Отправлено: 18.10.11 21:27. Заголовок: Ненормальная дюманка и четыре друга 20 лет спустя
Название: только рабочее, по идее это просто продолжение "Ненормальной дюманки". Автор: Калантэ Фандом: А.Дюма Пейринг: прежние персонажи плюс Рауль, лорд Винтер, Мордаунт, Карл I и так далее... Размер: макси (видимо). Жанр: так и не научилась определять. ООС, как я понимаю. И авторские персонажи. Плюс, как я подозреваю, альтернативное развитие сюжета. Пояснение: действие начинается через пару лет после окончания предыдущего фика, а планируется охват событий "Двадцать лет спустя". В том числе. Фантазия у меня совершенно безбожная, так что историки могут сразу запасаться валерьянкой и тапочками...
В общем, я начинаю давно обещанное продолжение. Боюсь, что выкладываться будет мало того что нерегулярно, но еще и не чаще раза в неделю, но я приложу все усилия, чтобы и не реже! Если что не нравится - кидайте тапки сразу.
Отправлено: 18.10.11 21:28. Заголовок: По оконным стеклам и..
По оконным стеклам и подоконнику барабанил дождь, ветер нещадно трепал верхушки парковых деревьев. Женщина, которую когда-то звали Женькой, Евгенией, потом некоторое время – бароном де Сигоньяком, а ныне – Эжени де Ла Фер, стояла в оконной нише, молча постукивая пальцами по переплету и вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Она любила дождь, но в пути в такое ненастье, конечно, несладко… Неясный темный силуэт на дороге, едва видный сквозь пелену дождя и мечущиеся ветви, заставил ее приоткрыть створку и жадно прислушаться. Ветер тут же швырнул ей в лицо пригоршню холодных брызг, раздул портьеру и рванул раму с неистовой силой. Медленно ползущий силуэт свернул в сторону и начал удаляться от замка. Эжени вздохнула, захлопнула окно и вытерла ладонью мокрое лицо. Ошиблась… За спиной послышались мягкие неторопливые шаги. Эжени обернулась. В комнату вошел Гримо, неспешно пошел вдоль стены, зажигая свечи в канделябрах. Эжени вздохнула снова. Поравнявшись с ней, Гримо бросил на нее понимающий взгляд, потом посмотрел за окно и чуть заметно качнул головой. - Непогода, - как всегда, односложно проговорил он. – Заночует. Эжени вздохнула в третий раз. Конечно, заночует. И правильно сделает. Дела поместья, изрядно запущенные предшественником, то и дело требовали присутствия графа де Ла Фер, и далеко не всегда ему удавалось обернуться за день. Вот и сейчас Атос был в отъезде, и хотя планировал он вернуться к вечеру, разыгравшееся ненастье бесцеремонно вмешалось в его планы. Как говорится, расписали на бумаге, да забыли про овраги, мелькнуло в голове у Эжени выражение из далекого мира. В общем, она первая бы посоветовала графу остановиться на ночлег и переждать бурю, но при всем при этом она отчаянно, невыносимо, безотчетно тосковала по мужу. Тосковала, грустила – и боялась за него всякий раз, когда не могла быть с ним рядом… Губы Эжени тронула неожиданная улыбка – от воспоминаний. Сейчас граф ездил довольно много, но не так уж давно был период, когда никакие, даже самые важные и неотложные дела не могли заставить Атоса покинуть поместье. Последние два месяца перед рождением Рауля. Эжени переносила беременность вполне нормально, но страх все равно оставался – страх перед неизвестностью, перед уровнем медицины, да мало ли перед чем – и Атос все время был рядом. Надежный, излучающий спокойствие, заботу и уверенность… хотя чуть позже оказалось, что в этом плане граф де Ла Фер ничем не отличается от самого обыкновенного мужчины, который, как раз в силу того, что он мужчина, панически боится за жену. За две недели до родов он привез из Блуа лучшего и опытнейшего врача, за неделю – совсем перестал отходить от Эжени, но окончательно выдал свой страх случайно. Наутро после родов, когда Атос наконец позволил себе покинуть спальню жены и лечь спать – не без нажима со стороны Женьки – Николь сообщила, что Гримо просит позволения навестить графиню. Разумеется, разрешение было немедленно дано. - Что случилось, Гримо? – Эжени вопросительно подняла глаза на слугу. Гримо поклонился, неслышно ступая, подошел к кровати и молча протянул ей некий предмет. Несколько секунд Эжени смотрела и не понимала, что она видит. В исковерканном куске серебра, покрытом тем не менее тонкой резьбой, не без труда угадывался серебряный кубок. Кубок, безжалостно смятый и скомканный, словно пластиковый стаканчик из Женькиного мира. Кубок, на котором, несмотря на это, не было видно никаких следов инструментов. - Что это? – шепотом спросила Эжени. - Кубок, - исчерпывающе ответил Гримо. – Из кабинета графа. Вы рожали. Эжени растерянно коснулась пальцами холодного металла. Да уж, куда там читаемой вверх ногами газете или разбитой чашке! Толстостенный массивный кубок был просто смят в кулаке. Глаза молодой женщины расширились. Гримо выжидающе следил за выражением ее лица – слуга, похоже, пришел не просто поделиться судьбой старинной посуды, а хотел сказать что-то важное. - Это… рукой?! – Говоря с Гримо, Эжени невольно перенимала его манеру общения. - Очень переживал, - кивнул тот. – Боялся. Потерять вас. – Гримо немного помолчал; на лице у него отразилась попытка подобрать нужные слова. – Вас послал ему Бог, госпожа. Для великого молчальника десяток слов подряд были целой поэмой, и ошеломленная как неожиданным многословием Гримо, так и смыслом его высказывания Эжени не нашла, что ответить. Впрочем, Гримо ответа и не ждал. Он бережно поцеловал край свободного рукава молодой женщины, почтительно поклонился и быстро вышел. Эжени молча смотрела ему вслед. Со времени объяснения она ни секунды не сомневалась в чувствах Атоса, но, кажется, только сейчас окончательно и полностью поняла, что она значит для графа… и что граф значит для нее самой.
…Эжени вздохнула в четвертый раз. И уехал-то Атос недалеко – всего лишь в соседнее имение… Последние несколько лет сосед, некий шевалье де Бурэн, с великолепной непринужденностью игнорировал границы имений и, охотясь, регулярно учинял потраву на полях деревень, принадлежащих Бражелону. У старого графа уже не нашлось ни сил, ни желания это пресечь – обмен письмами результата не возымел, а ехать самому не позволял возраст. Получив очередное известие о потраве, Атос отправил виконту вежливое письмо. Ответ пришел через десять дней. Граф еще читал витиеватые извинения и заверения в вечной дружбе, когда в кабинет вошел расстроенный управляющий. - Ваше сиятельство, опять! – Управляющий беспомощно всплеснул руками. – Арендаторы жалуются. Опять господин де Бурэн погулял… Поле общинное потоптал, разогнал своей охотой все стадо да еще пастуха чуть не прибил… два дня коз собирали! Третьего дня это было! Атос нахмурился и глянул на дату, стоящую в письме. Письмо было отправлено неделю назад. - В королевский суд обращаться надо, ваше сиятельство, - в отчаянии сказал управляющий. – Нет на него управы, Господи прости, с его варварскими традициями, вот не повезло с соседом… - Что значит – варварскими традициями? – поднял бровь Атос. - Так он ведь поляк, ваше сиятельство, по отцу поляк, его величество Генрих Третий ему земли-то пожаловал! Отец его, мир его праху, благородный был человек, даром что с причудами, на своих полях развлекался. Говорят, это у польских дворян в обычае – на лису или там зайца с плеткой охотиться, с седла забить. Вот он и скачет… Ваше сиятельство… - Я съезжу сам, - жестом заставляя управляющего замолкнуть, сказал Атос. Ему приходилось слышать о темпераменте и привычках польской шляхты еще в юности, и вряд ли с тех пор что-нибудь изменилось. Пожалуй, и в самом деле лучше съездить самому. Обращаться в королевский суд в Блуа ему не хотелось. Прихватить с собой Шарло, пускай привыкает… Дом шевалье производил несколько странное впечатление. Точнее, двойственное. Сама постройка выглядела обычнейшим дворянским замком эпохи Генриха III, разве что слегка обветшавшим – посеревший от времени и дождей известняк, два флигеля в виде буквы П, но внутренний двор… двор принадлежал скорее зажиточному крестьянину. Когда-то посреди дворика, видимо, стояла статуя, но теперь там остался только постамент, в тени которого вольготно развалилась хорошо откормленная свинья. По выщербленным плитам, между которых буйно лезла трава, бродили куры. Тут и там рассыпано сено, валяется опрокинутая бадейка… Для полноты сходства не хватало лишь протянутых веревок, на которых сушилось бы белье. Атос покачал головой. Ему приходилось видеть обедневшие поместья, но тут, скорее, дело было в полном равнодушии к внешнему виду замка. Кованые ворота были приоткрыты; граф кивнул Шарло, тот, секунду поколебавшись, толкнул створку, и всадники въехали во двор под пронзительный скрип немазаных петель. Скрип ворот сыграл роль дверного колокольчика – не прошло и нескольких секунд, как на крыльцо выскочил мужчина средних лет в слегка поношенной ливрее. Внимательный взгляд заметил бы, что ливрея к тому же криво застегнута и нуждается в хорошей стирке. - Мой господин желает видеть шевалье де Бурэна, - не дожидаясь вопроса, громко произнес Шарло. - Я его дворецкий, - с поклоном отозвался мужчина. – Господин де Бурэн на охоте, желаете подождать? Шарло покосился на графа; Атос отрицательно покачал головой. - Мой господин спешит, - правильно истолковав этот жест, ответил Шарло, - скажите, а куда поехал шевалье? Мы могли бы разыскать его на охоте… Дворецкий замялся. - В окрестности Шемери, - неохотно сообщил он. Атос изогнул бровь: деревенька Шемери находилась на его земле. - Разве это владения шевалье? – продолжал расспросы Шарло. - Я предпочитаю не обсуждать волю господина, - уклончиво ответил дворецкий. Атос тронул коня. - Передайте шевалье, что его хотел видеть граф де Ла Фер, - чуть задержавшись, с большим достоинством сказал Шарло. Лицо дворецкого приобрело такое выражение, словно он разом откусил половину лимона: несомненно, он знал, на чьих землях развлекается хозяин, и теперь был бы рад проглотить свои слова про Шемери – притом под любым соусом. - Непременно, - поклонился он. Выехав со двора, Шарло оглянулся – дворецкий маячил на крыльце, всей фигурой выражая покорность судьбе. - И влетит же неряхе за длинный язык… - злорадно пробормотал молодой слуга. – Ох, простите, ваше сиятельство! Что теперь? - Теперь – в Шемери, - Атос взглянул на солнце. – Я намерен повидать господина Бурэна. Охоту офранцузившегося шляхтича было слышно издалека. Лай собак, топот копыт и азартные выкрики доносились из-за околицы деревеньки, улица которой словно вымерла: ни единой живой души, закрытые двери и ставни. Как видно, жители Шемери относились к развлечениям шевалье Бурэна как к стихийному бедствию. Деревня стояла на пригорке, и с околицы всадникам открылся вид на разноцветные квадраты полей – и на охотников тоже. Изумрудный прямоугольник бобового поля был уже изрядно вытоптан; на краю поля слуга удерживал свору возбужденно взлаивающих гончих, а по полегшей зелени зигзагами метался огненно-рыжий комок – лиса. Следом за лисой, словно привязанный невидимой нитью и повторяя все ее зигзаги, скакал всадник; еще двое летели следом, время от времени бросая лошадей в стороны и отрезая путь добыче. - Ату ее, ату! - Слева заходи! - Уйдет, собака! Всадник сделал рывок, в руке взвилась плеть, но лиса молнией метнулась в сторону, прошмыгнула под брюхом лошади правого загонщика и юркнула в высокую пшеницу. - Раззява, чума тебя побери! – Гневный крик всадник подкрепил тем, что огрел оплошавшего загонщика плетью. – Ищи ее теперь! - Прикажете спустить собак, ваша милость? Шевалье натянул поводья, вглядываясь в волнующуюся на ветру пшеницу, и соскочил с седла. - Нет. Добудь огня, мы ее выкурим. И подай ружье. Слуга, спешившись, опустился на колено у края поля и принялся стучать кресалом. Шарло покосился на графа, ожидая приказа. - Ваше сиятельство… - За мной, - спокойно сказал Атос и двинул коня вперед. - Уважаемый, прикажите вашему слуге убрать огниво, - холодно и очень спокойно произнес граф, останавливая лошадь в паре шагов от охотников. И достаточно громко, чтобы услышал лакей, добавил: - Иначе мне придется его останавливать самому. Стук кресала прекратился: слуга расслышал, принял к сведению и теперь ожидал, чем кончится разговор господ. - Черт побери, кто это тут распоряжается? – прикрыв глаза ладонью от солнца и вглядываясь в графа, осведомился Бурэн. – И с какой стати? - С такой стати, что эти земли принадлежат мне, - любезно пояснил Атос. – Я всегда рад гостям, но только в том случае, если гости соблюдают правила вежливости, а не поджигают поля. - Я охочусь где пожелаю, и никто не смеет мне указывать! – вспылил Бурэн. - Гость в чужом доме должен вести себя учтиво, в противном случае хозяева могут выставить его вон. – Атос спешился и кинул поводья Шарло. - Убирайтесь! – отрывисто бросил шевалье. - Если вы немедленно покинете мою землю и никогда больше не позволите себе тут разбойничать – я не стану обращаться в королевский суд, - по-прежнему спокойно сказал Атос. – Я даже не потребую у вас извинений. Вместо ответа шевалье поднял ружье. - Убирайтесь! – повторил он. - Я не ошибся, - невозмутимо проговорил граф. – Вы и впрямь разбойник с большой дороги. Опустите ружье!
Атос шагнул вперед, отстраняя дуло. Он запоздал на какую-то долю секунды. Звук выстрела заставил Шарло вздрогнуть; слуга с кресалом вскочил, двое других круто повернулись, и все трое замерли в нерешительности. У них на глазах происходило нечто, во что лучше было пока не соваться. - Ваше сиятельство! – вскрикнул Шарло. Впрочем, Атос стоял на ногах и падать не собирался. Более того, он одним стремительным движением вырвал у Бурэна ружье и отшвырнул далеко в сторону. Лязгнула выхваченная шпага. Левой рукой Атос тронул бок, мимолетно глянул на окровавленную ладонь и снова поднял голову. - Вполне достойно разбойника, - сквозь зубы бросил он. – К бою! Шевалье отпрыгнул назад и выхватил шпагу. - Вот это по мне! Атос усмехнулся. От него не ускользнуло, что поляк постарался занять позицию спиной к низко стоящему солнцу – старая и не очень-то честная уловка. Впрочем, с запада наползала туча, обещавшая очень скоро уравнять шансы. Шарло следил за поединком с замиранием сердца, не забывая, однако, коситься на слуг шевалье; пальцы молодого слуги судорожно тискали рукоятку пистолета. Если вздумают вмешаться – уж одного-то он положит! Он не так сильно переживал бы за исход схватки, будь Гримо в свое время поразговорчивее. Конечно, Шарло знал, что граф раньше служил в мушкетерах и был первой шпагой Франции, но когда это было? К тому же он ранен, и солнце слепит ему глаза… солнце? Шарло только теперь заметил, что яркая зелень поля потускнела – туча закрыла уже почти полнеба. Есть справедливость на свете! Между тем рана, хотя и неприятная, почти не мешала Атосу двигаться. Он только перебросил шпагу в левую руку, предварительно вытерев ладонь о плащ – чтобы рукоятка не скользила. Не прошло и полминуты, как Бурэн прозевал первый укол – шпага Атоса проткнула ему плечо. Левое. Шевалье был бы взбешен еще больше, если бы знал – граф выбрал мишень сознательно, чтобы проучить наглеца. Убивать его он не собирался. Еще два выпада, финт, перевод – и потомок польской шляхты получил вторую рану, на этот раз чуть повыше колена. Атос отступил на шаг. - Не хотите ли извиниться? – холодно осведомился он - Пся крев! – Шляхтич ринулся в атаку. Атос легко отстранился и нанес третий укол. Бурэн выронил шпагу и, скрипя зубами, перехватил левой рукой кисть правой; по пальцам обильно лилась кровь. - Извинения ваши можете оставить при себе, - сухо сказал Атос, вытирая шпагу и вкладывая ее в ножны. – Или желаете продолжить? Нет? В таком случае, прощайте. Вы, двое, - он кивнул растерянным слугам, - помогите шевалье сесть в седло. И имейте в виду, сударь, что в следующий раз я вас убью. – Атос отвернулся и, не оглядываясь, пошел к своей лошади. Шарло, глядя на графа со смесью восхищения и беспокойства, поддержал стремя. - Господин граф, а ваша рана как же? – робко заикнулся он, когда они отъехали подальше. - Пустяки, - отмахнулся граф. - Ну как же пустяки, у вас же кровь течет! Что мне госпожа графиня скажет? – Шарло привстал на стременах. – Вон дом старосты, ваше сиятельство, позвольте, я там помощи попрошу? Перевязать-то надо! Атос бросил взгляд на опаленную прореху на боку. Пуля, выпущенная почти в упор, прошла по касательной – граф нащупал выходное отверстие в ткани, но тем не менее ребра нещадно саднило и кровь понемногу пропитывала полу камзола. Пожалуй, Шарло прав… Пока они выясняли отношения с соседом, небо затянуло окончательно, и вдалеке погромыхивало. Шарло как раз успел отвести лошадей под навес и подняться на чисто выметенное крылечко добротного каменного дома старосты, когда потемневшее небо расколола молния, и на утоптанную землю обрушился ливень. Через мгновение из водосточного желоба уже хлестал настоящий водопад, растекаясь по двору и крутя соломинки и перышки. - Ох, ваше сиятельство, дайте я рубашку-то постираю, в крови ж все… - Жена старосты, старательно, хотя и не очень умело, промыв рану и перевязав ее чистым полотном, продолжала хлопотать вокруг гостей. – Вы бы заночевали, дело к вечеру, и вон какая буря разыгралась! - Благодарю, - Атос улыбнулся женщине, - но я поеду. – Граф поднялся и, слегка морщась, принялся натягивать окровавленный камзол. - Ваше сиятельство! – взмолился Шарло, – льет ведь как из ведра! – и осекся под насмешливым взглядом графа. – И то верно, - смущенно пробормотал он, - небось не глиняный, не развалюсь… В свое время Атос и сам упрекнул бы торопыгу, отправляющегося в путь на ночь глядя и в проливной дождь, да еще и со свежей раной – куда спешить, дела переделаны. Но – в замке ждала Эжени. Граф с безотчетной радостью прислушивался к непривычному ощущению. Дома его ждали. Дома. У него был дом. Не просто четыре стены и крыша, доставшиеся от предков… В груди разлилось тепло. Когда же в последний раз он возвращался в дом, где его любят и ждут? Разве что в детстве… Гроза прошла, но ливень продолжал хлестать так, что путники почти моментально вымокли до нитки. Щурясь от дождевых струй и летящей из-под копыт грязи, Атос уговаривал себя, что спешит он напрасно – время позднее, Эжени уже будет спать, решив, что сегодня он не вернется… и все равно подгонял лошадь. Шарло молча ехал рядом и чуть позади. Замок стоял темный и безмолвный; сквозь частую сетку дождя тускло мерцал огонек в будке привратника – и слабо светилось окно на втором этаже. У Атоса забилось сердце. Шарло уже стучался к привратнику; ворота медленно распахивались, под козырьком конюшни затеплился фонарь, зевающий во весь рот конюх принял поводья… Шарло что-то говорил – Атос уже не слушал. Он спрыгнул с седла, сунул кому-то в руки мокрую шляпу, наскоро плеснул в лицо водой из дождевой бочки, смывая дорожную грязь, и взбежал на крыльцо. Дверь распахнулась раньше, чем он успел прикоснуться к ручке, и граф поймал в объятия Эжени. Он был дома. Какое-то время он так и стоял, обнимая жену, прижавшись щекой к теплым волосам и слыша, как стучит ее сердце – забыв и о боли в боку, и о том, что он мокрый с головы до ног… Наконец Эжени подняла голову и слегка отстранилась, не размыкая рук. - Господи, ты же совершенно мокрый… - шепнула она. Атос крепко поцеловал жену и неохотно выпустил ее из объятий. - И ты теперь тоже, - улыбнулся он. – Рауль спит? - Ну конечно… - Эжени потянула его за руку. – Ванна будет готова через пять минут. Пойдем скорее. Я сейчас… В камине весело потрескивало пламя, жестяная ванна исходила паром. Атос, улыбаясь, принялся расстегивать насквозь мокрый камзол. За пять минут воду не согреть – лишнее доказательство того, что Эжени ждала, ждала, несмотря на поздний час и непогоду. За спиной скрипнула дверь; граф обернулся, ожидая увидеть Гримо, но на пороге появилась Эжени с халатом в руках. - Гримо принесет… Ты ранен?! Атос непроизвольно опустил глаза, проследив ее взгляд. Дыру на рубашке окружали разводы крови и темные пятна въевшихся в ткань порошинок. - Пустяки… - Граф шагнул навстречу жене, но в этот момент потеря крови, неумело наложенная повязка и жарко натопленная комната возымели свое действие. Перед глазами все поплыло, и Атос, понимая, что сейчас, чего доброго, просто упадет, сел на пол, прислонившись спиной к банкетке. Эжени бросилась к нему. - Тебе плохо? - Пустяки, сейчас пройдет. - Атос, не открывая глаз, поймал ее за руку и притянул к себе. Эжени опустилась на колени, с тревогой заглядывая ему в лицо; граф крепко обнял жену и прижал к здоровому боку. - Подожди, - тихо сказал он. – Подожди… - Тебе же плохо… - Мне хорошо. – Атос открыл глаза. – Мне в самом деле хорошо. Я не истекаю кровью, ты сейчас сделаешь все, что надо… но подожди секунду… - Но что случилось? - Небольшой спор. По-соседски, - улыбнулся Атос. – Ему досталось больше. - Ну разве можно ехать в такой дождь с раной… - с ласковым упреком сказала Эжени. - Пустяковая царапина… дело не в этом… - Атос сжал ее руку. – Я просто спешил к тебе. И сейчас я счастлив, так счастлив, как никогда еще не был. Мой ангел, мое счастье… Я люблю тебя. - Я люблю тебя, - шепотом ответила Эжени.
Отправлено: 19.10.11 15:40. Заголовок: Ох, поскольку меня у..
Ох, поскольку меня уже дважды спросили, за что я не люблю поляков - спешу опровергнуть. Ничегошеньки не имею против поляков, наоборот, симпатизирую! Просто припекло мне обрисовать охоту с плетью, только и всего. Бурэн мог с тем же успехом оказаться московитом, но что-то не вспомню, что им тоже давали "политическое убежище"... :-)
Сквозь закрытые веки пробивались яркие голубоватые всполохи – вращение синей мигалки на крыше машины «скорой помощи». Сирена почему-то не работает… Поняв, что она задремала на дежурстве, а в отделение как раз привезли тяжелого больного, Женька рывком выдернула себя из сна и открыла глаза. Фу ты, это же луна… Вместо крашеных в салатный цвет стен приемного покоя - полутемная спальня. Рядом тихо дышит во сне Атос, шум дождя за окнами утих, а в широкой щели между оконными занавесками стремительно летят клочья облаков, и среди них, то вспыхивая, то угасая, ныряет луна – очень яркая и чистая, словно вымытая недавним дождем. Эжени вздохнула с облегчением. Это только сон. Прежняя Женька пробежалась бы до окна и задернула шторы, ни о чем не задумываясь; Эжени, в общем-то, сделала то же самое, но попутно с неудовольствием подумала, что Николь могла бы быть и повнимательнее. Босиком на паркете было прохладно; Эжени поспешно нырнула под одеяло. Безотчетное чувство тревоги, вызванное обрывком прошлого, медленно таяло. «Окончательно вжилась в роль, дорогая, - проплыла уже полусонная мысль, - горничных ей подавай… Знатная дама… Это луна… луна, не мигалка… Какая чистая…» Когда Эжени окончательно проснулась, из-за шторы падал золотистый горячий луч. Молодая женщина приподнялась на локте, бросив взгляд на крепко спящего графа, потом перевела взгляд на часы… Девять! Эжени нежно улыбнулась. Оказывается, и железная внутренняя дисциплина Атоса может давать сбои. До сих пор граф поднимался не позднее половины восьмого – сказывалась многолетняя привычка к службе. Эжени осторожно, чтобы не разбудить бывшего мушкетера, приподнялась и села на кровати. Что-то ей снилось такое… полузабытое… Внезапное чувство ледяного сквозняка, словно где-то распахнулась дверь в погреб, заставило Эжени вздрогнуть и сжаться в комок. В ушах зашумело, спальня поплыла по кругу… - Ой, Мишка, какое интересное колечко! Откуда? Можно я… - Нет! Не надевай! Голоса прорывались сквозь нарастающий гул; голова кружилась все сильнее. - Миш, да ты что, примерить уже нельзя? - Снимай, тебе сказано! Из-за этого кольца Женька умерла! Надо было его выкинуть к черту прямо там, в реку! - Ну Ми-иш… Ой…больно как…голова… - Дура, снимай немедленно! Эжени стиснула виски ладонями, но гул не прекращался; ледяной сквозняк усилился, к нему прибавилось отвратительное ощущение, что ее куда-то тянет… непонятно куда и как... и мир становится зыбким… Средний палец на левой руке налился пульсирующей болью. Женька умерла… Женька умерла… умерла… - Дай сюда!! «Но я же жива! – пронеслось в голове. – Я не умирала! Я же выбросила кольцо…» Эжени в отчаянии затрясла головой, словно пытаясь вытряхнуть весь этот бред. - Эжени! Эжени, что с тобой? Эжени, тебе плохо?! – Голос Атоса пробился сквозь звон в ушах и отзвуки полузнакомых, забытых голосов. – Эжени!!! Сильные руки стиснули плечи, повернули… Что-то резко дернуло за палец, и голоса начали таять. - Идиотка… я его сейчас молотком расплющу!… - Я же не умирала, - пробормотала Женька, не замечая ни того, что говорит по-русски, ни полного тревоги взгляда Атоса, - я же не умирала!! - Эжени, милая, да что с тобой?! Резкий металлический стук где-то на границе сознания холодной иголочкой уколол в висок – и все кончилось так же внезапно, как и началось. Мир вокруг снова стал осязаемым и настоящим. Женька в изнеможении выдохнула и уткнулась в плечо Атоса. - Н-не знаю… - Она тяжело, со всхлипами, дышала. – Наверное, просто кошмарный сон… Кажется, отпустило. Ох… ты прости, пожалуйста… - Да за что же? – Атос обнял Женьку, прижал к себе. - За такое… пробуждение. – Женька слабо улыбнулась. Она в самом деле быстро приходила в себя. Сон? Как бы не так! - Ну что ты… Нет, это был все-таки не сон. Женька украдкой пощупала палец – она готова была поклясться, что на нем осталась ссадина, словно с пальца резким движением сдернули тесное кольцо, но никаких следов на коже не было. Саднящая боль стремительно утихала. «Вот так привет из родного мира! Кто-то ТАМ надел кольцо. То самое. И я почувствовала. Хорошо, что вовремя сняли. И, пожалуй, в самом деле расплющили. И слава Богу!» Женька зябко поежилась – хотелось бы надеяться, что подобное не повторится. За прошедшие три года она так привыкла к ЭТОМУ миру, что воспоминания о ТОМ, другом, подернулись дымкой нереальности. Она даже ни разу больше не пыталась задуматься, куда, собственно, попала - в прошлое, в альтернативную реальность, в параллельный мир… и почти превратилась в Эжени, но теперь с воспоминаний словно сдернули пыльную вуаль, вернув им яркость и остроту.
…Женька сидела перед зеркалом, расчесывая волосы - привычный утренний ритуал помогал успокоиться и привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. «А все-таки, это прошлое или какая-то параллель? – Она медленно положила щетку на туалетный столик, задумчиво глядя на свое отражение. – В реальной истории, кажется, даже де Тревиль стал капитаном мушкетеров году эдак… ну да, примерно сейчас! Стало быть, не прошлое. Тогда что? Мир Александра Дюма?» Она снова провела щеткой по волосам. Да, пожалуй, все известные ей сюжетные линии в точности совпадают с бессмертным романом. И история с Констанцией, и госпожа Кокнар… - Господин Гримо, - донесся из коридора голос Блезуа, - почта для его сиятельства! Женька машинально прислушалась, хотя, как и следовало ожидать, ответом было молчание – она почти воочию увидела, как Гримо кивает и не спеша идет к кабинету графа. Легкий скрип двери, и отдаленный голос Атоса произнес: - Что-нибудь важное? - Из Англии. – Гримо сделал паузу. - Лорд Винтер. Женька кивнула самой себе. Вот и лишнее подтверждение. Стало быть, лорд Винтер тут тоже наличествует… черт!!! Щетка со стуком упала на подзеркальный столик, и Женька взялась ладонями за горящие щеки. Если здесь есть лорд Винтер, значит, есть и… Почему она до сих пор ни разу об этом не задумывалась?! Не хотела? Или - принимала как данность? Но она ни разу не слышала от Атоса о миледи. От остальных, впрочем, тоже. О смерти Констанции – слышала, а о леди Винтер… Мысль о том, что Атос пожелал что-то от нее утаить, царапнула как ржавой железкой. «А ты пойди и спроси, - ехидно посоветовал внутренний голос – прошедшие три года ничуть не убавили ему ядовитости. – Так, мол, и так, дорогой супруг, у вас, кажется, была до меня еще жена, и куда она подевалась? Ваша девичья фамилия, часом, не Жиль де Рэ?» «А мне без разницы, - не слишком уверенно ответила самой себе Женька. – Была, не была, повесил, не повесил…и вообще, имеет человек право на личные тайны…» «Так уж и без разницы? – не унимался внутренний голос. – Что, совсем неинтересно? Столько лет поклонницы на эту тему копья ломают – а тебе все равно? То-то ты тут щетки роняешь…» Женька прикусила губу. Верно говорят, что есть вещи, о которых лучше бы совсем не знать. Была ли казнь миледи хладнокровным убийством или же поступком не помнящего себя от отчаяния и потрясения человека? Нет, ей было не все равно. Когда-то она склонялась ко второй версии, но одно дело – рассуждать о вымышленном персонаже и совсем другое – о собственном муже. «От любопытства кошка сдохла, - издевательски отозвался внутренний голос. – Да-да-да, ты же у нас Баба-Яга в тылу врага, фанаты не простят, Родина не забудет, если ты упустишь случай узнать, как…» «Пошел к черту, - мрачно сообщила Женька. – Любопытство тут ни при чем.» «Что, страшно?» «Страшно. Но… я должна знать!» Знать – было ли это вообще. И что думал и чувствовал тогда этот человек, приговоривший к смерти женщину, которую любил. И сможет ли она это понять… и простить. «Ты же утверждала, что ты его любишь…» Несколько секунд Женька пристально смотрела в глаза своему отражению. Страх, тревога за Атоса, виноватость – из-за того, что она вообще может об этом рассуждать, ненависть к этой женщине, даже тень которой обладала способностью омрачать души, нахлынули одновременно, так что она стиснула кулаки. Да что бы там ни было, черт побери все на свете! Неужели Атос может оказаться совсем не тем, кого она до сих пор знала?! Это же бред! «Но почему же он ничего мне не рассказал?» «Так вот что тебя смущает! У мужа, видите ли, завелись тайны… А ты бы – рассказала? При любом раскладе? Подумай, каково должно быть ему!» Последняя мысль оказала отрезвляющее действие. Лицо обдало жаром – от стыда и облегчения. Следом возникла досада на лорда Винтера – жили бы себе спокойно, так нет, являются призраки из прошлого… Но чего же он хочет? Что в письме? Женьке как-то не очень верилось, что Винтер, после столь долгого молчания, попросту вздумал поделиться с Атосом видами на урожай или охотничьими историями. У нее было смутное подозрение, что это как-то связано с Мордаунтом, но ведь не подойдешь и не спросишь. Мало того, что интересоваться перепиской Атоса выглядело бы беспардонным любопытством, это еще и могло обнаружить Женькину осведомленность. Оставалось ждать. - Сама же только что пришла к выводу, что это мир Александра Дюма, - пробормотала Эжени. – А раз так, то без племянничка тут не обошлось… Ох, черт! - Она внезапно усмехнулась и вскинула глаза на зеркало. Оттуда смотрела прежняя Женька. – Кажется, у меня есть уникальная возможность – в одиночку переиграть двадцать лет истории!
Вполне может быть, что я напутала с датами и возрастами. Если так, буду очень благодарна тем, кто это заметит и ткнет меня носом!
Известно, что золотые рыбки способны предчувствовать землетрясение и перемену погоды. Женьку с ними роднил разве что знак Зодиака, так что талантами в области метеорологии она не обладала, но зато чужие эмоции улавливала безошибочно. За завтраком Атос выглядел как всегда, то есть спокойным и уравновешенным, тем не менее, будь Женька рыбкой – она бы уже тревожно сновала по аквариуму туда-сюда. Что-то невысказанное висело в воздухе. Гримо не показывался. «Спросить? Или лучше не надо? Могла же я слышать, что пришло письмо…» Несколько раз она встречала чуточку более внимательный, чем обычно, взгляд графа. Судя по этому взгляду, Атос тоже чувствовал ее беспокойство. Наконец он смял салфетку и сделал неуловимый жест, по которому прислуживавший за столом Блезуа тут же испарился. - Эжени, - начал он, и Женька внутренне напряглась, - мне необходимо уехать. «Ага, вот оно…» - Надолго? – спросила она вслух. Атос задумчиво вертел в пальцах пустой бокал. - Думаю, примерно на месяц. Возможно, меньше. - Какие-то дела? – осторожно поинтересовалась Женька и, решив немного помочь мужу, добавила: - Это из-за письма, да? Атос кивнул, к некоторому ее облегчению – Женька опасалась, что граф решит вовсе не посвящать ее ни в какие детали. - А… куда? - В Англию, - односложно ответил Атос и снова замолчал. Женька решила, что имеет право проявить некоторое удивление. - В Англию? Но зачем? - Мое присутствие необходимо моему другу, с которым ты не знакома, - по губам графа скользнула странная полуулыбка. – Практически родственнику. - У тебя есть родственники в Англии? – Женька спохватилась, что вопрос прозвучал с неприкрытой иронией. – Прости, я совсем не хотела выпытывать! - А я не хочу ни о чем умалчивать. – Атос помолчал; у него было лицо человека, который принял тяжелое и неприятное решение и теперь дает себе еще несколько секунд, прежде чем действовать. – Эжени… мне нужно с тобой поговорить. - Я слушаю, - тихо сказала Женька. «Конечно, родственники… - пронеслось в голове, - причем, как говаривал незабвенный г-н Кокнар – по женской линии…» Атос пытливо смотрел на нее, словно силясь прочесть ее мысли. - Эжени… - тихо начал он, - скажи, что, если… если ты узнаешь обо мне что-то такое, чего не знала раньше? Шутливый контрвопрос – «плохое или хорошее?» - чуть не сорвался у Женьки с языка, но она удержалась – слишком серьезным и тревожным был взгляд. - Я люблю тебя, - просто сказала она, - и что бы ты там мне ни рассказал – это не изменит моего отношения. - А ты уверена в этом? – В глазах Атоса промелькнула боль, и Женька ответила мгновенно, догадываясь, что даже секунда промедления причинит графу боль еще большую: - Да! - Хорошо, - медленно проговорил Атос. – Тогда… Женька стиснула его пальцы. Ей отчаянно хотелось сказать: ну что ты мучаешься, я ведь все знаю, не бойся… Нет, нельзя. К тому же к желанию успокоить и поддержать примешивался отвратительный, одновременно скользкий и колючий страх – несмотря ни на что. Женьке было невыносимо стыдно этого страха, но задушить его не удавалось. - Я ни о чем тебя не спрашиваю… - Мне давно следовало завести этот разговор, - Атос сделал заметное усилие и теперь говорил почти спокойно. – А теперь это выглядит так, будто я вспомнил об этом только из-за письма Винтера… впрочем, так оно и есть. За малодушие нужно платить. Из-за закрытой двери донеслись чьи-то шаги, и Женька невольно вздрогнула. Нет, в замке вряд ли кто-нибудь стал бы подслушивать, но… Атос бросил быстрый взгляд в ту сторону и встал. – Выйдем в парк, - вполголоса сказал он. Женька кивнула. - Когда же ты едешь? – спускаясь с крыльца, осторожно поинтересовалась она. - Завтра… или послезавтра. С Гримо. - Но это… безопасная поездка? – помимо воли, почти жалобно спросила Женька. Атос взял ее под руку и легонько прижал к себе ее локоть. - Абсолютно.
В каштановой аллее было тихо и пусто, только из зарослей шиповника доносилась шумная птичья возня и щебет. Атос мельком огляделся и жестом предложил Женьке сесть на скамью, сам опустился рядом. Снова помолчал, словно собираясь с силами – впрочем, Женька не сомневалась, что так оно и было. Скулы у графа закаменели, а взгляд… с таким выражением стоят на краю пропасти, прежде чем сделать шаг вперед. - Прости меня, - глуховато проговорил он, - тебе наверняка будет неприятно это слышать, но я не желаю, чтобы у меня были от тебя тайны. Тем более… такие. Когда-то я судил, не интересуясь оправданиями. Теперь я отдаю себя на твой суд. Женька затаила дыхание. - Вот что случилось со мной… - Или с одним из твоих друзей? - вырвалось у Женьки помимо воли. Атос глянул на нее с изумлением, и Женька сообразила, что только что перефразировала его же собственную фразу, произнесенную несколько лет назад – фразу, которую она слышать не могла. - Нет, именно со мной… около десяти лет назад. Я никогда тебе этого не говорил, но… когда-то у меня была жена. Недолго, правда, - Атос мрачно улыбнулся. – Я совсем не знал ее – и все-таки женился. Моя семья была против, и я поссорился с семьей…
Женька слушала молча; сердце колотилось как сумасшедшее, а Атос рассказывал – глуховато, ровно, иногда замолкая, собираясь с мыслями… - Я женился на ней по любви – так же, как на тебе. Женьку внезапно кольнула ревность и обида. Ну зачем он это ей говорит? Чтобы намекнуть… на что? «Слушай, - одернула она себя. – Слушай и радуйся, что тебе это рассказывают… Ты ведь хотела, чтобы он ничего от тебя не скрывал…»
- Я был слеп и верил всему, что она мне говорила, - горечь в голосе Атоса переливалась через край тяжелыми волнами. – Я даже не обращал внимания на то, как смотрит на нее ее брат, и не задумывался, почему… впрочем, это неважно… Так было до тех пор, пока я не обнаружил… - Атос трудно перевел дыхание – рассказ давался ему нелегко. – Не обнаружил, что моя жена носит клеймо.
Женька знала это – поэтому только прерывисто вздохнула. - Она была заклеймена – как последняя… впрочем, она и была ею. И я был не первым ослом, попавшимся на ее удочку. – В глазах Атоса плескались боль и гнев, вздымавшиеся из самой глубины души, со дна забытого прошлого. – Это я знал с первой ночи, но я не хотел тогда думать об этом… Клеймо… конечно, я не мог знать, какое преступление она совершила, но ее ссоры с братом… то есть теперь-то было ясно, что не с братом… ее отлучки… Ее благочестие, ее любовь – все это было ложью. Как и ее положение. Она была сбежавшей от наказания преступницей, она опозорила мой род, предала мою любовь... Я был ее мужем – но я был и судьей. Я давал клятву любить ее и оберегать, но я же должен был ее судить, и я знал, каким будет приговор… И я исполнил свой долг – не как мужчина, а как верховный судья. - Атос сделал паузу. – Я ее казнил.
Женька проглотила комок в горле. Не в словах – в голосе Атоса было то, что дало ей понять, какой ужас и гнев испытал граф де Ла Фер тогда, увидев цветок лилии. Никакие слова не смогли бы объяснить ей, человеку, воспитанному в двадцатом веке, что чувствовал он, дворянин высокого рода, узнав, что он дал свое имя воровке и шлюхе, что его любовь и честь поруганы и растоптаны, а имя опозорено. Атос не сообщил ей ничего, чего бы она не знала, но Женька впервые поняла – не умом, сердцем - что поступить иначе граф не мог. Возможно, будь на его месте кто-нибудь послабее духом – вся история закончилась бы пулей в висок. Возможно, будь на его месте кто-нибудь, менее дорожащий честью рода – миледи была бы повешена на воротах замка… Портос так бы и поступил – и спокойно рассказывал бы об этом друзьям. Но Атос… Что дозволено быку – не к лицу Юпитеру. Дворянин не должен исполнять обязанности палача, и тем более – палача собственной жены. Атос пожертвовал своей честью ради чести рода. И сейчас он не оправдывался, не искал прощения или сочувствия – нет, он просто исповедовался и ожидал ее приговора.
- Позднее, гораздо позднее я узнал, что она действительно была чудовищем. Но тогда я этого не знал. – Атос выпрямился. – Я был как безумный… Как судья, я должен был ее выслушать. Но я этого не сделал. Не смог. В аллее повисла тишина. Атос молчал, и Женька всей кожей ощущала, что он ожидает ее слов – ожидает и боится, что они будут произнесены. Она откашлялась – и не произнесла ни слова.
- Теперь ты все знаешь, - глухо выговорил Атос, не глядя на нее. Исходящая от него боль резанула Женьку почти физически; она протянула руку и накрыла ладонью судорожно сжатый кулак графа. Облегчение мешалось в ней с состраданием. - Не вини себя, - очень тихо сказала она. – Ни в чем. Ты не мог поступить иначе. Атос поднял голову. - И ты меня не осуждаешь? – медленно сказал он. - Нет. Несколько секунд Атос молча смотрел на нее, потом порывисто притянул к себе. В аллее снова воцарилась тишина, но теперь это была не тягостная тишина ожидания. Женька искоса глянула на просветлевшее лицо Атоса и улыбнулась. Никакие тайны больше не стояли между ними. Страхи не подтвердились, прощать любимому было нечего. «Так просто. Надо было только собраться с духом...» Поймав ее взгляд, Атос тоже улыбнулся. - Но ты так и не спросила, при чем тут письмо из Англии. - Если ты не против – спрашиваю! – Теперь можно было и проявить любопытство. Атос взял ее руки в свои. - Это только половина истории. Пять лет назад я узнал, что моя… что она осталась жива. Ее встретил д’Артаньян. Оказалось, что она успела выйти замуж в Англии… и отравила своего мужа. Д’Артаньян узнал ее тайну – и она пыталась отравить и его. Она убила его возлюбленную. Она же подослала убийцу к герцогу Бэкингему… Брат ее покойного мужа – и есть мой английский друг. Лорд Винтер. Эту женщину казнили вторично, и на этот раз надежно… но, как оказалось, у нее остался сын. - Сын лорда Винтера? – с замиранием сердца уточнила Женька. Она хорошо помнила одну из версий происхождения Мордаунта. Атос пожал плечами. - Скорее всего, нет. Но даже если это и его сын - брак с Винтером не может считаться законным, ведь мало того, что эта женщина клейменая преступница, она еще и двоемужница. Винтер теперь доказывает это в палате пэров – нельзя допустить, чтобы титул лорда и все состояние унаследовал бастард… Мое свидетельство может быть решающим. Вот и все. - Понятно… - Охотнее всего Женька попросилась бы ехать вместе с Атосом, но взять с собой трехлетнего Рауля было немыслимо – не менее немыслимо, чем бросить его одного. – Но как же она не побоялась выходить замуж при живом муже?! И как же вышло, что она осталась жива? - Ее осенило, что вот сейчас, и никак иначе, у нее есть возможность узнать некоторые детали, занимающие миллионы читателей Дюма в ее мире. Точно, фанаты не простят… пусть и не узнают.
Атос вздохнул. В этом вздохе уже не было прежней горечи, только грусть и, пожалуй, досада. - Я сам тысячу раз задавал себе этот вопрос, - признался он. – Думаю, подробностей я никогда уже не узнаю, но, скорее всего, ей помогли. Много позже я узнал, что примерно через неделю после того, как это случилось, крестьяне обнаружили в глубине леса браконьерскую хижину, а в ней – заколотого охотничьим кинжалом браконьера. Эта женщина могла убедить кого угодно в чем угодно, и, по-видимому, именно так отблагодарила его за помощь. Женька передернула плечами. Да, это походило на правду. Выяснять, как именно Атос повесил миледи, она не собиралась – логично было предположить, что, кроме лошади и поводьев, никаких подручных средств у него не было, поводья не веревка, они не затянутся скользящим узлом, миледи могла прийти в себя, биться, хрипеть… Сук мог подломиться, мог и нет, но деревенский парень, на свою беду, оказался неподалеку. Конечно, браконьер. Ни один крестьянин не рискнул бы снимать с дерева графиню, повешенную самим властелином этих земель, но браконьер – дело другое. Именно потому, что его, попадись он, ждала бы та же участь. Классовая солидарность, чтоб ей… А миледи, разумеется, была заинтересована в том, чтобы не оставлять свидетелей. Ведь он не мог не увидеть клейма. - О Господи… - Ну а что касается живого мужа… У нее были все основания считать меня погибшим, - неохотно сказал Атос. - Но почему? - Когда я вернулся в замок… словом, я несколько дней был не в себе. Меня никто ни о чем не спрашивал, но я понимал, что рано или поздно спросят. И я не мог там оставаться, потому что мне… везде мерещилось… - Атос вздрогнул. - Прости, - виновато сказала Женька. - Ничего. – Атос тряхнул головой. – Это к лучшему – что ты спросила. Нельзя столько лет носить в себе такие вещи, наверное… Я уехал из замка сразу же, как только немного пришел в себя, без слуг, никому ничего не сказав…
Он никому ничего не сказал. Невозможно было выносить испуганно-вопрошающие взгляды слуг, невозможно было оставаться в замке – здесь каждый камень, каждая паркетина, каждое дерево в парке кричали в один голос «она была здесь!» И невозможно было допустить, чтобы происшествие всплыло – а в том, что оно всплывет, граф де Ла Фер не сомневался. Слуги не посмеют, конечно, но исчезновение графини не осталось незамеченным. Еще немного – это дойдет до соседей, до духовника… С точки зрения закона граф не боялся ничего, но честь рода… Дело надо было довести до конца. Он понял это, едва протрезвев – потому что первые два дня силился заглушить ужас и боль вином, и ему это почти удалось. - Коня мне! Приказ был отдан таким тоном, что слуга сам не помнил, как скатился по лестнице. Граф, вернувшийся с охоты без жены и с окаменевшим, совершенно почерневшим лицом, и в лучшие времена не похвалил бы медлительного слугу, а уж теперь… Конь был оседлан мгновенно – когда граф спустился в конюшню, одетый по-дорожному, арабский жеребец уже ожидал его у ворот. Граф прихватил с собой только шпагу – ту самую, фамильную – деньги и фамильные документы. - Пистолеты! - В-ваше сия… - слуга шарахнулся от повернувшегося к нему хозяина, во взгляде которого причудливо смешались холод и бешенство. – Бегу! Через пять минут всадник вырвался на дорогу и скрылся из виду. А к вечеру в замок прибежал вороной жеребец – без всадника, но с чепраком, забрызганным кровью. Окровавленное пустое седло красноречиво свидетельствовало, что с графом случилась беда. Некоторое время его прилежно искали, но, поскольку никто не представлял, где нужно искать – поиски вскоре прекратились. Хозяин поместья, по всей вероятности, пал жертвой грабителей – дороги прекрасной Франции небезопасны для одиноких путников… На самом же деле скорее грабители пали жертвой графа. Двое ловцов удачи, углядев на тракте богато одетого дворянина на великолепной лошади, не стали разводить церемоний, а попросту послали в него пулю из аркебузы. Но коль скоро собираешься грабить на дорогах – научись сперва стрелять! Всадник покачнулся в седле, зажимая правой рукой левое плечо; вторая пуля обожгла лошадиную шею, и перепуганный конь взвился на дыбы, сбросил седока и умчался. Столь же раздосадованные, сколь и обнадеженные «джентльмены удачи» ринулись в атаку, но просчитались. Дворянин мгновенно вскочил и выхватил шпагу. Дальнейшее заняло считанные секунды. И, стоя над двумя неподвижными телами, граф внезапно понял, что судьба посылает ему подарок… Все к лучшему. Конь вернется на конюшню. Его будут искать, но не найдут – уж об этом он позаботится. Граф де Ла Фер пропадет бесследно…
Привязанные неподалеку за кустами лошади грабителей, конечно, не шли ни в какое сравнение с чистокровным жеребцом, но зато их было две – одна верховая и одна заводная. После схватки в голове странным образом прояснилось, и граф впервые задумался – а куда, собственно, он направляется? Во всем мире остался один-единственный человек, который мог бы его выслушать…и кого граф, пожалуй, хотел бы сейчас видеть. До замка Бражелон было два дня пути. Старый граф де Бражелон, давно уже живущий затворником, обрадовался троюродному племяннику так искреннее и горячо, что графа, несмотря на заглушающую все другие чувства боль, кольнула совесть – мог бы навещать старика и почаще… Дядя почти сразу почувствовал, понял, что с племянником что-то не так, и царапина на плече тут совершенно ни при чем. И за обедом задал прямой вопрос. И племянник рассказал. Все. Бражелону он доверял полностью – возможно, потому хотя бы, что больше довериться ему было некому. Тем вечером граф де Ла Фер впервые после охоты заснул глухим мертвым сном до предела измученного человека – сыграли свою роль и рана, и усталость, и заботливо подливаемый дядюшкой арманьяк… Еще несколько дней прошли в каком-то полузабытьи – мыслей не было, никаких, планов тоже, и Бражелон не заводил никаких разговоров. Граф понимал, что бесконечно так продолжаться не может, но им руководил инстинкт человека, который добрался до безопасного убежища и ни на что большее пока не способен. Когда же он пришел в себя настолько, что вспомнил о сохранении тайны – Бражелон заговорил с ним первым. - Что же вы теперь намерены делать, дитя мое? - Не знаю… вероятно, уехать. Я не могу скрываться у вас до бесконечности. Граф де Ла Фер умер – пусть все так и остается. Вот только ваши слуги… - Пусть это вас не беспокоит, за слуг я ручаюсь. Уехать – куда? Граф де Ла Фер пожал плечами. - Я еще не думал об этом. - А я думал. Может быть, мой совет вам понравится. Я мог бы дать вам рекомендации к капитану королевских мушкетеров. В Париже никто не спросит вашего настоящего имени, кроме него…
- Вот так и появился на свете мушкетер Атос, - негромко закончил граф. – Теперь ты действительно знаешь все.
stella - арманьяк существовал. Его начали производить в конце 16 века или даже чуть раньше, просто он не очень был популярен, но был. Это я досконально выясняла.
Именно арманьяк, причем, кажется, с маленькой буквы. Я уж тогда вытяну у спецов все подробности, запишу и в отдельную тему вывешу... Но производили его действительно в Гаскони, по Франции его возили немного, а вот за пределы - только в конце 17 века попал. В общем, я уточню!
Отправлено: 12.11.11 23:18. Заголовок: Несколько секунд Жен..
Несколько секунд Женька молчала, потом притянула к лицу руку Атоса и коснулась ее губами. Этот жест красноречивее всяких слов выразил все, что она в этот момент чувствовала – и сострадание, и благодарность за доверие, и любовь, и бесконечное уважение. Атос так же молча привлек ее к себе. Слова тут были не нужны. - Когда же ты вернешься? – наконец спросила Женька. - Винтер пишет, что слушание дела займет не больше нескольких дней. В свое время д’Артаньян добрался до Лондона за пять дней, вряд ли я сильно от него отстану. - Я буду очень тебя ждать… - Уже это для меня – достаточный повод там не задерживаться, - Атос поцеловал ее руку. – Пойдем домой? Женька кивнула. - А сколько сейчас лет этому ребенку? – внезапно спросила она, когда они уже подходили к дому. Атос замедлил шаги. - Сдается мне, Винтер и сам этого хорошенько не знает, - пожал он плечами. – Но, думаю, не больше шести-семи лет. - И что же с ним будет? – тихо спросила Женька. - Я полагаю, Винтер о нем все же позаботится, - медленно проговорил Атос. – По крайней мере, мне хочется на это надеяться. Ведь, в конце концов, сиротой он сделался не без нашего участия. Я непременно задам лорду этот вопрос. …Атос вернулся через три недели. Еще только въезжая в ворота замка, граф уловил доносящийся из аллеи парка детский смех, и, раздумав спешиваться, пустил коня крупной рысью. Где-то в подсознании промелькнуло сожаление о безвозвратно ушедших рыцарских временах – тогда можно было бы протрубить в рог, давая знать о своем возвращении… Не иначе как серый андалузец прочел мысли хозяина, потому что вскинул голову и оглушительно заржал – так что эхо прокатилось по двору и парку. Сигнал был услышан: меньше чем через полминуты из-за кустов донесся топот маленьких ножек и звонкий детский голосок. - Ма-туш-ка! Едут! – Из-за поворота, едва не полетев кубарем от спешки, вывернулся трехлетний Рауль и, увидев отца, кинулся ему навстречу. Атос успел соскочить с коня как раз вовремя, чтобы подхватить на руки верещащего от радости сына. Следом, наплевав на приличия и подобающее графине достоинство и подобрав юбки, уже бежала Женька. - Рауль, как вы выросли! - За три-то недели? – Поскольку руки Атоса были заняты Раулем и поводьями, Женька обняла графа сама и замерла, прижавшись к его плечу щекой. – Господи, как же я скучала… - Это были самые длинные три недели в моей жизни. – Атос ухитрился высвободить левую руку и тоже обнять жену. - Как вы справлялись тут без меня? - Смотря с чем, если с управлением поместьем – то и справляться было особо не с чем. А если с господином виконтом… - Рауль, неужели вы не слушались? – с притворной строгостью осведомился Атос. Мальчик обиженно уперся ладошками в грудь отца: - Я слушался! Матушка сказала, что не будет жаловаться! - На что? – Атос, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, нахмурил брови. - Я не пил молоко… - А разве я жаловалась? – засмеялась Женька. - Нет… - Рауль, сообразив, что поспешил с признанием вины, надулся было, но тут же снова засиял, видя, что отец не сердится. – Я больше не буду! Можно мне на лошадь? Я хочу проехать до конюшни! Можно? Подоспевший Шарло, улыбаясь во весь рот, принял у графа поводья; Атос, переглянувшись с Женькой, кивнул и одним ловким движением посадил мальчика в седло. Рауль пискнул от восторга. - Держите равновесие, виконт! - предупредил Атос, выпуская сына, но следя за каждым его движением. - Я сам, сам! Женька пошла рядом. Ноги Рауля едва доставали до путлищ, не то что до стремян, но сидел он уверенно и прямо. - Отлично, виконт! – одобрительно проговорил Атос. – Из вас выйдет хороший наездник! - Я сам еду! - Молодец! Когда переполненного впечатлениями Рауля сняли с седла и передали с рук на руки няньке (сопроводив пожеланием больше не отказываться от молока), Женька вопросительно посмотрела на мужа. - Все прошло благополучно? - Вполне, - кивнул Атос. – Но… - Что? - Я спросил Винтера о судьбе ребенка. – Атос вздохнул. – Все-таки эта женщина умудряется даже после смерти портить жизнь всем, кто с ней соприкасался… Винтер понятия не имеет, где его искать – она прятала сына от деверя, видимо, желая скрыть его возраст. - Но что же с ним станется? – Мысленно Женька тяжело вздохнула, сознавая, что эту партию с судьбой она, пожалуй, не выиграет. История не пожелала так легко отдавать проходную пешку, обещающую превратиться в ферзя. Мордаунт останется Мордаунтом, озлобленным на весь мир и особенно на дядюшку, лишившего его наследства и титула. - Увы… - Атос развел руками. – Мы не знаем даже, во Франции он или в Англии… «Холера… - опять-таки мысленно ругнулась Женька. – Взять под контроль ЭТУ ситуацию не получится…»
Внезапно начавшаяся осень заставила Женьку вспомнить московское межсезонье. Начало октября во Франции редко бывает очень уж холодным, но в этом году ненастье свалилось неожиданно. Стремительно желтеющие деревья, низкие клочковатые облака, пронизывающий ветер и груды мокрых опавших листьев под ногами больше всего напоминали ноябрь. Печи и камины в замке начали топить на добрых три недели раньше срока. Женька, сидя на полу в детской, вместе с Раулем увлеченно возводила посреди комнаты замок короля Артура из деревянных кубиков. Атос, устроившись в кресле у камина с томиком Плутарха на коленях, читал, время от времени поглядывая на жену и сына. - Это будут ворота! А тут… - А тут должен быть донжон, Рауль, - оторвавшись от книги, посоветовал Атос. - А что такое – дожон? - Это главная башня, - Женька улыбнулась графу. – Дон-жон… Что вы хотели, Шарло? На пороге приоткрытой двери маячил Шарло, деликатно выжидая, когда на него обратят внимание. - Господин граф, там приехал какой-то дворянин, который желает видеть вас или госпожу графиню… но он отказался назвать свое имя. – Шарло вопросительно смотрел на Атоса. – Прикажете принять или совсем наоборот? Атос и Женька переглянулись. - А как он выглядит, этот дворянин? – Атос захлопнул книгу и встал. - Молодой, красивый, черноволосый, глаза тоже темные… Выданное Шарло описание не отличалось уникальностью, но и Женьке, и Атосу одновременно пришла в голову одна и та же мысль. - Уж не Арамис ли это? Женька дернула шнурок сонетки. - Рауль, не забудьте пристроить донжон, иначе ваш замок будет слишком легко захватить. Я зайду чуть позже, чтобы посмотреть, как у вас получилось! Мадлена… - Она кивнула вошедшей няньке на сына и торопливо вышла следом за Атосом.
- Арамис! - Атос, друг мой! Эжени! - Вы ли это, дорогой друг? – Атос шагнул навстречу аббату и крепко обнял его. – О, да вы же промокли насквозь! - И замерз, - сбрасывая мокрый плащ прямо на пол, сознался Арамис. – Эта проклятая погода… - Шарло, горячего вина, живо! – крикнула в глубину дома Женька. - И приготовьте ванну и сухую одежду! Пойдемте скорее, Арамис, вам надо согреться. Через пять минут аббат, переодетый в теплый стеганый халат, сидел у пылающего камина и прихлебывал горячее вино с корицей, зримо наслаждаясь теплом и покоем. - Если бы вы только знали, как я рад вас видеть! - Но какими же судьбами вас занесло в наши края? – Атос, помешав в камине, уселся в кресло напротив. – В последнем письме вы как раз сетовали, что вам никак не удается нас навестить… - Хлопоты и разъезды иной раз бывают кстати, - Арамис сделал неопределенный жест стаканом, - у меня как раз появилось небольшое дело к югу от Блуа… - Он неожиданно осекся, видимо, сообразив, что сказал: получалось, что он приехал вовсе не навестить старых друзей, а попросту заскочил на огонек, проезжая мимо по важным делам. - Нет-нет, - Арамис перехватил чуточку насмешливый взгляд Атоса и слегка покраснел. – Я действительно… - Не оправдывайтесь, друг мой, - мягко сказал Атос. – Если вас привели в Бражелон дела… – Мы тем более рады, что вы нашли для нас время, - закончила Женька. - Я в самом деле хотел вас повидать… - окончательно покраснев, возразил Арамис.- Но, вы понимаете… - Отлично понимаем. – Атос улыбнулся. – Вы, как всегда, в делах и интригах, и для аббата ведете весьма бурную жизнь. Но ведь вам это нравится? - Совершенно не нравится! – неожиданно резко выпалил Арамис. – Ох, простите… Если бы вы только знали, друзья мои, как я вам завидую! Атос и Женька переглянулись. Было весьма похоже, что аббат прибыл к ним в растрепанных чувствах и нешуточных хлопотах – иначе откуда эта нервозность? Женька даже подумала, что Арамис выглядит неважно. Внешне он почти не изменился, только расстался с усами и эспаньолкой, и теперь гладко выбритое лицо выглядело почти неправдоподобно юным. Но на этом юном лице проступали застарелая усталость и нервное напряжение – под глазами залегли тени, около губ появилась складочка, которой не было раньше, а на щеках горели пятна почти лихорадочного румянца. - Завидуете – чему? – осторожно нащупывая почву, спросила Женька. Арамис махнул рукой, чуть не расплескав остатки вина. - У вас есть ваша любовь и вы сами… в нашем полном лжи и несовершенств мире это редкость. «Опять Шевретта!» – сообразила Женька. Сложные взаимоотношения Арамиса с ветреной герцогиней давно уже стали среди друзей секретом Полишинеля, как и то, что перепады настроения аббата – от лучезарного до глубокой хандры – связаны именно с мадам де Шеврез. Не иначе, Арамис снова втянут в какую-то интригу, чему совершенно не рад. Женька не успела придумать достаточно оригинального ответа – Шарло доложил, что ванна готова, и она с облегчением вскочила. - Вам обязательно надо отогреться и расслабиться, Арамис. Тогда и жизнь покажется более приятной вещью, поверьте. - Беда в том, что только покажется… - Арамис криво улыбнулся и отправился за слугой. - Он действительно скверно выглядит, - проводив Арамиса глазами, пробормотал Атос. За ужином Женька внимательно приглядывалась к другу - ей не нравился неровный румянец на обычно бледном лице аббата и мелкие капельки испарины на лбу. Конечно, и то, и другое можно было приписать горячей ванне и усталости, но… К еде Арамис едва прикоснулся. Когда наконец все встали из-за стола, Женька решительно протянула руку и потрогала его лоб. - Да у вас жар! – Если бы в ее распоряжении был градусник, он наверняка показал бы не меньше тридцати девяти. – Арамис, вы больны… вот что значит путешествовать в такую погоду! - Пустяки, - Арамис неожиданно тяжело раскашлялся. – К утру все пройдет. - Ложитесь-ка вы в постель, мой милый, - Атос взял аббата под руку. – Я провожу вас в вашу комнату. Эжени, что еще можно сделать? - Выдрать хорошенько… - едва слышно пробормотала Женька себе под нос. И уже громче добавила: - Я приготовлю лекарство, уж будьте любезны его принять… если в самом деле хотите поскорее поправиться. - Мне надо…. очень надо, - пробормотал Арамис. Его вдруг затрясло. – Завтра… - Завтра и поговорим, а сейчас – в постель, немедленно! - Семейная жизнь вам на пользу, - слабо улыбнулся аббат, - вы научились командовать… - И не только командовать, но и добиваться послушания, - твердо заверила Женька. – Счастье еще, что вам вздумалось нас навестить – представляете, если бы вы сейчас оказались в дороге или на постоялом дворе?
Наутро стало очевидно, что Арамис действительно болен. Когда Женька, помня, что гость - ранняя пташка, отправилась распорядиться насчет завтрака, в дверях гостиной она столкнулась с полностью одетым аббатом. - О, вы уже встали? – Женька с беспокойством присмотрелась к Арамису, машинально отметив лихорадочно блестящие глаза, жаркие пятна на щеках и криво застегнутый камзол. – Как вы себя чувствуете? - Спасибо, гораздо лучше, - попытался улыбнуться Арамис. – И… Эжени, вы с Атосом не очень обидитесь, если я оставлю вас на несколько дней? Женька подняла брови. - Вы собираетесь уехать? - Увы, у меня неотложное дело… - Арамис зашелся в приступе кашля и взялся за грудь, с трудом переводя дыхание. - Да вы бредите! – Женька быстро подошла и потрогала лоб аббата, прежде чем он успел отстранить ее руку – ото лба веяло жаром, как от печки. – У вас сильный жар и кашель, и вы собираетесь куда-то ехать? - Я должен… - откашлявшись, выговорил Арамис, - поверьте, это вопрос жизни и смерти… - Его прервал новый приступ, заставивший аббата в изнеможении присесть на краешек дивана. – Мне… мне в самом деле надо ехать. - Да я вас просто не отпущу! – Женька обернулась на звук шагов – в комнату вошел Атос. – Атос, ну скажи хоть ты этому упрямцу! Какие могут быть неотложные дела в таком состоянии? - Я тоже не отпущу, - пожал плечами Атос, - вы же не проедете и пары лье, Арамис. Ваше дело не может подождать? - Ни одного дня, - твердо ответил Арамис, встал, шагнул - и повалился на пол, теряя сознание. Женька дернулась вперед, но Атос успел подхватил падающего аббата на руки.
Очнулся Арамис через несколько минут – уже в постели. - Что… со мной? – Еле слышный и к тому же до невозможности осипший голос тут же сорвался. - Обморок, - лаконично ответила Женька, нащупывая пульс. – Вы больны, Арамис, в этом все дело. - Но мне… мне необходимо ехать! – Арамис попытался сесть, захлебнулся кашлем и снова рухнул на подушку. – Проклятье… - отдышавшись, простонал он с отчаянием в голосе. – Но я должен, должен! - Послушайте, Арамис, - Атос присел на край кровати, - вы не можете ехать, это совершенно очевидно, так давайте я съезжу вместо вас. Что вы должны были сделать? - Отвезти письмо… - чуть слышно пробормотал Арамис, - очень важное письмо, оно должно быть доставлено… не позднее чем через неделю… - Я отвезу ваше письмо, - мягко сказал Атос. – Скажите только, куда. Арамис приподнялся на локте; взгляд его засветился надеждой. - Вы… в самом деле… Но это далеко… - Экая невидаль, - Атос небрежно пожал плечами, - ведь не на Луну же вы собирались? По запекшимся губам Арамиса скользнуло слабое подобие улыбки. - Нет… всего лишь в Ангулем… - Пустяки. Говорите адрес. - У меня… в кармане камзола... Одежда Арамиса лежала тут же, на кресле. Женька, взглядом спросив разрешения, ощупала камзол и извлекла из кармана плотный конверт. Арамис кивнул. - Вот… это письмо. Найдете в Ангулеме… постоялый двор дядюшки Било. – Арамис переводил дыхание после каждой фразы и изо всех сил сдерживал кашель. - Пароль – не знает ли он, где… поблизости можно купить… хорошую лошадь для поклажи. Он должен ответить, что… лошадей на продажу… поблизости нет, но у… у него на конюшне… стоит мул. Предложит вам… его посмотреть. Вот на конюшне… и отдадите. И сразу… уезжайте.
Арамис откинулся на подушку, тяжело дыша; темные глаза были двумя омутами беспокойства. - Не волнуйтесь, - Атос пожал слабые пальцы друга и встал. – Все будет в порядке. Надеюсь, вернувшись, застать вас в добром здравии.
Проводив Атоса до ворот, Женька некоторое время смотрела вслед удаляющемуся всаднику. Ох, что-то в последнее время графу только и приходится, что ездить по делам, и ладно бы еще по своим! Женька страшно жалела, что не имеет возможности к нему присоединиться. Но в этот раз на ее попечении оставался не только Рауль, но и Арамис… Последний раз помахав рукой, Женька медленно пошла к крыльцу. В голове назойливо вертелось название города. «Ангулем, Ангулем… Где я слышала это название? Ангулем…» На календаре было третье октября 1633 года.
… - Госпожа! – Николь нерешительно заглянула в библиотеку. – Госпожа, я там мимо комнаты господина Арамиса проходила, уж беспокоить не стала… только он, по-моему, бредит. Все зовет кого-то. Может, взглянуть? Женька подхватилась и поспешила на зов. Арамис весь горел – дотронувшись до покрытого испариной лба, Женька чуть не отдернула руку. Пальцы аббата беспокойно теребили простыню, воспаленные губы что-то шептали. Женька наклонилась и прислушалась. - Мари… Мари… - Николь, - Женька оглянулась, - принеси воды с уксусом. Нужно сбить температуру. - Сейчас, мадам, сейчас! - Мари, - отчетливо проговорил Арамис, - это опасно… Николь поставила рядом с кроватью таз и кувшин с водой. Намочив и слегка отжав полотенце, Женька принялась обтирать лицо, шею и плечи Арамиса. - Мари, милая… в Париже нельзя оставаться… Ангулем, тебя будут ждать в Ангулеме… Торопись… «Кажется, он принимает меня за Шевретту! И опять Ангулем. Где же я это слышала? Между Тюллем и Ангулемом… Ой!» В голове у Женьки разом что-то щелкнуло. Шевретта, Тюлль, Ангулем… Рош-Лабейль! Она с размаху шлепнулась в кресло. Конечно! Как же она сразу не сообразила… - Мадам, вам нехорошо? – всполошилась Николь. - Нет, - отмахнулась Женька. – Все в порядке. - Мари… «Двух Раулей в семье, пожалуй, многовато, - стремительно подумала Женька. – Ну да ладно, придется подобрать другое имя… Тьфу ты, что за чушь лезет в голову!» Женьку саму удивило собственное спокойствие – трудно сказать, чего в нем было больше, доверия к Атосу или презрения к мадам де Шеврез. Она никогда не страдала излишней ревнивостью и была уверена, что адюльтер в такой ситуации даже изменой считать нельзя, так что основное чувство, которое она сейчас испытывала – любопытство. Интересно, удастся ли герцогине добиться своего теперь, когда Атос женат? «Ох и стервочка же ты, дорогая!»
Ого... представила объяснения между супругами, когда Атос таки привезет второго Раульчика... А может не надо, а? А вот с Мордей так и должно быть... иначе как же дальше-то события будут развиваться? Хотя его жаль...
Отправлено: 21.11.11 12:06. Заголовок: Диана не требует, Ди..
Диана не требует, Диана жаждет продолжения. Как незарегистрированный пользователь, чувствует себя очень незаметной, потому и топает ногами - для привлечения внимания.
Отправлено: 22.11.11 22:32. Заголовок: История упрямо свора..
История упрямо сворачивала на проторенные рельсы. Если бы Женька удосужилась взглянуть на карту Франции, она бы убедилась, что кратчайшая дорога до Ангулема лежит через Тур и Пуатье, оставляя пресловутый Рош-Лабейль в добрых двадцати милях восточнее. Но, видимо, судьбе очень хотелось, чтобы пути Атоса и герцогини де Шеврез непременно пересеклись, и судьба сделала свой ход: из-за зарядивших проливных дождей вода в Луаре и ее притоках сильно поднялась и размыла ближайший мост. Атос и Гримо оказались перед выбором: форсировать реку вплавь, пробираться до Тура оленьими тропами или свернуть на Шатору и Лимож. Граф выбрал третье – погода не больно-то располагала к приключениям. В Рош-Лабейле путники оказались поздним вечером – не слишком хорошо зная эти места, Атос упустил возможность заночевать в гостинице десятью милями раньше, и теперь оставалось только просить гостеприимства у местных жителей. Деревенька уже спала, и единственным освещенным окном, разумеется, оказалось окно священника… - Господин кюре, прошу простить за беспокойство, но не позволите ли вы заночевать у вас в доме? - Какое беспокойство, сын мой, - кюре, пожилой кругленький мужчина, встретил их в передней комнате полностью одетым. – Служитель Божий должен быть готов оказать помощь тем, кто ее попросит… тем более, что мне все равно придется уехать. Мой дом в полном вашем распоряжении, как и моя скромная трапеза – увы, я должен торопиться. Располагайтесь, прошу вас, располагайтесь… будьте как дома… - Последние слова он договаривал уже на крыльце. Скрипнула дверь конюшни, священник вывел оседланного мула, проворно вскарабкался в седло и подобрал поводья. – В конюшне вы найдете и овес, и сено для ваших лошадей… боюсь, что кровать у меня в доме одна, но в гостиной стоит удобное кресло… Располагайтесь, храни вас Бог! Чавканье копыт по размокшей дороге стихло в отдалении. Гримо, проводив гостеприимного хозяина взглядом, чуть пожал плечами и повел лошадей на конюшню. Атос вошел в дом. По всей вероятности, почтенный кюре отличался превосходным аппетитом. Во всяком случае, ужина, накрытого в передней комнате (выполняющей в домике функции одновременно гостиной, прихожей и столовой) хватило и графу, и Гримо, и еще изрядно осталось. После ужина Гримо деловито заглянул в спальню, оценил количество спальных мест (что было несложно, так как кровать там стояла всего одна) и решительно поклонился графу. - Я на конюшне, - односложно сообщил он. - Тут есть кресло, - борясь со сном, возразил Атос. - Конюшня не запирается, - так же односложно констатировал Гримо. – Так спокойнее. Атос не нашел в себе сил спорить – про себя он был совершенно уверен, что в этом захолустье, да еще в домике священника, их лошади и так будут в полной безопасности, но после целого дня изнурительной дороги усталость навалилась, словно набитая песком подушка – и только кивнул. Спокойнее так спокойнее… Раздевшись и добравшись наконец до постели, граф с наслаждением вытянулся во весь рост на прохладных простынях. Он уже засыпал, забыв погасить свечу в медном шандале, когда в дверь постучали. - Войдите! – Атос приподнялся на локте - вставать с постели у него не было ни малейшего желания. - Господин кюре! – В дверь просунулось юное и чрезвычайно хорошенькое создание – на вид мальчику было не больше шестнадцати лет, да и голосок выдавал крайнюю молодость. – Не окажете ли вы гостеприимство двум усталым путникам? Атос раздумывал не более секунды. В конце концов, он и сам был в таком же положении, и не вина мальчишки, что граф успел первым…В домике было всего две комнаты, но не предлагать же молодому человеку заночевать на конюшне! - Пожалуйста, молодой человек, - с трудом подавляя зевок, отозвался он, - если вы согласитесь удовольствоваться остатками моего ужина и половиной моей комнаты. - Благодарю вас, господин кюре, - весело ответил юноша, - мне это подходит! - В таком случае, ужинайте, но постарайтесь поменьше шуметь. Я тоже не сходил с седла весь день и не прочь хорошенько выспаться. – Атос снова опустил голову на подушку. Приглушенные голоса и легкая возня, доносящиеся из столовой, не помешали ему заснуть. До Ангулема оставалось меньше дня пути, а там… обратная дорога всегда кажется короче… Эжени, должно быть, заждалась… Эжени… Сквозь сон Атос почувствовал легкое прикосновение, и прохладная нежная рука погладила его по щеке. Эжени… Тихий шорох, тепло прильнувшего к нему тела… Руки графа сами потянулись обнять жену, когда проснувшееся раньше хозяина обоняние намекнуло, что тут что-то не так. Эжени никогда не пользовалась сладкими тяжелыми благовониями, от нее всегда пахло легкой ландышевой водой, а ночная гостья благоухала смесью сандала и розового масла – запахи, которые Атос недолюбливал. Следующим проснулось осязание. Ладонь ощутила пышные упругие формы совершенно незнакомого женского тела – ничего общего со стройной и тоненькой Эжени. Сон слетел словно сдунутый; Атос резко сел в постели. - Простите, господин кюре, я не хотела вас будить! – Хрипловатый русалочий смех заставил его поморщиться; женщина, в которую волшебным образом превратился путешествующий юнец, весьма бесцеремонно толкнула графа обратно на подушку. – Ложитесь же, вам ведь так неудобно… - Простите, мадам, - Атос вежливо отвел в сторону женскую руку, - я не распознал вас в мужском платье. Полагаю, что вам будет тесно на половине кровати. Поверьте, если бы я знал, что вы дама, я уступил бы вам всю комнату. - О, господин кюре, к чему такое самопожертвование? – Женщина провела ладонью по плечу графа, кокетливо отбросила с лица пряди распущенных белокурых волос. – Мы прекрасно поместимся вдвоем, особенно если вы меня обнимете… Атос снова поморщился. Искательница приключений начинала его раздражать. - Сожалею, но я сплю очень беспокойно и буду вам мешать, - сухо сказал он. Дама, пристроившаяся с краю кровати, мешала ему встать – для этого пришлось бы либо скинуть ее на пол, либо перелезть через нее, а граф не сомневался, что она постарается воспользоваться ситуацией. - А вы собираетесь спать? – Темные в свете свечи губы сложились в игривую улыбку. - Есть такое намерение. - Ну не будьте же таким злым, - промурлыкала женщина. Ее рука скользнула вниз, но на этот раз Атос перехватил ее запястье и сжал, пожалуй, несколько сильнее, чем следовало. - Сумасшедший! – вскрикнула женщина. – Мне больно! - Простите, - хладнокровно ответил Атос. – Я хочу встать. Позвольте… - Он решительно откинул одеяло и потянулся за одеждой. Женщина, чуть посторонившись, наблюдала за ним со странным выражением – смеси досады и восхищения. - Вы очень красивы, господин кюре, - с сожалением сказала она. - Благодарю, мадам, - с иронией отозвался Атос, без тени смущения поднялся во весь рост и не спеша принялся одеваться. – Может быть, вы хотите еще чего-нибудь? - Я хочу вас, господин кюре, - женщина облизнула губы. – Неужели я вам не нравлюсь? - Не особенно, - холодно ответил Атос. – Располагайтесь, я прекрасно заночую на конюшне. - Это надо понимать так, что вы предпочитаете лошадей женщинам? – с прорвавшейся злостью поинтересовалась незнакомка. - Некоторым из них, - пожал плечами граф. – Доброй ночи. Шагнув в переднюю комнату, Атос встретил испуганно-недоумевающий взгляд больших глаз: на краешке кресла, придерживая у шеи полурасстегнутую рубашку, сидела еще одна любительница переодеваний. Ее растерянное личико показалось графу неуловимо знакомым, так что он невольно вгляделся… и узнал. Кэтти! Конечно, это она. Но раз так, значит, женщина в спальне – это… Додумывать свою мысль Атос не стал: в глазах Кэтти тоже мелькнуло узнавание, а ему совершенно не хотелось никаких разговоров. Кэтти сделала движение навстречу, и Атос быстро вышел из комнаты. Ему очень хотелось хлопнуть дверью. Не то чтобы он питал какие-то иллюзии относительно целомудренности мадам де Шеврез, но все же… - Кэтти, поди сюда! Кэтти, растерянно глядящая на плотно прикрывшуюся за Атосом дверь, встрепенулась и кинулась на зов. - Иду, госпожа, иду! Герцогиня де Шеврез сидела на постели, кусая губы. - Мужлан! – раздраженно бросила она. – Принеси мне плащ, тут ужасно холодно… - Сейчас, сейчас! - Наглец, невежа! – Мари вскинула на служанку полный сдержанной ярости взгляд. – Кто бы мог подумать, что священник в этой дыре так целомудрен! - О ком вы говорите, мадам? – Кэтти укрыла госпожу одеялом и укутала плащом. – Какой священник? - Ты совсем дура или уже спишь? – буркнула Шеврез. – Разумеется, тот, который только что вышел из этой комнаты… а что, тут был еще один? - Разве вы его не узнали? - Как я могла его узнать, я видела его впервые в жизни! - Но ведь это был господин Атос! – выпалила Кэтти. - Что?! - Мари снова сбросила одеяло. – Как – господин Атос? Друг… друг Рене?! Кэтти кивнула. - Вот, значит, как, - процедила Шеврез. – Стало быть, я ошиблась, и я просто недостаточно хороша для этого заносчивого красавчика… Ничего, я вернусь во Францию! И он запомнит, что я не из тех, кого можно оттолкнуть безнаказанно!
Ой, я вас умоляю Эжени спуску не даст ни ей, ни Мордаунту если события в ту сторону идут. А вобще обрывать такие вещи в таких местах вредно для тонкой читательской психики
Эжени д'Англарец Какую "такую"? :) Поверьте мне, умная женщина во много раз опаснее обиженной. Оскорбленное "достоинство" зачастую напрочь отключает мозг.
Каюсь и посыпаю голову пеплом по причине долгого перерыва. Начинаю исправляться!
Сквозь непроглядную осеннюю темень во дворе слабо просвечивала щель над дверью конюшни. Атос толкнул створку и шагнул в пахнущий сеном полумрак – масляная лампа с привернутым до отказа фитилем едва освещала проход между стойлами. Петли заскрипели, и Гримо, успевший уже задремать на охапке сена, мгновенно вскинулся. - Кто? - Я, - лаконично отозвался Атос, прикрывая за собой дверь. Если Гримо и удивило появление хозяина, которому полагалось уже крепко спать, то он никак этого не обнаружил. - А кто в доме? - Две путешествующие дамы. - Дамы?! – Вот теперь Гримо точно был удивлен. Атос усмехнулся. - В мужской одежде. – Атос кинул плащ на сено рядом со слугой. – Ложитесь, Гримо. Мы выедем на рассвете.
Утро занялось холодное и ясное – погода наконец смилостивилась и вспомнила о солнце. Выезжая со двора, Атос услышал, как в оставленном доме тихонько скрипнула дверь, но оглядываться бывший мушкетер не стал. До Ангулема путники добрались к вечеру. Постоялый двор дядюшки Бюло Атос нашел безо всякого труда, так же, без приключений, прошла передача письма, но ночевать в этой же гостинице графу почему-то не хотелось. И не потому, что он чего-нибудь опасался, а потому, что Атос уже почти не сомневался – письмо было адресовано именно герцогине де Шеврез, а стало быть, в самом скором времени здесь появится и она сама. Они с Гримо переночевали в небольшом, но чистеньком трактирчике на западной окраине городка, а на следующий день уже пустились в обратную дорогу.
…- Атос! Слава Богу, вот и вы наконец! - Арамис сбежал по лестнице навстречу другу с прытью, лучше всяких слов говорившей, что аббат уверенно идет на поправку. – Все получилось? - Все в порядке, - заверил его Атос. – Рад видеть вас в добром здравии, Арамис. - За это следует благодарить госпожу графиню… - Скорее Божий промысел! – Наверху показалась Женька и не спеша принялась спускаться по ступенькам. – Он меня замучил, право слово – вот уже целую неделю, как сестрица Анна, сидит на подоконнике и пожирает глазами тракт! Вместо того, чтобы съесть что-нибудь… более питательное! - Это мы сейчас поправим. – Атос приобнял жену и поцеловал в висок. Ему очень хотелось обнять Эжени по-настоящему, но он сдержался. – Я чертовски голоден, и надеюсь, что аббат составит нам компанию! - Но сначала скажите, - Арамис, с трудом скрывавший нервное напряжение, тронул плечо друга, - когда вам удалось добраться до Ангулема? Вы успели? - Я передал письмо вечером одиннадцатого октября, - пожал плечами Атос, - увы, быстрее было невозможно, дороги размыло дождями… Вы беспокоитесь, успел ли адресат получить письмо вовремя? Арамис чуть заметно прикусил губу – казалось, он что-то прикидывает в уме. - Одиннадцатого… восемь дней… - Аббат махнул рукой. – Боюсь, что… нет, я не знаю. Да, именно этого я и опасаюсь. Если она доехала до Ангулема раньше… - Он осекся. - Будьте спокойны, друг мой, - медленно проговорил Атос. – Если речь идет о… вашей кузине… Арамис даже подался вперед. - Допустим, - кивнул он. - То она добралась до Ангулема на несколько часов позже меня, я полагаю, - закончил Атос. - Откуда вы знаете? – вырвалось у Арамиса. - Я ее видел. - Где? - В дне пути от Ангулема, в деревне Рош-Лабейль. Женька замерла. Все-таки Рош-Лабейль! - Но вы же не знаете ее в лицо… - пробормотал Арамис. - Зато я хорошо помню в лицо ее служанку, Кэтти, - заметил Атос. – Ведь так звали эту крошку, которую рекомендовал вам д’Артаньян? Они были переодеты в мужское платье, и по случайности, как я понимаю, попросились на ночлег в том же доме, что и я. Только я уехал гораздо раньше. Арамис вздохнул с облегчением. - Раз так, то… слава Богу! Но зачем же они… хозяин дома мог их запомнить. Проклятье, она всегда была так неосторожна! Неужели нельзя было остановиться в гостинице? - Там не было гостиницы, Арамис. И не волнуйтесь, хозяин, вероятнее всего, вовсе их не видел. - Как это могло получиться? - Хозяин, священник, уехал к умирающему, оставив меня в доме, - улыбнулся Атос. – А ваша кузина приняла за хозяина меня. Я не стал ее разубеждать. – Про себя Атос с досадой подумал, что неосторожность милейшей Мари, пожалуй, куда больше, чем мог предположить Арамис. Хозяин мог запомнить… черт побери, еще как мог, если бы это был он! Такое не забудешь, если даже очень постараться. Женька внимательно всматривалась в лицо Атоса – промелькнувшая тень досады от нее не ускользнула. Кажется, граф что-то недоговаривает… Неужели все-таки? - Дом священника… разумеется, она выбрала лучший, - задумчиво пробормотал Арамис. - Вот уж не сказал бы! В этом, как вы выразились, лучшем доме было полторы комнаты и всего одна кровать, так что нам с Гримо пришлось ночевать на конюшне, - пожал плечами Атос. – Не самый скверный ночлег в моей жизни, но и не особенно роскошный. Арамис помолчал. Женьке затаилась, как мышь под метлой: с языка у нее готов был сорваться вопрос - неужели милейшая Мари не предложила разделить с ней постель? Было похоже, что то же самое хотел спросить Арамис, но не рискнул - возможно, он слишком боялся получить положительный ответ. - Атос, я не знаю, как вас благодарить за то, что вы для меня сделали, - наконец выговорил аббат, - я бесконечно вам обязан! И вам, и Эжени. Если когда-нибудь я смогу вас отблагодарить… - В благодарность садитесь обедать, - хмыкнула Женька, - и поешьте наконец по-человечески. А то на вас смотреть больно.- «Вылитый Кощей», промелькнуло в голове, и молодая женщина отчетливо хихикнула. - Я было собиралась предложить вам прогуляться, да побоялась, как бы вас не унесло ветром! Арамис немного нервно рассмеялся. - Не настолько плохи мои дела, госпожа графиня! Но вы правы. После всех переживаний… - …самое лучшее – это как следует перекусить, - со смехом закончил Атос. – А то, знаете, там и в самом деле сильный ветер! За обедом Арамис окончательно пришел в себя и даже развеселился. Нервное напряжение последних дней вылилось в реакцию: вначале раскрасневшийся аббат с отменным аппетитом уплетал обед, не забывая поднимать бокал, который расторопно наполнял Шарло, шутил и болтал, как отпущенный на каникулы семинарист; поддразнивал Рауля; потом, где-то после пятого или шестого бокала, он попритих, и наконец, за десертом, внезапно отчетливо зевнул. - Ох, простите! - Не за что извиняться, вы же только-только встали на ноги, - Женька положила салфетку. – Вот теперь вам лучше всего лечь и проспать до завтрашнего утра. Надеюсь, теперь-то вы заснете! - Совершенно в этом не сомневаюсь, - аббат клюнул носом. – Простите, друзья, но я действительно засыпаю… и прошу позволения вас оставить. - Рауль, вам тоже пора в постель, - ласково, но непреклонно сказал Атос. – Время позднее. - Я еще не хочу спать, - запротестовал Рауль, уловив в голосе отца некое легкомыслие. – Я ведь не болен! - Ничего не поделаешь, виконт, - Арамис отодвинул стул и встал, - придется нам с вами повиноваться. Завтра тоже будет день! Оставшись наедине с Женькой, Атос наконец позволил себе сделать то, о чем мечтал весь вечер – крепко обнял жену и усадил к себе на колени. - А теперь спрашивай, - велел он. - О чем? – подняла брови Женька. - Я хорошо тебя знаю. Все время, пока я рассказывал Арамису о своем ночлеге, у тебя на языке вертелся какой-то вопрос. Ты догадалась, о ком шла речь? - О кузине Арамиса, - усмехнулась Женька. – Ты не поверишь, но мне не нужно было догадываться – в бреду наш аббат только о ней и говорил, и вдобавок принимал меня за нее. - Вот как? – Атос внимательно посмотрел на нее. – И ты сделала вывод… - …что письмо предназначено именно ей. Женщине по имени Мари. Мне назвать фамилию? - Тссс!- Атос приложил палец к губам. – Лучше всего называть ее Мари Мишон. - Пусть будет Мари Мишон, - покладисто согласилась Женька. – Я немного о ней наслышана, а за эти дни наслушалась еще больше, так что… - Она набралась духу и выпалила: - так что я просто удивилась – как это Мари Мишон не предложила хозяину дома разделить с ней эту самую единственную постель! Женька ожидала какой угодно реакции на свои слова – смущения, возмущения, удивления – но совершенно точно она не ожидала, что Атос рассмеется. - Хорошенькое же у тебя сложилось мнение о бедняжке! – выговорил он. – А самое ужасное, что ты угадала! - Как?! – Женька опешила. Когда-то, в прошлой жизни, она сталкивалась с супружескими изменами, но никогда на ее памяти мужья не признавались в своих приключениях вот так – с искрящимися от смеха глазами. - Ты угадала, - повторил Атос. – Мари в самом деле пожелала разделить со мной постель. Боюсь, что я смертельно её оскорбил, предпочтя переночевать на конюшне. Хотя в первое мгновение спросонья мне показалось, что это ты. - Ну, знаете ли, любезный супруг! – возмутилась Женька. – Где это видано – перепутать собственную жену неизвестно с кем?! – Она даже вскочила, уперев кулаки в бока и приняв классическую позу негодующей супруги (не слишком, впрочем, убедительную из-за веселого блеска в глазах). Атос, откинувшись на спинку стула, смотрел на нее с улыбкой. - Только на мгновение, - серьезно сказал он. – А какая еще женщина, скажи на милость, могла вдруг оказаться в моей постели? Но стоило мне проснуться, как я сразу все понял. - Еще бы! – негодующе фыркнула Женька. На самом деле в душе она испытывала самое настоящее облегчение и ликование – еще одно, пусть не самое страшное, пусть просто мелкое и противное, но все же пугало с треском рухнуло со своего шеста. Атос ничего не скрывал от нее – и ничем не обманул ее доверия. - А если бы все-таки… - начала она. Атос отрицательно покачал головой. - Никаких «если бы», - очень тихо сказал он. – Для меня существует единственная женщина на свете – ты. И… Секунда – и бывший мушкетер, только что сидевший в расслабленно-небрежной позе, уже стоял вплотную к Женьке. Казалось, он вообще не сделал ни одного движения, а словно бы стремительно перетек из одного положения в другое – умение, которое всегда восхищало Женьку и приводило в отчаяние противников графа. Сильные руки подхватили ее, как котенка, прижали к груди, и Атос вынес жену из комнаты. Через минуту вдалеке тихо защелкнулась дверь спальни.
Отправлено: 22.12.11 23:37. Заголовок: А теперь я пролистыв..
Оффтоп: А теперь я пролистываю аж сразу два года и продолжаю. У меня как-то сама собой получилась "рождественская серия", но не выкладывать же это в рождественских фиках вне контекста! Все сегодня не успела. Увы. Но обещаю не тянуть!
- Матушка, а у нас водятся тигры? Женька, укрывавшая шестилетнего Рауля одеялом, на мгновение замерла в удивлении. - Тигры? – переспросила она. – Нет, во Франции тигров нет… А почему вы спросили, Рауль? - Вчера приезжал торговец пряностями, я слышал, как он рассказывал Шарлотте, как в Индии охотятся на тигров… Он был в дж… джунглях, это такие густые-прегустые заросли. А правда, что тигр больше лошади? - Правда. – Женька подоткнула одеяло и присела на край широченной кровати, глядя в расширенные от любопытства глаза сына. Действительно, она вспомнила, что накануне в замке побывал торговец, байки которого о девственных джунглях Индии, дворцах и сказочных сокровищах слушали все слуги. Выходит, Рауль тоже не пропустил это мимо ушей. – Тигр чуть пониже лошади, но зато длиннее… - А тигры очень злые? - Если голодные – то очень! – Женька улыбнулась «юному натуралисту». - Матушка, а расскажите сказку… - Взгляд Рауля стал немного лукавым. – Я сегодня хорошо себя вел… - О чем? – поинтересовалась Женька, подозревая, что знает, какой будет ответ. - О злом тигре! – выпалил Рауль. – Ну пожалуйста! Бац! Несколько секунд Женька, стараясь не подавать виду, что растерялась, судорожно рылась в памяти, пытаясь обнаружить там хотя бы какую-нибудь сказку «о злом тигре», когда ее вдруг осенило. Конечно, большинство историй «из прошлой жизни» ей приходилось подстраивать под понятные в 17 веке реалии, но в этом она уже приобрела изрядный опыт. Мелькнула самодовольная мысль, что, сложись все иначе, она вполне смогла бы зарабатывать хлеб насущный бродячей сказочницей… Ну что ж, тигры так тигры! - Ну хорошо, - она нагнулась и поцеловала мальчика в макушку. – Давным-давно, никто уже не помнит, когда, в индийских джунглях жил старый и очень злой и коварный тигр по имени Шер-Хан… Рауль повозился под одеялом, устраиваясь поудобнее, и устремил на мать блестящие от любопытства глаза. - Все звери в джунглях опасались Шер-Хана и презирали его, потому что он не соблюдал Закона Джунглей. - А разве в джунглях есть закон? – Рауль приподнялся на локте. - Конечно. Во всяком случае, когда-то он был. И в этом законе говорится, между прочим, что охотиться на людей постыдно, а воровать у людей скот можно только в самом крайнем случае. Потому что если украсть у людей корову, то в джунгли придет много людей с ружьями и огнем и накажет и правых, и виноватых. А нападать на человека недостойно настоящего охотника, потому что человек не умеет быстро бегать, у него нет ни клыков, ни когтей, ни рогов, и он не может защищаться… А Шер-Хан постоянно нарушал Закон, воровал в деревнях скот и не брезговал нападать на дровосеков и пастухов. - Нападать на того, кто слабее - подло! – негодующе заметил Рауль. - Конечно. Но Шер-Хан так не считал. К тому же он был еще и трусоват, хотя и очень силен. А больше всего его презирал Свободный Народ джунглей – волчья стая. Короля этой стаи звали Акелой, и он правил своим народом мудро и справедливо. – Женька мысленно попросила прощения у Киплинга за несколько вольную трактовку и продолжала. – И вот однажды, когда стая отдыхала после охоты, одна волчья семья услышала рев промахнувшегося тигра. Волчата с перепугу забились в глубину норы, а Отец Волк и Мать Волчица на всякий случай приготовились ко всему – потому что от голодного Шер-Хана можно было ожидать любой подлости. - Тигр ведь гораздо сильнее волка, да? – тихонько спросил Рауль. – Даже если волков два… Женька кивнула. - И очень скоро волки услышали шорох, как будто кто-то подбирается к их логову. Отец Волк приготовился к прыжку, но тут ветки раздвинулись, и у входа в нору появился человеческий ребенок – совсем еще маленький, лет двух или трех. Волк от удивления остановился, а ребенок посмотрел на него и засмеялся. - Он убежал от тигра, да? – Рауль возбужденно заерзал на подушке. - Да. Шер-Хан напал на его родителей, а мальчик убежал в джунгли. Он забрался в логово, и когда волки увидели, что он совсем не боится их, а наоборот, возится с волчатами и даже сосет вместе с ними молоко, они решили принять его в семью. Но тут… Едва уловимый сквозняк покачнул огонек свечи, и Женька, подняв глаза, увидела, что дверь открыта, а на пороге стоит Атос и с интересом прислушивается. - Я тоже послушаю, если вы не возражаете, - встретив ее взгляд, улыбнулся он. Женька кивнула. Атос уселся в кресло. - Дальше, матушка, что там дальше? – нетерпеливо теребил ее Рауль. - Дальше… - Женька с необыкновенной яркостью вспомнила, как она сама в первый раз слушала эту сказку – воспитательница в детдоме ставила старенькую, заезженную пластинку, и скудно обставленная спальня превращалась в таинственные джунгли со всякими шорохами и криками, а в темноте зажигались зеленые огоньки тигриных и волчьих глаз…- Неожиданно свет луны загородила огромная тень, и в логово заглянул Шер-Хан. Рауль сжал кулаки. - Он пришел за мальчиком? - Отец Волк, загородив собой волчицу и детенышей, спросил, что Шер-Хан ищет в их логове, и тигр прорычал, что он требует отдать его добычу. Отец Волк ответил, что волки слушаются только короля стаи, а не всякого полосатого людоеда. Шер-Хан зарычал так, что пещера затряслась: «Это моя добыча! Отдайте ее мне! Это говорю я, Шер-Хан!» И тут Мать Волчица прыгнула вперед. Как и много лет назад – и всякий раз, когда Женька перечитывала это место у любимого ею Киплинга – по спине у нее невольно побежали мурашки. Сейчас они были особенно сильными, потому что Женька вдруг ощутила себя героиней собственного рассказа. - А отвечаю я, Ракша – Демон! – В ее голосе прорезались низкие, похожие на рычание нотки. Рауль завороженно смотрел на мать. – Человеческий детеныш мой, и останется у меня! Его никто не убьет. Он будет жить и охотиться вместе со Стаей, и берегись, охотник за голыми детенышами – придет время, и он поохотится на тебя! А теперь убирайся! Вон отсюда! Краем глаза Женька уловила взгляд Атоса – в нем смешались нежность, изумление… и восхищение. Должно быть, именно так смотрел на Мать Волчицу Отец Волк… Она перевела дыхание. - Шер-Хан попятился, - уже нормальным голосом продолжала она. – Он побоялся схватиться с волками, хотя был сильнее их обоих, вместе взятых. И он ушел, рыча и обещая вернуться и съесть детеныша. А волки оставили мальчика в логове и назвали его Маугли. - И он жил в джунглях, вместе с волками? – Рауль уже не лежал, а сидел в постели, обхватив колени руками и подавшись вперед. - Да. По Закону Джунглей, волки должны были получить согласие стаи. На Совете мальчика показали Стае. Там были молодые волки, которые подпевали Шер-Хану, потому что ходили за ним и подбирали его объедки, они были против. Но Акела, король волков, заступился за Маугли, учитель волчат, огромный медведь Балу, попросил за него, а черная пантера Багира внесла за него выкуп только что убитым быком. Так Маугли был принят в Стаю. Пламя свечи снова покачнулось. За плотно занавешенным окном поднимался ветер, бросая в стекло пригоршни сухого снега. - Прошло десять лет, - снова заговорила Женька, видя, что оба ее слушателя сидят с задумчивым видом и явно ожидают продолжения. – Маугли рос, и Отец Волк, Балу и Багира учили его всем премудростям джунглей. - А где же он брал одежду? – неожиданно спросил Рауль. - В джунглях жарко, - развела руками Женька. – Боюсь, Маугли обходился вовсе без одежды. Он ведь жил со зверями, а не с людьми – совсем как Адам и Ева в райском саду! Рауль понимающе кивнул. - Шер-Хан не рисковал заявлять свои права, потому что за Маугли была Стая, и с ним дружила Багира, а Багире все в джунглях уступают дорогу – даже сам Шер-Хан. Но Акела старел и слабел, а у волков так заведено, что король правит стаей до тех пор, пока может охотиться. Молодые волки не желали ему подчиняться, говоря, что он выжил из ума, они ходили по пятам за Шер-Ханом и кормились его добычей, а Шер-Хан льстил им и подстрекал на бунт. Он удивлялся, как это такие смелые молодые охотники позволяют командовать собой издыхающему волку и человеческому детенышу, и волки злобно рычали и ощетинивались. Багира понимала, что не за горами тот день, когда Акела промахнется на охоте, и тогда Стая взбунтуется против него и Маугли. И вот тогда… - Тогда они загрызут и Маугли, и короля, - прошептал Рауль. – Матушка, рассказывай! Что же было дальше? - Багира придумала, как им победить – она была очень умной пантерой и хорошо знала людей. Она знала, и все в джунглях знали, что звери боятся огня, а люди – наоборот, повелевают им. И вот она посоветовала Маугли раздобыть в деревне огня. Маугли разыскал деревню и стащил там горшок с углями. А когда он шел обратно в логово, его встретила Багира и сказала, что Акела промахнулся на охоте и это было подстроено – ему, усталому, подвели свежего оленя. Стая собиралась на совет, чтобы выбрать нового короля, и молодые волки хотели, чтобы это был Шер-Хан. Когда Маугли пришел на Совет, Акела лежал на земле рядом со своим прежним местом – в знак того, что место короля свободно. А Шер-Хан, ничего не боясь, разгуливал взад и вперед, и рядом с ним собралось больше половины волков. Отец Волк и Мать Волчица, которые тоже успели состариться, готовились к бою, хотя и понимали, что против Стаи и Шер-Хана им не выстоять, даже вместе с Багирой… - А как же огонь, матушка, Маугли взял с собой огонь?! – не выдержал Рауль. - А как же! – Женька улыбнулась. – И вот, когда волки начали выть, что Шер-Хана надо избрать королем, отдать ему Маугли, а Акелу убить, Маугли сунул в горшок с углями факел, и факел вспыхнул. Волки ощетинились и попятились, а Маугли размахивал горящим факелом, и волки разбегались. Шер-Хан продержался дольше других, но Маугли подскочил к нему, схватил за шерсть на подбородке и принялся бить факелом по морде, а тигр только выл и скулил от ужаса, не смея сопротивляться. Рауль захлопал в ладоши. - Маугли опалил Шер-Хану усы, чтобы все в джунглях знали о его позоре, и прогнал с Совета, как и волков-предателей. А потом объявил, что Акела остается королем, потому что промах был подстроен. Шер-Хан убрался от стыда в дальние леса, и большинство молодых волков тоже, а остальные остались и жили вместе с Маугли долго и счастливо. Вот так! - Женька с облегчением выдохнула. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, так что стало слышно, как скребется за окном метель. – А теперь ложитесь, Рауль, и спите! - А Маугли так и не отомстил Шер-Хану за родителей? – послушно укладываясь на подушку, спросил Рауль. - Отомстил, - кивнула Женька. – Но об этом я расскажу в следующий раз! Спокойной ночи, виконт.
…- Я никогда не слыхал этой сказки, - Атос присел на постель, глядя, как Женька перед зеркалом расчесывает на ночь волосы. – Ты сама ее придумала? - Ну что ты! – Женька положила щетку. – Я только вспомнила. Кажется, ее рассказал мне отец, а ему – какой-то путешественник… - Мысленно она второй раз извинилась перед Киплингом за несоблюдение авторских прав. - Что-то в этой сказке очень напоминает мне людей… - пробормотал Атос. – Надо же, какая метель разыгралась! – Он взглянул на окно, за которым разбойничьим голосом завывал ветер. - Ну так ведь скоро Рождество, - Женька забралась под одеяло. Спать хотелось невыносимо. – А на Рождество должен выпасть снег, разве не так? Атос улыбнулся. - Кстати, я совсем забыл тебе сказать… Портос ждет нас в гости на Рождество, вместе с Раулем, разумеется. Ты не против? - Прекрасная новость, - сонно пробормотала Женька. – Конечно, я не против…и Рауль будет рад наконец познакомиться с господином дю Валлоном… Но тогда нам надо будет выехать послезавтра… Прости, я уже совсем сплю… - Я распоряжусь, - кивнул Атос. – Спокойной ночи. – Он задул свечу.
Калантэ, замечательно!!! восхитительно и прекрасно!!! (особенно сказка)))
Только можно один маленький туфля? не, на тапочек это не потянет: Калантэ пишет:
цитата:
- Как?! – Женька опешила. Когда-то, в прошлой жизни, она сталкивалась с супружескими изменами, но никогда на ее памяти мужья не признавались в своих приключениях вот так – с искрящимися от смеха глазами. - Ты угадала, - повторил Атос. – Мари в самом деле пожелала разделить со мной постель. Боюсь, что я смертельно её оскорбил, предпочтя переночевать на конюшне. Хотя в первое мгновение спросонья мне показалось, что это ты. - Ну, знаете ли, любезный супруг! – возмутилась Женька. – Где это видано – перепутать собственную жену неизвестно с кем?! – Она даже вскочила, уперев кулаки в бока и приняв классическую позу негодующей супруги (не слишком, впрочем, убедительную из-за веселого блеска в глазах). Атос, откинувшись на спинку стула, смотрел на нее с улыбкой.
Тут вот два раза про веселые глаза, вроде ничего криминального и вообще-то очень подходит, только сбивает не много, словно повтор.
туфля принимается с благодарностью. Ввиду спешки я иногда такие накладки не замечаю. Постараюсь исправить, спасибо!
Путь до замка дю Валлон предстоял неблизкий, но дело того стоило. Вот уже почти семь лет общение с Портосом ограничивалось эпистолярным жанром, и Атос с Женькой очень соскучились по своему другу. Рауль же, неоднократно слышавший о благородном великане, и вовсе изнывал от любопытства - Портос в его воображении затмил даже короля Акелу вкупе с Маугли. У конюшни уже закладывали карету, седлали лошадей для графа и Гримо, Женька задумчиво прикидывала, не забыла ли она чего-нибудь важного (по молчаливому обоюдному согласию, они с Атосом решили постараться ради друга и обставить свой приезд с возможно большей помпой), а Рауль путался под ногами и приставал к родителям с вопросами. - Матушка, а господин Портос правда настоящий великан? Ростом с ворота? - Пожалуй, все-таки пониже, - терпеливо отвечала Женька. - Ростом с нашего кузнеца? - Выше на целую голову! - А лошадь за задние ноги он удержит? - Хоть за передние… - пробормотала Женька, с тоской обозревая корзинку с рукоделием. Как ни верти, а знатной даме полагалось иметь этот аксессуар при себе. И вообще она предпочла бы ехать верхом, а не в карете. «Назвалась графиней – полезай в кабриолет!» - А господин Портос сильнее, чем Геркулес? - Господин Портос никогда не боролся с Геркулесом, - на помощь Женьке пришел Атос, - но я уверен, что он вышел бы победителем. Вы увидите все сами, виконт. Имейте терпение.
…Карета быстро катилась по подмерзшей дороге между убранных полей и присыпанных порошей перелесков. Мерное покачивание убаюкивало Женьку, Рауль – тот уже крепко спал под меховой полостью, Николь тоже клевала носом. Устав бороться с дремотой, Женька опустила ресницы и не заметила, как задремала. Навстречу, раскинув громадные лапы для объятий, шел медведь Балу в шитой золотом перевязи и басил голосом Портоса: «Вот и мой замок!» Женька вздрогнула и проснулась. - А вон, похоже, и замок дю Валлон! – услышала она снаружи голос Атоса. Под мехами завозились, вынырнула растрепанная спросонья голова Рауля, и виконт тут же прилип к окну – благо шторка была задернута только наполовину. Выглянула и Женька. То, что они там увидели, вполне годилось на роль декораций к замку великана. Вдоль обочины возвышались громадные дубы и вязы, кое-где еще сохранившие побуревшую листву и увитые облетевшими плетями хмеля, а вдалеке, в обрамлении узловатых заснеженных сучьев, темнел на фоне неба силуэт с двумя зубчатыми башнями. - Любезный, не это ли замок дю Валлон? – окликнул кого-то Атос. - Верно, ваша милость! – отозвался голос. – Он самый и есть! - Отлично! Цокот копыт участился – Атос послал лошадь быстрой рысью. Женька почувствовала, что и карета покатилась быстрее – и людям, и лошадям не терпелось добраться поскорее. Замок рос на глазах, скоро уже можно было различить ограду и гостеприимно распахнутые кованые ворота. - Ого, у Портоса сегодня, кажется, большой прием! – Атос наклонился с седла, заглядывая в окно кареты. – Рауль, вам не холодно? - Нет! А мы скоро приедем? - Скоро, виконт, уже совсем скоро! Когда карета, грохоча колесами по брусчатке, вкатилась на просторный замощенный двор, там уже стояли две других, распряженных кареты, конюх уводил под уздцы пару лошадей, а в дверях, вполоборота ко двору, жестикулируя и что-то втолковывая невидимому собеседнику, стоял слуга в богатой ливрее. Над входом висел венок из омелы, увитый красными и золотыми лентами и украшенный серебряным колокольчиком. - Матушка, посмотрите! – Восторженный возглас Рауля заставил Женьку наклониться к его окну. В дальнем углу двора, под навесом, в начинающихся сумерках сияли теплым светом три лампады; золотистые отблески падали на деревянные фигуры рождественского вертепа и на видневшиеся над краем загородки живые мохнатые спины. - Они совсем настоящие! - восхищенно выдохнул Рауль. – И дева Мария совсем как живая… Карета остановилась. - Его сиятельство граф де Ла Фер с супругой и сыном желает засвидетельствовать свое почтение господину дю Валлону! – Для Гримо это была невероятно длинная фраза. Слуга в дверях обернулся, явив миру и вновь прибывшим румяную цветущую физиономию, и Женька узнала Мушкетона. Тот, в свою очередь, увидев Гримо и Атоса, всплеснул руками, низко поклонился, повернулся и кинулся в дом. - Господин дю Валлон! Господин Портос! Они приехали! – донеслось до гостей. Почти тотчас же изнутри послышались тяжелые шаги, и на крыльцо, заполнив собой почти весь дверной проем, стремительно вышел Портос. - Атос! Эжени! Как же я рад вас видеть, друзья мои! - Портос! – Атос соскочил с седла и пошел навстречу другу. Женька, улыбаясь, вылезла из кареты, по обыкновению не дожидаясь, пока лакей откроет дверцу. – Портос, вы ничуточки не изменились! - И вы тоже, вы оба… - Портос обнял друзей – одновременно, но тут же с чуть смущенной и лукавой улыбкой выпустил Женьку. – Это предназначалось Эжену де Сигоньяку, - шепнул он. – А это – госпоже графине де Ла Фер! – Гигант церемонно поцеловал Женьке руку, затянутую в плотную перчатку. - А Эжен де Сигоньяк никуда не делся, - так же шепнула Женька, делая изящный реверанс. - А где же виконт де Бражелон? Неужели… - Только что был здесь, - Женька огляделась. – А, конечно! Вон он. Под навесом маячила маленькая закутанная фигурка – Рауль уже устремился разглядывать деву Марию. - Ваш вертеп привел его в восторг, еще когда мы въезжали во двор, - пояснила Женька. – Это и в самом деле великолепно сделано! - А! – Портос покраснел от удовольствия. – Вам тоже понравилось? - Прекрасная работа! – кивнул и Атос. – Вы, должно быть, заказывали фигуры в Париже? - Нет, это местный мастер. – Портос галантным жестом предложил Женьке руку. – Пойдемте посмотрим? Вблизи фигуры в самом деле выглядели как живые. Женька восхищенно замерла. Местный мастер не только вырезал, но и раскрасил всех персонажей так искусно, что казалось – дева Мария вот-вот поднимет юное нежное лицо, а волхвы падут на колени перед младенцем Иисусом. - Да это ведь настоящий талант! – проговорил Атос. – Мне редко доводилось видеть столь искусную работу. - Они как живые! – Рауль оглянулся через плечо. – А ягнята и осел – настоящие… ой! – Он только сейчас заметил Портоса. - Господин дю Валлон, позвольте вам представить моего сына, - чуть улыбнулся Атос. – Виконт Рауль де Бражелон. Поздоровайтесь, Рауль. Рауль поклонился и выпрямился – чтобы смотреть на Портоса, ему пришлось запрокинуть голову. - Мне так много о вас рассказывали! И господин граф, и ма… - Рауль запнулся, но тут же поправился, - госпожа графиня! Вы и в самом деле великан, господин Портос! Портос растроганно улыбнулся и подкрутил ус. - Виконт, называть господина дю Валлона Портосом могут только его друзья, - тихонько подсказал Раулю Атос. - Не будьте так строги, граф, - вступился Портос, - мне будет чрезвычайно приятно считать виконта своим другом… Но пойдемте же в дом, друзья, прошу вас, вы устали с дороги и, наверное, замерзли! Комнаты уже готовы. Виконт, вы позволите? В следующую секунду Рауль восторженно пискнул, забыв о достоинстве – могучие руки Портоса вскинули мальчика над головой и бережно усадили на широченное плечо. - Прошу! Женька еще раз оглянулась на сияющий вертеп, чувствуя, что в душе разрастается теплое ощущение сказки. Да, конечно, здесь, в этом мире, не будет рождественской елки и новогодних каникул, здесь пока не существуют даже елочные игрушки, а дом украшают венками из омелы, но ведь не в этом главное… Что-то холодное задело щеку. В неподвижном воздухе порхали снежинки. Она подняла взгляд на Атоса – тот смотрел на нее понимающе. - И на земле мир, и в человецех благоволение, - шепнул граф, обнимая ее за плечи. Лампады отражались у него в глазах золотыми точками. Портос ждал их, стоя на крыльце. - Простите, друг мой, мы не могли оторваться, - поднимаясь, извинился Атос. - Ну что вы, я понимаю! – смущенно откликнулся Портос. – Я и сам всякий раз останавливаюсь и смотрю, смотрю… От этих фигур становится удивительно тепло и светло на душе. И вы не поверите, друзья мои, где я нашел этого мастера – он малевал трактирные вывески в Корбее! - Трактирные вывески? – изумилась Женька. – Он? - Ну да… мне понравилась его работа, и я пригласил его в замок – писать портрет госпожи дю Валлон, - кивнул Портос. – Я потом покажу вам. Видимо, ему здесь понравилось, потому что месяц назад, когда портрет был закончен, он сам предложил мне изваять фигуры для вертепа. А уж поставить там живых овец, осла и вола я придумал сам, - в голосе Портоса мелькнула законная гордость. – Конечно, этот плут ест за двоих и пьет за четверых, но вы знаете – чем он больше пьет, тем лучше работает! Женька прыснула. Неизвестный мастер до боли напомнил ей богемных художников оставленного мира – видимо, какие-то вещи проходят неизменными сквозь все времена и пространства. - Вот ваши комнаты, друзья мои. Располагайтесь и отдыхайте. Я распоряжусь принести вам туда легкий ужин. А около восьми в часовне будет рождественская служба – вы ведь не откажетесь присутствовать? - Обязательно, - заверила Портоса Женька.
Отправлено: 26.12.11 23:27. Заголовок: После рождественской..
После рождественской мессы, которую отслужил в замковой часовне приглашенный аббат, Портос пригласил гостей к столу. Церемония знакомства и взаимных представлений, начавшаяся сразу после мессы, плавно перетекла в торжественный ужин. Общество подобралось не очень большое, но вполне изысканное, и госпожа дю Валлон сияла собственным светом. Сияла и парадная зала – свечами, хрусталем, серебряной посудой. Когда подали десерт и самые стойкие отдали ему должное, Портос поднялся со своего места. - Господа, я приготовил вам сюрприз! – провозгласил он. – Но поскольку этот сюрприз ожидает вас во дворе замка, прошу всех надеть теплые плащи. – Портос наклонился к Раулю. – А вам, виконт, я посоветую обуть еще и сапоги. И прихватите со стола марципан, он вам пригодится. Гости, благодушно переговариваясь и на ходу принимая от слуг плащи и мантильи, повалили к выходу, Портос же на секунду задержался, чтобы шепотом отдать какое-то распоряжение слуге. Но, поскольку шепот Портоса можно было, не напрягаясь, расслышать за добрый десяток шагов, до Женьки долетели слова: - И не забудь, как только я махну рукой… Понял? Женька заинтригованно покосилась на великана, но тот только таинственно усмехнулся в густые усы.
На дворе валил снег. Крупные пушистые хлопья кружились в свете факелов, устилая брусчатку белоснежным ковром. Женька радостно вздохнула: пусть нет елки, но рождественский снегопад есть во всей красе! Портос, все так же таинственно улыбаясь, подтолкнул куда-то в темноту замершего в ожидании конюха и направился к Раулю. - Общий сюрприз будет чуточку позже, а сейчас я хочу вручить вам подарок, виконт, - беря мальчика за плечи, сказал он. – И мне очень хочется надеяться, что он вам понравится… А теперь – смотрите! – Портос повернул Рауля в другую сторону, и тот замер. Женька тихонько ахнула. Конюх вел к ним маленькую, едва по грудь среднему человеку, но удивительно стройную и пропорционально сложенную лошадку рыжей масти. Это явно был пони, но пони особенный - в точности миниатюрная копия породистой лошади: стройные тонкие ноги с небольшими аккуратными копытами, маленькая изящная голова, большие выразительные глаза. Пони был оседлан и взнуздан – и седло, и стремена были как раз по шестилетнему ребенку. Скрытый текст
Вот так выглядит эта порода, только масть другая...
- Это… это мне?! – выговорил Рауль. - Это вам, виконт, - широко улыбнулся Портос. – Это уэльский пони, в нем течет кровь арабских скакунов. Вам нравится? Рауль, заворожено глядящий на приближающееся чудо, молча кивнул. А чудо, приблизившись легкой, чуть гарцующей походкой, встряхнуло рыжей челкой, фыркнуло и сунулось мордой в руки мальчику. Рауль, не дожидаясь совета, протянул раскрытую ладонь с марципаном, которым пони тут же аппетитно зачавкал. - Можно я сяду в седло? – Рауль с надеждой оглянулся на родителей. - Конечно! Конюх сделал движение, собираясь подсадить мальчика, но он недооценил Рауля. Сын Атоса и Женьки к шести годам уже научился самостоятельно забираться на обычную «взрослую» лошадь, и на пони вскочил, замешкавшись на какое-то мгновение. Атос одобрительно кивнул; Женька порывисто прижала к себе его локоть. - Его зовут Огонек, - Портос отступил в сторону, давая конюху возможность провести пони с всадником по двору. – Ну как? - Можно… можно я сам? Господин граф… - Берите поводья, Рауль, - улыбнулся Атос. Гости расступились; конюх передал поводья мальчику. Сияющий Рауль сделал круг – пони повиновался ему с радостной готовностью – и остановил свой подарок посредине двора, ласково поглаживая рыжую атласную шею. - Это чудесно… - начал он. Как раз в этот момент Женька краем глаза увидела, что ворота замка открываются, и во двор медленно въезжает запряженная волами повозка. Конюх, обернувшись, кинулся ей навстречу, бурно жестикулируя – как видно, этот номер программа не предусматривала. Припозднившийся с дровами крестьянин, слегка растерявшись, придержал волов, застряв в проеме ворот и мешая их закрыть, и Портос, наконец обративший внимание на это безобразие, шагнул в их сторону. - Да проезжай же, олух! – Бывший мушкетер махнул рукой. Трррах! К ночному небу разом взвились несколько огненных шаров, и двор замка наполнился треском и свистом, а среди снегопада завертелись шутихи. Это и был сюрприз, сигнал к которому нечаянно подал Портос, махнув рукой – рождественский фейерверк. К сожалению, пони сюрприза не оценил. Никто и опомниться не успел, как испуганный Огонек взвился на дыбы – Рауль, от неожиданности вцепившийся в гриву, чудом усидел в седле – и рванулся к воротам, подальше от грохочущего и сверкающего ужаса. Конюх метнулся наперерез, но опоздал. Порода уэльских пони славилась своими прыжками. Одним таким прыжком Огонек перелетел низкую повозку, промчался через ворота и исчез в темноте, за стеной снегопада.
А главное- эпизод в тему! Мы вчера вечером почти час ловили удравшего порезвиться пса. Собака охотничья, так что можете представить наше состояние. Пока не загнали в двор за забором - ничего не выходило.
Оффтоп: Бедные родители! а кто ж поймал эту лошадку? Арамис?
Меня оправдывает только то, что православное Рождество еще не наступило! А вот к Новому Году я не успела... Все равно, дорогие мои - с праздником! И с прошедшими, и с грядущим!
Первым опомнился Атос; выдернув из кольца на стене факел, он бросился следом за пони. За ним бежала Женька, от нее, отставая на пару шагов - Гримо. Мелькнуло перепуганное лицо крестьянина, судорожно нахлестывающего волов; Атос, опершись левой рукой, перепрыгнул через повозку, Женька, ухватившись за бортик, обогнула ее по крутой дуге, и оба выскочили за ворота. - Рауль! – отчаянно крикнула Женька. Ответа не было. За пределами круга света, отбрасываемого пляшущим пламенем, начиналась тишина, непроглядная темнота и снежная круговерть. Атос опустил факел к земле, и Женька похолодела: усилившийся снегопад на глазах засыпал отпечатки маленьких копыт. Еще через несколько шагов след потерялся окончательно. Догнавший их Гримо, коротко глянув сперва под ноги, затем на господина, пошел дальше, забирая вправо, и почти тут же скрылся за снежной завесой – некоторое время сквозь колышущуюся белую пелену просвечивало багровое пятно факела, затем исчезло и оно. - Атос! Атос! Проклятье, это я виноват! – К ним подбежал Портос. – Куда… О, дьявольщина! Лошадей, факелы, живее! – Он развернулся и бросился во двор. – Мушкетон, седлай лошадей, поднимай слуг! - Пресвятая Дева, матерь Божия, беда-то какая! – доносились причитания злополучного крестьянина. – В такую непогоду! - Собак, господин дю Валлон, собак выводите! – Женька узнала голос кого-то из гостей. – Надо скорее искать, ведь снег усиливается! - Господин Фрессен, вы с нами? - Факелов, побольше факелов… - Я в деревню поеду, людей подыму… Господи, беда-то какая… - Что ж ты наделал, осел, зачем запалил?! - Да ведь господин дю Валлон рукой махнули! Господин Мушкетон, я с вами, искать! У Женьки сжалось сердце. Первый страх, что Рауль слетит с седла, оказался сущим пустяком. Лучше бы слетел. Лучше бы это случилось как можно скорее. Потому что одному Богу известно, куда занесет его перепуганный пони. До рассвета не меньше восьми часов, начинается метель, местности Рауль не знает совсем, даже если справится с лошадью… В такую ночь и взрослые люди, бывало, замерзали в поле, сбившись с пути… Атос крепко взял ее за плечи и заглянул в лицо. - Мы его найдем, - глуховато сказал он. Застучали копыта, на снегу затанцевали оранжевые отблески; из ворот один за другим рысью выезжали всадники. Портос и Мушкетон вели в поводу двух оседланных лошадей; выбежавшая следом госпожа дю Валлон, мелко семеня, накинула на плечи Женьке и Атосу меховые плащи и, отступив с дороги, перекрестила всех четверых. - Господь благослови ваши поиски… Из мрака вынырнул Гримо, успевший обежать изрядный круг. - Ничего, - лаконично сказал он. Кто-то из слуг подвел коня и ему тоже. Женька вскочила в седло по-мужски, даже не вспомнив, что она в платье – благо ширина юбок это позволяла. На нарушение приличий никто не обратил внимания. - Господин дю Валлон, собаки след не берут! – крикнул псарь, удерживающий свору растерянных гончих. – Ничего удивительного, снег-то какой валит! - Так садись на лошадь и ищи без следа! – яростно рявкнул Портос. – Ищи везде, вдруг учуют! И труби в рожок, чтоб слышно было! Вперед! - Нужно разделиться, - не слыша себя, выговорила Женька непослушными губами. – По несколько человек. И прочесывать цепью. Во все стороны… Портос кивнул и ринулся отдавать команды. …Лошади трусили мерной рысью. Женька с трудом сдерживалась, чтобы не погнать коня галопом, но понимала – стоит чуть прибавить скорость, и они уже ничего не смогут разглядеть по сторонам. И так виден только небольшой кружок под ногами лошади. Снег летел в лицо, мешая смотреть, снег глушил звуки – рожок псаря доносился будто бы сквозь толстое одеяло и из страшной дали. «Такой снегопад во Франции, наверное, случается раз в десять лет», - неотвязно крутилось в голове. Уже третий час вокруг было все то же самое – снег, темнота, тишина… Каждые несколько минут они останавливали лошадей, кричали и прислушивались. - Рауль! Эге-гей! Рауль! Крик словно увяз в темноте. Женька напряженно вслушалась. Ничего – только едва слышный шорох снежных хлопьев, шипение и потрескивание факела и шум крови в ушах. Краем глаза она видела окаменевшее лицо Атоса. - Эгей! – Мощный голос Портоса прорезал ночь. Прошло еще несколько секунд, и издали донеслось слабое: -…ей… - Где это?! – Атос вскинул руку. – Слышите? - Это эхо, господин граф, - печально отозвался Мушкетон. – В той стороне холмы. Здесь всегда эхо… - Все равно надо проверить, - покосившись на друзей, решительно сказал Портос. Минут через двадцать эхо сделалось отчетливым и громким, и впереди поднялся крутой склон холма, заросший таким густым переплетением боярышника и ежевики, что стало совершенно очевидно – никакой пони не смог бы здесь пройти. Во всяком случае, не оставив следов. Но заросли, насколько хватало света факелов, выглядели нетронутыми, и снег на них лежал непотревоженными пластами. - Здесь их не было, - уверенно сказал Портос. – Здесь не пробраться даже косуле. Мушкетон, рожок слышишь? Скачи к ним, скажи, что мы продолжим поиски к востоку от холмов. Жано пусть прочесывает опушку к западу, а остальные – от опушки обратно к замку, только не по своим следам. Мушкетон кивнул и тронул коня. Топот копыт почти тут же канул в глухую ватную тишину, но меньше чем через минуту возник снова – с другой стороны! Всадник шел галопом. Атос рванул повод, круто поворачивая лошадь, Женька с забившимся сердцем повернулась в седле, Гримо поднял повыше факел. - Господин барон! Господин барон! Из завихрившихся снежных полос возник темный силуэт всадника и желтое мерцающее пятно – фонарь. - Господин барон! – Это был слуга из замка. – Насилу нашел вас, господин барон… Пони вернулся, ваша милость! - Что? Женька застыла, стиснув повод. - Пони вернулся, ваша милость, - повторил слуга, вытирая кулаком мокрое от снега лицо, - только… без мальчика. И взмыленный весь. Видать, большой круг сделал. - Давно? – отрывисто спросил Портос, оглянувшись на замерших Женьку и Атоса. - Да с час, пожалуй. Я сразу к вам. Пробовали по следам поехать, да замело следы-то. - Так. – Портос потер лоб. – Значит, искать надо в той стороне. Жди здесь Мушкетона и догоняйте нас. И опять – темнота, зыбкое пятно света, кружащийся снег, приглушенный стук копыт… Женька поймала себя на том, что ненавидит снегопад – снегопад, которому так радовалась всего несколько часов назад. Часов? Казалось, что поиски продолжаются уже несколько дней… Она не позволяла себе думать о том, что с каждым часом надежда найти Рауля уменьшается. Сколько времени шестилетний ребенок может продержаться зимой без укрытия? Мысль была слишком страшной. - Мы его найдем, - прошептала она. – Найдем… Еще несколько часов прошло в бесплодных поисках. Лошади заметно устали и шли, понуро опустив головы. Лицо и руки онемели от холода. В запасе осталось всего два факела, но, в очередной раз подняв голову от монотонного белого покрова, Женька заметила, что начинает светать. В мутном от снега воздухе понемногу проступила линия горизонта, снегопад поредел. Нагнавший их Мушкетон держался поблизости от своего господина, слуга рысил чуть левее. - Светает, - останавливая коня, пробормотал Портос. Женька машинально стряхивала с лошадиной гривы намерзший снег, стараясь не глядеть на Атоса. Она боялась услышать от своих спутников слова «искать больше нет смысла». Умом, всем своим опытом она знала, что так, скорее всего, и есть, но прекратить поиски… Невозможно! Тусклый зимний рассвет потихоньку вступал в свои права. Серое небо, редкие снежинки; бесконечная белая равнина с темными мазками зарослей плавно понижалась к востоку, переходя в глубокую ложбину. В нескольких шагах от ложбины лошадь Атоса, идущая, устало развесив уши, тревожно фыркнула и остановилась. Забеспокоился и жеребец Портоса; конь Женьки наставил уши и принялся шумно принюхиваться. Конь Гримо вздрагивал и пятился. - Что с ними? – Женька огляделась. - Чуют что-то, - Атос подобрал повод. - Не человека. - Они чуют зверя, ваше сиятельство, - Мушкетон настороженно оглядывался. – Здесь раньше где-то волчье логово было, да волков-то еще четыре года назад перебили. Может, запах остался? - За четыре-то года? Понукаемые кони дошли до края ложбины и здесь окончательно заартачились. Внизу, на противоположном склоне, виднелось темное пятно; снег нависал над ним белым козырьком. - Это здесь, - почему-то шепотом проговорил Мушкетон. – Но почему там нет снега? - Потому что в логове кто-то есть, - бледнея, отозвалась Женька. Атос медленно потянул из седельной кобуры пистолет. Слуга скинул с плеча карабин. - Прикажете проверить, ваша милость? - Если… - начал Портос и не договорил. С козырька сорвался пласт снега и, рассыпаясь на лету, шлепнулся вниз; в темноте что-то зашевелилось, мелькнула серая тень, и похолодевшая Женька увидела, как из логова выбрался волк. Но не кинулся бежать, а наоборот – замер на дне ложбины, расставив передние лапы, пригнув голову и ощетинившись. Низкое угрожающее рычание разнеслось в холодном воздухе. Слуга вскинул карабин; в эту секунду в темном отверстии мелькнуло что-то ярко-синее, и из логова показалась взлохмаченная человеческая голова. - Не стрелять! – крикнул Атос чужим, перехваченным голосом. Гримо молча схватил карабин за дуло и вздернул вверх. - Рауль! Волк оглянулся на мальчика и снова повернулся к людям, продолжая рычать – все громче и громче. Побелевший Атос медленно поднимал пистолет. Женька закусила губу. Рауль – совершенно живой, хотя и невообразимо перемазанный сухой глиной, растрепанный и в порванном на плече камзоле – выкарабкался из норы и выпрямился во весь рост, глядя наверх неверящими глазами. Волка он словно не замечал. - Матушка?! - Рауль! Рычание становилось все мощнее, и вдруг волк прыгнул в сторону. Из-под лап брызнул снег, два огромных прыжка – и серая тень нырнула в кустарник. Атос опустил пистолет. Гримо перекрестился. - Рауль! – Женька соскочила с седла и, не помня себя, рванулась вниз по склону; на полпути поскользнулась и съехала на дно в снежной лавине. Рауль побежал ей навстречу. Женька поднялась на ноги. - Матушка! - Рауль! – Женька, смеясь и плача, ощупывала сына. – Ты цел? Где больно? - Нигде, - Рауль прижался к матери, - почти нигде, только плечо ушиб… Следом за Женькой в лощину почти скатился Атос; в отличие от Женьки, ему удалось удержаться на ногах, но граф почти тут же упал на колено и схватил в объятия обоих – и жену, и сына. - Рауль! Слава Богу! - Тебе не холодно? – Женька не верила себе – Рауль мало того что был на первый взгляд почти невредим и довольно бодр, он вдобавок еще и совсем не замерз – у нее самой руки были куда холоднее. На щеке мальчика красовалась свежая ссадина, но лицо, в отличие от одежды, было почти чистым. - Нет, совсем нет! - Но как же ты попал в волчью нору? - Матушка, это же был Акела! - Что?! – Женька, внезапно обессилев, села прямо в снег. – Акела? - Ну да! Он ведь меня спас! Не надо, пожалуйста! – взмолился Рауль, видя, что слуга с карабином наизготовку трогается в ту сторону, куда скрылся волк. Слуга остановился, вопросительно глядя на Портоса. - Ваша милость, так как же? - Все равно тебе его не догнать, - махнул рукой Портос. – Завтра, с собаками… - Прошу вас, не надо! – Рауль вскочил. – Он мне помог! - Волк? Помог?! Что за ерунда! - Погодите, Портос! – Атос встал на ноги, помог подняться Женьке и подхватил Рауля на руки. – Об этом мы поговорим по дороге. - Волк на моей земле! – ворчал Портос, подсаживая в седло Женьку и подавая Атосу закутанного в плащ Рауля. – Того и гляди, начнет резать овец! - Но ведь волки никогда не охотятся рядом со своим логовом! – смело возразил Рауль. - Откуда вы это знаете, виконт? - Матушка рассказывала! Женька не то всхлипнула, не то засмеялась. Она ехала почти вплотную к Атосу, касаясь коленом его колена, и не сводила глаз с Рауля. - Так что же случилось, Рауль? - Я свалился с Огонька… Выяснилось, что Рауль упустил поводья в тот же момент, когда пони помчался к воротам. С перепугу мальчик намертво вцепился в гриву, но управлять Огоньком у него не было никакой возможности. Рауль не помнил, сколько времени продолжалась бешеная скачка, помнил только, что когда он попытался наклониться и нашарить болтающийся повод, пони споткнулся, и всадник вылетел из седла, как камень из пращи. Снег немного смягчил его падение, но, когда Рауль, ошеломленный ударом, сел на земле, пони и след простыл. - Простите, господин Портос, - Рауль виновато оглянулся на великана, - я не уберег вашего подарка… - Да вернулся ваш Огонек, вернулся! – Портос в сердцах пристукнул кулаком по бедру. – Вернулся, как миленький! Надо бы пристрелить эту скотину и купить вам другую, более покладистую… - Не надо, господин Портос! Я сам виноват. - Интересно, чем же? - Отец объяснял мне, что если хочешь управлять лошадью – нельзя пугаться, - потупился Рауль. – А я испугался. Если бы нет… я бы, наверное, справился… Падение полностью лишило мальчика ориентации; кругом валил одинаковый снег, он почти ничего не видел и не мог бы сказать, с какой стороны остался замок. Рауль пошел наугад, на беду, удаляясь и от замка, и от разыскивающих его людей. Несколько раз он спотыкался и падал, но продолжал идти, потому что сидеть было холодно. Когда же он окончательно выбился из сил и замерз, в руку ему внезапно ткнулось что-то горячее и влажное. Рауль уже до того измучился, что даже не испугался. - Я думал, это собака, - тихо рассказывал он, - думал, что меня ищут и нашли, но никто больше не появлялся. А волк… это я потом уже догадался, что волк… сначала меня обнюхал, а потом лизнул, в щеку. И стал куда-то подталкивать лбом, а потом зубами за рукав ухватил и потянул. Я и подумал, что он выведет меня к людям… Какое-то время Рауль шел туда, куда вела его «собака», потом оступился и скатился куда-то вниз. Мохнатый спутник тут же оказался рядом. Подпихивая мальчика носом и плечом, прихватывая зубами за одежду, он почти дотащил его до входа в нору. - Собаки ведь не живут в норах, правда? – Рауль оглянулся на Женьку. – А волки живут… Я и подумал – это, наверное, кто-нибудь из Свободного Народа. И подумал, что в норе будет теплее, чем в поле, а утром, наверное, меня кто-нибудь найдет. И заполз в нору. А волк забрался за мной. Он меня облизывал, а потом улегся рядом, вплотную, и стал меня согревать. Мне стало тепло, и я заснул. Матушка, это ведь мог быть Акела, верно? - Акела жил очень давно, Рауль, - тихо отозвалась Женька. – Но, наверное, это был кто-то из его стаи. - Кто такой этот Акела? – осведомился Портос. - Я потом расскажу вам эту историю, Портос. - Ну а потом я проснулся. Было уже светло, я услышал, как волк рычит… и вылез… - И вы не испугались, Рауль? - Немножко… Атос крепче прижал мальчика к себе. - Господин Портос, вы ведь не будете его убивать, правда? Портос покрутил головой, глядя то на Атоса, то на Женьку. Наконец он сделал решительный жест. - Да что с вами поделаешь! Выходит, этот волк и впрямь спас вам жизнь, виконт. Ведь до утра вы могли… - Я бы замерз, - серьезно проговорил Рауль. – Мне Жоржета рассказывала, как можно зимой заблудиться и замерзнуть. А он меня отогрел… - Ваша милость, - слуга, внимательно и недоверчиво слушавший рассказ, подал голос, - эдак же у крестьян скоро вся скотина переведется! Слыханное ли дело, волка на землях терпеть! - А слыханное ли дело, чтобы волк спас ребенка? – резко повернулся к нему Портос. – Ну вот что! Мушкетон, объяви управляющему, что я выплачу полную стоимость любому крестьянину, у которого волк зарежет скотину. И чтобы никто не смел начинать охоту! Считайте, что я назначаю этому Акеле пенсион! Атос и Женька переглянулись. - Портос, это… Это по-королевски, - тихо проговорила Женька. Портос смущенно что-то буркнул и пришпорил коня. Клод пожал плечами, как бы говоря, что с господскими причудами спорить – себе дороже. - Ваша милость, так я поеду людей предупредить, что мальчик нашелся? – как ни в чем не бывало спросил он. - Да, поезжай. Пусть возвращаются в замок. Когда они подъезжали к Валлону, над заснеженной равниной поплыл колокольный звон – в ближайшей церкви начиналась утренняя месса. Женька смахнула с щеки растаявшую снежинку… и только потом сообразила, что снег давно перестал. - Матушка, почему вы плачете? - Это от ветра, Рауль, - Женька улыбнулась. Звон, радостный и светлый, необъяснимым образом заставлял забыть все страхи минувшей ночи. – С Рождеством, виконт! Атос протянул руку и накрыл ладонью ее пальцы, сжимавшие повод. - С Рождеством, - повторил он.
Отправлено: 05.10.12 12:51. Заголовок: Совершенно случайно ..
Совершенно случайно наткнулась на этот форум в интернете... и спустя много лет на меня нахлынуло воспоминание, что я тоже... сумасшедшая дюманка, влюбленная в Атоса с самого детства... Калантэ, Вы вернули меня в детство и одновременно подарили эмоции, которые я давненько не переживала. Когда читаешь о любимых героях именно то, что мечталось когда-то, что писалось ночами в общих тетрадях, когда еще не было такого форума и не с кем было делиться... Сложно описать восторг словами... Спасибо Вам! И так хочется надеяться на продолжение....
Отправлено: 11.05.13 20:45. Заголовок: Уж не знаю, зарегист..
Уж не знаю, зарегистрировали ли меня... но и я ОЧЕНЬ жду продолжения! Может, Женьке и Атосу как-нибудь удастся и Джона Френсиса Винтера вызволить из "этой кошмарной страны, в которой такие туманы"? В конце концов, характеры, что у миледи, что у Мордаунта - роскошные, провален только морально-этический компонент, а с этим вполне можно справиться!
Отправлено: 11.05.13 21:18. Заголовок: Ненормальная дюманка и четыре друга 20 лет спустя
Сталина пишет:
цитата:
В конце концов, характеры, что у миледи, что у Мордаунта - роскошные, провален только морально-этический компонент
. Ну, что же, каждый видит этих героев по-своему. Просто их уже столько обговаривали и обмусоливали, что в тексте трудно найти что-то новое для них. Они настолько черно- белые у Дюма, что отыскать полутона- это, наверное, микроскоп нужен.
Черт возьми, что это любители этой мамаши и сынка так активизировались? Словно нет в Сети у них своей ниши в " Штабе у капитана Мордаунта", так подымают эту тему в бессчетное число раз на всех форумах? Там разовьют морально - этическую сторону этой пары и слева -направо и справа -налево. Тем более, что там это сделают с применением юридической доктрины.
Стелла, Во-первых, каждый имеет право на собственное мнение (подробнее можете почитать в Конституции РФ); Во-вторых, да, "у нас", как Вы выразились, "есть собственная ниша", НО укажите тогда "нам" место в правилах, где запрещено поднимать тему Миледи и Джона Френсиса; В-третьих, посмею Вам напомнить Правила этого форума под номерами 8 и 10; В-четвертых, уж извините, что использую юридическую доктрину (ну будущая профессия у меня такая, тренируюсь) С уважением, Шарлотта
Отправлено: 11.05.13 22:29. Заголовок: Ненормальная дюманка и четыре друга 20 лет спустя
цитата:
Во-первых, каждый имеет право на собственное мнение (подробнее можете почитать в Конституции РФ);
- Шарлотта , Конституция РФ мне не указ, а вот правила форума - это дело другое. Так вот, еще никому не возбранялось иметь собственное мнение о литературных героях, и, кроме того, вы с завидной настойчивостью( может, и не вы, конкретно, а ваши единомышленники) пытаетесь везде завязать дискуссию о Миледи и Мордаунте. Вам скучно, вы уже все переговорили в своем Штабе и вам хочется и здесь позабавиться? Можно и поговорить об этих двух героях, тем более, что Дюма не нашел для них полутонов. Может, вы , именно вы, как будущий юрист, сумеете подвести под обеление этой семьи юридическое обоснование.
Отправлено: 11.05.13 23:05. Заголовок: stella пишет: еще н..
stella пишет:
цитата:
еще никому не возбранялось иметь собственное мнение о литературных героях
Стелла, и где, по-Вашему, я противоречила этому факту? Вы просто более распространенно выразили мое "Во-первых".
цитата:
вы с завидной настойчивостью( может, и не вы, конкретно, а ваши единомышленники) пытаетесь везде завязать дискуссию о Миледи и Мордаунте. Вам скучно, вы уже все переговорили в своем Штабе и вам хочется и здесь позабавиться?
Я, лично, не завязываю дискуссии об этих персонажах, но я не могу положительно относится к Таким сообщениям. А что касается Штаба, там действительно каждый имеет право на свое мнение и нам там не скучно.
А что касается обеления данной семьи, мне уже встречались работы на данную тему, кажется, на Дюмании. Повторяться не хочется.
Сталина - боюсь, что я не разделяю Вашего мнения по поводу "роскошности" характера Мордаунта. Шарлотта - в правилах форума прописано, что обсуждения надлежит открывать в соответствующей теме. Если Вам так хочется обсудить Мордаунта (хотя, боюсь, здесь не найдется желающих) - то, убедительно прошу как автор фика, не здесь.
Отправлено: 12.05.13 04:11. Заголовок: stella, я не про пол..
stella, я не про полутона - естественно, и миледи, и Мордаунт - негодяи. Я про характер: целеустремлённость, хладнокровие, умение собраться в, казалось бы, безнадёжной ситуации. У того же Мордаунта неплохое образование (хотя мог бы и спиться), цель в жизни, с которой его не сбивают никакие окольные тропы, смелость... Предположим, случился кризис, и муж потерял работу, а жена, предположим, беременна на последних сроках. За кем лучше быть замужем - за таким, как Мордаунт (по характеру, не по морали!), или за тем, кто будет лежать на диване, жалеть себя и ругать правительство? А с моралью легко разобраться, если знаешь, как. Лет до 27 - вполне. Калантэ, я только об этом. :) Ещё раз спасибо за прекрасный фик, как раз сейчас его читаю под хорошие песни в наушниках!
Уважаемые модераторы, позвольте поблагодарить вас за регистрацию!
цитата:
Черт возьми, что это любители этой мамаши и сынка так активизировались? Словно нет в Сети у них своей ниши в " Штабе у капитана Мордаунта", так подымают эту тему в бессчетное число раз на всех форумах? Там разовьют морально - этическую сторону этой пары и слева -направо и справа -налево. Тем более, что там это сделают с применением юридической доктрины.
stella, не хотела вас обидеть, и даже не думаю никого обелять. Честно.
Отправлено: 12.05.13 08:12. Заголовок: Ненормальная дюманка и четыре друга 20 лет спустя
Сталинапишет:
цитата:
Предположим, случился кризис, и муж потерял работу, а жена, предположим, беременна на последних сроках. За кем лучше быть замужем - за таким, как Мордаунт (по характеру, не по морали!), или за тем, кто будет лежать на диване, жалеть себя и ругать правительство?
Ну, правительство всегда ругать полезно: его для того и выбирают, чтоб было кого ругать. А сам вопрос- к современным мужчинам. они тряпками стали( не все!), потому что привыкли, что женщины на себя все берут. такие, которым Миледи по душе. Так что , дамы, себя винить надо в первую очередь: кто много хочет, с того и с того спрос.
Отправлено: 12.05.13 08:33. Заголовок: М-м-м, по характеру ..
М-м-м, по характеру Миледи мне очень по душе - когда Винтер её похитил, она была в истерике, и было с чего. Но очень быстро взяла себя в руки. Кстати, перечитайте те описания, там и Дюма её описывает, как умницу. Холодную, жестокую, морального инвалида, но умницу, которую надолго из седла не выбьешь и мозги не запудришь. Но и брать многое на себя не хочу, наоборот, восхищаюсь не лежащими на диване в стрессе мужчинами.
Отправлено: 12.05.13 10:39. Заголовок: Насколько я вижу, Ав..
Насколько я вижу, Автор фика дал вполне однозначный ответ на вопрос Сталины. Любой пост ниже, не касающийся текста "Дюманки", лично я сочту флудом и "награжу" за него соотвественно. Для желающих обсудить мидели и Мордаунта - идем в раздел о персонажах, создаем тему и спокойно обсуждаем. Для Стеллы - вопросы политики и Конституции РФ, а особенно, вашем к ней отношении, на данном ресурсе не обсуждаются.
Ребята, давайте жить дружно! :-) Сталина - а можно, как автору текста, полюбопытствовать, какие в наушниках песни? Я сама очень часто "иллюстрирую" текст музыкой, страшно интересно!
Отправлено: 13.05.13 03:51. Заголовок: Фики читаю под песни..
Фики читаю под песни С. Захарова. У него и голос такой, что ахнешь! "Я люблю тебя! Тебе протягиваю сердце на ладони... Я люблю тебя! И даже небо стало вдруг ещё просторней..." Или "Мечта зеленоглазая": "Я говорю: "До вечера!" Ты смотришь так доверчиво, И сердце птицей певчею Звенит в моей груди... Мечта зеленоглазая, Вся жизнь с тобою связана, Ты мне судьбой предсказана - Прошу, не уходи..."
Отправлено: 23.05.13 14:00. Заголовок: Калантэ пишет: Но в..
Калантэ пишет:
цитата:
Но вообще мне русскоязычные песни мешают текст воспринимать.
А мне вообще почему-то всякая музыка. Я вообще с плеером не расстаюсь по жизни, а как на форум захожу, наушники долой. И уши отдыхают и сосредоточение какое-то иное... настроение здесь свое, особенное есть, а потому музыка лишней кажется. А вообще, читать книги (не фики) под музыку люблю, но только не под русскоязычные песни разумеется, отвлекает. (простите, Ленчик, кажется опять флуд )
Отправлено: 23.05.13 14:50. Заголовок: Ох, люди, я потому и..
Ох, люди, я потому и помалкиваю, что не знаю, как ответить! С одной стороны, я сама крепко надеюсь его написать, с другой - трудно сказать, когда я наконец дозрею... А обещать, не зная, когда сможешь обещание выполнить - ну, сами понимаете. В общем, я не забыла, совсем не забыла, верчу в голове и так и сяк. И в планах стоит на первом месте. Буду стараться, а когда получится...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 32
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Дайте по сухарику Мурзику и Шарику 
С нетерпением жду продолжения! 
Для общего представления масштабов "бедствия" - уэльский пони рядом со взрослым человеком
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума