-то сумасшедшему порыву, он опустил руку в карман, собираясь окликнуть торговца... Но там завалялась только пара су.
Порыв исчез без следа. Надо было торопиться на построение. Какое дело было лейтенанту мушкетёров до жёлтой клячи с грустными глазами, жадного торговца, мечтающего загнать мяснику эту клячу по дикой цене, когда тот, наверное, её с доплатой не возьмёт?.. Д'Артаньян вытер рукавом глаза и помчался на службу.
Но вечером, сидя у Атоса за бутылкой вина, он стал сентиментальнее. Он рассказал другу о наставлениях отца, как тот просил ни за что не продавать коня, дать спокойно умереть от старости, и как он, приехав в Париж, первым делом продал животное за три экю.
- Вы поступили верно, - сказал Атос. – Зачем вам эта обуза, которая ни на что не годится, кроме публичного позора, и которую в придачу ещё нужно кормить? Тем более что вам нужны были деньги.
- Да, - отозвался гасконец, - я тоже так рассуждал. Но отцовской просьбы-то я не выполнил.
- А вот это плохо, - заметил Атос, наливая ему и себе ещё вина. – Но что это вы вспомнили о том коне?
- Я видел его сегодня на улице... Хозяин гнал его к мяснику. Мне почему-то стало вдруг стыдно... Показалось, что он узнал меня, а я его предал...
- Он не мог узнать вас – лошади не собаки, они не привязываются к человеку. Иначе они служили бы только одному хозяину.
Д'Артаньян одним махом осушил стакан до дна. Ему стало совсем грустно. Перед глазами под воздействием винных паров вставала увиденная утром жёлтая морда с грустными глазами.
- А вдруг?
Атос покачал головой и отодвинул от него подальше пустой стакан.
- Вам следует быть осторожнее с вином, - сказал он назидательно.
- А вам?
- Ну, мне-то пока не мерещатся преданные лошади с грустными глазами!
Гасконец невесело засмеялся.
- Но что же мне делать? - спросил он.
- В данный момент – идти домой и ложиться спать. А завтра постараться не пить ничего крепче воды. Тогда у вас не будет возникать чувства вины перед жёлтыми лошадьми, зелёными коровами, красными козами и тому подобным зверьём.
- А как же мерин?
- С ним, думаю, вы уже ничего не сможете сделать. Впрочем... - Атос сделал паузу, - Зевс вознес на небо выкормившую его козу, но шкуру её оставил себе.
Желтого коня д'Артаньян встретил на следующий день запряжённым в пустую телегу. Мерин оказался настолько тощ, что мясник отказался брать его по сколько-нибудь приемлемой для хозяина цене.