Отправлено: 30.12.09 23:09. Заголовок: К зимнепразднику
Выложенные ниже фики образовали собой цикл ничем, кроме темы, не связанных зарисовок совершенно случайно. Причиной этому был полный бардак в голове автора, а поводом - новогодний конкурс. Так как первое - явление постоянное, а второе всё же не вечно, автор просит отнестись снисходительно к прихлопнутым газетой мухам творчества. А также обещает по мере прихлопывания новых мух переносить бардак в тему медленно и постепенно. Ибо заводить по теме на каждую сезонную зарисовку - только форум захламлять :)
Автор: Ad Astra. Рейтинг: G Пейринг: четвёрка в полном составе. Отказ: герои - Дюма, клавиатура - моя, остальное пополам. Аннотация: не совсем трезвый д'Артаньян изображает Санта-Клауса.
О ВРЕДЕ КАМИННЫХ ТРУБ
Рождество – чудесный праздник. Но всё-таки надо меньше пить по этому поводу. К такому выводу пришёл и д’Артаньян, однако было уже поздно. В самом деле, если есть ночь, камин и море энтузиазма, почему бы не устроить друзьям сюрприз? Когда все уже спали после коллективно уничтоженного ящика шампанского, гасконцу пришло в нетрезвую голову поиграть в Санта-Клауса. Сказано – сделано. Нацепив на себя что-то красное, подозрительно напоминающее трофейную гвардейскую форму, и вооружившись мешком с подарками, д’Артаньян полез на крышу. Каминная труба, конечно, не печная, но пролезть в неё всё-таки сложно. Портос бы точно не пролез. А вот начёт себя д’Артаньян почему-то был уверен. Он храбро спустил ноги в трубу и соскользнул с её края, таща за собой мешок с подарками. О том, что лететь придётся довольно далеко, он как-то не подумал. Дело могло бы кончиться плохо, если бы не мешок. Сам-то гасконец в трубу пролез, а вот мешок, оказавшийся шире, чем задумывалось, там застрял. Причём застрять он ухитрился где-то посередине трубы, так что ноги д’Артаньяна, державшегося за этот мешок, уже торчали в камине. Хорошо ещё, что огонь там был предусмотрительно потушен. Лейтенант мушкетёров, зависнув таким образом между небом и землёй, ещё несколько минут пытался всеми доступными способами продвинуться вниз по трубе, но ему это не удалось. Тут бы бросить мешок, и дело с концом, но в пьяном мозгу засела мысль, что с мешком расставаться нельзя. Тогда д’Артаньян подрыгал ногами, надеясь привлечь к себе внимание, но вспомнил, что все спят. Он решил, что лучше покричать. Правда, этому препятствовала мгновенно набившаяся в рот сажа, да и кричать внутри трубы, закупоренной сверху мешком – не самое приятное занятие. Но гасконцу всё же удалось издать достаточно громкий звук, чтобы в комнате кто-то проснулся. А проснулся, как ни странно, Портос. Может быть, он и не спал вовсе. Но именно он подошёл к камину, который вдруг начал издавать странные звуки, заглянул внутрь... И обнаружил там торчащие из трубы ноги. Ноги были обуты в ботфорты со шпорами, и конвульсивно задёргались, когда мушкетёр попытался их потрогать. - Эй, там, внизу! – глухо завыл камин. – Вытащите меня! Портос, лишившийся дара речи – неслыханное дело – тихо осел на пол у камина и почесал в затылке. Он явно пытался понять, что это: сон или белая горячка? - Эй! – ноги в камине снова задёргались. – Меня вытащат или нет? Кто-нибудь! - Э-э... Вы кто? – осторожно поинтересовался мушкетёр. Камин издал странный звук, который можно было расценить как вздох. - Портос! – прогудел из трубы неузнаваемый голос. – Слава богу... Вытащите меня скорее из этого чёртового камина! Портос растерялся окончательно. - Вы кто? – повторил он. - Санта-Клаус, чёрт побери! – взвыл камин. – Ты меня вытащишь или нет? - Сейчас вытащу, - пообещал Портос. – А как вы туда попали? - Ты сам подумай, - в гулком вое, доносившемся из трубы, внезапно послышались ехидные нотки, - что мне по должности положено делать в камине? Подарки я вам, остолопам, принёс! Но застрял. Кто ж знал, что у вас труба такая узкая... - Как вы там застряли? – удивился мушкетёр. Ботфорты снова задёргались, но ни на дюйм не продвинулись вниз. - Носом зацепился! – рявкнул «Санта-Клаус». – Вытаскивай меня поскорее, а? А то меня лошади... олени на крыше ждут! Заждались, бедные, не кормленные, не поенные, всю ночь работают, как проклятые, а жалование как у королевских мушкетёров... Хоть их-то пожалей! - Что происходит? – послышался в комнате третий голос. Вопли застрявшего в камине «Санта-Клауса» разбудили Атоса, который, одной рукой протирая глаза, а другой нащупывая какую-нибудь точку опоры, добрался до камина. - Портос, что здесь... – начал он и вдруг осёкся. – Господи, это ещё что?! Мушкетёр взял свечу и поднёс к камину, в котором торчали ноги. Ноги снова задрыгались. - Атос! – провыли из трубы. – Ну хоть вы-то помогите! - Это Санта-Клаус, - полуобморочным тоном сообщил Портос. - Не может быть. Мы же выпили всего один ящик на четверых... - Господа! – взревел камин. – Вытащите меня отсюда, потом решим, кто и сколько выпил... - Ах, да, - спохватился Портос, - его же олени на крыше заждались... Или лошади? Атос покосился на него с подозрением, явно прикидывая, кто из них двоих сошёл с ума. Потом взялся за торчащие из трубы сапоги и резко дёрнул. Труба взвыла. Атос же внезапно обнаружил, что уже не стоит на коленях перед камином, а висит на каминной решётке, наполовину внутри, уткнувшись носом в кучу золы. Ругаясь и отплёвываясь, он выполз из камина и, рукавом стерев с лица большую часть сажи, обнаружил, что из трубы по-прежнему торчат ноги. Только теперь ноги были не в ботфортах, а в старых, многократно заштопанных, но уже снова прохудившихся на пальцах чулках. Выглядели чулки подозрительно знакомо. - Портос, - медленно произнёс мушкетёр, оглядывая комнату, - а где д’Артаньян? - Упс... – пробормотал Портос. В комнате кроме них обнаружился только Арамис. Он спал на кушетке сном праведника, нежно обнимая во сне свою шляпу. - Та-ак, - протянул Атос. – Давайте, я за одну ногу, вы за другую. На счёт три. Раз... Два... Три! - А-а-а-а! – заорала труба. Плюх! Когда гриб из золы и сажи осел, сторонний наблюдатель мог бы узреть чудную картину. Портос сидел на полу возле камина и осоловело тряс головой, отплёвываясь. Атос снова висел на каминной решётке, безуспешно пытаясь с неё слезть. А д’Артаньян... Он сидел прямо на мягкой куче золы, босые ноги торчали из камина, а на голове у него лежал виновник всего произошедшего – большой мешок. В следующие пять минут, когда Атосу всё-таки удалось отцепиться от решётки и вытащить д’Артаньяна из камина вместе с мешком, все трое ругались последними словами, но ни разу не повторились. - Может, хоть подарки откроем? – предложил Портос, глядя, как д’Артаньян безуспешно пытается оттереть перемазанное сажей лицо ещё более грязным рукавом. - Надо Арамиса разбудить, - заметил Атос. - А как мы ему объясним, что произошло? - Честно. Чем, спрашивается, не сюжет для рождественской поэмы? Вуатюр скончается от зависти!
Отправлено: 31.12.09 00:23. Заголовок: Ad Astra пишет: Чем..
Ad Astra пишет:
цитата:
Чем, спрашивается, не сюжет для рождественской поэмы? Вуатюр скончается от зависти!
Ага, что-то вроде
Ты, что вопишь, застряв в трубе каминной И что зовешь товарищей своих... Однако чу! Твой зов внезапно стих И наконец окончил путь свой длинный Ты, что вопишь... то есть вопил.
Отправлено: 06.01.10 18:56. Заголовок: Автор: Ad Astra. Ре..
Автор: Ad Astra. Рейтинг: G Пейринг: Атос, Портос и д'Артаньян Отказ: герои - Дюма, клавиатура - моя, остальное пополам. Аннотация: просто зарисовка из двадцати-с-лишним лет спустя.
СЕМЕЙНЫЙ ПРАЗДНИК
За окном кружились полторы снежинки, которые никогда не долетали до земли. В камине ярко горел огонь, с сухим треском пожиравший поленья. Граф де Ла Фер как зачарованный смотрел на языки пламени и меланхолично размышлял о быстротечности человеческой жизни. В частности, о том, что это его первое Рождество... Нет, само по себе Рождество, конечно, не первое. Оно – страшно подумать – пятьдесят первое. Определённо время летит слишком быстро. Но это – первое Рождество в одиночестве за долгие годы. Оглядываясь теперь назад, граф с удивлением пришёл к выводу, что из всех пятидесяти вот так, наедине с камином, он провёл от силы четыре Рождества. Четыре из пятидесяти – это же очень мало, меньше десятой части. Первый раз был в начале самых мрачных лет мушкетёра Атоса. Он тогда даже не сразу заметил, что наступила зима. Во второй раз спустя десяток лет граф наедине с тем же самым камином решал, написать д’Артаньяну или нет. И решил не писать. Тогда казалось, что жизнь медленно движется к своему завершению, а удручать жизнерадостного гасконца, у которого всё ещё было впереди, записками из могилы совсем не хотелось. И ещё два Рождества в том же стиле, только батарея пустых бутылок к концу празднования становилась раз от раза всё длиннее. А потом выяснилось, что жизнь не кончена, более того – она ещё только начинается. И граф уже никогда не был одинок. Раньше Рауль всегда возвращался домой на Рождество. Наверное, обстоятельства складывались удачно. В этот раз он написал, что не приедет – что-то не сложилось, служба всё-таки. Но почему-то только сейчас, глядя в огонь, граф понял, что впервые за много лет остался совсем один. У слуг, не озадаченных сегодня званым ужином или чем-то ещё, был свой праздник. Гримо... Даже после двух недель в одном погребе они с графом пили из разной посуды. И всё-таки компания Гримо была лучше, чем полное отсутствие какого-либо общества... Кстати, где он? Граф оглянулся вокруг. Гримо, конечно, не было. За окном всё так же кружились полторы снежинки, в камине всё так же горел огонь, внушительная фигура с белой бородой и в красном камзоле тихонько кралась вдоль стены... «Надо меньше пить» - вяло подумал Атос, глядя на фигуру в красном. И только потом вспомнил, что не пил с утра ничего крепче воды. Фигура, однако же, никуда не делась. Граф выпрямился в кресле и протёр глаза, но человек в красном всё так же стоял возле камина и исчезать никуда не собирался. - Я схожу с ума? – пробормотал он, и всё же это было скорее утверждение, нежели вопрос. - От радости? – растроганно поинтересовалась фигура. – Ох, Атос, я тоже очень рад вас видеть! «Ну, вот, уже галлюцинации разговаривать начали» - мелькнула у графа паническая мысль. Однако голос, который он слышал, показался до странности знакомым. Да и лицо, значительную часть которого закрывала борода... - Портос, зачем вы прицепили бороду? - Ну, показалось, что так будет забавнее... – прогудел барон, сгребая друга в объятия. Атосу показалось, что на него села лошадь. - А я уже думал, что выпил слишком много вина, - признался он, когда смог, наконец, вздохнуть. - Ага! – раздался торжествующий возглас. Атос и Портос одновременно повернулись к двери. На пороге стоял, покручивая ус, д’Артаньян собственной персоной. - Добрый вечер, - сказал он, широко улыбаясь. Граф де Ла Фер снова очутился в крепких дружеских объятиях, но на этот раз перелом рёбер ему не грозил. - Должны будете, - заметил д’Артаньян Портосу, и пояснил: - Мы поспорили на три экю, что вы не сразу найдёте нашу шутку смешной... Видите ли, Атос, мы тут ехали мимо и вот, решили заглянуть к вам. - Надеюсь, у вас запланирован праздничный ужин? – поинтересовался Портос, падая в кресло. – Умираю с голоду. - Я тоже! – добавил д’Артаньян. Граф несколько растерялся: - Дело в том, что я не ждал сегодня гостей, и поэтому... - Значит, ужинать будем как в старые добрые времена! – горя энтузиазмом, встрял Портос. - О, да, хлеб и вино – библейский завтрак. А также библейский обед и библейский ужин, - согласился д’Артаньян, как будто не замечая, что энтузиазм барона при этих словах резко пошёл на убыль. – Давайте снова ощутим себя нищими мушкетёрами... Хотя некоторые из нас, по правде сказать, из этого состояния и не выходили. Атос только смеялся. - Попробую распорядиться насчёт ужина, - сказал он, наконец. – Надеюсь, что смогу предложить вам что-нибудь кроме... как вы сказали?.. библейской пищи. Он позвонил, но никто не явился на зов. Позвонив ещё раз и убедившись в тщетности этого, граф, извинившись, вышел из комнаты, перебирая в уме слова, которые собирался сказать расслабившимся слугам. Уже на пороге он услышал, как д’Артаньян говорил Портосу: - ...не думайте, что я забуду. Мазарини за год платит мне столько, сколько прежний кардинал платил бы за день, согласись я уехать на неделю-другую куда-нибудь в Тарб... Граф не смог сдержать улыбки. Пятое по счёту Рождество в одиночестве отменялось.
Отправлено: 10.12.10 15:35. Заголовок: М-м, коллеги, те, кт..
М-м, коллеги, те, кто знает французский, поправьте, если я ошибаюсь. Мне кажется, что рождественского деда во Франции зовут Пер Ноэль, а не Санта Клаус. Не так?
Отправлено: 17.12.10 09:18. Заголовок: Ликвидация. Один год..
Ликвидация. Один год спустя. Автор: Ника Статус: В обдумывании. Жанр: Кросовер, стеб. Герои: Ришелье, Гоцман, Саша Белов, Мордаунт Отказ: Дюма, Ликвидация, Капитуляция, и де те и те пе. ПС. Пусть Стелла обьясняет значение слова "шлемазл"
Ликвидация, один год спустя
Гоцман, сидя у себя в кабинете, нервно полузгивая семечками: Главный враг повержен. Каналья, мне же теперь совершенно нечем заняться! Раскрывается стенка кабинета, Гоцман оказывается в кабинете Ришелье. Гоцман, тупо глядя на великого кардинала: Картина маслом! Вызывали? Ришелье: Есть дельце, Давид Маркович. Гоцман: Слушаю, ваше пре... при... Ришелье: Зовите меня просто: ваша светлость! Гоцман: Хорошо! А кто у вас темность? Ришелье: Что? Гоцман: Ну, если вы светлость, то должен быть еще и антигерой, то есть темность. Ришелье: Вы вобще откуда здесь взялись, кстати? Я Рошфора вызывал... Гоцман: Ой, где был я вчера-не припомню сейчас... только помню, что стены с обоями... так вы хотите, чтобы я нашел вашего Рошфора? Ришелье: Так пропал третьего дня, дьявол меня раздери! Появляется Мордаунт. Мордаунт: Вызывали? Ришелье: Вы кто, сударь? Мордаунт: Как это кто? Я ваш тайный агент. У вас для меня есть дело. Ришелье: Я вас не знаю! Гоцман: Зато я про него книгу читал! Вот такую толстенную! Картина маслом! Морденька, шлемазл ты мой, что ж ты утопить себя позволил? Мордаунт: Це ж не я... це папа Дюма... ну, и куды мне было деваться? Ваша светлость, вы мне дадите задание или когда? Ришелье: Ладно, бог с вами, слушайте: вот вам первое заданье: в 3:15, возле бани, остановится такси, надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, а потом про этот случай раструбят на би-би-си... Гоцман: Послушайте, ваша темность, это задание больше подходит мне чем шлемазлу. Ришелье: Для вас у меня другое заданье. Гоцман: Валяйте. Раздвигается стена, появляется Саша Белый. Саша: Давид Маркович! Мать моя женщина! Давид Маркович, разгадайте загадку: кто зимой и летом одним цветом? Гоцман: Красный кардинал? Ришелье: Гоцман! Хоть вы не издевайтесь надо мной! Саша: Не угадали! Саша Белый! Гоцман: Картина маслом... Ришелье: Слушайте, что вы все время повторяете картина маслом, картина маслом? У вас шо, в Одессе только маслом рисуют? Гоцман: Ша, не расчесывайте себе нервы! Между прочим, у нас вам памятник стоит! Картина маслом! Ришелье: Тьфу ты! Задолбал! Мордаунт, указывая на Сашу: Это кто? Гоцман: Это бандит. Их мочат. Мордаунт: Что-что? Гоцман: Ну, как бы это сказать... стоп, Сашкец, да ты же на настоящий бандит. Саша: Чего-чего? Это я не настоящий бандит? Гоцман, вы на кого батон крошите-вы на папу батон крошите? Я вам сейчас такую картину маслом устрою... Гоцман: Александр, мне с вас смишно. Когда вашу банду замочили, вся страна над последней серией рыдала громче, чем когда пастор Шлаг выкинулся из окна. Ришелье: Господа, у меня есть еще задание. Кто хочет? Саша: Ну, валяйте. Ришелье: Значит, так: Оденьтесь свеже,и на выставке в Манеже к вам приблизится мужчина, с чемоданом. Скажет он: -Не хотите ли черешни?-Вы ответите: - Конечно. -Он вам даст батон с взрывчаткой - принесете мне батон. Саша: А! Внедрение в логово врага! Это мне подходит! Стоийте, а я имею право на один звонок? Гоцман: Звоните, Шура, звоните. Саша: Филатов! Фил, слушай, я тут в такую передрягу попал, картина маслом... (уходит, напевая «Пахнет морем, и луна висит над самым Ланжероном...») Ришелье: Слушайте, господа, мне совершенно все равно, кто из вас будет этим заниматься, но немедленно, слышите-немедленно! Найдите мне Рошфора... а то без него рождество не рождество... Гоцман: Так, кажется, у меня есть одна мысль, и я ее думаю... картина маслом... Мордаунт, ви со мной? Мордаунт: А шо я с этого буду иметь? Гоцман: Абсолютно, совершенно ничего. Но вреда, однако, тоже никакого... Мордаунт: А ви перестанете обзываться шлемазлом? Гоцман: Шоб я так жил! Ви будете членом моей положительной банды! Мордаунт: Да, но я... Ришелье: Не спорьте с Давидом Марковичем! Это не имеет абсолютно никакого смысла! Идите, господа, достаньте мне наконец Рошфора! Гоцман и Мордаунт выходят из кабинета. Гоцман бормочет «Я прошу, хоть не надолго, грусть моя, ты покинь меня...» останавливается: Мордаунт! Дуйте на Елисейские поля, и проверьте все елки, которые не срезали в прошлом году! Мордаунт: А зачем проверять елки? Гоцман: А затем, что Рошфор точно прячется в одной из них. С тех пор как Ришелье ввел сухой закон во Франции, выпить стало совершенно негде, вот и приходиться прятаться по елкам. Картина маслом. Мордаунт: Хорошо, а что мне делать, если я его найду? Гоцман: Начните вешать на елку игрушки. Сам вылезет. Мордаунт: А если не вылезет? Гоцман: Ну, тогда предложите ему свечки, которые вы у мушкетеров одолжили. Мордаунт: Боже мой, откуда вы знаете про свечки? Гоцман: Ви просто не помните, шо ви сами мне их предлагали. Мордаунт: Не помню, правда. Слушайте, скажите, почему вы говорите по французски с непонятно каким акцентом? Гоцман: Слушайте, Мордаунт, я же вас не спрашиваю, почему вы говорите по английски так же как по французски и наоборот? Ви поняли, шо я сказал? И вобще, я бы на вашем месте оставил бы эту затею-одному против четверых. Глупо, глупо... зачем вам это надо было? Мордаунт: Это была моя мать! Кидается к Гоцману с нехорошим намерением. Раздвигается стена, Гоцман оказывается в свом кабинете. Стол завален шелухой семечек, на стене портрет Сталина. Рядом со столом новогодняя елка. Гоцман, оглядываясь на портет: О, картина маслом! И присниться же всякая чертовщина...
Памятник герцогу де Ришельё в городе Одессе (также известен как памятник дюку, Ришелье, герцогу, бронзовый дюк) — бронзовый монумент в полный рост, посвящённый Арману Эмманюэлю дю Плесси, герцогу де Ришельё, открыт в 1828 году. Арман Эмманюэль Софи Септиманн дю Плесси герцог де Ришельё принадлежал к знатному роду, самым знаменитым представителем которого является знаменитый кардинал Ришельё — всесильный министр Людовика XIII. Покинув Францию, когда грянула Великая Французская революция, Ришельё приезжает в Россию и 11 лет посвящает Одессе, называя ее «лучшей жемчужиной в русской короне». Герцог де Ришельё участвовал в штурме Измаила. В 1803 году Ришельё стал генерал-губернатором Одессы. Одесситы называли его «наш Дюк» и считали основателем города, хотя к тому времени Одессе было уже 8 лет. Стараниями нового градоначальника город превратился в крупный торговый порт. Когда Бурбоны вернули себе трон, Дюк уехал во Францию, где стал премьер-министром в правительстве Людовика XVIII. Умер 16 мая 1822 года в возрасте 56 лет в Париже от кровоизлияния в мозг.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 232
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума