Отправлено: 10.01.08 17:12. Заголовок: Припадая к престолу Твоему...

Тот июльский день 1630 года начался совершенно обычно: утренняя зоря, перекличка, скромный, но сытный завтрак.
Ближе к полудню к палаткам мушкетеров прибежал лейтенант д`Артаньян и отдал распоряжение: Тревиль велел десятерым добровольцам встретить фуражеров.
Задание восприняли без особого энтузиазма. Ехать в тыл французской армии, в деревеньку, которая была расположена в трех или четырех лье от лагеря, и затем сопровождать телеги с сеном и провиантом - это, разумеется, не боевая вылазка. Славы здесь не добудешь.
Но приказ командира не обсуждается. К тому же господа мушкетеры понимали, что распоряжение Тревиля вполне разумно. Не встретишь фуражеров сам - не в меру расторопные соседние части на подступах к лагерю растащат половину припасов.
Сам лейтенант хотел бы ехать со всеми, но у него, к сожалению, были неотложные дела в лагере.
- Атос, выручите! - попросил гасконец своего лучшего друга. - Пожалуйста.
Слова были подкреплены выразительным жестом.
Атос молча поднялся с места. Даже не вздохнул, как это сделали его соседи, несколько раздосадованные тем, что так некстати была прервана очередная партия в кости. Впрочем, господа мушкетеры нынче имели право на отдых: накануне рота отличилась в бою. Все солдаты порядком устали. Плащ, который Атос накинул на плечи, был прострелен в пяти местах; перо на шляпе мушкетера наполовину укоротила шальная пуля.
- Господа, кто со мной?
Задание было пустяковым. Атоса уважали ничуть не меньше, чем д`Артаньяна. К тому же в ожидании обоза можно было продолжить игру.
Семеро игроков живо сложили кости и вызвались в добровольцы.
- Еще двое! - Атос оглядел свое маленькое воинство. Даже без приказа лейтенанта было ясно, что именно Атос возглавит отряд. Это даже не обсуждалось.
Д`Артаньян грустно улыбнулся. Еще несколько месяцев назад к Атосу присоединились бы Портос и Арамис. Их было четверо: верные сердца, отважные рыцари. Но Портос весной женился на сундуке прокурорши Кокнар. Его не осуждали. Нет, напротив: пожелали всего самого хорошего в мирной жизни. Портос достиг того, к чему стремился, стал богатым и важным барином. Или еще не успел таким стать? В свадебном наряде он выглядел роскошней, чем когда-либо, но никто не сомневался, что щедрость нареченной господина дю Валлона имеет пределы.
В любом случае, Портос сейчас осваивает премудрости жизни в провинциальном поместье.
А они трое... у них все по-прежнему. Служба, ранние подъемы, тяготы военного времени. Грех жаловаться: под Ла-Рошелью было труднее, чем сейчас.
Атос, кажется, думал о том же самом, потому что на его губах появилась схожая улыбка.
- Д`Артаньян, хватит и восьмерых!
- Капитан сказал, что должны ехать десять человек! Вчера испанцы совершили налет на обоз, который шел к гвардейцам Кавуа!
Все захохотали. "Игрушечная гвардия" Ришелье тоже участвовала в военных действиях, но особой славы пока не снискала.
- И как - отбили? - спросил главный шутник роты, Бернар де Рожье. - Или добровольно уступили испанцам в качестве залога на мировую?
- Рожье, вы не правы. - возразил д`Артаньян. - Завязался бой. И пока десять гвардейцев ловили в лесу шестерых испанцев, еще шестеро быстро умыкнули с телег три бочки доброго вина!
- Самое ценное взяли! - хохот усилился. - Нет, господа, мы не позволим испанцам пить наше вино!
На шум из палатки вышли еще двое мушкетеров. Молоденький виконт Винсен де Сен-Пре на ходу натягивал левый ботфорт - не иначе, как решил прилечь перед обедом, но решил, что так может пропустить что-то интересное. Господин Арамис имел вид несколько недовольный и держал в руке четки и молитвенник.
- В чем дело, господа? - спросил Сен-Пре.
Ему объяснили, и юноша тотчас присоединился к добровольцам. Еще бы! Он был готов ехать вслед за Атосом хоть на край света: новобранец смотрел на своего кумира с беспредельным обожанием. Кумиром был и д`Артаньян, но лейтенант, похоже, никуда не собирался.
Арамис после некоторого колебания положил четки в карман.
- Я тоже поеду.
- Отлично! - обрадовался д`Артаньян. - Господа, к вечеру возвращайтесь.

***

Этот мирный разговор теперь вспоминался как нечто далекое и невозможное.
Над головами семерых французов простиралось ночное небо. Бархатное, непроглядно черное и бездонное. Очень звездное. Вечер канул в прошлое.
Их ждали в лагере. Десятерых. Сейчас могли вернуться только семеро. То есть - хотели, но не могли.
Лагерь был в пяти лье от домика священника, у которого днем сделали привал. Всего пять лье. Полторы роты испанцев расположились между домиком кюре, где засели семеро храбрецов, и лагерем.
Над головами было небо - и обгоревшие балки. Сам домик, на счастье, оказался каменным, как и большинство местных построек. Крышу испанцы подпалили почти сразу - видимо, надеялись, что французы задохнутся или вынуждены будут бежать из своего укрытия.
Французы не сделали ни того, ни другого. Они приняли бой.
Испанцы не знали, что в домике засела лишь горстка храбрецов. Иначе бы дом был взят штурмом уже к вечеру. Но французы стреляли так, что испанцам пришлось занять оборону.
В домик успели перетащить почти все содержимое первой подводы - боеприпасы, и немного провианта со второй. Порох и мушкеты были в полном порядке. Имелись некоторые запасы вина, воды, соленого мяса и хлеба.
Продержаться до утра. А там их придут выручать. Не могут не придти.
Семерым, засевшим в домике, не хотелось думать о том, что испанцев может быть не полторы роты, а много, много больше...

 Отправлено: 21.01.08 20:18. Заголовок: *** Арамис очередной..

***
Арамис очередной раз удивил всех: в тот момент, когда врачи уже ни на что не надеялись, он пришел в себя. Прошло двое суток.
Жар у него еще был, и довольно сильный, но мэтр Тома видел, что восковая призрачность исчезала на глазах. Возвращалась жизнь.
Это было замечательно: не отдать смерти этого мальчишку. Он так храбро с ней сражался.
Ночью у его постели дежурили Атос и Лабурер. Жером начитался Марка Аврелия и теперь рвался дискутировать с Атосом.
Атос не выходил из палатки. Арестован - значит, арестован. Все приходили к Атосу и тихо жалели Арамиса.
Атос же с ужасом думал, что мэтр Тома ошибся, выдав положительный прогноз. Между "сильным жаром" и "очень сильным жаром" не такая уж большая разница.
Потому ему было не до диспута, но он вежливо отвечал на вопросы Лабурера.
Жерома следовало отвлекать от мрачных мыслей.
- Не делай того, что осуждает твоя совесть! - цитировал Жером.- И не говори того, что не согласно с правдой. Соблюдай это самое важное, и ты выполнишь всю задачу своей жизни!
- Иногда совесть заставляет идти на шаги, о которых потом жалеешь... - задумчиво возразил Атос, вспомнив своем о давнем кошмаре.
- А разве совесть и правда не равноценные вещи?
- Правда может быть у каждого своя. А совесть - понятие, известное не всем!
- Но почему же? Как это может быть: человек без совести? В таком случае, это не дворянин! Без совести мы... да просто животные!
Лабурер в порыве чувств даже привстал.
И застыл на месте, ибо с кровати донесся слабый голос, в котором, однако, внимательное ухо могло распознать нотки привычной насмешливости:
- Si tacuisses, philosophus mansises! *
Атос не выдержал и рассмеялся.
Жером в немом изумлении смотрел на него: он ни разу не слышал, как сдержанный Атос смеется.

---

*Если бы ты молчал, сошел бы за философа.

 Отправлено: 22.01.08 19:12. Заголовок: *** Похороны были на..

***
Похороны были назначены на седьмой день после того, как тела погибших мушкетеров доставили в лагерь.
Скорбная церемония должна была состояться в восемь утра, пока палящее солнце не превратит все вокруг в ад.
Атос не спал с вечера.
Всю ночь он то сидел на кровати, то ложился, но не мог даже на минуту забыться сном. У него ничего не болело, кроме души.
Он тысячный раз восстанавливал в памяти события недельной давности.
И во всем, решительно во всем винил себя. Безжалостная функция анализа, которая ни на минуту не отлючалась в голове мушкетера, теперь выделяла все промашки.
Он, как командир, обязан был наблюдать за процессом передвижения, а не философствовать с Лабурером... Оноре Лабурером. Умницей. Серьезным, и в то же время компанейским парнем.
Он не должен был позволять пятерым ехать в конце обоза: затем потребовалось время собраться, а под Шампленом вовсе убили коня и он отстал от остальных.
Нужно было заставить возчиков сильнее понукать лошадей. Сотня конных, проехавшая всего за полчаса перед тем, как напали испанцы, успела проскочить узкую лощину и попала к своим.
Нужно было сразу проверить, нет ли в деревне засады. Но день был так тих! Из деревни они поскакали навстречу обозу. Сколько времени прошло? Четверть часа...
Нужно было бежать не к домику кюре, а в церковь. Звонить в набат. Свои услышали бы. Забаррикадировавшись на колокольне, они бы расстреляли испанцев как куропаток.
Почему он не подумал о том, что испанцы будут швыряться горящими головнями?
Почему он дал уговорить себя на эту лишенную смысла вылазку? Ведь уже тогда было понятно, что они напоролись на противника, в пять раз превосходящего их по силам.
В углу стояли три бочки с водой - почему они даже не подумали воспользоваться этим? Почему не затушили пламя сразу?
Собственные промахи сейчас казались глупыми.
Промахи, которые стоили жизни восьмерым.
Шамплена Атос тоже считал.
Проглядел мальчишку, проглядел...
Почему Сен-Пре был без кирасы? Кираса бы его спасла...
Мысли роились темной тучей. Атос одолжил у Арамиса четки и теперь раз в три часа вспоминал в молитве восемь имен.
Было и девятое. Рене д`Эрбле, настоящее имя Арамиса. Как воины языческих времен открывали друг другу истинные имена, дававшие полную власть над человеком, своим побратимам, так и они после импровизированного причастия сказали друг другу, за кого молиться в церкви.
Рене остался жив, но дорого бы Атос отдал за то, чтобы он снова научился улыбаться как раньше. Арамис по привычке ехидничал, но это было, пожалуй, единственное проявление прежнего Арамиса - лукавого, кокетливого, острого на язык.
Слыханное ли дело: Арамис, который до сих пор ни разу не попросил, чтобы его причесали или побрили! Арамис, который ни разу не попросил, чтобы Атос почитал ему вслух: сам он читать не мог - было запрещено.
Д`Артаньян трогательно опекал друзей. Приносил вкусности. Рассказывал новости "с воли": ведь уже который день мир для них был ограничен стенами палатки.
Д`Артаньян пытался расшевелить Арамиса и отвлечь Атоса от мрачных дум. Но, несмотря на каскад уморительных шуток, Атос только смотрел на друга своим внимательным взором, а Арамис делал вид, что спит.
Утро дня, когда должны были состояться похороны, было точной копией утра, которое было накануне: молитва, умывание, завтрак, осмотр врачей.
Ни тому, ни другому мэтр Тома вставать не разрешал.
Атос нарушал это предписание и отмеривал шаги по палатке.
Д`Артаньяну он напоминал большого зверя, попавшего в неволю. Зверь ходит по клетке, чтобы хоть чем-то себя успокоить.
В семь утра в палатку пришел важный гость. Важнее и быть, пожалуй, не могло.
При виде этого гостя строгий постельный режим нарушил даже Арамис.
Навестить больных пришел король.

 Отправлено: 22.01.08 19:55. Заголовок: - Лежите! - приказал..

- Лежите! - приказал король строго. - Господин Тома жалуется на вас. Говорит, что вы неудобные пациенты.
- Мы обычные пациенты, ваше величество. - поклонился Атос. - Мы соблюдаем инструкции врачей и ничем не нарушаем покой остальных. За что господин Тома жалуется?
- Вы слишком медленно поправляетесь и пытаетесь идти наперекор указаниям врачей. Почему, например, я застаю вас одетым, когда вам велено не вставать?
- Движение оживляет меня...
- А что скажет по этому поводу господин Арамис?
- На нас не за что жаловаться, сир.
- У вас есть просьбы, пожелания? - спросил король, усаживаясь на раскладной стул.
Атос помедлил секунду.
- Да, ваше величество. - сказал он твердо. - Я под честное слово хотел бы отпроситься у вас. Снимите с меня арест хотя бы на час. Я должен присутствовать при том, как хоронят людей, которых я не уберег.
- Да-да... - со странной улыбкой ответил его величество и потер себе кончик носа. - Вы говорили мне об этом...
- Я человек чести, ваше величество. Я даю вам слово, что по окончании заупокойной службы вернусь сюда... или туда, куда вам угодно будет меня отправить.
Людовик прикрыл лицо ладонью. Вид у его величества был крайне смущенным и растерянным. Казалось, он не знает: не то гневаться, не то смеяться. Спокойствие он сохранять уже не мог.
- Я сказал что-то недостойное, сир? - с легкой обидой в голосе осведомился Атос. - Если вам угодно будет отклонить мою просьбу...
- За что вы отдали мне свою шпагу, сударь? - неожиданно спросил Людовик.
Атос вздохнул.
- По моей вине погибли люди, сир. Восемь человек. Я был их командиром.
- Так-так... - Людовик покачал головой и побарабанил пальцами по эфесу своей шпаги. - Значит, погибли люди... Полторы сотни испанцев, которых уже похоронили по моему приказу в общей могиле. И восемь храбрецов в мундирах самого славного полка моей армии. Что ж, господин Атос... запишите себе в молитвенник, если дознаетесь, еще две сотни испанских имен. Это те, кто погиб, когда вас освобождали.
- Сир... - с совершенной беспомощностью выдохнул Атос. - Сир, зачем вы так? Чем я заслужил?
- Вы оказались отрезанными от всех и вели неравный бой! - глаза Людовика зажглись. - Вы сражались как львы и готовы были умереть. Это война, сударь. На ней убивают. Вы были командиром. Я тоже командовал. Вы потеряли своих людей. Я тоже оплакивал тех, кто был убит. На моем счету гораздо больше таких, поверьте. А теперь слушайте: я не умею посылать свои войска на бойню, я умею только вести их туда за собой. Я слишком поздно узнал о беде, в которую попали вы, солдат моей армии. Я лично привел вам подмогу. Мы сделали все, что могли.
Людовик перевел дыхание, и заговорил вновь: непривычным для себя, быстрым, взволнованным голосом, совершенно забыв о том, что от волнения обычно начинает нещадно заикаться.
- Вы сделали больше, чем я. Вы продержались три дня. Вы не отсиживались за спинами других, вы не отправили их на бойню. Нет, вы сами были впереди всех и показывали, как нужно сражаться... Я не трус. Никто не назовет меня трусом. И как человек храбрый, я всегда различу ту же храбрость в другом. Сделайте мне одолжение: простите себя. Слышите ли? Король берет ваших погибших на себя. Вы чисты. И довольно об этом. Иначе нам с вами прямая дорога в монахи. Мы будем хорошими монахами, я не сомневаюсь. Но кто тогда будет защищать Францию? Кардинал? Кстати - кардинал будет молиться о всех восьмерых. Предоставьте все мне. Вы доверяете своему королю?
Оба мушкетера склонили головы.
Людовик некоторое время полюбовался их лицами.
- Храбрец... - сказал он, кивнув в сторону Атоса. - А наивен как мальчишка. Так вы решили, что отдать шпагу мне - значит быть арестованным?
- Но вы сами... - начал было Атос, и тут же осекся.
Король хохотал!
- Наивны как мальчишка! Это была единственная возможность удержать вас во владениях мэтра Тома!
Атос недоумевал, король хохотал, Арамис... Арамис наконец-то улыбнулся и сияющими глазами посмотрел на Атоса.
- Так, мои храбрецы! - Людовик резко оборвал смех. - Четверть часа на сборы. К чертям врачей. На два часа разрешаю вам встать. Свои шпаги... свои шпаги вы получите назад. Я их взял, я же и отдам. До начала церемонии остается чуть больше получаса. Господин Арамис, я бы рекомендовал вам не вставать...
- Нет, сир, я тоже хочу пойти.
- Да, но только если вас не придется нести назад. Вы мне дороги, молодой человек. Вы потом поучите меня, как попадать в темноте в вырез испанских лат!
Арамис заметно покраснел.
- Хорошо. Все равно убежите, даже если я прикажу вам остаться. Что ж, собирайтесь.
Оба мушкетера поклонились в знак благодарности.
Людовик покинул палатку, но тотчас просунул голову назад.
- Через три минуты я пришлю вам кое-кого. Он поможет вам привести себя в порядок.
Полог палатки опустился.
Арамис в растерянности провел рукой по лицу... и тут же брезгливо отдернул ее.
- Господи! - вырвалось у него в полном отчаянии. - Да на кого же я похож!
- Наконец-то... - заметил Атос.

 Отправлено: 24.01.08 11:01. Заголовок: *** Погибших мушкете..

***
Погибших мушкетеров хоронили с почестями, как принцев крови.
Легкий ветер теребил траурные ленты на знаменах.
Мушкетерский полк в полном составе стоял в первой линии войск.
Мушкетеры.
Гвардия.
Пехотинцы.
Огромная, славная армия французского королевства.
Арамис не без труда воспринимал происходящее. Он только усилием воли заставил себя встать, безропотно вытерпел заботу королевского цирюльника, вышел из палатки и сел на коня, которого ему подвели.
В седле его поддерживал Атос.
Лица расплывались в радужном тумане, голова страшно кружилась. Не надо, не надо было вставать, насиловать себя. Но не пойти он не мог.
Он не слышал ни единого слова из тех, что были произнесены на краткой траурной церемонии. Сознание улавливало только тембр голосов.
Вот говорит король, и голос его вибрирует от сдерживаемых чувств. На войне, в своей стихии, Людовик воистину велик. Отважный воин и опытный полководец. Но воевать бесконечно нельзя...
Вот голос кардинала. Ришелье устал. Ему приходится напрягаться, подбирать слова. Но он не волнуется - он спокоен. Так и должно быть. Он сейчас больше священник, чем главный советник короля...
Вот несколько слов сказал Тревиль. Не сказал - выдавил из себя. Капитану очень тяжело.
Тревиль накануне заходил в палатку. Расспрашивал осторожно.
Атос врать не умеет. Атос, к счастью, дремал. И Арамис с непонятной легкостью сказал неправду. Заведомую неправду. Но... ТАК БЫЛО НАДО.
Не было предательской слабости Шамплена. Шамплен отстреливался до последнего, прикрывая отход своих. Да, они пытались вырваться из окружения. Это было в первые же полчаса после того, как их заманили в ловушку. Шамплен умер как герой, со славой.
Сен-Пре тоже умер со славой... Капитан, он из рода воинов... Он мог бы стать... мог бы... так и передайте его отцу... нет, я скажу сам.
...Солнечный свет был неприятен. Лошадь переступала с ноги на ногу, и каждое ее движение вызывало тошноту.
Что, уже заупокойная служба? Спешиться?
Подоспели д`Артаньян и Феррюсак. Сбив строй, подперли с двух сторон. Теперь не упасть.
Молитвы, пение. Служит сам кардинал.
Великая честь, великая слава...
Себастьян де Шамплен... тебя будет отмаливать твой убийца. Когда наденет рясу, и будет находиться не в строю солдат, а там... где сейчас священники, помогающие кардиналу. До тех пор у тебя есть право являться в ночных кошмарах.
Чья-то рука... ледяные пальцы.
Атос. Феррюсака сменил Атос.
Арамис разлепил ресницы и заставил себя посмотреть на друга.
Атос - бледный как смерть, неподвижный, с застывшим лицом мраморной статуи стоял рядом. Ни на кого не смотрел: глаза были закрыты.
Он молился. Он настолько глубоко ушел в молитву, что было неудобно на это смотреть. Словно исподтишка подглядываешь за чем-то, что - не для тебя. Выше твоего сознания. Выше, много выше.
Арамис молиться не мог.
Совсем не мог. Все его силы были направлены на то, чтобы стоять в строю как положено.
Дурнота, подступившая к горлу, никуда не собиралась исчезать.
"Я не мог поступить иначе, Шамплен. Иначе бы у тебя были другие похороны, мальчик. Тебя бы пристрелили как собаку и бросили на растерзание волкам, лисицам и коршунам. К тому же все знали бы, что ты - предатель и трус. Ложь во спасение. Теперь не волнуйся. На земле правду знают всего двое, но они умеют хранить тайну... Тебя хоронят с почестями. Все знамена королевской армии склонились, оплакивая тебя... И наше полковое знамя тоже... На тебе был мундир... Такой же, как у нас всех... Я не мог иначе...".
- Господин Атос и господин Арамис, к королю!
Перед глазами - марево.
Его взяли за руку. Куда-то нужно идти.
И через непонятный промежуток времени (не вели - почти несли, непонятно кто, но руки, подхватившие под локоть, были сильными и надежными) - голос его величества. Глухой, но торжественный.
Воспринимался опять не смысл, а тембр. Только тембр. Король говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово.
- ...наградить... за неслыханное мужество...
Голос Атоса:
- Благодарю вас, ваше величество. Это великая честь.
И вдруг дурнота прошла. Словно и не было. С неожиданной ясностью Арамис увидел: Атос, преклонив колено, принимает шпагу. У шпаги был дивной красоты эфес, сверкающий алмазами.
Атос не смотрел на шпагу - Атос смотрел на короля.
Этот миг стоило запомнить.
- Спасибо, граф. - негромко добавил его величество.
Атос вздрогнул. И низко склонил голову.
Король повернулся к Арамису.
Повторил наградную формулу для всех - громко.
И так же, как и Атосу, тихо сказал, обращаясь к ИСТИННОМУ:
- Спасибо, шевалье.
Клинок был неожиданно тяжелым и теплым. Странно, когда успел нагреться: король держал его в руках всего пол-минуты, не более того.
Арамис поцеловал рукоять и тоже хотел посмотреть на короля, встретиться с ним взглядом.
Но вместо этого почему-то посмотрел на солнце.
Это было роковой ошибкой.
Солнце с невероятной скоростью налетело на мушкетера и поглотило целиком...

 Отправлено: 07.11.09 15:42. Заголовок: Иллюстрации, которые..

Иллюстрации, которые выполнены Стеллой. За что ей ОГРОМНОЕ спасибо!

 Отправлено: 07.11.09 15:55. Заголовок: ЗАмечательный текст ..

Замечательный текст и замечательные иллюстрации

 Отправлено: 14.11.09 17:05. Заголовок: Еще иллюстрация. h..

Еще иллюстрация.

 Отправлено: 29.01.10 17:24. Заголовок: http://s001.radikal...

 Отправлено: 29.01.10 17:30. Заголовок: http://s001.radikal...

 Отправлено: 08.02.10 10:59. Заголовок: Еще. Извлечение пул..

Еще.
Извлечение пули.

 Отправлено: 13.08.10 10:14. Заголовок: Мощно! Очень мощно! ..

Мощно! Очень мощно!
Спасибо Автору за возможность увидеть, в чём, собственно, заключалась служба мушкетёров. Мэтр этим пренебрегал. А у Вас получилась вполне достоверная картина.

 Отправлено: 14.08.10 18:28. Заголовок: А, ещё одно спасибо ..

А, ещё одно спасибо забыла сказать - за короля! Получился вполне достойный себя исторического монарх, а не бесхарактерное чмо в интерпретации Мэтра. Очень приятная метаморфоза!

 Отправлено: 24.08.10 10:13. Заголовок: *** Время лечит. А к..

***
Время лечит. А когда у людей нет времени предаваться горьким раздумьям, когда каждый день наполнен событиями и треволнениями военной поры, когда каждая минута может стать последней, значение имеют чаще всего только физические немощи.
Атоса мэтр Тома отпустил из своих владений на шестой день после похорон. Мушкетер был еще бледен, но вполне бодр и сам просился к товарищам. Арамису пришлось валяться в постели несколько дольше, но через две недели и он занял свое привычное место в строю. О случившемся если и вспоминали, то лишь изредка. Шла война. Полк не отсиживался в обозе, а постоянно сопровождал короля. Людовик же вел своих солдат за собой, рвался в бой и бестрепетно слушал свист пуль. Несколько раз случалось, что вечерами его величество приходил к солдатским кострам, вместе со всеми ел пищу из походных котелков и охотно подхватывал песни, которые пели его воины. Король был доволен ходом кампании и храбростью своих мушкетеров.
Нужно было жить настоящей минутой; настоящим и жили. Радовались успехам, отпевали погибших товарищей, получали заслуженные поощрения и наказания. Боевое товарищество существовало по своим, особым законам.
Вот только Арамис все чаще убегал беседовать с графом де Сен-Пре. Атос, замечая это, выразительно хмурил брови, но не говорил своему товарищу ни единого слова. К чему? Разве убережешь от неизбежного? Сен-Пре не скрывал своих симпатий к партии Марии Медичи, был дружен с маршалом Марильяком. Граф хмуро посматривал в сторону Ришелье, но открыто свое недовольство не демонстрировал.
Незаметно закончилось лето, наступил ласковый, теплый сентябрь. Часть армии повернула назад, к Парижу. Шли другой дорогой, совершали длинные переходы. На привалах король несколько раз устраивал охоту, чтобы развлечь офицеров своей свиты. Звучали у костров веселые песни, стучали в стаканчиках игральные кости...
И опять д`Артаньян и Атос сидели локоть к локтю, по очереди брали из блюда куски на совесть прожаренной индейки, наполняли друг другу стаканы. Вино согревало, вино помогало сохранять легкомысленность, вино поддерживало.
- Он уйдет, - вдруг сказал гасконец, указывая на аккуратно свернутый плащ, лежащий слева от Атоса. Место Арамиса пустовало: мушкетер объявил, что задержится и вернется позже. Д`Артаньян, отпуская друга на все четыре стороны, только небрежно кивнул. Но, оказывается, отсутствие Арамиса его волновало. - Уйдет. Эти чертовы святоши составили там, - он кивнул в сторону, где находилась палатка Марильяка, - свою партию.
- Она давно существует, - заметил Атос. - И будет существовать, пока живы король и кардинал. Нам какое до этого дело? Мы с вами, мой милый, простые солдаты. Политика существует для тех, кто недостаточно хорошо владеет шпагой. Что до меня, то я не вижу в заговорах ни малейшего признака здравого смысла.
Д`Артаньян, видимо, подыскивал нужные слова, чтобы достойно ответить. Но Атос совершенно не желал продолжать разговор. Он привстал, заметил кого-то в темноте и помахал рукой.
- Эй, Рошешуар! Вы ищете подходящую компанию? Идите к нам!
Гасконец только вздохнул. В иные минуты спорить с Атосом было бесполезно. Зачем им сдался этот юнец? Правда, он умен - вот уж чего не отнять. И соревноваться с ним в язвительном остроумии, пожалуй, даже интересней, чем с тем же Арамисом.
Франсуа Рошешуар с готовностью принял приглашение. Он приблизился к друзьям с любезнейшей улыбкой и поставил на камень, служивший столом, корзинку, из которой торчали горлышки семи бутылок.
Атос пододвинулся, освобождая юноше место. Рошешуар присел на плащ Арамиса, При этом из складок на землю выпал пухлый томик, который Атос тотчас поднял и машинально пролистал.
Это были "Рассуждения о первой декаде Тита Ливия" Макиавелли, и закладка лежала на главе, повествующей о важности религии. На свободном поле, специально предназначенном для заметок, почерком Арамиса была сделана запись: "Ришелье лишил протестантов военных привилегий. К чему полумеры, когда им оставлено главное: свобода вероисповедания?".
Атос покачал головой. Нетерпимость любого рода раздражала его. И что-то раньше он не замечал за Арамисом особой ненависти к гугенотам...

 Отправлено: 24.08.10 10:35. Заголовок: Разговаривать по душ..

Разговаривать по душам было некогда: у д`Артаньяна днем было полно неотложных дел по службе, он то и дело отлучался. Вечерами неизменно исчезал Арамис - он являлся перед самым сигналом отбоя, сразу ложился и укутывался в плащ так, что всякий бы понял: мушкетер не желает, чтобы его беспокоили.
За четыре дня, прошедшие после привала, где д`Артаньян пытался было выяснить, что происходит с друзьями, между "троицей неразлучных" не было сказано ни единого слова, кроме обычных фраз утреннего и вечернего приветствия и неизбежных банальностей.
На пятый день армия, преодолев невысокую каменную гряду, к полудню миновала прелестную буковую рощицу на склоне холма и вышла в живописную долину.
В полутора или двух лье от дороги виднелся остов колокольни.
Атос побледнел.
Это было то самое место... или не то? Они шли другой дорогой. Мало ли в этих краях колоколен, пострадавших от огня и ядер, мало ли красивых долин?
Но и д`Артаньян, похоже, увидел колокольню. Он подъехал к Атосу и тронул его за рукав.
- Видите?
Атос молча кивнул.
- Здесь дороги сходятся. Та котловина, через которую прошла конница, а вы не успели - вон она... Сейчас объявят привал. У нас есть часа три. Я отпрошусь у Тревиля. Хотите - съездим туда вместе?
Атос снова кивнул и сжал руку друга.
- Пожалуйста. Я буду очень вам благодарен.
Д`Артаньян ускакал вперед и вернулся меньше чем через четверть часа.
- Да, будет привал - и долгий. Тревиль отпустил нас. Я возьму какую-нибудь снедь, нужно перекусить.
- Я уже сказал Гримо, - Атос чуть улыбнулся, - он готовит нам корзину с едой. Мы - живые люди, и питаться Святым Духом нам несвойственно...
Проскакал вестовой: его величество отдавал приказ отдыхать до пяти часов вечера.
- Не будем терять времени, - сказал д`Артаньян.
Они поехали - вдвоем, в сопровождении Гримо, захватив оружие и провиант.

 Отправлено: 24.08.10 16:13. Заголовок: По пути разговор не ..

По пути разговор не клеился. Атос был мрачен, д`Артаньян не приставал к другу с ненужными вопросами.
Вот развилка дорог, по которой мушкетеры проскакали в тот день. Вот большой дуб, расколотый молнией: он так и валяется рядом с крайним домиком деревни. Около него испанцы разбили лагерь. Здесь по ночам горели костры, слышался смех и чужая гортанная речь. Дожди давно смыли все следы от бивака. Деревня понемногу восстанавливается после нападения: на домике кюре - свежеуложенная черепичная крыша, стены каким-то чудом почти очищены от черноты, оставшейся после пожара. На домах поодаль - крыши соломенные. Ничего, со временем их тоже заменят черепичными: судя по добротности построек, деревня зажиточная. За лошадью Атоса увязалась пестрая собачонка, которая остервенело лаяла, предупреждая жителей о визите гостей. Но на ее лай никто не отзывался. Только у одного из крайних домов в крошечном огороде копошился старик. Он даже не поднял головы, когда всадники проезжали мимо. Д`Артаньян, приподнявшись на стременах, разглядел на склоне ближайшего холма множество маленьких фигурок.
- Все на сборе винограда! - уверенно сказал гасконец.
Атос кивнул. Он, пожалуй, был даже рад тому, что деревня пуста.
Но домик кюре, стоявший на возвышенности, оказался обитаем. Хозяин, засучив рукава, старательно выдалбливал внутренности тыквы большой деревянной ложкой. При виде господ офицеров он вскочил. Тыква, сорвавшись с колен, со звоном ударилась о землю, но не разбилась, а только откатилась в сторону.
- Чем могу быть полезен вам, господа? - спросил кюре.
Только сейчас Атос разглядел его. Пожилой мужчина лет шестидесяти, но еще крепкий телом и с ясными, внимательными, умными глазами.
- Я должен отдать вам кое-что, - сказал Атос, спешившись и бросив поводья Гримо. Мушкетер подошел к кюре и протянул ему туго набитый кошелек. Д`Артаньян удивился: откуда у Атоса деньги?
Кюре был удивлен еще больше.
- Зачем? - растерянно спросил он, не решаясь взять богатый дар. - На какие это нужды, сударь? Это пожертвование на церковь?
Атос отрицательно покачал головой.
- Это вам. Ведь вы всего лишились, от дома оставались только стены. К тому же мы вытоптали у вас весь огород.
Кюре, казалось, потерял дар речи.
- Я не возьму для себя ничего, - сказал он после продолжительного молчания. - Прихожане обеспечили меня всем необходимым. У нас здесь простые, честные люди. А вот церковь...
- Что такое? - кажется, у Атоса в кармане лежал и второй кошелек, набитый так же туго.
- Да ведь разграбили все проклятые испанцы! - с горечью произнес кюре. - Икону Пресвятой Девы - и ту не пожалели. Разбили, а оклад унесли с собой. Словно и не католики, как мы, а стая воронья...
- Мы бы хотели заказать мессу и помолиться в храме! - попросил Атос, действительно доставший второй кошелек.
- Сейчас... - кюре смотрел на деньги, но явно не верил в реальность щедрого дара от незнакомого господина. - Матерь Мария... да ведь здесь целое состояние! Этого нам и на новые стропила хватит, и на алтарь... Сударь... вы, случайно, не ангел в обличии человеческом?
- Я обычный человек, и грешник притом, - тихо ответил Атос. - Святой отец, я не возьму назад эти деньги. Принимайте их. Ваш дом спас мне жизнь.
Кюре несмело мял в руке чистый платок из домотканого полотна.
- Так вы, сударь, из тех мушкетеров, что держали здесь оборону?
Атос молча кивнул.
- Дело в том, сударь, что с полчаса назад я уже принял пожертвование на нашу церковь. Его сделал молодой человек из того же полка, что и ваш. С ним был представительный господин старше его. А немного позже к церкви проехал еще один господин. Не мушкетер, как вы. Я запомнил его имя, потому что он заказал заупокойную мессу по своему младшему брату, погибшему здесь.
- И как же его звали? - д`Артаньян вдруг почувствовал, что по его спине пробежала струйка ледяного пота.
- Его? Виконт де Шамплен. Филипп-Мишель де Шамплен. А брата...
Д`Артаньян не стал дожидаться, пока кюре произнесет имя погибшего. Он пришпорил коня и помчался в сторону церкви.
- Сударь, сударь! - кричал ему кюре.
- Позже, - бросил через плечо Атос. - Гримо, жди нас здесь!
И он побежал следом за д`Артаньяном. Церковь была совсем близко, не стоило тратить время на то, чтобы сесть в седло.

 Отправлено: 24.08.10 17:18. Заголовок: *** Они были там втр..

***
Они были там втроем - на лужайке у церкви.
Старший Сен-Пре, который прислонился к стене и ни во что не вмешивался. Просто стоял, скрестив руки на груди, и молча ждал окончания разговора.
Старший Шамплен - лейтенант гвардейской роты Дэзессара, бывший начальник д`Артаньяна. Он был полной противоположностью погибшему младшему брату: высокий, белокурый, широкоплечий. Он сидел на заросшем мхом валуне и потирал вытянутую вперед правую ногу. Шамплена никто бы не назвал трусом. Он был отличным боевым офицером, снискавшим славу и при Ла-Рошели, и во время битвы на Сузском перевале, и во время взятия Казале.
И третий. Арамис.
Если Шамплен не потребовал объяснений относительно обстоятельств гибели Себастьена раньше, то только потому, что сам находился во владениях мэтра Тома и вернулся в строй всего неделю назад. Покалеченную осколком ядра ногу ему чудом спасли, но заметная хромота оставалась. И вряд ли когда-либо пройдет полностью.
- Я обвиняю вас в том, - глухим голосом говорил Шамплен, обращаясь к своему противнику, - что вы не защитили моего брата. До меня дошли слухи о том, что вы пожертвовали всеми, кто был младше вас, ради спасения собственной шкуры.
- Это неправда, сударь! - столь же глухо ответил Арамис.
- Пусть нас рассудит Бог, - подытожил Шамплен. - Не уповайте на то, что вы целы и здоровы, а я только что встал с постели и хромаю. Вам это не поможет. Если вы действительно виновны в том, о чем я сказал, то Божья рука покарает вас... Ан гард, шевалье.
Видно было, как Арамис вздрогнул. Видимо, он до последнего надеялся, что поединка удастся избежать.
- Господа, - подал голос граф де Сен-Пре. - Господа, я призываю вас помириться. Военное время, вы оба не принадлежите сами себе.
- Я понимаю вас, граф, - холодно кивнул Шамплен, - но я не намерен откладывать решение нашего дела до прибытия в Париж. Я еще раз повторяю: моим секундантом будет сам Господь.
- Вы гугенот, Шамплен? - осведомился Арамис, скидывая камзол и обнажая шпагу.
- Да, и горжусь этим.
- А я, знаете ли, католик. И как таковой, не уверен, что в округе найдется протестантский пастор, который будет способен дать вам утешение. За ним придется посылать в лагерь, и вся история получит огласку, которой вы так стремитесь избежать. Вы уверены в том, что я лжец. Но в этом не вполне уверен я сам. И говорю вам, что призывать самого Всевышнего в судьи опасно. Мне вас жаль. Вы совершаете глупость. От отчаяния. Потому...
- Довольно проповедей, я в них не нуждаюсь, - Шамплен встал и обнажил шпагу. - Граф, вы засвидетельствуете всем остальным, что я отклонил предложение о примирении.
- Отлично, - заявил д`Артаньян, выходя из своего укрытия на свет. Он терпеливо слушал разговор, привязывая лошадь к какой-то деревяшке, выступавшей наружу из места, где, судя по всему, находилась боковая дверь. Кюре сказал правду: церковь напоминала руину. Остались только стены. Вместо крыши - синее небо с клочками белых облаков, вместо резьбы иконостаса - обгорелые стропила. Судя по всему, последний месяц службы проводились в одном из боковых приделов, где была восстановлена кровля. Но как следует осмотреть внутренности изуродованного, поруганного храма можно было позже. - Я тоже могу свидетельствовать о том, что лейтенант де Шамплен и господин Арамис, солдат роты де Тревиля, собирались драться на дуэли. В военное время.
- Д`Артаньян?! - удивленный возглас Арамиса показал Шамплену, что появления гасконца никто не ждал.
Следом на поляну вышел Атос.
- Что здесь происходит, господа? - спросил он. - Вы собрались драться?
- Мы и будем драться, - с прежней интонацией ответил Шамплен.
- Я волен запретить своему подчиненному участвовать в поединке! - напомнил д`Артаньян. - И собираюсь сделать это.
Шамплен отрицательно покачал головой.
- Тогда я буду вынужден во всеуслышанье заявить о том, что господин Арамис...
Атос сделал столь резкий протестующий жест рукой, что Шамплен умолк.
- Господин Атос желает что-то сказать, - Сен-Пре, наконец, отошел от стены и сделал шаг к Шамплену. - Я бы на вашем месте выслушал его.
- Я не могу не принять ваш совет, граф, - Шамплен обозначил легкий поклон. - Ведь вы тоже пострадали. Ваш сын был вместе с моим братом, и они оба погибли.
- Атос, меня обвиняют в том, что я плохо защищал Шамплена, в результате чего он погиб.
Атос стоял мрачный, но совершенно спокойный.
- Вот как! - проронил он. - Шамплен, вложите шпагу в ножны. Вы выглядите как последний дурак, только еще не знаете об этом. Если вы во всеуслышанье обвините Арамиса в трусости и в намерении спасти свою жизнь ценой жизней других людей, то я вынужден буду предпринять ответные шаги. Я сам был при этом деле, так что обвинение касается и меня. Надеюсь, виконт де Шамплен не сомневается в моей честности? А если так, то мы сейчас все вместе вернемся в лагерь, и в присутствии его величества я дам клятву на Евангелии и расскажу, как было дело.
Сен-Пре подошел к Атосу, внимательно посмотрел ему в глаза: Атос выдержал этот взгляд.
Сен-Пре вздохнул.
- Сударь, - попросил он, - расскажите сейчас. Без клятвы на Евангелии. Если этот достойный шевалье не верит никому и призывает в свидетели Господа нашего, то я доверяю вам. Убийца и виновный не может смотреть в глаза отцу, потерявшему сына. Про то, за что поплатился Винсен, я знаю, и не ищу удовлетворения. Моя вина в том, что я воспитал сына храбрецом, но не научил его терпению. Возможно, жизнь сама преподала ему нужный урок, но... на все требуется время.
- Терпение? - Атос встал рядом с Арамисом и жестом показал ему, что он может вложить шпагу в ножны. - Да. Вы правы, граф. Ему хотелось славы и признания. Сейчас. Немедленно. Это не самый большой недостаток в двадцать лет.
- Он позавидовал другому... - Сен-Пре сделал над собой усилие, чтобы произнести эти жестокие слова в адрес погибшего сына. - Я признаю это, но не осуждаю своего мальчика. Ему всего лишь хотелось быть таким, как вы, как господин д`Артаньян. Как вы, господин Атос. Это похвальное желание.
- И он не побежал с поля боя... - тихо подтвердил Арамис. - Его гибель - случайность. Я сожалею о том, что так случилось.
- А кто побежал с поля боя? - вырвалось у д`Артаньяна.
- Шамплен, - кусая губы, ответил Арамис. - Он не выдержал и побежал сдаваться в плен. Я вынужден был выстрелить в него. Это святая правда, я тоже готов принести клятву на Евангелии. Я не хотел этого говорить. Я солгал капитану. Если вы хотите знать, как в действительности все случилось...
- Атос, расскажите! - попросил д`Артаньян, потрясенный услышанным. - Клянусь, я сам первый раз об этим слышу!
Шамплен, бледный, как мел, опустился на свое прежнее место.
У него дрожали руки, он не мог держать шпагу - в ножны не вложил, но пристроил на колени.
- О том, с чего все началось, вы знаете, - начал Атос тихо и просто, - мы сидели в лагере и играли в кости...

 Отправлено: 24.08.10 21:14. Заголовок: *** Шамплен слушал м..

***
Шамплен слушал молча, только на лице его попеременно появлялись то бледность, то краска стыда, которую он не в силах был скрыть. Атос рассказывал, не вдаваясь в ненужные, с его точки зрения, подробности, которые бы запутали нить повествования.
Арамис присел на камень так, чтобы Сен-Пре и Шамплен могли его видеть. Время от времени он порывался вставить свое слово в рассказ друга, но всякий раз Атос предостерегающе поднимал руку, и Арамис прикусывал губу.
Д`Артаньян сохранял внешнее спокойствие примерно до середины рассказа - ровно до того момента, когда Атос дошел до операции, которую ему пришлось делать. Затем гасконец вскочил, подобрал с земли какую-то сухую ветку и принялся ломать ее на мелкие части.
Сен-Пре был печален и только покачивал головой, поглядывая то на Атоса, то на Арамиса.
- Граф, у меня складывается ощущение, что вы знаете то, о чем я рассказываю, - Атос опять столкнулся с ним взглядом.
- В общих чертах - да. Господин Арамис открылся мне по моей настоятельной просьбе. Сговора между вами не существовало, а рассказываете вы одно и то же, в одной и той же последовательности, но с разными подробностями. Это, несомненно, указывает на то, что вы не лжете.
- Я не стал бы лгать никогда, - сухо ответил Атос. - Если господин виконт желает, я продолжу.
Шамплен кивнул.
Атос продолжал, с безжалостной точностью фиксируя события: вот прекратилась стрельба, вот Сен-Пре разглядел испанца в золоченых латах, которому все кланялись...
- Признаться, на какое-то время мне самому стало не по себе, но я был командиром, и негоже показывать солдатам свою слабость. С "Розой Кастилии" мы сталкивались уже несколько раз. Это хорошие воины, дисциплинированные и храбрые, прекрасно обученные и вооруженные на славу. Но они люди - стало быть, не бессмертны. Ваш брат, виконт, поддался панике и, воспользовавшись тем, что все сидят и отдыхают, проскользнул во внутренний дворик, а оттуда выбежал наружу. Мне неприятно говорить об этом, но он имел намерение не только сдаться в плен, но и сказать испанцам о нашей малочисленности, которую нам чудом удавалось скрывать. Это погубило бы всех нас. Реагировать нужно было быстро, малейшее промедление грозило нам немедленной гибелью. И потому...
- И потому я выстрелил, виконт. Я не хотел убивать, я хотел ранить. В такой ситуации боль часто отрезвляет, - не смотря ни на кого, вымолвил Арамис. - Если бы он не закричал, что нас легко можно взять...
- Он это закричал?
- Да, - подтвердил Атос. - Но, к счастью, не успел сказать, сколько нас. Арамис - отличный стрелок, и с такого расстояния промахнуться сложно.
- Я первый раз стрелял в спину человеку, - словно не слушая Атоса, в такт своим мыслям медленно сказал Арамис. - Это была спина моего товарища. Господь накажет меня за это. Но... это война. И мы оба давали присягу...
Шамплен, побледнев окончательно, вдруг встал, подошел к Арамису и протянул ему руку.
- Я буду молить Господа за вас. Я думал, что вы погубили Себастьена, а вы его спасли. Когда человек идет на такое, он одержим дьяволом. Я не могу сердиться на вас за то, что вы сделали. Вы погубили тело, но спасли его душу. Дьявол посрамлен. Да будет так во веки веков!
- Как? - Арамис настолько погрузился в свои переживания, что даже не сразу понял, о чем ему говорят. Что ему протягивает руку человек, только жаждавший отомстить за смерть брата.
- Разве Иуда, предавший Спасителя, не был одержим нечистым духом? - с прорвавшейся горячностью, с каким-то фанатичным исступлением восклицал Шамплен. - То же произошло и с Себастьеном. Он сам не мог бы предать... Это он, погубитель рода человеческого!
- Рассказывайте дальше, прошу вас, - попросил Сен-Пре, коснувшись плеча Атоса. - Я хочу от вас услышать, как погиб Венсен.
Шамплен упал на колени и погрузился в молитву. Казалось, он не воспринимает больше ничего, что относилось бы к внешнему миру. Но стоило Атосу дойти до момента, когда они с Арамисом остались вдвоем, практически потеряв надежду и приготовившись принять смерть так, как положено сильным духом мужчинам, как Шамплен поднял голову и сам воскликнул:
- Да это же таинство! У вас были хлеб и вино!
- И мы стали молиться, потому что нам не на кого было надеяться, кроме как на Господа и на заступничество сил небесных, - Атос еле заметно улыбнулся. - Мы исповедовались друг другу и поклялись, что дорого отдадим наши жизни.
- А ангелов вы видели? - с детским простодушием спросил вдруг Шамплен.
- Я - нет, не видел, - совершенно серьезно, с легкой ноткой сожаления ответил Атос. - А вы, Арамис?
Арамис сделал отрицательный жест.
- Что было дальше? - Сен-Пре был глубоко потрясен услышанным.
- Дальше? Арамис впал в забытье, мне даже показалось, что он перестал дышать. Я сменил ему повязку и уселся ближе к дверному проему. Кому-то нужно было следить за испанцами! И тут раздались выстрелы. Я сам поначалу не понял, что происходит. Но после выстрелов закричали "Факелы! Факелы!". Кричали по-французски, и я понял, что де Брэ все же попал туда, куда так стремился, и что нам с Арамисом рановато следовать его примеру. Все остальное может рассказать д`Артаньян, его величество... да кто угодно. Испанцев смели одной дерзкой атакой. Впрочем, не так их много и оказалось... Я хотел бы выяснить, какому святому теперь ставить свечи за наше спасение. Я не слишком склонен к мистике, но мне кажется, что нам помогали молитвы местного кюре и близость церкви. Жаль, что ее разграбили. Я небогат, но сделал пожертвование. Арамис, вы лучше всех нас сведущи в вопросах религии. Скажите, кому посвящен этот храм?
Арамис смотрел куда-то в небо.
- Святому Игнасио... или Иньиго... там изображение Игнасио Лойолы. Это иезуитская церковь, хотя сейчас в ней служит францисканец...
Он решительно встал. Пожал руку Шамплену.
- Не знаю, как вы, господа, но я иду в храм.
У порога мялся взволнованный кюре.
- Вот вы где! - воскликнул он. - А я думал, что вы уехали. Господа, я отслужу все, но только не сегодня. Сегодня никак не получится, потому что я один, наш диакон там... - он указал на склон, где мелькали человеческие фигурки.
- Незачем откладывать, - каким-то странным голосом ответил Арамис. - Если вас, ваше преподобие, устроит моя помощь... не заботьтесь ни о чем, я имею чин субдиакона. Этого, полагаю, будет достаточно.
Кюре кивнул и обрадованно хлопнул в ладоши.
- Вы действительно согласны? Тогда, господа, подождите. Нам нужно облачиться подобающим образом...

 Отправлено: 25.08.10 22:07. Заголовок: *** Странная это был..

***
Странная это была месса.
Странная прежде всего своей неканоничностью. Потому что происходила она в разграбленном, полусгоревшем храме, в маленьком боковом приделе, где даже скамейки отсутствовали: их некуда было поставить. Вдоль одной из стен стояла наспех сколоченная скамья, на которую господа положили свои вещи: плащи, оружие.
Алтарь тоже был сооружен наспех - неказистый, грубоватый. Деревянные статуи Богоматери и святого Игнасия, в честь которого был освящен храм, уцелели в пламени, но были сильно повреждены. Лицо Девы Марии потемнело - словно Мадонна была мавританкой. Лишь ее голубые глаза смотрели по-прежнему кротко и ясно.
Распятие откуда-то привезли или успели сделать новое - оно не пострадало от огня и рук вандалов.
Мальчишка, который помогал прислуживать при мессе, принес господам в качестве подушек для коленопреклонений пару охапок соломы. Кюре попытался извиниться за такое убожество, но военные решительно заявили: все в порядке, лучшей замены и сыскать нельзя.
Атос первый опустился на колени: служба предстояла не самая короткая, в отсутствие скамеек простоять все время было бы затруднительно даже человеку совершенно здоровому, а среди них находился Шамплен, у которого болела искалеченная нога. Шамплена усадили на какой-то табурет, ногу положили на чурбачок подходящего размера. Виконту, убежденному гугеноту, вроде бы совсем не полагалось присутствовать на католическом богослужении, но он сам захотел этого - и никто не препятствовал. Шамплен счел нужным объяснить, что они с Себастьеном были сводными братьями: отсюда и разница во внешности, и разница в вероисповедании. Младший был воспитан как католик - и виконт заказал мессу...
Глядя на Атоса, опустились на колени все, кроме Шамплена.
Вторая странность состояла в том, что Арамис, которому бы полагалось находиться среди мирян, стоял рядом со священником в темном облачении - и готовился помогать кюре как субдиакон. Д`Артаньяну вспомнились слова Портоса, которыми тот несколько раз сопровождал уход Арамиса из парижских кабачков - мол, из Арамиса получится только сельский священник. Гасконец заулыбался было, увидев товарища в рясе с чужого плеча: слишком длинной, слишком широкой. Но вдруг посерьезнел, и шутить не стал. Как-то очень бросалась в глаза разница между настоящим сельским священником и молодым человеком, которому когда-то предсказывали блистательную церковную карьеру...
Третья странность...
Третья странность заключалась в том, что в тот день, в том месте все молились искренне. Каждый - о своем. Как умел. Никто не смотрел друг на друга. Атос опустил голову, волосы упали ему на лицо, и никто не мог бы поручиться, что мушкетер не плачет. Во всяком случае, когда он смотрел на распятие, глаза его странно блестели.
Он попросил Провидение вернуть ему смысл жизни. Де Брэ, видимо, оказался хорошим гонцом - теперь это было очевидно.
О чем он молился теперь? О ком просил?
Д`Артаньян смущенно комкал в ладони кружево воротника: кажется, вспомнил, что на нем нет креста - и испытывал от этого неудобство. Он переминался на месте как мальчишка, который и рад бы уйти из церкви, но нельзя. Мало-помалу общее настроение передалось и лейтенанту королевских мушкетеров.
По лицу д`Артаньяна можно было читать как по раскрытой книге: он одними губами перечислял имена погибших товарищей. Ему незачем было искать в жизни смысл: смыслом была военная служба с ее тяготами и радостями. А война... да, война - неизбежность. Удел мужчин. Стихия сильных духом. Гасконец вспоминал ушедших и просил за сохранение боевого товарищества. Все-таки здесь, сейчас, они были втроем. Он. Атос. И Арамис тоже.
Сен-Пре просил у Господа сил для себя. Смирения для материнского сердца: графиня все еще не знала о гибели сына. Давно нужно было решиться написать ей... но он не мог. Теперь он знал, что сможет. Что найдет нужные слова, которые смягчат скорбь. Сын погиб достойно. Он выдержал. А гордыня... да, это то, что погубило его. Гордыня - но не трусость. Он не смалодушничал.
Граф заглядывал в глубины своей души и понимал, что не осуждает сына. Может быть, его мальчик сейчас там... у сияющего престола Того, кто превыше всех земных царей. И тогда он может попросить Его, чтобы...
Впрочем, как раз об этом Сен-Пре думать не хотел.
Шамплен молился вместе со всеми. Лицо его было светлым и ясным. Он знал теперь, что после окончания кампании, когда армия вернется в Париж, тотчас подаст в отставку и поедет в родную Овернь. К матери. И невесте. Мысль о том, что это придется сделать, еще утром внушала ему омерзение, заставляла бледнеть от гнева. А сейчас он думал о том, что мать права. Восемнадцатилетняя хохотушка Катрин, дочь соседей, при всей своей внешней легкомысленности, была девушкой здравомыслящей и строгого нрава. Как раз то, что ему нравится в женщинах. И она... кажется, она действительно любит его, раз ждет уже два года...
Кюре старался как мог. Он тоже молился, он совершал священный обряд. Он привык к этому, но сегодня ему было необычайно легко. Даже без органа. Даже с сорванным, надтреснутым голосом. Может быть, потому, что ему вторили два молодых помощника? Священник с удивлением смотрел на своего нового субдиакона: лицо его светилось вдохновением.
Арамис же вовсе не замечал, где находится. Когда-то привычный, а ныне полузабытый религиозный экстаз целиком овладел им. Все вокруг сияло и сверкало, не было закопченных стен, за спиной пели ангелы - звонкими птичьими трелями.
Но когда стоишь у престола Господня и возносишь Ему хвалу - ничему не удивляешься...

 Отправлено: 25.08.10 22:35. Заголовок: Кажется, ТАМ, высоко..

Кажется, ТАМ, высоко, в неведомой никому из живущих дали, в небесном граде со стенами из чистых изумрудов побывали все, кто находился в храме.
Только о таком никому не говорят.
Если и говорят - то только самым близким людям. Доверяя как самую сокровенную тайну.
И каждый высказал свое желание.
Выходя наружу из храма, все пятеро верили, что их услышали. И ответят. Непременно ответят.
Искренняя молитва, исходящая из сердца, всегда бывает действенной.
Гримо ждал у входа, держа лошадь Атоса. Атос ласково кивнул ему - оказывается, он видел, что и слуга тоже был в церкви. Гримо почтительно поклонился.
- Нужно подождать Арамиса, - сказал д`Артаньян.
- Поедем, - покачал головой Атос. - Он нагонит нас. Ему нужно остаться здесь еще на какое-то время.
- Я буду его ждать! - заявил гасконец. - Мы поедем только втроем.
Атос вздохнул.
- Хорошо, будем втроем... пока это возможно.
Он отошел к графу Сен-Пре.
- Вы тоже будете ждать Арамиса?
Сен-Пре улыбнулся.
- Нет, господин мушкетер. Не буду. У вашего друга своя дорога. Я понимаю вашу тревогу и, кажется, догадываюсь, о чем вы хотите меня спросить. Могу ответить сразу: я уже несколько раз предлагал ему свое гостеприимство. В Лотарингии чистый воздух, и при необходимости любой из вас... хоть и вы... можете отправиться ко мне в поместье. Если вам не понравится в одном, я предоставлю в ваше распоряжение другое. Там, знаете ли, прекрасные библиотеки, покой и тишина. А еще у меня слуги вроде вашего: не болтают, и дураков я у себя в услужении тоже не держу. Я сказал достаточно?
- Боюсь, что это предложение уместно для Арамиса, но для меня...
- Не зарекайтесь ни от чего, любезный граф... - совсем тихо сказал Сен-Пре. - И при случае заглядывайте ко мне... как и к господину Монморанси. Мы будем рады вашей компании.
Атос вздрогнул. Взгляд его потемнел на мгновение.
Он молча поклонился и вернулся к д`Артаньяну.
Граф уехал, за ним последовал Шамплен - мушкетеры были вечером приглашены в гости к офицерам дружественного полка. Примирение следовало отметить и закрепить за бутылкой вина.
Арамис появился у церкви через полчаса. Вполне разговорчивый, но очень бледный. Видимо, только что пережитое сильнейшее душевное потрясение еще не вполне оставило его.
- Вот мы и втроем, - обрадовался д`Артаньян, пожимая руки друзей. - Вы не представляете, как я рад! Мы вместе... мы живы... мы возвращаемся в Париж.
Атос улыбнулся одобрительно.
Арамис рассеянно кивнул.
- Это самое главное... мы живы... мы вместе.
- А вы как будто не рады этому?
- С чего вы взяли?!
Они вскочили на коней и поехали в лагерь.
Они были втроем, вместе.
Они были молоды и полны сил.
Они ехали шагом, стремя в стремя, хохотали, строили планы, подшучивали друг над другом.
А над их головами сияло лазурью голубое небо.
Где-то там, в поднебесье, сиял всеми красками радуги таинственный престол Того, Кто превыше всего в этом мире...
Все знающего. Все слышащего. Все прощающего...

 Отправлено: 25.08.10 22:56. Заголовок: слов нет, такое не к..

слов нет, такое не комментируют...