ДЮМАСФЕРА - Форум фанфиков по мотивам книг Александра Дюма (отца)

Несколько секунд Женька молчала, потом притянула к лицу руку Атоса и коснулась ее губами. Этот жест красноречивее всяких слов выразил все, что она в этот момент чувствовала – и сострадание, и благодарность за доверие, и любовь, и бесконечное уважение. Атос так же молча привлек ее к себе. Слова тут были не нужны.
- Когда же ты вернешься? – наконец спросила Женька.
- Винтер пишет, что слушание дела займет не больше нескольких дней. В свое время д’Артаньян добрался до Лондона за пять дней, вряд ли я сильно от него отстану.
- Я буду очень тебя ждать…
- Уже это для меня – достаточный повод там не задерживаться, - Атос поцеловал ее руку. – Пойдем домой?
Женька кивнула.
- А сколько сейчас лет этому ребенку? – внезапно спросила она, когда они уже подходили к дому.
Атос замедлил шаги.
- Сдается мне, Винтер и сам этого хорошенько не знает, - пожал он плечами. – Но, думаю, не больше шести-семи лет.
- И что же с ним будет? – тихо спросила Женька.
- Я полагаю, Винтер о нем все же позаботится, - медленно проговорил Атос. – По крайней мере, мне хочется на это надеяться. Ведь, в конце концов, сиротой он сделался не без нашего участия. Я непременно задам лорду этот вопрос.
…Атос вернулся через три недели. Еще только въезжая в ворота замка, граф уловил доносящийся из аллеи парка детский смех, и, раздумав спешиваться, пустил коня крупной рысью. Где-то в подсознании промелькнуло сожаление о безвозвратно ушедших рыцарских временах – тогда можно было бы протрубить в рог, давая знать о своем возвращении… Не иначе как серый андалузец прочел мысли хозяина, потому что вскинул голову и оглушительно заржал – так что эхо прокатилось по двору и парку. Сигнал был услышан: меньше чем через полминуты из-за кустов донесся топот маленьких ножек и звонкий детский голосок.
- Ма-туш-ка! Едут! – Из-за поворота, едва не полетев кубарем от спешки, вывернулся трехлетний Рауль и, увидев отца, кинулся ему навстречу. Атос успел соскочить с коня как раз вовремя, чтобы подхватить на руки верещащего от радости сына. Следом, наплевав на приличия и подобающее графине достоинство и подобрав юбки, уже бежала Женька.
- Рауль, как вы выросли!
- За три-то недели? – Поскольку руки Атоса были заняты Раулем и поводьями, Женька обняла графа сама и замерла, прижавшись к его плечу щекой. – Господи, как же я скучала…
- Это были самые длинные три недели в моей жизни. – Атос ухитрился высвободить левую руку и тоже обнять жену. - Как вы справлялись тут без меня?
- Смотря с чем, если с управлением поместьем – то и справляться было особо не с чем. А если с господином виконтом…
- Рауль, неужели вы не слушались? – с притворной строгостью осведомился Атос.
Мальчик обиженно уперся ладошками в грудь отца:
- Я слушался! Матушка сказала, что не будет жаловаться!
- На что? – Атос, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, нахмурил брови.
- Я не пил молоко…
- А разве я жаловалась? – засмеялась Женька.
- Нет… - Рауль, сообразив, что поспешил с признанием вины, надулся было, но тут же снова засиял, видя, что отец не сердится. – Я больше не буду! Можно мне на лошадь? Я хочу проехать до конюшни! Можно?
Подоспевший Шарло, улыбаясь во весь рот, принял у графа поводья; Атос, переглянувшись с Женькой, кивнул и одним ловким движением посадил мальчика в седло. Рауль пискнул от восторга.
- Держите равновесие, виконт! - предупредил Атос, выпуская сына, но следя за каждым его движением.
- Я сам, сам!
Женька пошла рядом. Ноги Рауля едва доставали до путлищ, не то что до стремян, но сидел он уверенно и прямо.
- Отлично, виконт! – одобрительно проговорил Атос. – Из вас выйдет хороший наездник!
- Я сам еду!
- Молодец!
Когда переполненного впечатлениями Рауля сняли с седла и передали с рук на руки няньке (сопроводив пожеланием больше не отказываться от молока), Женька вопросительно посмотрела на мужа.
- Все прошло благополучно?
- Вполне, - кивнул Атос. – Но…
- Что?
- Я спросил Винтера о судьбе ребенка. – Атос вздохнул. – Все-таки эта женщина умудряется даже после смерти портить жизнь всем, кто с ней соприкасался… Винтер понятия не имеет, где его искать – она прятала сына от деверя, видимо, желая скрыть его возраст.
- Но что же с ним станется? – Мысленно Женька тяжело вздохнула, сознавая, что эту партию с судьбой она, пожалуй, не выиграет. История не пожелала так легко отдавать проходную пешку, обещающую превратиться в ферзя. Мордаунт останется Мордаунтом, озлобленным на весь мир и особенно на дядюшку, лишившего его наследства и титула.
- Увы… - Атос развел руками. – Мы не знаем даже, во Франции он или в Англии…
«Холера… - опять-таки мысленно ругнулась Женька. – Взять под контроль ЭТУ ситуацию не получится…»

Внезапно начавшаяся осень заставила Женьку вспомнить московское межсезонье. Начало октября во Франции редко бывает очень уж холодным, но в этом году ненастье свалилось неожиданно. Стремительно желтеющие деревья, низкие клочковатые облака, пронизывающий ветер и груды мокрых опавших листьев под ногами больше всего напоминали ноябрь. Печи и камины в замке начали топить на добрых три недели раньше срока.
Женька, сидя на полу в детской, вместе с Раулем увлеченно возводила посреди комнаты замок короля Артура из деревянных кубиков. Атос, устроившись в кресле у камина с томиком Плутарха на коленях, читал, время от времени поглядывая на жену и сына.
- Это будут ворота! А тут…
- А тут должен быть донжон, Рауль, - оторвавшись от книги, посоветовал Атос.
- А что такое – дожон?
- Это главная башня, - Женька улыбнулась графу. – Дон-жон… Что вы хотели, Шарло?
На пороге приоткрытой двери маячил Шарло, деликатно выжидая, когда на него обратят внимание.
- Господин граф, там приехал какой-то дворянин, который желает видеть вас или госпожу графиню… но он отказался назвать свое имя. – Шарло вопросительно смотрел на Атоса. – Прикажете принять или совсем наоборот?
Атос и Женька переглянулись.
- А как он выглядит, этот дворянин? – Атос захлопнул книгу и встал.
- Молодой, красивый, черноволосый, глаза тоже темные…
Выданное Шарло описание не отличалось уникальностью, но и Женьке, и Атосу одновременно пришла в голову одна и та же мысль.
- Уж не Арамис ли это?
Женька дернула шнурок сонетки.
- Рауль, не забудьте пристроить донжон, иначе ваш замок будет слишком легко захватить. Я зайду чуть позже, чтобы посмотреть, как у вас получилось! Мадлена… - Она кивнула вошедшей няньке на сына и торопливо вышла следом за Атосом.

- Арамис!
- Атос, друг мой! Эжени!
- Вы ли это, дорогой друг? – Атос шагнул навстречу аббату и крепко обнял его. – О, да вы же промокли насквозь!
- И замерз, - сбрасывая мокрый плащ прямо на пол, сознался Арамис. – Эта проклятая погода…
- Шарло, горячего вина, живо! – крикнула в глубину дома Женька. - И приготовьте ванну и сухую одежду! Пойдемте скорее, Арамис, вам надо согреться.
Через пять минут аббат, переодетый в теплый стеганый халат, сидел у пылающего камина и прихлебывал горячее вино с корицей, зримо наслаждаясь теплом и покоем.
- Если бы вы только знали, как я рад вас видеть!
- Но какими же судьбами вас занесло в наши края? – Атос, помешав в камине, уселся в кресло напротив. – В последнем письме вы как раз сетовали, что вам никак не удается нас навестить…
- Хлопоты и разъезды иной раз бывают кстати, - Арамис сделал неопределенный жест стаканом, - у меня как раз появилось небольшое дело к югу от Блуа… - Он неожиданно осекся, видимо, сообразив, что сказал: получалось, что он приехал вовсе не навестить старых друзей, а попросту заскочил на огонек, проезжая мимо по важным делам.
- Нет-нет, - Арамис перехватил чуточку насмешливый взгляд Атоса и слегка покраснел. – Я действительно…
- Не оправдывайтесь, друг мой, - мягко сказал Атос. – Если вас привели в Бражелон дела…
– Мы тем более рады, что вы нашли для нас время, - закончила Женька.
- Я в самом деле хотел вас повидать… - окончательно покраснев, возразил Арамис.- Но, вы понимаете…
- Отлично понимаем. – Атос улыбнулся. – Вы, как всегда, в делах и интригах, и для аббата ведете весьма бурную жизнь. Но ведь вам это нравится?
- Совершенно не нравится! – неожиданно резко выпалил Арамис. – Ох, простите… Если бы вы только знали, друзья мои, как я вам завидую!
Атос и Женька переглянулись. Было весьма похоже, что аббат прибыл к ним в растрепанных чувствах и нешуточных хлопотах – иначе откуда эта нервозность? Женька даже подумала, что Арамис выглядит неважно. Внешне он почти не изменился, только расстался с усами и эспаньолкой, и теперь гладко выбритое лицо выглядело почти неправдоподобно юным. Но на этом юном лице проступали застарелая усталость и нервное напряжение – под глазами залегли тени, около губ появилась складочка, которой не было раньше, а на щеках горели пятна почти лихорадочного румянца.
- Завидуете – чему? – осторожно нащупывая почву, спросила Женька.
Арамис махнул рукой, чуть не расплескав остатки вина.
- У вас есть ваша любовь и вы сами… в нашем полном лжи и несовершенств мире это редкость.
«Опять Шевретта!» – сообразила Женька. Сложные взаимоотношения Арамиса с ветреной герцогиней давно уже стали среди друзей секретом Полишинеля, как и то, что перепады настроения аббата – от лучезарного до глубокой хандры – связаны именно с мадам де Шеврез. Не иначе, Арамис снова втянут в какую-то интригу, чему совершенно не рад. Женька не успела придумать достаточно оригинального ответа – Шарло доложил, что ванна готова, и она с облегчением вскочила.
- Вам обязательно надо отогреться и расслабиться, Арамис. Тогда и жизнь покажется более приятной вещью, поверьте.
- Беда в том, что только покажется… - Арамис криво улыбнулся и отправился за слугой.
- Он действительно скверно выглядит, - проводив Арамиса глазами, пробормотал Атос.
За ужином Женька внимательно приглядывалась к другу - ей не нравился неровный румянец на обычно бледном лице аббата и мелкие капельки испарины на лбу. Конечно, и то, и другое можно было приписать горячей ванне и усталости, но… К еде Арамис едва прикоснулся. Когда наконец все встали из-за стола, Женька решительно протянула руку и потрогала его лоб.
- Да у вас жар! – Если бы в ее распоряжении был градусник, он наверняка показал бы не меньше тридцати девяти. – Арамис, вы больны… вот что значит путешествовать в такую погоду!
- Пустяки, - Арамис неожиданно тяжело раскашлялся. – К утру все пройдет.
- Ложитесь-ка вы в постель, мой милый, - Атос взял аббата под руку. – Я провожу вас в вашу комнату. Эжени, что еще можно сделать?
- Выдрать хорошенько… - едва слышно пробормотала Женька себе под нос. И уже громче добавила: - Я приготовлю лекарство, уж будьте любезны его принять… если в самом деле хотите поскорее поправиться.
- Мне надо…. очень надо, - пробормотал Арамис. Его вдруг затрясло. – Завтра…
- Завтра и поговорим, а сейчас – в постель, немедленно!
- Семейная жизнь вам на пользу, - слабо улыбнулся аббат, - вы научились командовать…
- И не только командовать, но и добиваться послушания, - твердо заверила Женька. – Счастье еще, что вам вздумалось нас навестить – представляете, если бы вы сейчас оказались в дороге или на постоялом дворе?

Наутро стало очевидно, что Арамис действительно болен. Когда Женька, помня, что гость - ранняя пташка, отправилась распорядиться насчет завтрака, в дверях гостиной она столкнулась с полностью одетым аббатом.
- О, вы уже встали? – Женька с беспокойством присмотрелась к Арамису, машинально отметив лихорадочно блестящие глаза, жаркие пятна на щеках и криво застегнутый камзол. – Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, гораздо лучше, - попытался улыбнуться Арамис. – И… Эжени, вы с Атосом не очень обидитесь, если я оставлю вас на несколько дней?
Женька подняла брови.
- Вы собираетесь уехать?
- Увы, у меня неотложное дело… - Арамис зашелся в приступе кашля и взялся за грудь, с трудом переводя дыхание.
- Да вы бредите! – Женька быстро подошла и потрогала лоб аббата, прежде чем он успел отстранить ее руку – ото лба веяло жаром, как от печки. – У вас сильный жар и кашель, и вы собираетесь куда-то ехать?
- Я должен… - откашлявшись, выговорил Арамис, - поверьте, это вопрос жизни и смерти… - Его прервал новый приступ, заставивший аббата в изнеможении присесть на краешек дивана. – Мне… мне в самом деле надо ехать.
- Да я вас просто не отпущу! – Женька обернулась на звук шагов – в комнату вошел Атос. – Атос, ну скажи хоть ты этому упрямцу! Какие могут быть неотложные дела в таком состоянии?
- Я тоже не отпущу, - пожал плечами Атос, - вы же не проедете и пары лье, Арамис. Ваше дело не может подождать?
- Ни одного дня, - твердо ответил Арамис, встал, шагнул - и повалился на пол, теряя сознание. Женька дернулась вперед, но Атос успел подхватил падающего аббата на руки.

Очнулся Арамис через несколько минут – уже в постели.
- Что… со мной? – Еле слышный и к тому же до невозможности осипший голос тут же сорвался.
- Обморок, - лаконично ответила Женька, нащупывая пульс. – Вы больны, Арамис, в этом все дело.
- Но мне… мне необходимо ехать! – Арамис попытался сесть, захлебнулся кашлем и снова рухнул на подушку. – Проклятье… - отдышавшись, простонал он с отчаянием в голосе. – Но я должен, должен!
- Послушайте, Арамис, - Атос присел на край кровати, - вы не можете ехать, это совершенно очевидно, так давайте я съезжу вместо вас. Что вы должны были сделать?
- Отвезти письмо… - чуть слышно пробормотал Арамис, - очень важное письмо, оно должно быть доставлено… не позднее чем через неделю…
- Я отвезу ваше письмо, - мягко сказал Атос. – Скажите только, куда.
Арамис приподнялся на локте; взгляд его засветился надеждой.
- Вы… в самом деле… Но это далеко…
- Экая невидаль, - Атос небрежно пожал плечами, - ведь не на Луну же вы собирались?
По запекшимся губам Арамиса скользнуло слабое подобие улыбки.
- Нет… всего лишь в Ангулем…
- Пустяки. Говорите адрес.
- У меня… в кармане камзола...
Одежда Арамиса лежала тут же, на кресле. Женька, взглядом спросив разрешения, ощупала камзол и извлекла из кармана плотный конверт. Арамис кивнул.
- Вот… это письмо. Найдете в Ангулеме… постоялый двор дядюшки Било. – Арамис переводил дыхание после каждой фразы и изо всех сил сдерживал кашель. - Пароль – не знает ли он, где… поблизости можно купить… хорошую лошадь для поклажи. Он должен ответить, что… лошадей на продажу… поблизости нет, но у… у него на конюшне… стоит мул. Предложит вам… его посмотреть. Вот на конюшне… и отдадите. И сразу… уезжайте.

Арамис откинулся на подушку, тяжело дыша; темные глаза были двумя омутами беспокойства.
- Не волнуйтесь, - Атос пожал слабые пальцы друга и встал. – Все будет в порядке. Надеюсь, вернувшись, застать вас в добром здравии.

Проводив Атоса до ворот, Женька некоторое время смотрела вслед удаляющемуся всаднику. Ох, что-то в последнее время графу только и приходится, что ездить по делам, и ладно бы еще по своим! Женька страшно жалела, что не имеет возможности к нему присоединиться. Но в этот раз на ее попечении оставался не только Рауль, но и Арамис… Последний раз помахав рукой, Женька медленно пошла к крыльцу. В голове назойливо вертелось название города.
«Ангулем, Ангулем… Где я слышала это название? Ангулем…»
На календаре было третье октября 1633 года.

… - Госпожа! – Николь нерешительно заглянула в библиотеку. – Госпожа, я там мимо комнаты господина Арамиса проходила, уж беспокоить не стала… только он, по-моему, бредит. Все зовет кого-то. Может, взглянуть?
Женька подхватилась и поспешила на зов.
Арамис весь горел – дотронувшись до покрытого испариной лба, Женька чуть не отдернула руку. Пальцы аббата беспокойно теребили простыню, воспаленные губы что-то шептали. Женька наклонилась и прислушалась.
- Мари… Мари…
- Николь, - Женька оглянулась, - принеси воды с уксусом. Нужно сбить температуру.
- Сейчас, мадам, сейчас!
- Мари, - отчетливо проговорил Арамис, - это опасно…
Николь поставила рядом с кроватью таз и кувшин с водой. Намочив и слегка отжав полотенце, Женька принялась обтирать лицо, шею и плечи Арамиса.
- Мари, милая… в Париже нельзя оставаться… Ангулем, тебя будут ждать в Ангулеме… Торопись…
«Кажется, он принимает меня за Шевретту! И опять Ангулем. Где же я это слышала? Между Тюллем и Ангулемом… Ой!»
В голове у Женьки разом что-то щелкнуло. Шевретта, Тюлль, Ангулем… Рош-Лабейль!
Она с размаху шлепнулась в кресло. Конечно! Как же она сразу не сообразила…
- Мадам, вам нехорошо? – всполошилась Николь.
- Нет, - отмахнулась Женька. – Все в порядке.
- Мари…
«Двух Раулей в семье, пожалуй, многовато, - стремительно подумала Женька. – Ну да ладно, придется подобрать другое имя… Тьфу ты, что за чушь лезет в голову!»
Женьку саму удивило собственное спокойствие – трудно сказать, чего в нем было больше, доверия к Атосу или презрения к мадам де Шеврез. Она никогда не страдала излишней ревнивостью и была уверена, что адюльтер в такой ситуации даже изменой считать нельзя, так что основное чувство, которое она сейчас испытывала – любопытство. Интересно, удастся ли герцогине добиться своего теперь, когда Атос женат?
«Ох и стервочка же ты, дорогая!»