Отправлено: 22.03.10 13:45. Заголовок: Житие НЕсвятого Рене. История одиннадцатая. Текст переработан.

История одиннадцатая. Про то, что дружба и любовь – самое ценное в жизни

Он возвращался.
Письмо, призывавшее его срочно вернуться во Францию, было подписано рукой личного секретаря кардинала Ришелье – господина Шарпантье. Это послание служило лучшей гарантией личной безопасности и одновременно – подорожной.
Он не был во Франции несколько лет и успел основательно отвыкнуть от родной речи. Сейчас по-французски говорили все вокруг – и аббат ловил себя на мысли о том, что сначала выстраивает фразу по-итальянски, а затем переводит. Это было очень смешно, но он пока не мог иначе.
Он ощущал себя иностранцем в родных краях. Сколько раз ему приходилось бывать на берегах Луары! Тур, Орлеан, Блуа – все было хорошо знакомо. Но сейчас замки, поля, перелески воспринимались как чужие. Он то пришпоривал коня, то ехал медленным шагом.
Впереди ждала встреча с давним другом. Все эти годы они с Атосом не теряли связи и постоянно отправляли друг другу письма. То короткие, то на многих листах. Адрес графа оставался неизменным, аббат постоянно переезжал с места на место. Рим, Парма, Флоренция, Тоскана, снова Рим… Он рассказывал другу о красотах Италии, о нравах и обычаях этой страны, об аудиенции, которой его удостоил Его Святейшество, о художниках, философах и поэтах. О себе самом – едва упоминал.
Аббат знал о переменах, которые произошли в жизни Атоса. Но граф тоже не откровенничал и часто ограничивался простой констатацией фактов. Например, упомянул о том, что взял на воспитание мальчика, к которому теперь привязан как к родному сыну. Юный виконт радовал своего наставника поведением и успехами в науках.
Дорога вела Арамиса уже по владениям графа. Аббат и радовался, и тревожился. Он не успел предупредить Атоса о том, что приедет. Просто не успел. Он ехал так быстро, что намного обогнал всех почтовых курьеров. Чуть больше недели прошло с тех пор, как он покинул стены монастыря, который полгода служил ему домом. Оказавшись на территории Франции, аббат почти не давал себе отдыха. Менял лошадей на почтовых станциях, спал по три-четыре часа в сутки. Не спалось. Хотелось скорее достичь цели.
Тем, кто ждал его в Париже, он написал с границы. Попросил две недели отпуска. Ему хотелось побывать у Атоса до того, как начнется новый этап в его жизни.
Он смотрел по сторонам – и что-то оттаивало в душе. Идиллические пейзажи выглядели яркими картинками к детской сказке: маленькие замки, фермы, мельницы, сады и поля…
Родная Франция…
Он ощущал себя иностранцем не только потому, что звук французской речи стал ему непривычен. Итальянское солнце, щедрое и безжалостное, оставило след не только на коже аббата д`Эрбле - оно что-то навсегда выжгло в его душе. Солнце и раскаленные камни… Слишком много солнца, слишком сильный жар, исходивший от мостовой, от монастырских стен… лишь в церкви настигала блаженная прохлада.
Прохлада – но не покой. В Италии он прошел очередное посвящение, принес четвертый обет, навсегда связавший его с Орденом. Он постигал не только и не столько тонкости богословия, сколько азы дипломатии.
Он стал строгим и неулыбчивым.
Иногда аббату казалось, что он – почти старик. Еще пара лет – и ему стукнет сорок лет. Возраст мудрости. Возраст благоразумного, спокойного смирения, когда человек полностью контролирует свои страсти.
Он действительно полностью контролировал себя – до того момента, как пересек границу.
А затем его настигла весна. Весна во Франции.
Дивная, благоухающая ароматами цветущих садов весна 1642 года.
Солнце здесь светило иначе. Иначе выглядела зелень свежей листвы, иначе улыбались люди, иначе журчала вода в ручьях. Аббат уже не был восторженным и пылким молодым человеком, сочинявшим стихи о любви, но поэтическое восприятие мира сохранил в полной мере.
Весна опьяняла и навевала опасные мысли.
Например, небо над головой имело восхитительный цвет. Такого цвета были глаза у одной молодой девушки, которая…
Арамис улыбнулся – и послал коня в галоп.
Но через краткий промежуток времени рука, затянутая в дорожную перчатку из тонкой замши, вновь приказала коню идти спокойным шагом.
Он достиг цели. Еще несколько минут – и он увидит Атоса.
Ограда замка Бражелон была отремонтирована.
Дом, который он слишком хорошо запомнил, чтобы забыть о нем за эти годы, также приобрел совершенно иной вид. Здесь не было запустения. Все дышало жизнью.
В саду работали слуги.
- Блезуа, Блезуа! Иди сюда, бездельник ты этакий! – кричала какая-то женщина. – Иди немедленно, иначе я пойду жаловаться господину управляющему!
Из-за деревьев выскочил долговязый парень лет семнадцати. Он намеревался было бежать на грозный оклик, но тут заметил подъехавшего всадника.
- К господину графу приехал гость, тетушка! – радостно заорал он во все горло. – Я занят, я ворота отворяю!
Аббат почувствовал, что сердце в его груди застучало сильно и часто. Он не мог не признаться себе, что взволнован до глубины души предстоящей встречей.
Наконец, ворота были открыты.

 Отправлено: 22.03.10 13:46. Заголовок: - Дома ли граф де Ла..

- Дома ли граф де Ла Фер? – спросил аббат, спешиваясь. Парень намеревался услужить ему и подержать стремя, но опоздал: гость был уже на земле.
- Да, сударь! - последовал почтительный поклон. – Он в сейчас в саду. О ком прикажете доложить?
- Если возможно, я доложу о себе сам!
О лошади можно было уже не беспокоиться: парень смотрел на превосходную английскую кобылку с явным восторгом.
Аббат поспешил в указанном направлении.
Он не верил своим глазам.
Посыпанные крупным песком дорожки. Облагороженный бассейн у дома. Помнится, именно на этом месте Атос собирался проткнуть шпагой маркиза де Лавальер.
Заново отштукатуренные стены дома радовали взгляд. Везде – подготовленные для высадки цветов клумбы, зелень травы…
- Что вам угодно, сударь? – окликнули его. – Я чем-то могу помочь?
Арамис остановился как вкопанный.
Мужчина в большом коричневом фартуке, копавший грядку и потому принятый аббатом за садовника, был граф де Ла Фер собственной персоной.
- Атос… - чтобы назвать графа по имени, пришлось сделать немалое усилие. Горло сдавило от нахлынувших чувств.
Прежний Атос времен мушкетерства… нет, не так.
Не прежний. Лучше.
Волнистые волосы, ничуть не тронутые сединой. Горделивая осанка, выдававшая прирожденного вельможу – даже в скромном костюме сельского жителя Атос оставался величественным. Спокойный и доброжелательный взгляд выразительных глаз, окруженных легкими, еле заметными морщинками. Благородная бледность лица ничуть не портила внешность графа и не старила его – напротив, ровный матовый оттенок кожи свидетельствовал об отличном здоровье. Никаких набрякших на висках вен… Немного сбивали значительность облика лишь перепачканные в земле руки: граф возился с посадкой тюльпанов. В большой деревянной коробке, стоявшей у его ног, виднелись луковицы, приготовленные к высадке.
Атос, смотревший против солнца, чуть прищурился, приставил ко лбу ладонь.
- Арамис?!
Как и прежде – они могли понять друг друга по интонации единственного произнесенного слова.
Граф поспешно выпрямился, шагнул к аббату. Арамис, нисколько не заботясь о сохранности своего платья, крепко обнял друга.
- Да, граф, это я. Намерен надоедать вам дней десять, если вы не против моего общества. Извините, что не предупредил о моем визите. Две недели назад меня известили о том, что я могу вернуться. Маркиз де Фоссо был схвачен и предпочел покончить с собой в тюремной камере. Мне больше ничего не угрожает.
- А его брат? Он ведь тоже ваш враг! – Атос чуть нахмурил брови.
- Он в Новом Свете, - негромко ответил Арамис. – Там есть кому позаботиться о том, чтобы он не вернулся из Параны.
Атос кивнул, затем окунул руки в ведерко с водой, чтобы смыть землю.
- Вы сказали – «надоедать». Что за слово, друг мой? Вы отлично знаете: мой дом – ваш дом… Пойдемте, аббат. Я сейчас распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату и как следует накормили.
- Не стоит, граф! – засмеялся Арамис. – Я пообедал не так давно, чтобы проголодаться. С удовольствием побуду в вашем обществе и посмотрю на то, что вы делаете. Если вы не против, конечно.
- Почему я должен возражать? – Атос вернулся к грядке и вновь склонился над рассадой. – Всего десять минут, аббат. Сейчас я закончу, и мы совершим небольшую прогулку по моим владениям.
- Здесь все так изменилось! – восхищенно признался Арамис. – Все, начиная с хозяина.
- Вы находите? – с улыбкой спросил Атос, принимаясь за посадки. Действовал он со сноровкой и уверенностью, которые присущи всем людям, занимающимся каким-либо привычным делом в свое удовольствие. – Впрочем, я написал вам, в чем причина.
- И где же эта причина? – Арамис во все глаза смотрел на этого столь знакомого ему и в то же время совершенно непостижимо изменившегося человека.
- Я отпустил Рауля погостить к соседям. У них растет мальчик, его ровесник. Ребенку незачем постоянно находиться в обществе взрослых.
Арамису показалось, что Атос слегка смутился в тот момент, когда говорил о воспитаннике. Но это впечатление владело аббатом ровно пару мгновений. Чтобы развеять его, Атосу было достаточно улыбнуться прежней - спокойной, мудрой и ласковой улыбкой.
Арамис еле заметно покраснел: ему стало стыдно от мысли о том, что он посмел подозревать Атоса в неискренности. Уж здесь, в Бражелоне, можно забыть о лицемерии, существовании интриг, двойном смысле вроде бы невинных слов и честолюбивых замыслах. Аскетическое самоотречение тоже окажется неуместным в атмосфере дружеского доверия.
Воистину – лучшего места для безмятежного отдыха не найти! Никто не задаст ему ни единого неудобного вопроса.

 Отправлено: 22.03.10 14:23. Заголовок: Прогулка по владения..

Прогулка по владениям графа ничуть не утомила аббата – а ведь еще утром ему казалось, что он смертельно устал и еле на ногах стоит! Сытным, хотя и довольно простым, оказался обед: Атос велел накрыть стол в беседке в саду.
Все вокруг дышало покоем и уютом.
После обеда Атос настоял на том, чтобы Арамис все же отдохнул с дороги.
Аббату выделили большую удобную комнату на втором этаже. Арамис с удивлением обнаружил, что вещи его уже распакованы. Атос заметил, что друг путешествует без слуги – и предоставил в его распоряжение своего камердинера, Шарло.
Видимо, тот получил от графа подробную инструкцию о привычках и вкусах аббата д`Эрбле и тщательно следовал ей. Арамиса тронула эта забота. Ванна была приготовлена именно так, как он любил. Из сундучка слуга извлек атласный халат, который аббат всегда накидывал после омовения. Простыни на кровати оказались из тонкого полотна.
Арамис едва коснулся головой подушки, как уснул – крепко и без кошмарных сновидений, которые в последнее время часто преследовали его.
Шарло разбудил аббата к ужину.
Ужин был куда более изысканным, чем обед: повар уже успел приготовить лакомства для гостя. Атос улыбался, глядя на аббата, с аппетитом поглощавшего одно блюдо за другим.
Затем друзья вновь отправились подышать свежим воздухом. Они несколько раз прошлись по кленовой аллее, тянувшейся вдоль пруда.
- Бражелон приносит около пятнадцати тысяч ливров дохода ежегодно. Для такого небольшого поместья это неплохо, - рассказывал Атос. – Вы себе представить не можете, насколько жизнь в деревне изменяет человека. Полностью изменяется сам ход жизни. Здесь принято рано ложиться спать и рано вставать.
- Помнится, вы не слишком жаловали своих соседей…
Атос усмехнулся.
- Я стал куда спокойней относиться к недостаткам других. Не могу сказать, что очень близко дружу с кем-то из соседей, но все же стараюсь не прослыть отшельником. К чему вы спрашиваете, Арамис? Вы пробудете у меня чуть больше недели – это мало. Потому я желаю как можно больше времени уделить общению с вами. Все приемы отменены, соседи извещены о том, что у меня гость, которому я посвящаю весь свой досуг.
- Вы счастливы здесь?
- Да, дорогой мой. И не стесняюсь признаться в этом.
- Вас не тянет вернуться в Париж?
- Ничуть! – Атос привычно пожал плечами. - Столичная суета и грязь будут раздражать меня. Мое отношение к светской жизни вы знаете – оно не изменилось. Я отношусь к ней как к неизбежному злу. В провинции это зло можно свести к минимуму. Мне вполне хватает книг, бесед с арендаторами, кратких визитов соседей. Самое главное – у меня есть Рауль. С ребенком общаться необычайно интересно. Вы это вряд ли поймете, мой друг. Не обижайтесь, прошу вас. Просто… у вас другой склад характера, чем у меня. Вы слишком деятельны. Наконец, вы носите сутану.
- Не иронизируйте, Атос.
- Упаси Боже, ни тени иронии! Я бы даже попросил вас об одолжении. Вы не откажетесь отслужить мессу у меня в часовне?
- Хоть каждый день, граф! Мне вовсе не трудно. Только не знаю, буду ли я убедителен для вас в роли проповедника. Ведь вы знали меня совсем с другой стороны…
Атос покачал головой.
- Вы тоже изменились, друг мой.
Арамис криво усмехнулся.
- Я всего лишь отказался от завивки. С меня довольно и того, что есть. Я… постарел?
Граф улыбнулся.
- Нет. Я не говорю, что вы постарели. Внешне вы выглядите гораздо моложе своих лет. Легкая смуглость кожи вас не портит. Вы… - Атос запнулся, подыскивая подходящее слово. – Пожалуй, вы стали строже и сдержанней. Мне даже показалось, что вы превратились в аскета.
- Но ведь вы тоже…
- Я – другое дело! – спокойно ответил Атос. – Мне есть кому подавать добрый пример воздержания и умеренности во всем. Детские глаза замечают многое. Я бы не хотел, чтобы Рауль когда-либо узнал о том, что его опекун злоупотреблял вином. Эта не та привычка, которой стоит гордиться. Виконт помог мне вернуться к нормальной здоровой жизни. Хотя бы за это я благодарен моему мальчику.
Арамис вновь почувствовал в голосе графа еле заметную нотку смущения. Но ломать голову над причиной легкого замешательства Атоса ему не хотелось. Довольно было того, что граф действительно выглядел счастливым человеком. Атос сохранил в себе то лучшее, что в нем было. И непостижимым образом преумножил все свои добродетели, заставив их засиять новым блеском.

 Отправлено: 22.03.10 14:53. Заголовок: День завершился бесе..

День завершился беседой в библиотеке. Но как она была непохожа на ту, что друзья вели в тех же стенах осенью 1633 года!
Аббат, глядя в окно на догорающий закат, рассказывал о своей жизни - не скрывая ни потерь, ни разочарований. В высказываниях его было достаточно горечи, цинизма и неверия, удивительного для священника. Атос слушал – и мягко возражал другу.
Под конец разговора Арамис прятал глаза. Ему было нестерпимо стыдно. Атос – Атос! – убеждал его в том, что мир прекрасен, и испытания всегда ведут ко благу. Атос ему почти проповедовал. У Атоса были силы и желание жить и радоваться каждому дню. Атос был деятелен и энергичен.
А он, аббат д`Эрбле…
Итальянское солнце, будь оно неладно. Итальянское солнце. Камни, раскаленные от жары. И вся та грязь, которой ему пришлось заниматься для того, чтобы получить право на четвертый обет и аудиенцию у Папы.
Грязь – другого слова он подобрать не мог.
Правда, была обратная сторона медали. Он уже который год жил двойной жизнью. За риск ему щедро платили.
Жаль, что Атосу нельзя было рассказать про то благородное дело, которое аббат столь ловко провернул перед тем, как покинуть Рим. В потайном отделении сундука лежали бумаги, адресованные монсеньору Мазарини, другу и помощнику его высокопреосвященства Ришелье.
Франция… милая Франция…
Разговор затянулся почти до утра. Но Арамис покидал библиотеку со смягчившимся сердцем. Беседа с Атосом была сродни живительному ливню, оросившему потрескавшуюся от зноя землю…
Аббат засыпал под трели проснувшихся птиц.
Занималась заря нового чудесного весеннего дня.

 Отправлено: 22.03.10 15:24. Заголовок: *** День аббата был..

***

День аббата был заполнен сладостным ничегонеделанием. Пока граф занимался неотложными делами по хозяйству, Арамис валялся на кушетке и читал. Затем друзья совершили небольшую верховую прогулку – граф вновь показывал свои владения и с видимым удовольствием отвечал на вопросы друга, касающиеся жизни в поместье. Арамис продолжал удивляться: иные посчитали бы доход, который приносил Бражелон, почти бедностью. А Атос с невероятной ловкостью размещал деньги таким образом, что их хватало на весьма приличную жизнь.
Во время обеда настало время предаться приятным воспоминаниям о прошлом. Атос ничего не знал ни про д`Артаньяна, ни про Портоса. Арамис был достаточно наслышан о подвигах лейтенанта королевских мушкетеров во время последней кампании во Фландрии, и с удовольствием делился своими сведениями с графом. Глаза Атоса светились от радости.
- Я всегда знал, что д`Артаньян найдет способ заполучить себе плащ капитана!
- Вы думаете? – Арамис позволил себе не скрывать свое сомнение. – Атос, это вы с Портосом достигли благополучия. А мы с д`Артаньяном еще долго будем бедняками без гроша в кармане. Сами знаете – нам можно надеяться только на самих себя.
Атос устремил на друга свой внимательный, спокойный взгляд.
- Вот как! Вы вчера намекнули мне на то, что играете в очень опасную игру и можете рассчитывать на покровительство самого влиятельного человека в нашей стране.
Арамис покачал головой.
- Да, и я не лукавил. Но… видимое покровительство может погубить меня. Конечно, я получу поддержку. Я просил о хорошем месте в парижской епархии, которое даст мне доход. Мне обещали первую же вакансию исповедника и достойную клиентуру.
Арамис перевел дыхание – и решился сказать то, о чем думал вот уже сутки.
- Граф, меня не отпускает мысль о том, что времена меняются. Во время последней нашей встречи я убеждал вас в том, что в жизни всегда есть смысл. Сейчас я вижу, что этот смысл появился в вашей жизни. Но я сам? Ради чего я живу? Неужели ради того, чтобы решать чужие проблемы и прозябать в безвестности? Но это доля шпиона. К сожалению, я не лишен честолюбия и понимаю, что достоин большего. Забыть о том, что я – француз, и делать карьеру в Ордене? Я не могу так поступить. Ввязавшись в историю с братьями Фоссо, я нажил себе смертельных врагов и вынужден был несколько лет провести на чужбине, в изгнании… О, нет! Я не должен жаловаться на свою жизнь хотя бы потому, что вернулся во Францию. Но что будет дальше? Смогу ли я по-прежнему продолжать свое двойное существование? Если бы я мог надеяться на вашу поддержку… но вы трое уже не можете быть рядом со мной постоянно. Я устал от одиночества, оно давит на меня как могильная плита. Я мечтал владеть чужими тайнами – теперь я мечтаю избавиться хотя бы от десятой части того, что знаю… Я ощущаю себя никчемным…
Атос слушал его, покачивая головой. Не перебивал. Когда Арамис закончил свой монолог, граф мягко коснулся рукой его плеча.
- Арамис, давайте дойдем до часовни. Мне кажется, что в этом есть необходимость. Вы священник - так не забывайте о Божьем милосердии…
Арамис горько улыбнулся.
- Божье милосердие? Оно существует для таких, как я? О, граф, если бы вы знали, как давно я последний раз молился искренне! Молитва – это ремесло. Вам не понять, вы из тех, кто всегда молится от души, а не по привычке. Во мне же ничего, кроме привычки не осталось. Исповедальня – ремесло, ничуть не более возвышенное, чем труд конюха или каменщика. То же с проповедями, которые я время от времени произношу и с обеднями, которые я служу, когда в том возникает необходимость. Я иду к мессе, потому что так полагается. Я читаю молитвы, но в это время рассматриваю витражи в окнах и думаю об участи мухи, попавшей в паутину паука. Я не впадаю в религиозный экстаз, пение хора не приводит меня в состояние умиления. Я отчетливо слышу, что дисканты фальшивят, а органист накануне перебрал лишнего и играет из рук вон плохо. Я говорю о правильных вещах, но вижу лица прихожан. Они запомнят мою проповедь в лучшем случае на пару дней… да и в этом деле преуспеют лишь те хорошенькие дурочки, которые занимают первые скамьи и беззастенчиво строят мне глазки. Потому что я для них не священник, а достаточно привлекательный мужчина, по непонятным обстоятельствам надевший сутану… Я слишком хорошо знаю, что представляет из себя жизнь священника, чтобы питать прежние иллюзии.
Атос кивнул.
- Я понимаю вас лучше, чем вы можете себе представить. И все же – пройдемся до часовни. Если в молитве не нуждаетесь вы, то в ней нуждаюсь я.
- Будете молиться за нечестивца, произносящего богохульные вещи?
- Вы не произнесли ничего такого, что бы оскорбило слух Творца.
Арамис рассмеялся.
- Право, Атос, я вам поражаюсь! Хорошо. Пойдемте. Мне безразлично, куда идти, я наслаждаюсь вашим обществом…

 Отправлено: 22.03.10 15:51. Заголовок: *** Друзья ужинали,..

***

Друзья ужинали, когда во двор замка влетела карета, запряженная четверкой лошадей. Атос торопливо отбросил в сторону салфетку и почти подбежал к окну.
- Я никого не жду. Неужели что-то случилось с Раулем? Прошу извинить меня, друг мой, я спущусь вниз и узнаю, в чем дело.
Арамис остался в столовой. Сквозь приоткрытое окно он слышал обрывки фраз: взволнованный звонкий девичий голос, чьи-то стоны, скрип дверцы кареты… Спустя минуту по коридору забегали слуги. Переполох поднялся немалый. Аббат встревожился: неужели действительно случилось несчастье с воспитанником графа? Атос был так привязан к мальчику…
- Успокойтесь, сударыня! – голос графа донесся уже с лестницы, ведущей на второй этаж. – Не стоит так волноваться. За врачом уже послали. Поверьте, ваше высочество, в этом доме найдется место и для вас, и для госпожи графини.
- Но со мной камеристка, и с госпожой графиней – тоже. И еще кучер. И еще два лакея, которые нас охраняют! – девичий голосок прерывался от сдерживаемых рыданий. - Мы уже проехали Блуа, возвращаться назад не имело смысла. Я думала, что маркиза Лавальер примет нас, но у них радость, дом полон гостей, а мы…
- Повторяю вам, ваше высочество: мой долг – оказать вам гостеприимство. Правда, этот дом излишне скромен для вас…
- Не беспокойтесь, граф. Я неприхотлива.
Арамис опустился на стул, почувствовав приступ сильного головокружения. Нежный серебристый голосок напомнил ему о том, что он не мог выбросить из памяти все эти годы…
Белокурые волосы и дивные бирюзовые глаза.
Та, которую он еще в Тулузе мысленно назвал своим ангелом-хранителем. Та, о счастье которой он молился все это время.
Ваше высочество… Немного во Франции женщин, к которым так обращаются.
Последующие полчаса аббат д`Эрбле провел как в бреду. Он сидел за столом и крутил между пальцев черенок вилки. Ему уже не хотелось ни есть, ни пить.
Ваше высочество… нет, этого быть не может. Это было бы слишком большим чудом. Это бы вновь заставило его поверить в Божье милосердие.
Зашел не кто-то из слуг, а сам Гримо – в парадной ливрее. Управляющий с самым деловым видом поставил на стол еще один комплект тарелок, ножей и вилок, а также серебряный высокий бокал.
- Гримо, скажите, кто там приехал? – не выдержал аббат.
- Мадемуазель де Бурбон и графиня де Коломьер, которая ее сопровождает. У госпожи графини случился сильный приступ подагры. Они возвращались в Париж, но теперь не смогут покинуть Бражелон до тех пор, пока госпожа графиня не поправится.
Мадемуазель де Бурбон…
Аббат дрожащей рукой взял салфетку и вытер выступившие на висках бисеринки пота.
Чудо Господне свершилось…
Атос вернулся не один. Он ввел в гостиную новую гостью.
- Ваше высочество, почтите своим присутствием наш скромный ужин.
Это было трудно представить, но она стала еще красивей. Нежное лицо, хрупкая и в то же время удивительно женственная, соблазнительная фигурка. Кожа, излучающая приглушенное сияние. Грациозные движения. Даже припухшие от слез веки придавали особенное очарование.
- Охотно, граф! – ответила девушка, хотя было видно, что ей не до еды.
- Разрешите представить вам моего друга, аббата д`Эрбле.
Арамис вскочил еще в тот момент, когда увидел ее. Усилием воли согнул точно одревеневшую спину и склонился в низком поклоне.
- Аббат, нас почтила своим присутствием мадемуазель де Бурбон.
- Ваша дальняя родственница, как мы уже выяснили! – живо добавила принцесса. И, наконец, удосужилась взглянуть на того, кого ей только что представили.
С нежного личика сбежали все краски. Ресницы ее высочества предательски затрепетали. Казалось, принцесса забыла о том, как нужно дышать.
Щеки аббата пылали.
Они несколько мгновений смотрели друг на друга – а затем разом опустили глаза.
Атоса очень удачно отвлек Гримо, который вошел в столовую и шепнул графу несколько слов.

 Отправлено: 22.03.10 16:24. Заголовок: Атос кивнул и обрати..

Атос кивнул и обратился к своим гостям:
- Я оставлю вас на несколько минут. Уже приехал врач, я проведу его к госпоже де Коломьер. Ваше высочество, извините меня за нарушение этикета. Но мне хочется лично убедиться в том, что все в порядке. Комнаты для вас уже готовят. После ужина я покажу вам ваши апартаменты.
Граф поклонился и вышел за дверь.
Некоторое время в столовой царила тишина.
Наконец, аббат решился поднять глаза.
- Ваше высочество…
- Ваше преподобие… - тихо откликнулась принцесса.
И опять повисла пауза.
Кружева на груди ее высочества предательски волновались от неровного дыхания.
- Я не знала, что вы здесь можете гостить… - сказала она, перебирая пальчиками бахрому скатерти. – Какой приятный сюрприз для меня… Господь посылает мне утешение в лице друга, которого я не ожидала уже увидеть…
- Вы путешествуете?
Лицо ее высочества напряглось.
- Это моя предсвадебная поездка. По настоянию матушки я осматриваю земли, которые входят в мое приданое.
Аббат до боли стиснул кулаки. Он почувствовал, что ему нанесли удар прямо в сердце.
- Предсвадебное путешествие? – повторил он едва ли не по слогам.
- Да, - тихо ответила девушка. – Я выхожу замуж за герцога де Лонгвиля. В начале июня состоится свадьба. Меня сопровождает родственница герцога, мадам де Коломьер…
Принцесса судорожно вздохнула, точно усилием воли сдерживая рыдание, и продолжила неживым, тусклым голосом:
- Отец посчитал, что я непозволительно долго отвергаю женихов и капризничаю. Он сам подобрал мне жениха; герцог богат, мы в долгах… словом, мое замужество всех устраивает.
- Но он… - аббат не смог продолжить фразу.
- Вы хотели сказать, что он значительно старше меня? Да, это так. Не я первая, не я последняя выхожу замуж за человека, который годится мне в отцы.
Аббат кусал губы до крови и сдирал кожу с ладоней.
Это чистое создание… этот ангел с серебристым голосом… и – кому он достанется?! Лонгвиль ухаживал еще за матушкой Анны-Женевьевы, когда та была юной девушкой!
Да они с ума сошли - и сам принц, и мадам Конде заодно с ним!
- Не вздыхайте, аббат. Не скрою: мне приятно, что вы сочувствуете мне. Но брак – святое дело…
О чем она говорит! Какой «священный союз»? Кого она успокаивает? Себя? И… разве он вздыхал?
- Ваше высочество, простите, но я не могу поверить…
Грустные бирюзовые глаза увлажнились и неестественно ярко заблестели. Девушка прижала ладонь к груди, пытаясь совладать с собой.
- Не плачьте, ваше высочество! Не надо…
Аббат более не мог терпеть: он упал на колени перед принцессой и сжал ее ладошки своими руками. Как лицо духовное, он мог позволить себе такую вольность. На самом деле ему хотелось прижать ее к себе, покрыть поцелуями это ангельское, нежное, дивно прекрасное лицо. А затем – увезти на край земли, прочь от постылого жениха.
Жалость пронзила аббата – и это было во сто крат больнее, чем удар шпагой.
Нет, не только жалость. Нечто другое. Более сильное. Более страшное.
«Я действительно люблю ее. Я полюбил ее еще тогда, в Тулузе, но думал, что сумею забыть. Что делать? Что теперь делать? Я люблю…».
Она о чем-то говорила – он не слышал. Он смотрел на ее припухшие от слез глаза и мысленно посылал небесам то благодарность, то проклятия…
Благодарность за свое прозрение.
Проклятия за несправедливость.
За кого угодно. Только не за Лонгвиля. Только не ему…
- Аббат, что с вами?
Еще не хватало, чтобы она за него тревожилась… еще и за него. Довольно с нее. Он не покажет ей своих чувств. Только почтение, только дружеское расположение – в конце концов, они достаточно знакомы, чтобы пренебречь кое-какими формальностями.
- Со мной? Ничего!
- Вы так побледнели…
- Здесь… жарко. Да, слишком жарко.
- Я не хочу ужинать. Аббат, вы знаете окрестности?
- Да, ваше высочество. Разумеется. Граф де Ла Фер – мой давний друг.
- Вот как?
- Да, мы служили вместе.
- Вы никогда не говорили об этом раньше. Почему?
- Разве вам это интересно?
- Мне интересно все, что связано с вами! – выпалила она и снова покраснела. - Я так рада вас видеть! Пойдемте на воздух, вам станет легче. Только скажемся графу и навестим бедную графиню. Ей так плохо! Она плакала сегодня весь день… и я вместе с ней…
Кажется, мадемуазель немного пришла в себя и чуть-чуть оживилась. И то хорошо.
Аббат встал. Предложил даме опереться о его руку.
Она воспользовалась предложением с поспешностью, которую Арамис не мог не заметить.
И оба опять замерли, не в силах сдвинуться с места.
Она смотрела на него. Он - на нее.
- Я тоже рад видеть вас, ваше высочество! - тихо сказал он, выбрав самую безобидную из всех возможных фраз.
Личико Анны-Женевьевы просияло.
- Пойдемте же, аббат!
Аббат первым прошел к двери, чтобы открыть створку и пропустить даму вперед.

 Отправлено: 22.03.10 16:53. Заголовок: *** Приступ подагры..

***

Приступ подагры не лишил пятидесятилетнюю Бланш де Коломьер ни проницательности, ни осторожности. Почтенная дама за несколько минут беседы с хозяином дома составила о нем довольно лестное мнение. Оно, правда, немало оскорбило бы графа, если бы графиня решила озвучить свои мысли вслух.
Мадам де Коломьер думала о том, что графу можно довериться. Он не из тех негодяев, которые непременно воспользуются отсутствием должного надзора за юной привлекательной особой.
Во время этой поездки графиня имела возможность убедиться в том, что подавляющее большинство мужчин – негодяи. Только высокий сан мадемуазель де Бурбон удерживал их от активных посягательств на честь юной принцессы. Положение усугублялось тем, что Анна-Женевьева вела себя довольно странно. В Париже девушка скорее избегала мужского общества, чем искала его. Скромность и добродетель м-ль де Бурбон были общеизвестны.
Бланш прекрасно понимала, что ее подопечная ненавидит своего жениха. Мадемуазель де Бурбон, кроткая горлица, позволила себе несколько неосторожных высказываний, и графиня догадалась: девчонка пойдет на любые ухищрения, на любой скандал, чтобы запятнать свою безупречную репутацию до того момента, как окажется у алтаря. Всю поездку ее высочество с какой-то отчаянной смелостью, граничащей с безрассудством, кокетничала с молодыми господами. Мадам де Коломьер придумывала все новые и новые причины, позволяющие ей постоянно находиться рядом с мадемуазель де Бурбон. Конечно, девушка злилась. Капризничала. Устраивала истерики. Бесполезно
Времени, чтобы превратить желаемое в действительное, у нее оставалось всего ничего. От Парижа их отделяли всего пять дней пути.
Мадам де Коломьер поклялась, что доставит свою подопечную в Париж в целости и сохранности, и ни одно перышко юной голубки испачкано не будет.
Приступ подагры случился очень некстати, но Бланш могла быть довольна собой. Она проявила стоическое терпение, чтобы оказаться в доме человека, известного своим равнодушием к женщинам. Разумеется, камеристка графини успела навести справки по поводу обитателей поместья, и донесла их до сведения своей госпожи. Субретка не ошиблась. Графиня и сама прекрасно видела, что чары мадемуазель де Бурбон на графа де Ла Фера не действовали. Видимо, молоденькие белокурые, отчаянно голубоглазые особы не входили в число его слабостей.
Бесстрастный взгляд и спокойная улыбка графа совершили невозможное: Бланш согласилась на то, что у ее спутницы будет своя комната.
Волноваться было не о чем. Граф – дворянин с безупречной репутацией, не женат, имеет маленького воспитанника. Слуг в доме немного…
И мадам де Коломьер позволила себе направить силы и энергию на борьбу с подагрой…

 Отправлено: 22.03.10 17:13. Заголовок: Если бы она могла зн..

Если бы она могла знать, чем занимается ее высочество!
Впрочем, даже самый строгий блюститель нравственности не заметил бы ничего дурного в прогулке по залитым лунным светом аллеям парка. Ибо м-ль де Бурбон гуляла в сопровождении двух мужчин.
Анна-Женевьева выбрала в сопровождающие графа и беседовала с ним. Атос отвечал самым учтивым тоном. Аббат шел следом за ними и ощущал себя двадцатилетним юнцом, пьянеющим от аромата волос возлюбленной. Одновременно его душу терзали неуместная ревность и досада: почему он опоздал первым предложить девушке руку, почему уступил эту честь Атосу?
Принцесса, казалось, была поглощена беседой с графом. Про присутствие Арамиса она вспомнила лишь однажды - когда со смехом призналась Атосу, что знала аббата и раньше. Ее улыбка заставила аббата побледнеть и прикусить губу. Трижды болван! Да как он смел вообще надеяться на то, что у нее с ним связано что-то, кроме смутных воспоминаний о первой девичьей влюбленности и, может быть, дружеской симпатии? Мало ли что ему почудилось, когда они разговаривали в столовой! Она искала утешения и поддержки… он напоминал ей о счастливых днях, проведенных в Тулузе. И где здесь любовь? Почему он решил, что его чувство может быть взаимным?
Как она смотрит на графа! Как смеется! Как непринужденно опирается на его руку!
Беседа хозяина и гостьи лилась легким ручейком. Конечно, Анна-Женевьева – умница, она умеет располагать к себе людей. Не так часто встречаются девушки, с которыми можно спокойно беседовать.
Арамис заставил себя прислушаться – и чуть не прикусил язык от изумления. Мадемуазель де Бурбон высказывала замечания по поводу последней военной кампании, и они были весьма тонкими! Атос смотрел на девушку с нескрываемым удовольствием. Граф приятно удивлялся, принцесса краснела от удовольствия и смущения – она редко показывала, что разбирается в темах, обычно совершенно не интересующих женщин ее круга, а Арамис – восхищался и ревновал все больше. Атос казался ему коварным соблазнителем, а ее высочество – отъявленной бессердечной кокеткой.
Но принцесса вдруг оглянулась, одарила несчастного аббата улыбкой – и он почувствовал, что у него есть силы догнать беседующую пару и превратить дуэт в трио.
Кажется, Атос был благодарен ему за этот поступок. А принцесса вдруг обратила самое пристальное внимание на небо, покрытое россыпью звезд. Наконец, она зевнула украдкой и очень деликатно попросила вернуться в дом. Ее желание было тотчас исполнено.
Аббат затрепетал, когда увидел, что принцесса вошла в комнату по соседству с его спальней. Атос учтиво пожелал гостье спокойной ночи и заверил, что за больной мадам де Коломьер обеспечен хороший уход.
Граф имел утомленный вид и только кивнул в знак согласия, когда аббат, сославшись на головную боль, ушел к себе.

 Отправлено: 22.03.10 18:11. Заголовок: *** Камеристка молод..

***
Камеристка молодой принцессы, Агнесса Дебо, была на два или три месяца старше, чем ее госпожа, и приходилась Анне-Женевьеве молочной сестрой. Это позволяло ей быть поверенной тайн мадемуазель де Бурбон. У девушек не было секретов друг от друга: часто гордая принцесса, кузина короля, позволяла себе плакать, склонив голову на плечо мадемуазель Дебо. При этом у девушек в характере нашлось бы более различий, чем сходства. Агнесса, в отличие от госпожи, славилась острым язычком, бойкостью и кокетливостью.
Предстоящее замужество госпожи весьма заботило Агнессу. Она была искренне возмущена решением принца и потворством принцессы – как это можно допустить, чтобы ее высочество выдали замуж за старого, жеманного герцога, который открыто ухаживал за мадам де Монбазон и имел репутацию осторожного труса.
Агнессе и принадлежала дерзкая идея – обеспечить герцогу рога еще до женитьбы. Сказать легко, да и сделать тоже, если бы речь шла о самой Агнессе. Но замуж выходила не она, а Анна-Женевьева. Пришлось долго уговаривать скромницу решиться на столь крамольный шаг. Очень помогли те несколько встреч, во время которых будущие супруги имели возможность пообщаться друг с другом. М-ль де Бурбон возненавидела своего жениха – и, наконец, согласилась. Но тут мадам де Конде отправила дочь в путешествие под престрогим надзором старой графини.
Как ни ловка была Агнесса, помочь госпоже она не смогла. За ней шпионила камеристка мадам Бланш, не уступавшая графине де Коломьер в хитрости и коварстве.
И вдруг противная старуха свалилась с подагрой! Агнесса решительно взялась за дело и на сей раз преуспела: доложила, что в замке Лавальер полно гостей (почти правда, но с долей поправки: разумеется, для мадемуазель де Бурбон место нашлось бы!) и самым невинным тоном предложила поехать в Бражелон. Во время десятиминутной беседы с парой слуг в замке Лавальер Агнесса выяснила, что Бражелон – поместье, где проживает одинокий господин весьма знатного происхождения и весьма красивой внешности. Взгляд, который она кинула на свою госпожу, был очень выразителен.
Увидев господина графа, Агнесса возликовала: о, этот человек идеально соответствовал представлениям о кандидате в любовники будущей герцогини! Она восхищенно смотрела на него и еще более восхищенно слушала, не забывая подавать принцессе отчаянные знаки: ну, не теряйте времени! Анна-Женевьева, кажется, поняла. Широко распахнула бирюзовые глаза, начала говорить особо нежным, взволнованным голоском. Но очень стеснялась. Агнесса негодовала: с подобными красавцами так стыдливо не обращаются, их берут стремительным штурмом!
В столовую принцесса и граф ушли вместе. Анна-Женевьева с трудом поддалась уговорам переменить скромное дорожное платье на наряд, куда более подходящий для знатной молодой красавицы. Воспользовавшись рассеянной задумчивостью госпожи, Агнесса исхитрилась опустить вырез ее декольте так, что соблазнительные выпуклости были прикрыты лишь тончайшим кружевом. И при желании через это кружево можно было разглядеть многое, если не все.
Отправив госпожу ужинать, Агнесса быстро разложила вещи. Она сочла своим долгом присутствовать в комнате графини во время визита доктора, и сразу смекнула, что у ее высочества есть время для воплощения заранее разработанного плана. Они пробудут здесь не меньше недели, как бы графиня не стремилась покинуть гостеприимного хозяина. Подагра не позволит ей даже встать с постели!
Затем Агнесса отправилась знакомиться с местными слугами.
Через час милой беседы с Клод Шарло, кастеляншей в доме графа, Агнесса несколько изменила свое первоначальное мнение. Нет, граф ничуть не утратил своей привлекательности в глазах мадемуазель Дебо. Но простодушная Клод, подробно отвечавшая на все вопросы, не скрыла отношения графа к женщинам.
Однако Агнесса была уверена в том, что бирюзовые глаза, нежная шейка и белокурые локоны ее госпожи могут покорить любое, даже самое закаленное сердце. И когда госпожа отправилась на вечернюю прогулку, Агнесса вновь подала ей знак.
Нечего скромничать. Действовать надо. И на прогулки ходить вдвоем, а не втроем!
Второго спутника принцессы Агнесса даже разглядывать не стала.
Прогулка затянулась. Но вот ее высочество вернулась к себе.
Агнесса, которая достаточно хорошо знала характер и привычки своей госпожи, едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши от радости. Похоже, принцессе не очень-то придется страдать, принося в жертву свою стыдливость и скромность. Девушка была взволнована, на щеках пылал румянец, глаза перебегали с одного предмета на другой, не задерживаясь ни на чем. Она рассеянно отвечала на вопросы, машинально съела припасенный Агнессой легкий ужин.

 Отправлено: 22.03.10 18:11. Заголовок: - Ну как? – осторожн..

- Ну как? – осторожно начала расспросы Агнесса, одновременно помогая принцессе снять колье с шеи.
- Граф очень мил! – ответила Анна-Женевьева, - Он очень умен и образован. Прекрасные манеры. Но граф сам признался мне, что много жил в Париже. Кстати, он приходится довольно близким родственником моей матушке.
Покончив с колье, Агнесса принялась за платье. Приготовленная ночная сорочка и пеньюар лежали рядом.
- Вы остались довольны прогулкой?
- Вполне…
Агнесса выдержала паузу. И вновь начала издалека.
- Какая удача: встретить в этой глуши родственную душу.
- Спасибо тебе, дорогая моя: ты дала мне прекрасный совет. Как хорошо, что мы приехали сюда. Я не ожидала, что здесь так чудесно. Прелестный парк. Тишина.
- Приятное общество…
- Приятное… - принцесса думала о чем-то своем и мечтательно рассматривала лепнину на пололке. На губах ее сияла нежная улыбка.
- Он так хорош собой, да?… - многозначительно подмигнув, спросила Агнесса.
- Удивительно красив!
- Умен, вы говорите?
- Очень умен!
- У него, насколько я могла понять, весьма приятный голос?
Принцесса мучительно покраснела.
- Мне нравится…
- Манеры мягкие и привлекательные?
- Конечно, он же светский человек и знает свое место в обществе. Мы вспоминали собрания у маркизы Рамбуйе…
- Он знаком с маркизой? – живо воскликнула Агнесса, продолжая ловко делать свое дело. Она как раз расшнуровывала корсаж платья и чувствовала, насколько сильно бьется сердечко Анны-Женевьевы.
- Раньше он постоянно у нее бывал, и маркиза ему благоволила…
- Так значит, вы были знакомы раньше?
- Немного… - принцесса опустила глаза. И ее щеки вновь залила краска. – Тогда я была еще совсем девочкой… Потом мы встречались еще раз…
- Какое благородство в чертах лица, в осанке! – подлила масла в огонь Агнесса. – Ах, сударыня, мне и самой он пришелся по вкусу. Вы же знаете, что я разбираюсь в людях достаточно хорошо, и ни разу еще не ошибалась.
- Знаю… и рада, что мы с тобой сошлись во мнениях! – с нескрываемой радостью призналась Анна-Женевьева, нежно сжимая руки своей наперсницы. – Ах, Агнесса… Я сошла с ума…
- Еще бы! – одобрила камеристка. И томно вздохнула. – Какой мужчина! Но мне показалось, у него несколько бледное лицо…
- Мне так не показалось…
- И мне сказали, что он сторонится женщин…
- Еще бы! – теперь горько и тяжело вздохнула принцесса. Агнесса посмотрела на нее с участием.
- Не беда. Посмотрите на себя в зеркало: вы так прекрасны, что он не устоит.
- Я не могу… меня мучает совесть…
- Совесть вас должна мучить лишь потому, что вы сейчас не рядом с ним.
- Агнесса, что ты говоришь! – покачала головой принцесса. – Нет-нет, я не имею права… я и так уже…
- Что с вами, сударыня? Почему вы так волнуетесь?
Анна-Женевьева замерла. Вздохнула еще раз. Опустила глаза. Помолчала.
- Я люблю его. И это грех.
- Почему? Больший грех – достаться нелюбимому, человеку, который будет пренебрегать вами! – горячо сказала Агнесса. – Не теряйте время! Графиня будет неделю прикована в постели! Поверьте мне – при всем ее желании она не сможет вас контролировать! И эта нахалка Полетта – тоже. Завтра с утра посмотрите на него еще раз и убедитесь в том, что лучшего варианта вам не найти! Поверьте мне, он вас ничем не оскорбит и никогда не воспользуется вашей слабостью в своих интересах! Я-то знаю мужчин! Не рассчитывайте на долгий роман с графом, но здесь…
Анна-Женевьева вдруг вскинула на камеристку взгляд, полный искреннего недоумения.
- Граф? Агнесса, милая, ты о ком?!
- О нашем хозяине и вашем родственнике! О графе де Ла Фере, о ком же еще?!
Принцесса всплеснула руками и расхохоталась, чем повергла служанку в неподдельное изумление.
- Так ты не заметила…
- Что еще я должна была заметить?
- Мы гуляли втроем…
- Вы хотите сказать, что с вами был кто-то, кто сослужил графу плохую службу и отвлек ваше внимание? Заклинаю вас всем святым: обратите свой взор на достойного!
- Но… тот, о ком я говорила, тоже достойный человек! Граф – мой родственник, я не собираюсь нарушать его покой. Я полюбила его как брата.
- Господина герцога Энгиенского вы любите всем сердцем! – съехидничала Агнесса.
- О, граф совсем не похож на моего Луи! – воскликнула Анна-Женевьева. – Людовик – сущий мальчишка, граф – взрослый мужчина… Как бы я хотела, чтобы он был в свите Луи и влиял на него! У графа есть, чему поучиться.
- Не понимаю вас! Совсем не понимаю! Будь я на вашем месте…
- Будь на своем месте, милая, и не говори ерунду! – резко оборвала ее принцесса. – Все. Ты свободна. Я желаю лечь. Честно говоря, я так устала от этой поездки, что с удовольствием спокойно отдохну в удобной постели…
Агнесса фыркнула весьма непочтительно, привычно поклонилась и удалилась, искренне недоумевая: почему ее госпожа почтила господина графа лишь «сестринской любовью»? Разве он не достоин большего?..

 Отправлено: 23.03.10 10:44. Заголовок: Любопытство камерист..

Любопытство камеристки оказалось удовлетворенным на следующий день. Анна-Женевьева хотела совершить верховую прогулку по окрестностях. Господин граф, с которым ее высочество завтракала, самым вежливым тоном отказался, сославшись на неотложные домашние дела. Но тотчас предложил позвать своего друга, аббата д`Эрбле – может быть, он составит компанию м-ль де Бурбон?
Агнесса, вертевшаяся у приоткрытых дверей в столовую, нахмурила бровки. Вежливый отказ графа мог означать как нежелание менять ради гостей сложившийся уклад жизни в поместье, так и возможную попытку не поддаться очарованию молодой девушки.
За аббатом послали Агнессу. В комнате его не оказалось – он ушел на конюшню. Камеристка поспешила в указанном направлении.
Искомое лицо обнаружилось на площадке для выездки – сидящее верхом на превосходной гнедой кобыле. Агнесса нипочем бы не подумала, что этот человек может быть священником, но управляющий графа, господин Гримо, не оставил никаких сомнений на сей счет.
- Это – аббат? – спросила Агнесса.
Управляющий, отличавшийся редкой немногословностью, утвердительно кивнул.
В то время аббатами именовали не только лиц духовного звания, но и людей вполне светских – получавших доход с одного аббатства.
- Священник? – на всякий случай уточнила девушка.
Гримо кивнул еще раз.
Агнесса не удержалась и хмыкнула. Хорош священник, держащийся в седле с грацией опытного кавалериста! Кобылка, на которой он сидел, явно обладала непростым норовом, но, сдерживаемая умелой рукой, она лишь всхрапывала и нетерпеливо перебирала ногами, просясь в галоп.
- Спокойно, Клелия, спокойно. Умница. Умница моя…
Звать его не пришлось – спешился, бросил поводья стоявшему рядом конюху и подошел сам. Агнесса удостоила его долгого внимательного взгляда. Да уж… У такого господина, как граф де Ла Фер, и друзья ему под стать. Этот тоже красавец – но совсем в ином вкусе. Хрупкий как веточка, с тонкими правильными чертами. Сколько аббату лет – не понять: кожа нежная и гладкая, как у мальчишки, но вокруг глаз чуть заметно наметились предательские морщинки. Сами глаза – огромные, черные, в обрамлении нереально длинных шелковистых ресниц. Взгляд - мягкий, спокойный и чуть насмешливый. Это сочетание абсолютного спокойствия с легкой иронией моментально заставило Агнессу потерять обычную бойкость. Девушка присела в поклоне и сказала почти робким голоском:
- Ее высочество велела спросить у вас, не составите ли вы ей компанию в прогулке верхом? Господин граф сейчас занят, а день уж больно хороший…
Ох, как вспыхнули у него глаза! Лицо сохраняло все то же выражение спокойствия и какой-то неземной отрешенности, но взгляд вдруг перестал быть мягким и бархатным, приобрел чарующую, опасную лучистость. Ресницы затрепетали. На миг тонко очерченные губы тронула еле заметная улыбка – улыбка человека, который не смеет поверить своему неожиданному счастью и готов запеть от радости, но слишком привык держать себя в руках.
- Передайте ее высочеству, что я жду ее у крыльца через четверть часа. Этого времени будет достаточно, чтобы она успела переодеться для прогулки?
Голос у него был мягким, мелодичным.
Агнесса вновь поклонилась. Аббат ответил легким кивком головы и направился к своей Клелии. Лошадь и всадник удивительно гармонировали друг с другом: оба – породистые, легкие, изящные. Только лошадь не стеснялась показать свой нрав, а всадник тщательно скрывал его. Но и в нем чувствовалась та же горячая, неукротимая сила.
Агнесса подобрала юбки и помчалась назад.
Ох, хорош… Но такой красавчик со спокойным лицом и неожиданно вспыхивающими огнем глазами сам кого хочешь сведет с ума. Опасно с такими связываться. Это все равно что… ну… да вот хоть ее, Агнессу Дебо, посадить верхом на гнедую любимицу аббата. Опытной руке такая лошадь подчинится, а неопытного всадника сделает заложником своего характера. Агнесса знала, что она – опытная всадница, но на эту Клелию все равно поостереглась бы залезать. Такая Клелия возьмет с места в галоп – мало не покажется...
Что уж говорить про принцессу, которая в отношениях с мужчинами никакого опыта не имела!

 Отправлено: 23.03.10 10:57. Заголовок: Чуть позже Агнесса и..

Чуть позже Агнесса имела возможность наблюдать, как ее госпожа, легко ударяя себя по юбке хлыстиком, спустилась со ступенек. Как заалели щеки девушки, как растерянно она огляделась по сторонам, точно не веря, что они поедут вдвоем, без сопровождения кого-либо еще. Как изящный, хрупкий с виду аббат без особого напряжения поднял ее высочество на руки и посадил в седло. Как осторожно и деликатно при этом он действовал, чтобы ни одним неудачным движением не оскорбить достоинство и честь молодой девушки. Как ручки принцессы на мгновение дольше, чем положено правилами приличия, задержались на плечах ее красавца-конюшего. Удивительное дело! Когда ладонь мадемуазель де Бурбон как бы невзначай задела локоны аббата, г-н д`Эрбле покраснел как девушка и торопливо прикусил нижнюю губу.
Неужели и он ?.. в нее?..
Аббат с трогательной рыцарской заботливостью проверил, насколько удобно и надежно сидит в седле ее высочество, хорошо ли подтянуты ее стремена.
- Я готова! – улыбаясь, сказала ее высочество.
Два всадника стремя в стремя поехали по главной аллее к воротам.
Клод Шарло, вышедшая на улицу с корзинкой белья, приставила ладонь к глазам, чтобы солнце не мешало смотреть вслед удаляющейся паре. И по своей наивности и добросердечности высказала вслух то, о чем думала Агнесса:
- Не была бы она такой знатной, и не был бы он священником - так ведь лучше-то и не найти, а?..

 Отправлено: 23.03.10 13:01. Заголовок: *** Они старательно ..

***
Они старательно придерживались общих тем. Оба имели изрядный опыт милой светской болтовни ни о чем: погода, общие знакомые, жизнь в Париже, невинные придворные сплетни.
Разговор то и дело прерывался, потому что ее высочество умолкала, выразительно поглядывая на аббата. Тот смущенно отводил глаза, краснел и бледнел. Пытался шутить. Понимал, что не получается – но Анна-Женевьева все равно заливалась серебряным колокольчиком.
Аббат пытался усилием воли совладать с собой. Эта девочка одним своим появлением пробудила в нем все то, что он считал давно утраченным. Он полюбил – полюбил второй раз в жизни.
Может быть, у него такая судьба – влюбляться лишь в тех женщин, которые кажутся недосягаемыми? Так было с Мари – первой красавицей королевства, лучшей подругой молодой государыни, одной из знатнейших дам Франции. Так случилось и теперь… М-ль де Бурбон – кузина короля, принцесса крови, чужая невеста. Сама мысль о ее высоком сане должна была убить возникшее влечение. Но…
Но она ехала рядом. Нежный ангел с бирюзовыми глазами.
Будь ему столько лет, сколько ей сейчас – он бы удовольствовался правом изредка видеть ее, слышать этот звонкий счастливый смех, любоваться ее молодостью и красотой. Будь это его первая любовь… Он бы затем вспоминал это сладостное опьянение с тихой благодарностью. С ним такое случалось уже не раз: знакомство, головокружительный флирт, совместные прогулки, пара невинных поцелуев, пара клятвенных заверений в вечной верности – и расставание. Потом – грусть и некая доля сожаления о несбывшемся романе: недолго, в высшей степени поэтично…
Только нечего было обманывать себя. Ему не двадцать два. Да, он готов отдать жизнь за эту удивительную девушку, он действительно любит ее – но это не вся правда. Ему нужно, чтобы она вся, вся без остатка принадлежала ему!
А ей, кажется, нужна лишь невинная романтическая игра. Она выходит замуж по принуждению. Конечно, ей приятно, что рядом находится человек, которым она когда-то была немного увлечена…
Она не перейдет границы дозволенного – гордячка, принцесса крови. А он – не будет ее провоцировать. Даже если он не обманывает себя, и девушка немного увлечена им… она такая набожная, так строго воспитана… конечно, его сан будет достаточной преградой для нее. А для него попытка соблазнения стала бы поступком, недостойным дворянина, священника... и мужчины, который полюбил, а не возжелал…
- Ваше преподобие, вы знаете место, где можно было бы оставить лошадей и немного пройтись пешком?
- Да. Давайте проедем вон до того перелеска. Он примыкает к парку замка маркиза де Лавальер. Там прелестно, поверьте мне!
Какая изощренная, невыносимая пытка – быть с ней рядом, но из последних сил подчинять чувства разуму, выглядеть спокойным и доброжелательным кавалером… священником… существом бесполым…
Они спешились. Аббат привязал лошадей. Ее высочество терпеливо ждала, когда он освободится и предложит ей опереться о его руку.
- Отец Рене, вы вспоминаете Тулузу?
- Да, конечно, ваше высочество… Стойте, я перейду первым, и подам вам руку.
Ненадежный мостик из двух дощечек через быстрый ручей… доски прогибаются. Нет, так не пойдет. Она замочит ножки – и юбки тоже.
Мадемуазель де Бурбон видит выражение его лица – и смеется.
- Вы оставите меня здесь?
- Нет, я буду вашим Христофором!
- Ой, не надо! Я тяжелая!
О чем она? Она легкая как перышко… и волосы у нее пахнут фиалковой водой. Горьковато-нежный аромат, который так идет и к ее лицу, и к ее молодости…
Он отпускает ее на землю, отшучивается… не сметь переступать границу, не сметь… он – священник, она – чужая невеста… кузина короля к тому же…
- О чем мы говорили?
- Не помню… Ах, я спрашивала о Тулузе. Вы там бывали с тех пор?
- Нет, я жил в Италии. Мне пришлось уехать.
- Из-за де Фоссо? Вы знаете, что он умер? И его брат – тоже? Вам больше нечего опасаться, аббат.
Ему кажется – или она знает о его жизни больше, чем он предполагает? Она наводила справки? К чему это ей?..
- Да, знаю. Потому вернулся без страха получить кинжал в спину.
- Нехорошо радоваться тому, что кто-то умер. Но я рада. Назначьте мне наказание за это, ваше преподобие.
- За что? За искреннее чувство, которое испытываю и я? И кто я такой, чтобы назначать вам наказания?
- Вы – священник.
- Но не ваш духовный наставник.
Лицо девушки опять озаряет улыбка. Она, сияя, смотрит на него.
- О, аббат! Это прекрасная идея! Вам ведь нужно получить место, желательно в парижской епархии? Я вам помогу! Матушка помнит вас, у вас наверняка имеются отличные рекомендации… Мой отец неоднократно говорил, что после замужества мне лучше сменить духовного отца. Вы будете моим духовником! Правда – будете?
- Ваше высочество!
- Не перечьте, аббат. Я так хочу… Я буду уговаривать вас до тех пор, пока вы не согласитесь.
- А вдруг я уже согласен?!
- Тогда я ручаюсь за то, что вы получите это место. Я попрошу у дяди! Он любит меня безумно и ни в чем не отказывает!
Дядя? Ах да… парижский архиепископ – ее дядя…
Анна-Женевьева любуется выражением его лица и опять смеется. Затем шутливо ударяет его веером по локтю и убегает по дорожке.
Вовремя. Еще бы мгновение – и он не сдержался бы. Обнял бы… и сделал все, чтобы она даже не захотела вырываться…

 Отправлено: 23.03.10 13:05. Заголовок: Джулия пишет: Еще б..

Джулия пишет:

цитата:

Еще бы мгновение – и он не сдержался бы. Обнял бы… и сделал все, чтобы она даже не захотела вырываться…

 Отправлено: 23.03.10 15:51. Заголовок: - Вы поддерживаете с..

- Вы поддерживаете связь с той маленькой испанкой, Тересой? Она считала вас своим отцом… и очень… любила вас.
- Поддерживаю. Она вернулась в Испанию. Король вернул ей титул, земли и состояние. У нее все хорошо. Думаю, что в следующем году мы услышим о ее свадьбе.
Аббат запоздало прикусил язык и мысленно выругал себя за неловкую фразу. Мадемуазель де Бурбон вздохнула.
- Надеюсь, ей повезет больше, чем мне. Простите меня, аббат. Вы мой друг, и я уверена в том, что могу быть с вами откровенной.
- Я ценю вашу искренность… и понимаю ее причины.
Она погрустнела. Арамис поспешно взял ее руку, чуть сжал.
- Не думайте о будущем. Давайте вспоминать прошлое. Помните, какой чудесный сад был в монастыре?
- Конечно, помню! Я мечтала бы вновь побывать там. А еще я вспоминаю те сказочные истории, которые Тереса пересказывала нам с Денизой. Она говорила, что вы рассказывали их, когда увозили ее из Испании.
- Вы говорите с таким видом, словно желаете, чтобы я и вам рассказывал сказки.
- А если вы угадали? – спросила принцесса с самым невинным видом и заговорщически подмигнула.
- Взрослым девушкам неинтересны детские сказки…
- Ну… вы расскажите такую, чтобы была по возрасту мне…
- Про любовь и про прекрасную принцессу? – грустно улыбнулся аббат. – Ваше высочество, вы сами – настоящая прекрасная принцесса.
Как вспыхнуло ее лицо!
- Мне тоже приятно слушать про принцессу! Она же сказочная!
- Хорошо. Но вы будете мне помогать. Я ни разу в жизни не рассказывал сказок для настоящей принцессы.
Очень кстати нашелся подходящий пригорок, густо поросший какими-то желтенькими цветами. Аббат постелил на траву свой плащ и помог девушке присесть. Сам опустился на траву рядом.
- С чего вам будет угодно начать эту историю? – спросил он.
Анна-Женевьева задумалась на мгновение.
- С того, что в одном сказочном королевстве жила-была принцесса.
Она сидела так близко от аббата, что он ощущал тепло ее дыхания.
Поначалу голос у него слегка дрожал – но, похоже, девушка этого не замечала. Оба увлеклись. Это оказалось так прекрасно – сочинять вместе сказку о любви!
Слово за слово, эпизод за эпизодом…
Вот появился жадный король, отец принцессы. А вот возник страшный дракон, который требовал принести ему в жертву самую красивую девушку в стране.
- И принцессу отдали на съедение дракону? – дрогнувшим голосом спросила ее высочество.
- Что еще им оставалось делать? – вздохнул аббат. – Отдали…
Девушка вздрогнула и торопливо положила свою ладошку на его руку. Сама. Ну, что тут было делать…
- Продолжайте дальше. Пожалуйста…
- С принцессы сняли ее нарядное платье и одели в рубище – вроде тех, в каких ходили последние нищие. Расплели ее чудесные белокурые волосы. И приковали к скале тяжелыми железными цепями…
Пальчики Анны-Женевьевы сильнее сжали его ладонь.
- Стражники ушли. Принцесса осталась одна. Она видела, как солнце медленно опускается за лес. У нее уже не было сил плакать. Она просто стояла и ждала, когда из пещеры появится дракон… Но как раз тогда, когда солнце коснулось лучами вершин самых высоких елей, из-за деревьев вышел…
- Прекрасный принц?
- Нет, сударыня. Простой охотник.
- Я так и знала! Но он был молод и красив?
- Он был… простым охотником. Старше принцессы. Кто-то находил его привлекательным…
К этому моменту пальцы мадемуазель де Бурбон окончательно переплелись с пальцами аббата. Девушка утомленно склонила голову на плечо своего спутника. Мизансцена поразительно напоминала ту, что однажды, больше пятнадцати лет тому назад, застал в неком парижском доме на улице Пайен один офицер, ревниво наблюдавший за тем, как молоденький семинарист регулярно читает переложенные стихами «Жития святых» хозяйке этого дома.
Настоящая принцесса и аббат сочиняли сказку о любви, потому что в реальности говорить о ней не могли, не смели. Ни он, ни она…
И вдруг на поляну вылетела взмыленная лошадь, которая пронеслась мимо молодых людей – но не причинила им ни малейшего вреда. Ее высочество испуганно вскрикнула и прижалась к аббату.
Он не мог не обнять ее. Миг был волшебный.
Но через мгновение оба опомнились – лошадь, понятное дело, ничего никому рассказать не сможет, но следом за ней могут появиться люди. Аббат вскочил и помог подняться м-ль де Бурбон. Вовремя: Арамис едва успел накинуть плащ, как на поляне появился маркиз де Лавальер.
- Вы не видели здесь всадника на белой лошади?
- Нет, не видели! – честно ответил аббат. И потянул свою спутницу прочь, крайне раздосадованный тем, что сказку так грубо прервали.
Утешение у него было одно: принцесса тоже была раздосадована, да так, что не умела этого скрыть.

 Отправлено: 23.03.10 15:55. Заголовок: Обратная дорога прош..

Обратная дорога прошла в полном молчании.
На крыльце дома аббата и его спутницу поджидал граф. Он был сама учтивость и любезность: помог даме спешиться и предложил ей руку. Принцесса улыбнулась и поблагодарила милого родственника за проявленную заботу.
Арамис кинул быстрый взгляд на друга: нет, графом руководили только правила этикета. Разумеется, высокой гостье следовало оказывать внимание.
Аббат сам отвел лошадей в конюшню. Он подозревал, что по его лицу можно читать, как по раскрытой книге, и хотел успокоиться. Оказывать знаки внимания молодой девушке – это одно. Совсем другое – рассказывать этой девушке сказки про принцесс и драконов, при этом нежно сжимая ее руку и пьянея от ее взглядов…

 Отправлено: 23.03.10 16:35. Заголовок: До обеда оставалось ..

До обеда оставалось около получаса. Проводив принцессу до ее комнаты, Атос прошел к другу.
Тот стоял перед зеркалом, выбирая кружева. Арамис услышал скрип открываемой двери и оглянулся.
- У вас все в порядке, мой друг? – осведомился Атос.
- Вполне! – кивнул Арамис, прилагая все усилия к тому, чтобы говорить таким же спокойным тоном.
- Мне показалось, что вы вернулись в волнении.
- Повод для волнения был. Дело в том, что ее высочество попросила сопровождать ее на прогулке. Мы гуляли по парку Лавальеров, и тут из кустов вылетела взбесившаяся лошадь. Ее высочество испугалась. Я попытался успокоить ее и почти преуспел в этом занятии, но маркиз де Лавальер свел мои усилия на нет. Он был возмутительно пьян. Я счел за лучшее вернуться назад.
Атос задумался - и покачал головой:
- У маркиза полон дом гостей. У госпожи де Лавальер – именины. К тому же маркиз около года назад наконец-то получил здоровую дочку, наследницу титула и состояния. Девочку долго никому не показывали – боялись непонятно чего. Ну вот – показали. Вы разговаривали с маркизом?
- Он меня даже не узнал. Ему было не до того: видимо, они тоже выехали на прогулку, и по пути потеряли кого-то из своих собутыльников.
- Не ездите туда сами и не отпускайте ее высочество! – с неожиданной тревогой в голосе произнес Атос. – Маркиз, в сущности, милый человек, но опьянение – не лучший советчик. Ее высочество не может не обратить на себя внимание мужчин… Вы понимаете, о чем я?
- Вполне, и разделяю ваше мнение!
Аббат торопливо переодевался к обеду.
Граф с улыбкой смотрел на друга.
- Ну вот, Арамис. Теперь я вас узнаю. Три дня назад ко мне явился аскет, уверявший меня, что потерял вкус к жизни. Стоило появиться хорошенькой женщине – и вы уже выбираете кружева и украшения с такой тщательностью, словно собрались на придворный прием!
Арамис заставил себя улыбнуться как можно более непринужденно.
- Обедать за одним столом с такой особой, как мадемуазель де Бурбон – огромная честь для меня. Я убежден, что мы оба должны показать, что в провинции могут принимать особ королевской крови так, как это подобает по всем правилам. Вы не поддерживаете меня?
- Почему же? Вы не заметили, что я тоже в парадном камзоле?
Парадный камзол был лилового цвета, почти без украшений – только вырезы на рукавах отделаны мелким жемчугом, и вдоль застежки пущена искусная вышивка серебряной нитью. Торжественность наряду придавал роскошный воротник из великолепного кружева и не менее роскошные манжеты.
Обед прошел в непринужденной обстановке. Принцесса непрерывно улыбалась и осыпала любезностями графа, не обращая на аббата почти никакого внимания.
Спокойное лицо Атоса действовало на Арамиса как ушат ледяной воды, вылитый за шиворот. Его ноги робко касалась ножка мадемуазель де Бурбон, и одно это обстоятельство сводило аббата с ума, но… флиртовать при Атосе он никогда бы не посмел. Приходилось сосредотачивать свое внимание на еде.
Разговор шел о местных сортах сыра и винограда. Принцесса подробно расспрашивала Атоса, Атос не менее обстоятельно отвечал молодой девушке. Оба при этом отдавали должное обеду.
Прислуживал за столом Гримо. На другого слугу аббат бы и внимания не обратил, но Гримо…
Вот так, под прицелом двух пар внимательных, все замечающих глаз, аббат и просидел в течение часа. Он произнес не более десятка слов. Аббат хотел было предложить всем совместную прогулку по парку, но Атос, откладывая в сторону салфетку, сказал самым любезным тоном:
- Ваше высочество, не желаете ли вы навестить вашу спутницу? Ей стало лучше… Уделите ей некоторое время. Аббат, я сейчас вернусь. Подождите меня здесь, пожалуйста…
Это было жестоко. Принцесса нахмурила брови, но тотчас подобающим ситуации тоном сказала:
- Конечно. Бедная графиня! Как она страдает! А я совсем про нее позабыла! Это непростительно с моей стороны! Спасибо вам, граф, за напоминание. Конечно, я сейчас схожу к ней…
Атос помог девушке выйти из-за стола, с прежней почтительностью сопроводил до комнаты мадам де Коломьер и вернулся в столовую.

/продолжение опять следует. Не пинайте меня../

 Отправлено: 23.03.10 19:45. Заголовок: Я даже не сразу поня..

Я даже не сразу поняла, что мадемуазель де Бурбон и есть будущая герцогиня де Лонгвиль! Старею, старею... Два раза не отгадать один и тот же образ - такого со мной еще не было.

Скрытый текст

А история красивая. Читаю, а в голове крутится «Почему ж ты мне не встретилась» и «Где же ты была».

 Отправлено: 23.03.10 20:02. Заголовок: Эжени д'Англарец..

Эжени д'Англарец

бывает
Мне немного непривычно было читать "принцесса"

 Отправлено: 23.03.10 21:08. Заголовок: Меня еще в десятой и..

 Отправлено: 24.03.10 10:23. Заголовок: http://jpe.ru/1/big/..

 Отправлено: 24.03.10 11:23. Заголовок: - Пока вы гуляли, у ..

- Пока вы гуляли, у мадам де Коломьер побывал врач, - сказал граф, присаживаясь и наливая себе в бокал отвар из сушеных фруктов. – Новости не слишком приятные, мой друг. Ей предстоит провести в постели еще неделю.
Арамис чуть не вскрикнул от радости. Неделя! Целую неделю м-ль де Бурбон пробудет в поместье Атоса.
- Но ведь вы только что сказали, что ей лучше! – пробормотал он.
- Не настолько, чтобы она продолжила путешествие. Подагра – коварная болезнь, которая изматывает неимоверно. Я знаю, что говорю. Мой родственник, который оставил мне это имение, страдал подагрой… Оставим в покое графиню. Я хотел попросить вас о помощи, Арамис.
- Атос, я всегда готов исполнить вашу просьбу.
Атос явно колебался. Тема вызывала у него неловкость.
- Речь пойдет о мадемуазель де Бурбон. Девушка стала заложницей нездоровья графини. Слушать стоны и жалобы больной ей совсем ни к чему. Мой долг хозяина велит уделять ее высочеству внимание и развлекать ее. Она молода, желает новых впечатлений. Но я, милый мой друг, стал домоседом. Я давно забыл, что интересует молодых девушек. Я боюсь показаться ей суровым и строгим. И того, и другого ей еще хватит…
- Как и пренебрежения со стороны мужа! – не выдержал Арамис.
- Вы думаете? – Атос пристально посмотрел на друга. Арамис выдержал взгляд графа и не отвел глаза.
- Конечно! Ее насильно выдают замуж за человека, который вдвое ее старше. К тому же герцог открыто состоит в любовниках у мадам де Монбазон! Атос, поверьте мне: я повидал множество разных браков, которые совершались с чисто практической точки зрения. Но это – уже почти преступление!
Лицо Атоса помрачнело.
- Арамис, но и браки по любви чаще всего не приносят никакого счастья. Мне странно слышать возмущение в вашем голосе. Вы вполне здравомыслящий человек и прекрасно понимаете, что чувства, увы, не главное. Брак по родительскому совету – самый крепкий. Разве не это вы обязаны внушать своим прихожанам? Так что же вы горячитесь? Этот брак не принесет ее высочеству особого счастья. Но и бесчестья не доставит.
- Герцог – трус, подлец и лгун! Вам ли, Атос, не знать этого? Вспомните для примера историю, которая в полной мере раскрывает характер этого человека: когда его воспитатель был убит шальной пулей, герцог не побрезговал потратить время на то, чтобы самым тщательным образом обыскать его карманы! Если в семнадцать лет он имел такие замечательные задатки, как же они развились за тридцать с лишним лет!
Атос неодобрительно покачал головой.
- Арамис, Арамис!
Аббат понял, что проявляет излишнюю горячность, которая вот-вот выдаст его.
- Я ничуть не протестую! Но стоит понимать, что разница в возрасте слишком велика…
- Вы полагаете, что кандидатура герцога де Бофора была бы более предпочтительна?
- Я полагаю, - Арамис выдавил из себя улыбку, - что кандидатура герцога де Бофора не устроит никого.
- Вот и сравнивайте, друг мой. Все познается в сравнении. Сколько проблем породил бы подобный брак. Лонгвиль хотя бы не будет носиться по Парижу в компании сомнительных спутников и срывать плащи с прохожих, как подвыпивший школяр. Лонгвиль осторожен, это великая добродетель в наше время. У него есть союзники, но нет видимых врагов. К тому же он, в отличие от Бофора, весьма состоятелен… У ее высочества – ангельский характер. Вы в некоторой степени поэт, Арамис, я понимаю ваше возмущение. Но что же поделать? Не она первая, не она последняя…
Аббат старательно смотрел в окно и сжимал пальцы под кружевными манжетами до багровых синяков.
- Оставим в покое тему ее замужества. Речь о другом. По нескольким фразам ее высочества я сделал вывод, что ей сейчас более всего хочется находиться на свежем воздухе и без назойливой опеки. Я рад беседовать с ней; ее высочество умна и деликатна – редкость для девушки ее возраста и положения. Но у меня масса дел, которые нельзя оставлять без внимания… кроме того…
Граф слегка запнулся. Арамис поспешил ему на помощь:
- Кроме того, вы не слишком любите женское общество... и я вас понимаю. Итак?..
- Вам самому нужен отдых, но если я попрошу вас помочь мне развлекать нашу гостью? Говорю «нашу» намеренно, ибо вы в моем поместье не гость, а член семьи.
Арамис, ожидавший развития разговора в неприятном для себя русле, вздохнул с облегчением.
- Никаких проблем, граф! Мне тоже есть, о чем поговорить с ее высочеством. У нас масса общих знакомых. Кроме того… я никогда не забуду об одной услуге, которую она мне оказала. Я признаюсь вам, и вы поймете, почему я воспринимаю ее судьбу так близко к сердцу. Видите ли, Атос, она спасла мне жизнь. Это не поэтическая метафора. Она действительно не дала мне истечь кровью, когда я валялся в склепе с проломленной головой.
Атос удивленно посмотрел на друга.
- Что ее высочество делала в склепе?
- Ее туда привела детская доверчивость, помноженная на женское любопытство. В компании двух благоразумных и честных молодых людей ее высочество решилась посетить могилу одного не канонизированного святого, который до этого заинтересовал и меня… Я говорю про случай, который раскрыл мне тайну гибели барона де Боде, из-за этой истории я вынужден был покинуть Тулузу. Если бы не принцесса, я бы был мертв.
- Вот как… - задумчиво промолвил Атос. – Я не знал об этом.
- Вы понимаете, граф, что общество ее высочества не может быть неприятным для меня. Я уже не говорю о том, что вы и сами заметили: она умна, прекрасно образованна. Сегодня мы много беседовали о литературе… я восхищен тем, насколько тонко она чувствует некоторые вещи.
Атос одобрительно кивнул головой.
- Прекрасно. То, о чем вы рассказали, решительно меняет дело. Теперь я все отлично понимаю и разделяю ваши чувства. Она мужественная девушка. Конечно, вы имеете полное право желать ей лучшей доли.
Арамис опустил голову.
- Еще бы! – глухо сказал он.
Благодарение Господу за то, что Атос заметил его волнение, но истины не заподозрил.

 Отправлено: 24.03.10 11:35. Заголовок: Тем же вечером пришл..

Тем же вечером пришлось посетить комнату графини: мадам де Коломьер узнала, что в доме живет еще один мужчина, и пожелала на него взглянуть. Ради этого визита аббат вытащил из багажа сутану.
Принцесса уже выдержала допрос и постаралась говорить нечто, похожее на правду: господин граф мил, но вечно занят; у господина графа гостит его друг – парижский знакомый принцессы Конде, аббат д`Эрбле, священник-иезуит; поскольку господин граф постоянно занят делами, она совершила пару прогулок в обществе аббата. Г-н д`Эрбле умен и скромен, его общество не раздражает ее высочество. Напротив: своим красноречием он возбуждает в ней смирение и благочестивые чувства.
Ни смирению, ни благочестию девушки графиня не верила. Потому изъявила желание немедленно лично встретиться с аббатом и поговорить с ним.
Картину «Суровый священник разговаривает с благочестивой вдовой» наблюдали Атос, ее высочество и обе камеристки.
Атос улыбался. Анна-Женевьева тихо фыркала в кулачок: после того, как она видела этого строгого священника гарцующим верхом и сочиняющим сказки, было трудно не понять, что вся его строгость – напускная.
Мадам Бланш показала себя на редкость проницательной особой. Но и аббат был начеку – он не допустил ни единой промашки, ни разу не вышел из образа. Через час г-жа де Коломьер позволила себе снисходительную улыбку и поинтересовалась образованием аббата.
- По ряду причин мне не удалось закончить парижскую семинарию, но я нагнал свое позже, мадам! – с поклоном отвечал Арамис. - Я заканчивал иезуитскую коллегию в Нанси, затем был вольнослушателем в университете Алькала. Только что вернулся из Италии, где три года посвятил занятиям богословием и философией.
Снисходительная улыбка переросла в благосклонную. Графиня жеманилась как записная кокетка, поправляла волосы и беспрестанно улыбалась. Кажется, она и о болезни забыла. Зато болезнь не забыла о графине и напомнила о себе довольно ощутимой болью в ногах.
- Ах, аббат, я так страдаю! – простонала мадам Бланш, падая на подушки. – Если вам не трудно следить за мадемуазель де Бурбон и развлекать ее вашими разговорами – делайте это. И почаще заходите ко мне. Вы милый…
Анна-Женевьева переглянулась с графом. Граф так же, как и она, с трудом сохранял благовоспитанное спокойствие, которое пристало ситуации. Господину де Ла Феру очень хотелось рассмеяться…

 Отправлено: 24.03.10 12:09. Заголовок: *** Граф остался у ..

***
Граф остался у себя в кабинете выслушивать доклад Гримо. Ее высочество отправилась на прогулку по парку в сопровождении аббата. Атос пообещал присоединиться к ним несколько позже.
Анна-Женевьева выглядела вполне довольной жизнью.
- Кажется, вы покорили сердце графини, аббат. – сказала она, спускаясь со ступенек и опираясь на предложенную аббатом руку. - Она сама отправила нас прогуляться! А какой у нее был голос, когда она говорила: «Бедненький! Вы так бледны! Обязательно пейте хорошее вино и бывайте на свежем воздухе!».
Принцесса рассмеялась
- Поверьте мне, сударыня, я чувствую себя превосходно. Граф может это подтвердить – он видел меня нездоровым.
- Вы ведь говорили, что служили вместе? Граф тоже был мушкетером? Как интересно!
Они гуляли по саду, выбирая самые укромные дорожки. Воздух благоухал ароматами молодой листвы и ландышей. Весна все больше вступала в свои права. От дома доносились веселые голоса слуг: граф позволил им отдохнуть субботним вечером. Но здесь, в саду, словно существовал иной мир, где не было других людей.
- Вы обещали рассказать о ваших подвигах!
- С вашего позволения – не сейчас.
Девушка вздохнула.
- Хорошо. Но дайте слово, что расскажете…
- Не сомневайтесь.
Они опять с трудом говорили - короткими фразами и на ничего не значащие темы.
- Аббат…
- Ваше высочество, можно попросить вас о милости? Называйте меня «шевалье» - пусть я и в сутане. Мне будет приятно.
- Хорошо… Шевалье, мы с вами так и не придумали, чем закончится сказка про принцессу и дракона.
- Нам помешали. Но если вам будет угодно, я продолжу.
- Мне будет угодно! Присядем – я немного устала.
Было трудно не устать, второй час переходя из аллеи в аллею: мимо пруда, мимо дома, мимо фонтана…
- На чем мы остановились, ваше высочество?
- На том, что из леса вышел мужчина, одетый как простой охотник. Он был молод и хорош собой.
- И принцесса попросила его помочь ей…
- Нет… - тихо ответила девушка, уставившись на носки своих туфелек. – Принцесса сначала влюбилась в него. Принцессы редко просят помощи у тех, кому не доверяют…
- Ваше высочество… похоже, вы знаете, что было дальше, лучше, чем я.
- Не знаю… потому что не знаю, полюбил ли принцессу охотник.
Аббат сделал над собой усилие.
- Конечно, полюбил. Ее нельзя было не полюбить…
- Но она была бедно одета…
- Красота и молодость не нуждаются в богатом наряде…
- У нее были распущены волосы…
- Волосы у нее были чудесные…
- Она была босиком, как нищенка…
- И охотник увидел, какие маленькие у нее ножки.
- И он решил…
- Что ни за что на свете не отдаст ее на съедение дракону!
- Но солнце садилось…
- И времени оставалось все меньше…
- Тогда почему охотник медлил?
- Он не мог оторвать глаз от ее лица. И не забывайте – он ведь не знал, любит ли она его. Не смел даже думать об этом.
- Почему?
Принцесса подняла взгляд. Волшебно мерцающие бирюзовые глаза. Ее рука судорожно сжала пальцы аббата.
- Потому что такие девушки одаривают своей любовью не всякого.
Повисла пауза.
- Наклонитесь ко мне, шевалье… Чтобы он не сомневался, принцесса сделала вот так…
Горячее, взволнованное дыхание опалило губы аббата. Она его поцеловала - и замерла, как ребенок, который ожидает наказания. Бледная, еле дышащая, почти на грани обморока. Шевалье дрожащей рукой привлек ее к себе - и ответил тем же...
Сколько времени они целовались и шептали друг другу слова, которые уже невозможно было держать в тайне? Признавались решительно во всем – и снова целовались? Первой спохватилась ее высочество.
- Ах, уже темнеет! Нас наверняка потеряли… Рене, отпустите… будьте хоть немного благоразумны… Пора вернуться.
Девушка ослабевшей рукой попыталась поправить слегка растрепавшиеся волосы.
- Не так…
Аббат быстро помог ей водворить нитки жемчуга, скреплявшие прическу, на положенные места.
- Сделаем еще один круг…
- О, да! Я боюсь, что господин граф все поймет. И мадам Бланш…
- Не бойтесь ничего, доверьтесь мне. Только что вы были такой смелой, что привели меня в изумление… Ведь это я первым должен был признаться вам…
Ее высочество покраснела так, что это было видно даже в сумерках.
- Я должна пожалеть об этом? – спросила она, для полной уверенности поправляя и колье на шее. Аббат с деланным негодованием расширил глаза:
- Вы сами решаете, ваше высочество, о чем жалеть, а о чем – нет! Одно ваше слово, и я…
Девушка провела кончиками пальцев по плечу своего спутника, словно снимая несуществующую пылинку. Затем прижала указательный палец к губам аббата, призывая его замолчать. Покачала головой с неподражаемой грацией.
- Поцелуйте еще… - томным шепотом попросила она. И медленно прикрыла глаза.
Рене тихо рассмеялся.
- Теперь я призываю вас быть благоразумной. Мы уже давно не появляемся под окнами дома. Извольте опереться на мою руку, и выслушать нравоучение. Я произнесу его лишь для того, чтобы ваше личико приобрело выражение, приличествующее ситуации. Сейчас оно, увы, слишком счастливое. Из чего я делаю вывод, что вы все же не жалеете…
Ее высочество посмотрела на аббата тем особенным, сияющим взглядом, какой бывает только у женщин, которые влюблены и счастливы.
- Боже мой, не говорите глупости! – прошептала она.
Аббат вздохнул и помог ей подняться.
Граф де Ла Фер застал их спорящими на богословские темы. Ее высочество с жаром цитировала труды Фомы Аквинского и, казалось, не сразу заметила появление хозяина поместья. Аббат, строго поджав губы, чертил на дорожке какие-то фигуры. Атос некоторое время не решался прервать разговор, давая девушке время закончить свой тезис.
- Ну, разве я не права? – спросила ее высочество. Щеки девушки раскраснелись от возбуждения, глаза сияли. Она подняла голову и радостно воскликнула. – Сударь, рассудите нас! Мы уже битый час спорим, и не можем придти к соглашению. А все потому, что аббат придерживается позиций Святого Августина…
Граф еле заметно улыбнулся и устремил на Арамиса взгляд, не лишенный легкой доли иронии. Видимо, споры на тему Блаженного Августина - любимое занятие его друга. Помнится, причина, приведшая Арамиса к той самой, памятной дуэли с д`Артаньяном, тоже была в разном толковании отрывков из трудов почтенного богослова…

 Отправлено: 24.03.10 12:25. Заголовок: В дом все трое верну..

В дом все трое вернулись, когда на сад уже спустилась прохлада и стало совсем темно. За ужином наступил один из тех редких моментов, когда немногословного Атоса точно подменяли и он становился великолепным, остроумным рассказчиком, душой компании. Ее высочество смеялась и хлопала в ладоши от восторга. Разговор крутился вокруг военной темы. Друзья неплохо разбирались в тяготах походной жизни, а Анна-Женевьева, всегда внимательно внимавшая рассказам герцога Энгиенского, с легкостью поддерживала беседу.
- Судя по всему, ваш брат станет со временем великим полководцем! – одобрительно кивнул Атос. – Это хорошо. Во Франции нет недостатка в храбрых солдатах, но их некому вести в бой.
- О, мы с Луи в детстве постоянно играли в войну его солдатиками! В большой зале мы расставляли наши армии, и часами бились!
- И кто побеждал?
Девушка чуть смутилась.
- Бывало, что и я! – скромно сказала она. – Но я старше! Граф, вы не откажетесь принять в качестве дара для вашего воспитанника наши деревянные войска? Мне теперь не к лицу заниматься подобными забавами, а у брата – настоящая армия. Отец отправил его во Фландрию…
Она вздохнула, и тотчас продолжила с нескрываемой нежностью в голосе:
- Мы с ним почти каждый день пишем друг другу!
Атос еле заметно улыбнулся.
- Так вы примете мой подарок, граф? Две великолепно вооруженные армии, даже с пушками! И из пушек можно стрелять!
- Горохом? – граф продолжал улыбаться.
- Да. А вы откуда знаете?
- Я тоже был мальчишкой, и у меня тоже были игрушки.
- А вы, аббат? – спросила принцесса,
Господин аббат ответил далеко не сразу. Ее высочество вынуждена была повторить вопрос. Арамис рассеянно ответил, что слишком рано взял в руки молитвенник. Услышав это, ее высочество вдруг потеряла всякий интерес к беседе. Веселый разговор сам собой сошел на нет после деликатного зевка, который девушка постаралась скрыть – но не сумела.
- Вы устали, ваше высочество! – заметил Атос. – Пожалуй, вам пора лечь в постель. Постарайтесь как следует отдохнуть, завтра утром я обещаю вам поездку на дальние пруды. Туда ведет красивая дорога. Мы будем завтракать на лужайке – форелью, которую прямо при нас выловят и приготовят.
- Я в самом деле немного устала… - мадемуазель де Бурбон бросила на хозяина благодарный взгляд. – И не вполне хорошо себя чувствую…
- Если вам покажется, что у вас чересчур жарко натоплено, распорядитесь, чтобы не закрывали на ночь ставни. Не бойтесь, ваша спальня на втором этаже. У меня в доме нет разбойников. Спросите у аббата: он ни разу их не видел, хотя у него даже ночью раскрыты не только ставни, но и оконная створка.
Анна-Женевьева сделала было жест рукой, который можно было истолковать как отрицательный. Но затем замерла.
- Да, граф. Жару я не выношу. Не закрывайте ставни. Погода хорошая, грозы не предвидится. Аббат, вам не холодно по ночам?
- Ничуть! – шевалье опустил глаза, и не сделал ни одного движения, чтобы подняться и сопроводить знатную гостью до комнаты.
Атос выполнил эту миссию, затем вернулся и улыбнулся другу.
- А мы с вами еще немного поговорим, не так ли?
- Разумеется! – Арамис провел рукой по лбу. – Ваше общество мне всегда приятно…
Разговор затянулся. Друзья разошлись ближе к полуночи.
Внимательный взор Атоса не мог не заметить, что Арамис, поначалу выглядевший бледным и измученным, постепенно приходит в себя...

 Отправлено: 24.03.10 12:33. Заголовок: Интересно, в хозяйст..

Интересно, в хозяйстве графа найдется хорошая садовая лестница?

 Отправлено: 24.03.10 12:36. Заголовок: Пока мужчины нетороп..

Пока мужчины неторопливо беседовали, ее высочество с самым постным видом пожелала спокойной ночи графине де Коломьер и убедилась, что Бланш оставила дверь в свою комнату приоткрытой так, чтобы с кровати было видно все, что происходит в коридоре. Выйти из комнаты принцессы, минуя зоркое око графини, было невозможно: болезнь сделала сон пожилой дамы чутким, и малейший скрип половиц выводил ее из дремоты.
Анна-Женевьева де Бурбон принадлежала к тому типу женщин, которые не склонны предаваться пустым мечтаниям. Она обладала достаточно решительным характером, чтобы, приняв решение, приступить к его выполнению.
Агнесса расплетала ей волосы на ночь, а ее высочество сидела в глубокой задумчивости. Она хотела молиться - и не могла, поскольку в нечестивых делах Господь редко оказывает помощь людям. И в то же время девушка не могла не благодарить своих небесных святых покровительниц, чьи имена она носила, за оказанную помощь. Немыслимо было представить столько совпадений разом: болезнь надоедливой компаньонки, неожиданная задержка в пути, встреча с человеком, который не раз снился мадемуазель де Бурбон в самых сладких снах… и этот человек неожиданно открылся ей в любви, ее чувство было взаимным! Ее высочество, так стойко сопротивлявшаяся доводам Агнессы и многочисленным соблазнам в лице весьма привлекательных молодых людей, вдруг поняла, что ей больше не надо бороться с собой. Решение было принято легко, без нажима со стороны, без чьего-либо влияния. Просто… она сама этого хотела.
Способ же любезно подсказал хозяин дома. Конечно, он был далек от мысли о том, что открытое окно может послужить не только средством доступа свежего воздуха в комнату, но и выходом из этой самой комнаты. Еще накануне ее высочество обнаружила, что вдоль окон тянется довольно широкий выступ, а стены дома с этой стороны густо оплетены лозами дикого винограда. А граф упомянул, что аббат, любитель весенней свежести, держит окно открытым не только днем, но и ночью... стало быть, в это окно можно проникнуть.
Она прекрасно понимала, что рискует, и сильно. Но понимала и то, что рисковать будет. Иначе грош цена тем словам, которые она сказала вечером в саду господину д`Эрбле.
Впрочем, официальная интонация в этом имени была отныне неуместна. Его звали Рене. Ее милый Рене. И никак иначе…
Агнесса только охнула, когда узнала, что задумала ее госпожа. Но отговаривать не стала.

 Отправлено: 24.03.10 12:47. Заголовок: Совсем скоро ее высо..

Совсем скоро ее высочество мадемуазель де Бурбон стояла на узком карнизе, вжавшись в стену и боялась посмотреть вниз. Двигаться – пусть медленно и осторожно, глядя строго вбок и немножко вниз, цепляясь за неровности стены и лозы дикого винограда – было куда легче, чем стоять на месте. Она проделала уже большую половину своего опасного пути, но дальше путь преграждал декоративный выступ. За ним карниз сужался. Девушка видела, что пройдет – достаточно иначе ставить ногу и быть еще более осторожной. Ловкости ей было не занимать – она была тонкой и гибкой. Шарлотта-Маргарита пристально следила за тем, чтобы ее дети не росли неженками. К тому же быть старшей сестрой для двух братьев – это совсем не то, что быть одной из нескольких сестер. Будучи всего на два года старше герцога Энгиенского, Анна-Женевьева принимала участие в забавах брата: уж по деревьям они лазали с одинаковым удовольствием!
Нужно было идти вперед и ни в коем случае не бояться.
Вот она коснулась рукой выступа… и замерла, судорожно сжав концы темной шали, которую одолжила ей Агнесса.
Внизу, почти под ее ногами был задний выход из дома. Дверь приоткрылась, на ступеньки вышли двое мужчин: граф и молчальник-управляющий. Разговор шел как раз о том, что ее высочество попросила не закрывать окно. Говорил граф - управляющий ограничивался жестами, кивками и односложными фразами. В иной ситуации девушке было бы невыразимо приятно понимать, что об ее безопасности так заботятся – по правде сказать, ласки и любви в своей жизни она видела мало. Но сейчас те двое, стоявшие внизу, казались досадной помехой.
Отдав приказания по поводу предстоящей прогулки (сюрприз, содержание которого знаешь, вряд ли станет от подобного разоблачения менее привлекательным!), граф развернулся лицом к дому. Анне-Женевьеве оставалось только вознести к небесам горячую молитву: вздумай хозяин сделать хоть шаг в сторону окон гостьи – и разоблачение неминуемо. Приличным девушкам любого сословия нечего делать в ночное время на карнизе чужого дома между окном собственной спальни и окном спальни молодого мужчины. Хороша же принцесса крови, стоящая на карнизе в одной ночной сорочке, подол которой открывает ноги выше щиколотки... и сосед у нее, между прочим, не просто молодой мужчина, а священник!
Абсурд ситуации заставил девушку прикусить губу – ей стало смешно.
Граф некоторое время постоял на месте, а затем скрылся в доме. Гримо ушел еще раньше. Путь был свободен.
Мысли об абсурдности ситуации (кому сказать – не поверят: первая принцесса крови французского королевства, по доброй воле рискующая жизнью и честью ради безвестного бедного священника!) все же принесли пользу – пропала неуверенность, руки окрепли, ноги перестали дрожать. И мадемуазель де Бурбон очень быстро добралась до окна спальни аббата д`Эрбле.

 Отправлено: 24.03.10 13:05. Заголовок: Отчаянная девушка, А..

Отчаянная девушка, Анна-Женевьева де Бурбон

 Отправлено: 24.03.10 13:41. Заголовок: Она бесшумно спрыгну..

Она бесшумно спрыгнула с подоконника в комнату, которая тонула в полумраке. На столе лежали книги, много исписанной бумаги, деревянная шкатулка с шелковыми закладками. На раскрытой странице Библии небрежно лежали четки из самшита. Легкий сквознячок шаловливо шелестел страницами, переворачивая их то так, то этак. Шипели и дергались язычки пламени двух свечей, догоравших в серебряном подсвечнике.
Вдруг вновь стало страшно. Что она делает?..
«Делаю то, что хочется!» - оборвала запоздалый приступ благоразумия ее высочество, скинула шаль, и решительно направилась к постели шевалье – словно соблазнение священников было для нее привычным делом.
А он – спал. Точнее – пребывал в беспокойном забытьи, которое иногда заменяет людям сон. На лбу выступили мелкие капли пота, рука, лежавшая поверх одеяла, то сжималась, то разжималась… На шее билась голубоватая трепетная жилка - тонкая-тонкая. Просто молча смотреть на все это не было сил… коснуться его – значило неминуемо разрушить свое тихое счастье. Проснется… и что скажет? Отправит назад? Одно дело – поцелуи в темной аллее… он красив, он не железный, у него тоже могли сдать нервы… совсем другое – то, что может произойти сейчас.
Сомнение мучило девушку несколько минут. Она то нерешительно протягивала руку к плечу мужчины, то отдергивала ее. Ощущала то жар, то озноб.
Почему она смотрела не на его лицо, а на пульсирующую жилку на шее мужчины? Тонкую голубоватую линию, просвечивающую сквозь кожу, отчаянно хотелось поцеловать. Бороться с собой становилось невозможно. И Анна-Женевьева уступила соблазну.
Вопреки ее ожиданиям, любимый проснулся не сразу. Все выглядело так, словно он не хотел просыпаться и оттягивал момент, когда нужно будет открыть глаза.
Но открыл… Секунду смотрел не понимая, сон это или явь.
- Вы?
Дернулся, вскидываясь. В глазах плескалось нечто невероятное: смесь недоверия, восторга, восхищения, удивления… и еще чего-то такого, чему девушка не знала названия. Но именно это «что-то такое» заставило ее сердце затрепетать от радости. Нет. Не прогонит.
- Но… каким образом?
- Через окно! – она с самым независимым видом показала на открытую створку. И прыснула со смеху – неужели непонятно?
Окончательно стряхнув остатки своих сновидений, аббат засмеялся тоже. Протянул руку, отвел волосы с ее лица.
- Ваша смелость, мадемуазель, достойна всяческих похвал.
Сияющие глаза с еле заметными насмешливыми искорками где-то в глубине зрачков приблизились, окутали колдовскими чарами, уничтожили последние остатки страха и благоразумия.
А дальше была блаженная жаркая темнота, наполненная шепотом, поцелуями, осторожными и ласковыми прикосновениями рук к влажной коже.
...- Как лента алая – губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими…
Одно дело – просто читать, не вникая в смысл, потому что смысл темен и непонятен… страницы святой книги равнодушно закрыты, найдено куда более понятное и приятное место. Совсем другое дело – когда те же слова, каким-то чудом запомнившиеся, шепчет тебе на ухо любимый голос. Единственно верные слова, которые вдруг становятся понятными… и сладкими.
- Скажи еще…
- Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе…
Вечные слова. Слова, которые она читала когда-то. Но – ведь это он, он, ее возлюбленный, говорит сейчас ей! Только ей!
- Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!
Ливанские благовония… роскошные сады… да, няня рассказывала… Он целует ее – она закрывает глаза, так уж получается – глаза смыкаются сами… но когда она открывает их – он смотрит на нее… он глаза не закрывает, он любуется ею неотрывно… странно, у него получается, а у нее – нет… Впрочем, мысль исчезает тотчас, не успев угнездиться в сознании. Только его губы, его руки… и этот шепот. Словно происходит некий тайный, невероятный обряд, который навсегда свяжет их… вопреки всем и вся. Что людские законы против этой магии? Что сословия, богатство и прочие мирские условности?
…Запертый сад – сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник: рассадники твои – сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами, киперы с нардами, нард и шафран, аир и корица со всякими благовонными деревьями, мирра и алой со всякими лучшими ароматами; садовый источник – колодезь живых вод и потоки с Ливана.
Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой – и польются ароматы его… Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его…

 Отправлено: 24.03.10 14:00. Заголовок: …- Да ласкает он мен..

…- Да ласкает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина… - произнесла она, когда вновь стало возможным говорить хоть что-то.
- Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви… - улыбнулся он, осторожно снимая руки ее высочества со своих плеч. – Вино нам сейчас точно не помешает.
Соскочил с постели, даже не позаботившись накинуть рубашку, метнулся к столу и принес два высоких серебряных бокала. Галантно опустился на одно колено, протянул даме кубок.
- А яблоки? – тоном капризничающей девочки произнесла она. И засмеялась. Смех получился каким-то новым: хрипловатым, русалочьим.
- Да, яблоки! Я забыл! – аббат с покаянным видом стукнул себя по лбу и метнулся к столу.
Яблоки в самом деле нашлись – сушеные последние яблоки урожая прошлого года, с морщинистой кожурой и дрябловатой мякотью. К их сладости примешивалась едва ощутимая горечь.
Влюбленные пили вино и смеялись – много, беспричинно. Просто потому, что им было легко друг с другом.
- Рене, а вы помните, когда впервые меня увидели?
- Еще бы забыть! У меня до сих пор при этом воспоминании болит бок! Вы, мадемуазель, играли со своими подружками в доме маркизы Рамбуйе. Сначала в меня врезался обруч, запущенный вашей ручкой, а затем – вы сами!
- Мы играли в обруч?
- Именно! Вы не удержали равновесия, и в довершение всего пребольно ударили меня палкой, которой направляют обруч!
- Нет мне прощения! Шевалье, куда вас ударило?
- Вот сюда!
Ее высочество наклонилась и быстро поцеловала аббата в указанное им место.
- Теперь вы меня простили?
- Нет уж! – глаза Арамиса вновь приобрели опасное мерцание. – Я намерен немедленно вытребовать с вас набежавшие за десять лет проценты! Вы связались со скрягой, который просто так ничего не прощает!
- Дайте хотя бы спокойно допить вино!
- А разве я вам мешаю? – о, это неподражаемое смирение!
Личико ее высочества неожиданно посерьезнело.
- Рене… мне даже нечего дать вам в залог нашей любви.
Шевалье замер. Почтительно поцеловал ее руку: как рыцарь, а не как любовник.
- Никогда ни от одной женщины я не получал столь драгоценного залога, - тихо и серьезно сказал он. - Поверьте мне, все украшения мира – всего лишь дорогие побрякушки перед вашей смелостью. И перед вашим доверием. Я не стою такого неслыханного щедрого подарка… Я еще раз повторю то, что сказал вам вечером: мне бы следовало самому признаться вам…
- Вас удерживало почтение. Не стоит об этом.
Она бросила на возлюбленного быстрый взгляд.
- Дайте мне ваш крест. Прошу вас.
Аббат покорно снял с шеи простенький серебряный крестик без камней, разве что достаточно тонкой работы. Крестик висел на серебряной же витой цепочке. Украшение, которое пристало скромному священнослужителю. Держа его на ладони, Рене припомнил, как сам покупал себе этот крест – еще в Париже, когда окончательно принял решение принять сан. Девичьи тоненькие пальцы, едва заметно просвечивающие розовым в лучах восходящего солнца, взяли цепочку, бережно расправили у себя на ладошке.
- Оденьте его на меня.
Он подчинился. Она молча кивнула, когда цепочка оказалась на ее шее. Затем ее высочество сняла свой крестик: прелестная вещица, золото и крошечные алмазы, закреплен на длинной нитке отборного жемчуга. Украшение, достойное принцессы.
- Ваше высочество… - он попытался отвести ее руку.
- Не перечьте. Прошу вас.
- Но…
Она прижала свой пальчик к его губам. Засмеялась. И с самым мечтательным видом принялась перекладывать пряди его волос.
- Считайте это нашим венчанием… ни вы, ни я не имеем на это права, но так будет правильно. Правда?
«Иисусе сладчайший, прости меня, я в самом деле люблю ее до безумия… да, это венчание...»
- Правда.
Клятва была скреплена поцелуем. Оторваться друг от друга было невозможно, немыслимо. И ночь – продолжалась…

 Отправлено: 24.03.10 14:19. Заголовок: житие...

Ах как же люблю я эти божественные строки Песни Песней. Наверное никто и никогда не сможет сказать так как сказал об этом царь Шломо-Соломон.
Читаю далеко не первый раз-но как в первый. Здорово Юля!

 Отправлено: 24.03.10 15:20. Заголовок: *** Атос накануне по..

***
Атос накануне поздно лег в постель: он занимался делами, чтобы все утро посвятить общению с другом и гостьей.
Утром графа ожидал приятный сюрприз: Блезуа, тот самый парень, который открывал ворота Арамису, привез хозяину небольшой конверт, надписанный детским почерком. Атос радостно улыбнулся, торопливо вскрыл письмо и прочитал его несколько раз подряд. Неизвестно, что доставило ему большее удовольствие – сам факт того, что юный воспитанник, даже развлекаясь в поместье соседей, не забыл о своем опекуне, или наивно-доверчивый тон письма. Рауль счел нужным отправить своему благодетелю «длинное» письмо – на трех страницах, с подробнейшим отчетом о каждом дне. Обычные детские новости: сам поймал рыбку, подрались с Генрихом, поездка в Блуа, небольшие покупки, «я повторяю каждое утро латинские глаголы, которые мы с вами учили перед моим отъездом»… Мальчик просил разрешения остаться погостить у друга еще дня три-четыре – «ведь потом Генрих уедет на полгода, и мы долго не увидимся». В письме была приписка аккуратным женским почерком: мадам де Невилье просила графа позволить Раулю еще погостить у них еще и заверяла, что мальчик никому не доставляет никаких хлопот. Напротив – маленького виконта все очень любят.
Что ж… придется уступить. Оно и к лучшему, что Рауля сейчас нет дома.
Граф быстро написал ответ и кликнул Блезуа – единственного слугу, который был свободен. Все равно этот лентяй найдет способ увильнуть от любого дела, так пусть хоть совместит приятное с полезным: не будет помогать садовнику и отвезет письмо.
Обрадованный донельзя, Блезуа понесся со всех ног к конюшне. Атос через несколько минут последовал в ту же сторону – проверить, готовы ли к поездке лошади. Сам, лично, взнуздал лошадку для ее высочества и велел выпустить животное на площадку.
Явился Шарло – доложить о том, что кухарка все сделала в лучшем виде, легкий завтрак для господ готов, а основательно можно будет перекусить на мельнице. Слуги были прекрасно вымуштрованы, указания хозяина нужно исполняли быстро и хорошо. К тому же они видели особое отношение графа к высокой гостье, и старались больше, чем обычно.
- Ее высочество уже изволила встать? – поинтересовался Атос у подошедшего Гримо, который, как хороший управляющий, был в курсе всех дел.
Гримо отрицательно покачал головой.
- А аббат?
Еще один отрицательный жест.
Атос нахмурил брови. Принцесса вольна была нежиться на мягких перинах сколько угодно, а вот аббат… Арамис, во сколько бы он не лег, имел привычку вскакивать с постели не позже, чем в семь часов утра. Граф еще накануне вечером заметил, что друг нервничает, кусает губы, очень бледен, глаза лихорадочно поблескивают. На вопросы аббат отвечал с запозданием и ему стоило большого труда сосредоточиться на какой-то конкретной теме. Это было так непохоже на аккуратного, внимательного, любезного Арамиса, что Атос не мог не встревожиться. Он допускал, что его друг узнал какие-то не слишком приятные новости. Допускал также нездоровье: все же Арамис проделал длинный путь, во время которого мало отдыхал. Климат Италии отличается от французского…
Словом, причины для беспокойства находились.
Убедившись, что для прогулки все готово, Атос отправился в дом. Он подождал еще четверть часа и вновь спросил у слуг – не вставала ли принцесса, не видел ли кто, как аббат выходил из комнаты. И вновь получил отрицательный ответ.
Поддавшись тревоге, граф направился к другу сам – благо, с ним он мог не слишком церемониться.
Дверь в комнату была не закрыта на внутренний засов.
Шторы аббат забыл или не захотел закрывать, и спальня была залита солнечным светом. Граф покачал головой, заметив оплывшие огарки свечей на столе – кажется, Арамис провел бессонную ночь за написанием писем. Значит, все же дурные новости. Плохо.
Он оглянулся…
Полог кровати также был не задернут на ночь.
Аббат спал – крепко и безмятежно, сном совершенно здорового человека. Солнечные лучи играли задорными искрами на алмазном крестике, украшавшем его шею.
С темными локонами Арамиса, разметавшимися по подушке в полном беспорядке, соседствовали чудесные золотисто-белокурые пряди, покрывавшие не только подушки, но и часть одеяла. Атос, остолбенев, смотрел на ее высочество мадемуазель де Бурбон собственной персоной: нежное белое плечико, разрумянившееся прелестное лицо… припухшие губки чуть приоткрыты, голова уютно покоится на плече Арамиса, тоненькая изящная ручка лежит поверх одеяла, пальчики переплетены с пальцами аббата, дыхание ровное и спокойное…
Атос, потерявший дар речи и вообще способность соображать, торопливо отвел глаза… взгляду предстала новая картинка: женская ночная сорочка из тонкой ткани валяется, небрежно сброшенная, на ступеньках ложа, поверх – еще одна, мужская.
Нужно было быть полным идиотом, чтобы не догадаться о произошедшем. И только слепой не разглядел бы, что все, что произошло, случилось по взаимному согласию. Кроме того, это ее высочество, кроткая голубица, находилась в комнате аббата, а не наоборот! Это обстоятельство неопровержимо свидетельствовало о том, что инициатива столь резкого сближения исходила именно от девушки.
Глаза Атоса замечали все – но анализировать и делать выводы он не мог. Счастье, покой, нега, наполнявшая комнату, предельно красноречивая, полная абсолютного доверия друг к другу поза спящих любовников, утомленных бессонной ночью… два пустых бокала, стоявших на ступеньке кровати – все это наполняло душу графа болью и ужасом.
Он всегда был сторонником соблюдения неких моральных правил, и честь ставил превыше всего. То, что было счастьем для двоих, для него стало бесчестием и возмутительной дерзостью. Одна забыла о том, что она – невеста, и что к алтарю следует идти чистой и невинной. Другой забыл о том, что дал священный обет целомудрия, и о том, что девушка много выше его по положению в обществе, принцесса королевской крови… К тому же в доме графа де Ла Фера мадемуазель де Бурбон, родственница и гостья, должна была стать вдвойне неприкосновенной! Пока графиня де Коломьер лежала больная, Атос нес личную ответственность за безопасность ее высочества.

 Отправлено: 24.03.10 16:09. Заголовок: Разумеется, граф не ..

Разумеется, граф не был законченным моралистом и пуританином. Окажись мадемуазель де Бурбон замужней дамой – Атос бы и бровью не повел, застав нежную парочку в таком положении. Нравы эпохи не только допускали возможность супружеской измены, но даже способствовали тому, что мужья изменяли женам, а жены ни во что не ставили мужей. Внебрачные дети, неприкрытое бахвальство многочисленными любовными победами – это было дело обычное, не стоило даже обращать внимание на такие пустяки. Атос, никогда не вмешивавшийся ни в чьи личные дела, замечал многое и прекрасно знал, что аббат д`Эрбле далек от святости. В течение долгого времени оставаться любовником мадам де Шеврез, иметь в списке амурных побед три десятка дам, чье положение в обществе было немногим ниже, чем положение мадемуазель де Бурбон… Что было удивительно: дамы сами отвоевывали друг у друга молоденького мушкетера, затем молодого священника… Они были старше, опытней, развращенней…
Разбираться следовало потом. А сейчас - подумать о том, что давно настало утро, по двору ходят люди. По коридору ее высочество вернуться к себе в комнату тоже не может… Но ведь она должна вернуться! Скандала следовало избежать любой ценой.
Граф слегка кашлянул. Этого оказалось достаточно, чтобы проснулся Арамис.
- Быстро вставайте! – ледяным тоном сказал граф, избегая сталкиваться с ним взглядом. – Вы знаете, сколько времени?
Арамис приподнялся на локте и прикусил до крови губу.
Ее высочество, потревоженная звуком чужого голоса, также проснулась. Атос вынужден был выдержать взгляд молодой принцессы. Ничего не скажешь – достойная дочь своей матери. Секундная растерянность, страх… даже ужас… а затем – едва ли не вызов. Девушка попыталась даже как-то поправить волосы, мешавшие прежде всего ей самой – не рассчитала движение, ткань сползла вниз, обнажив гладкие алебастровые плечики и роскошную грудь. Девичья стыдливость тут же подсказала ей о допущенной оплошности – ее высочество трогательно пискнула и залилась краской так, как умеют только природные блондинки: стремительно и сильно. Она забыла о роли искушенной женщины и торопливо юркнула под одеяло. Впрочем, ненадолго: ровно настолько, чтобы собрать нервы в кулак, и вновь выпрямиться, зажав одеяло подмышками.
- Который же час, граф? – спросила она спокойным, естественным тоном, который невольно привел Атоса в восхищение.
- Без четверти десять, ваше высочество!
- Графиня де Коломьер уже проснулась?
Задавая вопрос, Анна-Женевьева переместилась так, чтобы свет падал на ее лицо. И почти заслонила своей фигуркой аббата. Выражаясь языком военных – взяла огонь на себя.
- Кажется, да! – медленно произнес Атос. – Если вы того желаете, я сам проверю, каково самочувствие графини. А вам бы я в это время посоветовал переодеться к завтраку.
- Прогулка не отменяется! – быстро сказала ее высочество. – Я так желаю!
Атос молча поклонился.
- Будьте так любезны: передайте графине, что я вечером не вполне хорошо себя чувствовала, но сейчас все в порядке, и через полчаса я сама приду поздороваться с ней.
Истинная принцесса ведет себя как принцесса даже тогда, когда ее наготу защищает только тонкое одеяло… и чувство собственного достоинства.
Мадемуазель де Бурбон экзамен выдержала с блеском. Впрочем, аббат тоже держался неплохо. Они оба точно пытались оспорить – кто более виноват в случившемся. Принцесса самоотверженно пыталась доказать всем своим видом, что вся вина на ней. Аббат делал то же самое. Таким образом, оба защищали друг друга.
- Завтрак будет подан через сорок минут! – Атос по-военному четко развернулся и вышел.
Влюбленные остались одни. Анна-Женевьева, вмиг растеряв свою уверенность, повернулась к любимому и быстрым, порывистым движением прижалась к нему. На лице была тревога и испуг.
- Рене…
Он поцеловал ее в макушку – как маленькое неразумное дитя, обнял покрепче, стараясь, чтобы она ощутила его поддержку.
- Все будет хорошо, Аnа, радость моя. Верь мне.
Услышав свое имя, произнесенное на испанский манер, ее высочество слабо улыбнулась.
- Ana querida! – повторил аббат со всей нежностью, на какую был способен. И вновь поцеловал ее – на сей раз в губы.
- Я не прощаюсь! – прошептала она. – И ни о чем не жалею!
Как бы в подтверждение своих слов ее высочество поправила на шее серебряный крестик – теперь он принадлежал ей. Быстро накинула рубашку, накрыла волосы шалью – в комнате точно стало темнее! - и подошла к двери. Прислушалась.
Граф сдержал слово. У ее высочества было достаточно времени, чтобы незамеченной проскользнуть по коридору к своим дверям. Арамис с тревогой наблюдал за тем, как она бесшумно пробежала по коридору – босые ножки практически не издавали звука, ступая по паркету коридора, как Агнесса (умница!) распахнула перед госпожой дверь…
Можно было перевести дух…

 Отправлено: 24.03.10 17:04. Заголовок: За завтраком, к кото..

За завтраком, к которому приковыляла и графиня де Коломьер, каждый из актеров исполнял свою роль. Если бы не присутствие мадам Бланш, все действующие лица хранили бы молчание. Но графиня превратила трагедию в подобие фарса. Она была несколько бодрее, чем накануне, сухо кивнула головой аббату и переключила внимание на Атоса. Он показался ей более подходящей кандидатурой для поддержания светской беседы о здоровье и болячках: солидный мужчина, владелец поместья, родня ее высочеству, любезный и внимательный собеседник. Атос заставлял себя отвечать, и всякий, кто плохо знал характер и привычки графа, мог бы с уверенностью сказать, что тот вполне спокоен. Арамис, достаточно изучивший своего давнего друга, сидел с окаменевшим лицом. Он понимал, что предстоит объяснение с Атосом. Результаты этого объяснения он не брался предсказывать, хотя и обладал даром предвидения. Предчувствие было настолько тяжелым, что мрачное настроение аббата не могли исправить даже нежные, полные любви взгляды молодой принцессы. Девушка тоже все чувствовала и целиком была на стороне любимого. Она находила в себе силы держаться почти естественно.
Влюбленные, лишенные возможности говорить, бросали друг на друга быстрые взгляды. Арамис улыбнулся только один раз – поднимаясь из-за стола. Но улыбка его тотчас погасла: одно движение бровей Атоса дало ему понять, что лучше будет, если аббат немедленно удалится из столовой под любым благовидным предлогом. Принцесса, заметив это, метнула на графа де Ла Фера взгляд, полный негодования. Атос выдержал молнию с замечательным равнодушием.
Единственным человеком, который получил от завтрака удовольствие, стала графиня Коломьер.
Агнесса, смотревшая в окно, заметила, что к лошадям подошел Гримо, и вложил в кобуры, притороченные к каждому из мужских седел, по паре пистолетов. Она поняла – и ужаснулась. Но делиться с ее высочеством своим наблюдением не стала. Принцесса не дурочка, сама обо всем догадается.
Принцесса и догадалась.
Этикет предписывал к завтраку выходить в «домашнем» платье, на прогулку же одевать амазонку либо охотничий костюм. Девушка кивнула в сторону бирюзово-голубой амазонки, разложенной на кровати. Пока Агнесса торопливо готовила наряд, Анна-Женевьева открыла свой личный дорожный сундучок… и достала оттуда пистолет. Молча осмотрела его. Неторопливо, уверенными движениями зарядила – видно было, что эта неженская процедура ей привычна. Агнесса покачала головой. Кому, как не ей, было знать, что ее высочество отменно стреляет и очень часто в споре с герцогом Энгиенским, непревзойденно метким стрелком, составляет ему достойную конкуренцию.
Лицо принцессы было бледным. В ней угадывалось лихорадочное волнение и та решимость, которая страшнее любого открытого проявления гнева или ярости.
- Вы уверены? – робко поинтересовалась Агнесса, указывая на пистолет.
Анна-Женевьева кивнула.
- Да, милая моя. Они будут драться. Граф застал нас нынче утром…
- Но граф – хороший человек…
- Граф посчитал все оскорблением для себя лично.
- Он не ваш жених!
- Он – мой родственник. И человек совершенно необыкновенный. Они оба – необыкновенные. Агнесса, помнишь рассказы господина де Тревиля о знаменитой четверке молодых людей, служивших под его началом лет десять назад? Он упоминал еще лейтенанта д`Артаньяна – того, что дежурил в Лувре, когда ты помогала мне готовиться к приему у ее величества?
Агнесса кивнула. Она помнила торжественный прием и черноволосого худощавого офицера, который так лихо защитил ее от назойливых домогательств подвыпивших кавалеров.
- Так вот… Граф де Ла Фер носил в этой четверке имя Атоса, а аббат д`Эрбле – имя Арамиса. Они знают друг друга много лет, и подобный спор не смогут решить иначе, как поединком.
- И вы это допустите?! – воскликнула перепуганная Агнесса, заламывая руки.
- Видит Бог, я не хочу этого. Но с графом невозможно говорить.
- Вы пытались?
Прекрасные глаза ее высочества наполнились слезами.
- Он выслушает меня, но сделает по-своему. Он говорит со мной, но ни слова еще не сказал ему…
- Может быть, поединок на пистолетах менее опасен в этом случае, чем поединок на шпагах? Пистолет может дать осечку…
Принцесса устало покачала головой.
- Нет. Оба прекрасно стреляют и не хуже владеют шпагой.
- Уповайте на милость Божью!
- Не могу! – ее высочество, наконец, не выдержала – расплакалась горько и безутешно. – Я виновата, это из-за меня… это мое безумство! Я не думала, не могла знать, что граф настолько щепетилен в вопросах чести! Они оба… оба правы – и тот, и другой! Один имеет право защищать свою честь и мою – ведь я его гостья и родственница. В данном случае он представляет герцога… моего жениха… А аббат…
- Вы его в самом деле так любите? – с состраданием спросила Агнесса.
Ее высочество еле заметно кивнула утвердительно, и вновь отдалась своему горю.

 Отправлено: 24.03.10 17:09. Заголовок: У крыльца аббат подл..

У крыльца аббат подлил масла в огонь. Когда принцесса – печальная, со следами слез на лице, спустилась со ступенек, Атос подал ей руку и намеревался помочь сесть в седло.
- Позвольте, граф! – тихим, непривычно жестким голосом остановил его Арамис. И сделал то, чего никогда еще себе не позволял: попросту отодвинул его, и сам усадил мадемуазель де Бурбон на лошадь. Атос сильно побледнел. Но протестовать не стал. Молча прошел к своему коню, вставил ногу в стремя и принялся терпеливо ждать, когда аббат закончит проверять стремена герцогини.
У этой сцены были два свидетеля, которые прекрасно понимали, что происходит. Агнесса стояла на крыльце рядом с молчальником Гримо. Когда маленькая группа господ удалилась и Гримо намеревался идти в дом, Агнесса схватила его за руку.
- Вы понимаете, что может случиться? Вы знаете, что произошло?
Гримо кивнул утвердительно.
- И вы так спокойны? Ваш господин может убить господина аббата или наоборот! А ее высочество… почему мужчины никогда не думают о женщинах?!
- Думают, – на лице Гримо появилось подобие кривой улыбки.
- Тогда почему вы не попытались отговорить своего барина от этой затеи? – продолжала негодовать Агнесса.
- Бесполезно! – Гримо чуть пожал плечами.
- И вы… и вы так спокойно смотрите на все? У вас нет сердца! Вы бревно! Вы такое же бревно, как и ваш господин! Неужели вы не понимаете, что…
Управляющий неожиданно зажал ладонью рот камеристки. Тотчас поклонился, принося извинения за свою вынужденную грубость, и выразительно указал пальцем вверх. Агнесса его своеобразное предостережение поняла, и прикусила язык: как раз над ними располагалась комната графини Коломьер, окно в ней по случаю теплой погоды было открыто. Мадам Бланш же отличалась отменным слухом, который подагра ничуть не притупила. Гримо с той же улыбкой смотрел на девушку, отдавая должное ее понятливости.
- Пистолеты не заряжены. Ни у графа, ни у аббата. Я только взвел курки! – негромко пояснил он.
- Они схватятся за шпаги!
- У графа в ножнах плохой клинок. Сломается. Я подобрал. Эфес схожий. Клинок никуда не годен.
- Ну, а если… - у Агнессы не хватало слов.
- Там ваша госпожа. Хорошая девушка. Умная. Любит аббата, уважает графа. Не подерутся.
Закончив длинный монолог, Гримо облегченно вытер вспотевший лоб большим платком и удалился.

 Отправлено: 24.03.10 17:21. Заголовок: Во время поездки Ато..

Во время поездки Атос восстановил статус кво: дорога была узковата для троих всадников, Арамис вынужден был ехать позади. Граф показывал ее высочеству местные красоты. Аббат, понимавший, что эта любезность – вынужденная, кусал губы. Он терпеть не мог подобных ситуаций и жаждал скорее привести события к финалу. Атос желает биться с ним? Что ж! В кобурах лежат заряженные пистолеты – Гримо постарался, а добрый клинок привычно оттягивает левый бок. Если Атос вообразил, что бывший мушкетер Арамис разучился стрелять и фехтовать, то это опасное заблуждение. В стрельбе аббат упражнялся всякий раз, когда ему хотелось выместить на ком-то или чем-то накопившееся раздражение – то есть почти ежедневно. Что же до фехтования, то жизнь в Италии сделала Арамиса куда более опасным противником. Раньше он побаивался силовых приемов, теперь же сам с легкостью применял их.
Просто и Атос вряд ли потерял прежнюю ловкость и быстроту.
Между ними будет бой не на жизнь, а на смерть. Умирать Арамис совершенно не хотел. Особенно теперь.
Атос любезно улыбался герцогине, но глаза его были ледяными.
Краснощекий добродушный мельник, одетый в свое лучшее платье, его жена в крахмальном чепчике, какие любят зажиточные крестьянки в Берри, трое благовоспитанных малышей – их дети, тщательно причесанные, хорошенькие и чистенькие, могли умилить кого угодно. Картинка словно сошла со страниц романов, описывающих жизнь в Аркадии.
Рядом с мельницей располагались пруды, где разводили карпов и форель. На берегу уже ждал легкий завтрак.
Ее высочество, забыв про все на свете, с восторгом смотрела на серебристых рыбок, резвящихся у запруды. Слуга с поклоном вручил ей удочку, на крючок которой уже была нанизана наживка. Новичкам везет – принцесса собственноручно поймала пять рыбок, и от восторга хлопала в ладоши как маленькая девочка, забыв про все правила приличия. Помогавший ей Блезуа не хуже индюка надулся от гордости и ответственности за возложенное на него дело. Девушка простодушно верила всей той чепухе, которую нес Блезуа – а он был мастак по части рассказывания всяких интересных историй. Пусть они были не всегда правдивыми – что с того! Для парижанки, нежные ручки которой первый раз в жизни держали удочку, весь бред, который нес слуга, казался истиной, не подлежащей сомнению. Напротив, можно было не сомневаться в том, что ее высочество не раз и не два повторит всю эту нелепицу в кругу своих высокопоставленных подруг. Щеки девушки раскраснелись от возбуждения, глаза горели, прическа слегка растрепалась и теперь, по правде говоря, выглядела куда милее, чем в тот момент, когда Агнесса закончила укладывать волосы госпожи. Платье промокло, влага подпортила атласные туфельки.
Блезуа продолжал вдохновенно нести всякий бред, и не давал ее высочеству ни на секунду не отвлекаться от процесса. Таково было распоряжение графа. Сам граф вместе со своим гостем скромно отошли в сторону после того, как принцесса удачно поймала вторую рыбку, и выразила желание сама закрепить наживку на крючок.
Сначала господа сидели на берегу, как бы наблюдая за происходящим. А затем – пропали за стволами деревьев.
Блезуа это заметил, но не придал значения. Мало ли, куда мог отлучиться хозяин… К тому же рядом с ним была такая очаровательная мадемуазель!

 Отправлено: 24.03.10 17:36. Заголовок: …Обстановка в роще ц..

…Обстановка в роще царила самая умиротворяющая: шелест листьев, птичьи трели, спокойствие и свежесть весеннего теплого дня.
- Я не собираюсь читать вам морали, шевалье! – говорил Атос, медленно шагая по тропинке. Голос графа не терял обычного спокойствия и звучности. Но официальное обращение вместо дружеского прозвища свидетельствовало о том, что разговор предстоит не из приятных. – Вы знаете мои принципы. Я не вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются. Менее всего я склонен вмешиваться в любовные похождения кого-либо.
- Я знаю это, граф! – тихо сказал Арамис. Он был напряжен и бледен.
- Я никогда не позволял себе поучать вас.
- И это я тоже знаю.
- Я никогда не высказывал ни малейшего порицания вашим действиям, даже когда вы были неправы.
- Я ценю это, граф.
Голос Арамиса звучал все тише и тише. Атос, наконец, остановился и круто развернулся на каблуках. На друга он не смотрел – старательно разглядывал вершины деревьев. Молчание не спешили прерывать ни тот, ни другой. Атос хмурился, Арамис до боли сжимал эфес шпаги.
- Арамис, как вы могли? Вы! – наконец, сказал Атос. – Вы, мой друг…
Арамис, уже смертельно побледневший, с опущенными глазами, напоминал мраморную статую.
Атос снова выдержал паузу.
Затем заговорил – медленно, чеканя каждое слово. Видно было, что его монолог продуман, но произносить его Атосу нелегко.
- Прежде всего, вы – священник. Это был ваш выбор, вы к нему стремились. Теперь извольте не забывать о священных обетах, которые вы принесли не людям, но Господу, который превыше всего…
- О своих грехах я буду рассказывать самому Господу… - вскинул голову Арамис, глаза которого сверкнули темным пламенем. Атос повелительно вскинул руку, призывая друга выслушать все до конца.
- Это будет правильно. Похвальное стремление к покаянию. Но в данный момент я вынужден вам сказать: вы ведете себя не как служитель церкви, и ваше праведное желание не вызывает у меня умиления. Вы лжете: сердце ваше далеко от раскаяния… Вы позволили себе лишнее, Арамис. Пока вашими любовницами были дамы, которые от скуки или досады наставляли рога своим мужьям, и, проведя ночь с вами, пускали себе в постель уже на следующую ночь кого-то другого – это было не мое дело… К тому же в ту пору вы не были священником. Затем вы приняли сан, но были молоды, многого не понимали… Теперь вы – человек, который обязан владеть своими чувствами и подчинять движения души доводам рассудка. Вы уже не мальчик.
Атос поднял с дорожки, на которой они стояли, веточку ольхи, покрутил в руках и с силой отшвырнул в сторону.
- Да, я уже не мальчик, - кусая губы, подтвердил Арамис.
- Тогда почему вы ведете себя хуже, чем мальчишка? Я всегда считал вас человеком чести, человеком, который помнит о правилах приличия! Черт возьми, Арамис! Вы понимаете, кто она и кто вы? Про вас я молчу, чтобы не оскорбить ваше самолюбие – вы сами знаете все о своем положении. А она… первая принцесса крови Франции! Ее отец – принц, кузен короля! Ее мать – представительница одного из самых древних родов королевства! Она – просватанная невеста! Она совершала предсвадебную поездку! Она должна была пойти к алтарю чистой и незапятнанной!
Арамис нервным движением поправил непослушный локон.
- Вы, как священник, должны были не дать развиться ее заблуждениям! Как дворянин, вы должны были соблюсти ее честь лучше, чем она сама! В ее возрасте безрассудство простительно! Но в вашем… К тому же, аббат, она – моя гостья, и под кровом моего дома должна была стать вдвойне священна для вас! Я человек строгих правил, не в моих принципах покрывать чужое бесстыдство…
- Это отказ от дома? – Арамис первый раз за время разговора посмотрел на графа прямо. Всякий, кто знал аббата д`Эрбле хорошо, понял бы: Рене с трудом сохраняет остатки самообладания и терпения его надолго не хватит.
Атос пропустил вопрос мимо ушей.
- Вы должны были уважать ее сан, ее молодость, ее невинность. Вы должны были помнить, что отказ от соблазнов такого рода – ваша задача. Я не знаю, какой вы священник, аббат. Но мне горько думать, что вы – бесчестный человек, который идет на поводу у своей похоти и не думает о последствиях своих поступков!
- Граф!
- Шевалье!
Оба стояли друг перед другом, сжимая эфесы шпаг. Но клинки, однако, вынимать не спешили.

 Отправлено: 24.03.10 17:43. Заголовок: Мне кажется или это ..

Мне кажется или это правда новая история???

 Отправлено: 24.03.10 17:44. Заголовок: - Я задал вопрос, гр..

- Я задал вопрос, граф. Вы на него не ответили. Тогда позвольте высказаться мне. Да, я виноват. Да, возможно, я поступил не лучшим образом. Но почему вы решили, что я соблазнил ее и взял обманом? Почему вы решили, что совершеннолетние люди нуждаются в опеке? Почему вы решили, что с моей стороны это очередная интрижка?.. Вы изволили напомнить мне про разницу в нашем положении. Ни к чему, граф. Я прекрасно знаю, кто она, и кто я, и - будьте уверены! - никогда этого не забуду. Беда в том, что это мало кого останавливало. Для любви нет бедных и богатых, знатных и безродных. Там другие правила. Вам самому это прекрасно известно, как и то, что непорочных ангелов среди людей нет и быть не может! Иначе нам не нужен бы был Бог, к справедливости которого вы так часто стали взывать! Если вы меня ни в чем никогда не упрекали, то и я никогда, ни при каких обстоятельствах ни словом, ни жестом не показывал вам свое отношение к некоторым вашим поступкам! Хотя далеко не все из них были достойны безупречного дворянина!
Граф молчал, по-прежнему сжимая эфес шпаги. Он прерывисто, с силой выдыхал воздух.
- Если вам угодно пребывать в вашей нынешней святости и спокойствии – будьте уверены, я сегодня же покину ваш дом, чтобы не оскорблять его бесчестием! – голос Арамиса дрожал от гнева, который он уже не мог, да и не старался сдерживать. – Как будьте уверены и в том, что я умею хранить чужие тайны и слабости. Когда мне это нужно, конечно. Так вот, в этом случае я нем как могила. Я могу быть каким угодно бесчестным человеком по вашим правилам, но мои личные правила дворянской чести запрещают хвастаться перед кем-либо своими любовными победами. И вам, граф, это нужно запомнить. Не берите на себя слишком много. Черт возьми, вы не перестроите мир под себя! Я искренне преклоняюсь перед вашей твердостью, но не требуйте от меня соблюдения ваших правил! Я не свят, и святым вряд ли буду! Я люблю ее, и не намерен…
Резкое движение руки Атоса привело к тому, что клинок графа выдвинулся из ножен – всего на пару дюймов, но все же…
Арамис, увидев это, оборвал недосказанную фразу и молниеносно обнажил свой клинок.
Сила привычки: Атос, все еще медля вынимать шпагу из ножен, машинально изменил позу. Пока безоружный, он уже приготовился обороняться.
- Граф, - замогильным голосом произнес Арамис, - не сочите меня трусом, но… когда-то мы трое поклялись не противостоять друг другу с оружием в руках…

 Отправлено: 24.03.10 17:48. Заголовок: Лицо Атоса исказилос..

Лицо Атоса исказилось. Он собирался что-то ответить, но не успел. Из-за его спины раздался еще один голос. Женский.
- Граф, если вы вздумаете обнажить шпагу, я выстрелю.
Ее высочество мадемуазель де Бурбон стояла, вытянув руку с пистолетом. Рука подрагивала, но тем не менее девушка держалась вполне уверенно.
Не отрывая взгляда от ее бледного лица и лихорадочно блестящих глаз, Атос достал шпагу вместе с ножнами из прорезей перевязи, и одним быстрым движением переломил клинок пополам о колено.
- Я не буду обнажать шпагу, ваше высочество.
Однако, девушка и теперь не спешила опускать руку с пистолетом.
- Шевалье, вложите шпагу в ножны. Немедленно. Я требую этого.
Арамис откинул клинок в сторону как вещь совершенно ненужную и бесполезную. Ее высочество по-прежнему держала пистолет наготове. Оба мужчины невольно отметили, что делает она это совершенно правильно. Кто бы ни был ее потенциальной жертвой – она бы не промахнулась. Тем более с такого близкого расстояния.
- Хороши оба, нечего сказать! - девушка усмехнулась. – Один говорит о чести и достоинстве, и забывает о том, что поединок между вами невозможен. Шевалье д`Эрбле – священник.
- Я помнил об этом, ваше высочество! – сказал Атос просто. – Мой клинок не покидал ножен, как вы это могли видеть сами.
- Я видела это, граф, и никогда не забуду. Но ваш соперник ведет себя не лучше. Шевалье… как вы могли? Граф – ваш друг, и вы сами мне об этом неоднократно говорили! Вы напомнили графу о клятве, стоя перед ним со шпагой в руке.
- Я никогда бы не сделал ни единого выпада!
Ее высочество кивнула.
- Шевалье, стойте там, где стоите. А граф сейчас подойдет ко мне. Я хочу поговорить с ним несколько минут наедине.
Атос повиновался.
Арамис остался на полянке.

 Отправлено: 24.03.10 17:54. Заголовок: Я никогда еще так че..

Я никогда еще так через каждый пять минут на работе на форум не заглядывала...

 Отправлено: 24.03.10 17:55. Заголовок: Браво! ..

Браво!

 Отправлено: 24.03.10 18:11. Заголовок: Это просто потрясающ..

Это просто потрясающе!

 Отправлено: 24.03.10 18:22. Заголовок: Граф и принцесса ото..

Граф и принцесса отошли шагов сорок по тропинке и скрылись за поворотом. Анна-Женевьева вдруг споткнулась – Атос поддержал ее. Девушка еле на ногах стояла от только что пережитого волнения.
- Я вас слушаю, ваше высочество! – тихо сказал граф.
- Граф, я слышала почти все. Во всяком случае, последние пять минут вашего разговора мне известны. Я хочу сказать вам: если вы упрекаете аббата, то я готова выслушать свою долю упреков. Я ее заслуживаю. Это я виновата в том, что случилось. И мне почему-то совсем не стыдно.
- Ваше высочество, присядьте вот сюда. Вы взволнованны, у вас дрожат руки. Помогать девушкам, упавшим в обморок, я умею, но делаю это плохо.
Анна-Женевьева слабо улыбнулась и присела на плащ, который граф разложил на траве. Затем она достала из корсажа какую-то бумагу.
- Граф, я сказала, что мне не стыдно. Во-первых, я сделала это по своей доброй воле. Во-вторых… вы – безупречно честный человек, к тому же родственник моей матушки. Стало быть, то, что я хочу вам доверить, останется нашей семейной тайной. Прочитайте внимательно.
Она протянула ему письмо. Атос покачал головой. Казалось, он был очень смущен таким поворотом дела.
- Вы стесняетесь? Но я сама предлагаю вам прочесть. Это письмо написала моя ближайшая подруга, мадемуазель де Рамбуйе. Сами знаете, девушки часто любят подслушивать то, что не предназначено для их ушей. Иногда им удается узнать кое-что интересное. Так вот, мое предстоящее замужество можно сравнить с торговой сделкой, причем заключенной нечестно. Убедитесь сами. Мадемуазель де Рамбуйе так же умна, как и ее матушка. К тому же она – девушка очень рассудительная, и преувеличивать не склонна. Прочтите. А потом я спрошу вашего мнения, граф.
Атос, хмуря брови, взял письмо. Читать ему не хотелось, но тон, которым его просили (или все же приказывали?) об этом, выбора не оставлял. Прочитав пару абзацев, граф покачал головой:
- Вы уверены в том, что ваша подруга не преувеличивает?
- Вполне уверена. Теперь я знаю о и других обстоятельствах. Иногда невест очень опасно отпускать путешествовать в сопровождении дам из числа родственников жениха. Мадам де Коломьер, желая постоянно меня контролировать, жила со мной в одной комнате. Она – превосходный страж. Но ей не приходило в голову, что я тоже за ней наблюдаю. Она раз в три дня писала герцогу отчеты о нашей поездке, он ей отвечал…Читайте дальше, самое интересное в конце.
Атос вновь углубился в чтение.
Да, иногда девушки узнают кое-что весьма интересное. Одно дело – брак по расчету или династический союз. Другое дело – брак как средство решить вопросы, весьма далекие от семейных отношений.
Принц Конде попросту продал свою дочь на весьма выгодных для себя условиях. Принцесса-мать не сумела вмешаться, хотя до последнего пыталась расстроить намечавшийся сговор. Письмо содержало достаточно подробностей, из которых ясно следовало, для чего в действительности заключается этот союз. К тому же мадемуазель де Рамбуйе сообщала о том, что герцог везде громогласно клянется в вечной верности своей даме сердца, и на днях подарил ей роскошные бриллиантовые подвески, которые, кстати, были включены в список подарков для невесты. А по поводу грядущей женитьбы заявляет без стеснения, что женится на молоденькой исключительно с целью получить законного наследника.
Закончив чтение, Атос отдал письмо мадемуазель де Бурбон.
- По-вашему, граф, я веду себя глупо и дерзко? – дрожащим голоском спросила девушка. – Я всеми силами старалась угодить ему. Я убеждала себя в том, что любовь в браке может появиться куда позже, чем будут произнесены клятвы у алтаря. Но я готовилась хранить верность мужу, а он… Меня предают заранее, на каждом шагу. Сначала отец. Потом жених. Вы думаете о людях лучше, чем они того стоят… верно, вы и сейчас скажете мне, что я должна была своей чистотой покрыть его грехи? Но я решила, что выберу того, кто дорог моему сердцу. Я полюбила его еще тогда, в Тулузе.
- Вы спасли ему жизнь, он говорил… - задумчиво произнес Атос.
- И еще раз, не задумываясь, сделала бы это… Граф, если бы я знала, как вам будет больно… Но у меня не было бы другого времени и другого случая… Простите меня. И… его тоже… Я прошу вас.
Граф помолчал. Покачал головой.
- Ваше высочество, вы смотрите на меня как на святого. И аббат упрекал меня в том, что я слишком строго осуждаю грехи других, забыв про свои собственные… Нет. Я про них помню. Писание гласит, что мы должны прощать должников наших, чтобы и наши долги, в свою очередь, были прощены. Это не значит, что мне нечего вам сказать. Просто все то, что я мог бы сказать вам, вы и сами знаете. И… - Атос запнулся. – Неужели вы могли предположить, что я направлю свое оружие против человека, которого знаю куда лучше, чем вы? Неужели вы всерьез полагали, что я мог бы убить его?
Нервы ее высочества оказались не железными: девушка расплакалась. Атос гладил ее по волосам, как гладил бы собственную дочь, и ничего более не говорил.
Принцесса стала старательно смотреть на небо. Было очевидно, что до открытого столкновения дело больше не дойдет, но граф не намерен потворствовать продолжению бурно начавшегося романа и приложит все усилия, чтобы влюбленные соблюдали правила приличия хотя бы под крышей замка Бражелон.
- Граф! – девушка последний раз шмыгнула носом. – Вы ничего не скажете графине?
- Ваше высочество! – с неприкрытой обидой произнес Атос.
Принцесса посмотрела на него – и не стала развивать тему дальше. В молчании графа можно было не сомневаться.

 Отправлено: 24.03.10 18:39. Заголовок: Весь последующий ден..

Весь последующий день прошел если не в добром согласии, то хотя бы без видимого напряжения.
Превосходно приготовленная форель и свежий воздух располагали к приятной беседе. Возможно, мужчины, которые еще не отошли от пережитого волнения, не стали бы разговаривать, но ее высочество задалась целью максимально разрядить обстановку, и потому обращалась с вопросами то к графу, сидевшему по правую руку от него, то к аббату, сидевшему слева. Принцесса старательно не смотрела на аббата. Аббат не менее старательно делал вид, что крайне заинтересован окраской форели и спрашивал Шарло, по какому рецепту тот готовил рыбу.
После возвращения в замок до самого обеда ее высочество играла в примерную девочку: сидела подле больной графини, которой вновь стало плохо, и читала Жития Святых. Затем удалилась к себе и прилежно вышивала. Арамис же вспомнил о том, что он – аббат, и после обеда, переодевшись в сутану, отправился в часовню.
Вышивая гобелен шелковыми нитками, принцесса думала о том, что нынче ночью ей не придется ходить по карнизам: вряд ли окно в ее спальне будет открыто. С одной стороны, голос совести шептал ей, что лучше будет, если щепетильность графа больше не пострадает. Совесть взывала к благоразумию. С другой стороны, девушка чувствовала, что готова на любое безумие ради того, чтобы и нынче очутиться в объятиях любимого. Она не боялась никого и ничего.
Агнесса вполне понимала состояние госпожи, и всячески поддерживала ее.
- Что мне делать?
- Взять зеленую нитку для листьев. И начать вышивать вот этот фрагмент, сударыня.
Анна-Женевьева беспомощно посмотрела на свою камеристку.
- Я не про это, Агнесса. Я хочу быть с ним. Но граф наверняка понимает, что мы захотим встретиться, и будет препятствовать.
Девушка тяжело вздохнула. Агнесса, также вздохнув, пошла вниз – поговорить с Клод. По пути ей встретился виновник страданий ее высочества. Аббат возвращался к себе: он три с лишним часа провел на коленях в молитве, но ему это мало помогло. Его одолевала та же болезнь, что и молодую принцессу.
- Как она? – одними губами спросил он.
- Так же, как и вы! – крайне непочтительно хихикнула Агнесса. – Мечется по комнате, заламывает руки и тоскует.
Аббат строго глянул на потерявшую всякую совесть камеристку. Агнесса мигом вспомнила, кто она и что она, сделала почтительный книксен, и жалобным голоском прошептала:
- Придумайте что-нибудь, сударь, теперь ваша очередь.
Хорошо сказать – «ваша очередь»! Куда труднее придумать способ встретиться, когда граф принял меры к тому, чтобы свидание не состоялось! За принцессой теперь следили не две пары глаз, а четыре. К числу невольных врагов присоединились и Атос, и вездесущий Гримо.
О том, чтобы встретиться в доме, не было и речи. О подкупе кого-то из слуг тоже не стоило и заикаться: все они были всецело преданы графу.

 Отправлено: 24.03.10 18:41. Заголовок: Джулия пишет: - Как..

Джулия пишет:

цитата:

- Как она? – одними губами спросил он. - Так же, как и вы! – крайне непочтительно хихикнула Агнесса. – Мечется по комнате, заламывает руки и тоскует. Аббат строго глянул на потерявшую всякую совесть камеристку. Агнесса мигом вспомнила, кто она и что она, сделала почтительный книксен, и жалобным голоском прошептала: - Придумайте что-нибудь, сударь, теперь ваша очередь.

Забавное место

 Отправлено: 24.03.10 18:43. Заголовок: Однако кое-кому пред..

Однако кое-кому преданность графу не заслоняла личные интересы.
Например, Блезуа помогал на кухне, был подручным у садовника, при необходимости чистил дымоходы. Но более всего любил вкусные пенки от фруктовых варений, болтовню с хорошенькими девушками и походы на речку с удочкой. Словом – то, к чему у него душа лежала, а не то, что от него требовали.
Нынче вечером Блезуа выпало исполнять несложную, но обременительную лично для него обязанность. В Бражелоне были самые роскошные во всей округе цветники. И вот уже два или три раза в маленькую оранжерею, где давно все цвело и благоухало по-летнему буйно и пышно, наведывались непрошенные гости. Граф, крайне раздосадованный этим обстоятельством, распорядился об охране. Блезуа в иное время поворчал бы, но все же смирился со своей участью. Сейчас он был категорически против: как раз нынче ночью ему было назначено свидание. Но разве про это станешь кому-то говорить?
Опечаленный, грустный Блезуа тащил в оранжерею кипу одеял – он намеревался ночевать с максимальным комфортом. По оранжерее ходил не менее грустный и опечаленный гость графа, аббат д`Эрбле. Блезуа заметил это только тогда, когда натолкнулся на него. Сбитый с ног аббат шлепнулся на кадку, где росло апельсиновое дерево. Блезуа выронил одеяла и бросился поднимать аббата. Шевалье д`Эрбле потер ушибленный локоть и с сожалением посмотрел на кружевной манжет, запачканный землей.
- Извините меня, ваше преподобие! – промямлил Блезуа. – Я вас не заметил!
- Зачем ты сюда тащишь все это? – удивился ничуть не рассерженный аббат.
Блезуа выдавил из своих легких тяжелый вздох.
- Ночевать здесь буду! – мрачно поведал он. Собеседник ему попался неожиданно внимательный, и Блезуа в итоге рассказал про срезанные цветы, про гнев графа, про распоряжение сторожить по ночам. И даже про то, что хорошенькая жена трактирщика наконец-то перестала ломаться и назначила ему свидание нынче поздно вечером. Сам трактирщик уехал в Блуа, первый раз за полгода на одну ночь оставил супругу одну – и вот такая незадача.
- Отправляйся на свое свидание! – неожиданно предложил аббат.
Блезуа онемел от неожиданности.
- Ваше преподобие шутить изволит? – робко пробормотал он.
Нет, его преподобие говорил со всей серьезностью.
Совершенно ополоумевший от свалившегося на него счастья, Блезуа сдался без боя. Он обещал, что рано утром сменит аббата, чтобы никто ничего не заметил. Рене и сам на это надеялся. Он был уверен, что ему удастся без особых проблем улизнуть из комнаты незамеченным и также незаметно вернуться назад. Для того, чтобы это оказалось возможно, он выпросил у Блезуа несколько крепких полотен из числа тех, которыми садовник укрывал осенью рассаду. Вдвоем они быстро соорудили из подручного материала подобие каната с узлами, по которому достаточно легкий и достаточно ловкий человек смог бы спуститься вниз и подняться назад. Блезуа сумел исхитриться и пронести эту конструкцию в спальню аббата так, что даже Гримо ничего не заподозрил.
Оставалось решить вопрос со свободой ее высочества.
Этот вопрос помогла решить сердобольная Клод, заметившая бледность на лице господина аббата. Она осмелилась предложить ему прекрасное снотворное и доверчиво вручила шевалье целый пакетик со снадобьем.
Остальное было делом простым: вновь как бы случайно столкнуться с Агнессой и передать пакетик ей, сопроводив камеристку подробной инструкцией, как и что делать.
Ее высочество после ужина заявила, что ночь проведет в комнате графини – ухаживая за больной. И то правда: Полетта совсем измоталась, ведь она не знала покоя уже которые сутки подряд. Таким образом, влюбленные оказались по разные стороны коридора, к тому же граф де Ла Фер получил свободу от обязательств, данных им мадам де Коломьер. Нынче за своей подопечной следила сама графиня. За аббатом можно было не наблюдать – вряд ли у него хватит нахальства для визита в комнату графини.
Против передачи любовных записок Атос не протестовал, потому как подобный способ общения был наименьшей из всех возможных зол. Пусть сочиняют признания в любви, сонеты и мадригалы хоть с утра до ночи.
«Целебный напиток», принесенный Агнессой, возымел действие через четверть часа. Принцесса, закрыв комнату графини на внутренний замок и оставив в качестве сиделки Агнессу, дождалась момента, когда все во дворе стихнет, и храбро шагнула на козырек крыльца. Через минуту она, повиснув на руках, спрыгнула вниз, чтобы оказаться подхваченной руками любимого.
У влюбленных есть свой ангел-хранитель: Гримо вышел проверить, все ли в порядке, уже после того, как нежная парочка скрылась между деревьями.
Стоило ли говорить, что оба были на седьмом небе от счастья? На сей раз аббат не позволил себе забыться так сильно, как накануне, а потому ровно в пять утра ее высочество была благополучно доставлена к дому и не менее благополучно проделала рискованный путь до козырька крыльца.
В доме царили тишина и покой.
Аббат, убедившись, что с ее высочеством все в порядке, пошел к себе. Веревка, обвитая вокруг лозы дикого винограда, оказалась на месте, а потому Рене без особых проблем очутился у себя в спальне.
Спрятав свою «лестницу» в платяной шкаф, шевалье лег спать.

 Отправлено: 24.03.10 18:54. Заголовок: *** Снотворного для ..

***
Снотворного для графини и ее камеристки хватило на пять дней. Помимо своего прямого назначения, оно оказало благотворное действие на ноги мадам де Коломьер – графиня избавилась от невыносимой боли, терзавшей ее днем и ночью. Врач, осмотрев свою пациентку, вынес вердикт: через сутки-другие госпожа Бланш могла вновь путешествовать.
Арамис, узнавший эту новость из уст графини, пришел к графу в кабинет
- Я уезжаю, уважаемый хозяин.
Атос оторвался от просмотра счетов и пристально посмотрел на друга.
- Арамис, присядьте. Прошу вас.
Аббат подчинился.
Хотя внешне все было спокойно и благопристойно, оба чувствовали, что разговаривать им не хочется. Оба избегали встречаться без свидетелей, и старались, чтобы кто-то постоянно был рядом. Все, что они не высказали друг другу на лесной поляне, тяготило. Все, что оба успели высказать – не давало покоя. Пятнадцатилетняя дружба, связывавшая их, была под угрозой исчезновения.
- Хорошо, что вы мне сказали о своем намерении прямо! – сказал Атос, откладывая бумаги в сторону и откидываясь на спинку кресла.
- Я могу оскорбиться, граф, - Арамис, напротив, сидел в напряженной позе. Он не поднимал глаз и не мог скрыть, что нервничает. – По-вашему, я превратился в негодяя, который не помнит добра? И не способен соблюдать элементарные правила приличия?
- Я этого не говорил.
- Вы говорили то, на основании чего я могу сделать такой вывод.
Атос вздохнул.
- Арамис, вы злитесь на меня, потому что я сказал вам правду. Признайтесь себе в этом.
Аббат вскинул голову.
- У вас своя правда, Атос. У меня – своя. Ваша заключается в следовании канонам морали и права. Моя… моя в том, что я люблю эту девушку, а она дарит меня своей благосклонностью.
- Вы хотите сказать, что не раскаиваетесь?
- Почему же? Раскаиваюсь. В том, что причинил вам страдание. В том, что направил свое оружие против вас. Но не в том, что люблю ее.
Атос вздохнул снова. Встал. Прошелся по кабинету и остановился у раскрытого окна. Со двора доносились звонкие молодые голоса: ее высочество учила Блезуа играть в волан. Как это ни странно, но у парня получалось неплохо.
Было пронзительно солнечно и тепло. Весна вступала в свою самую чудесную стадию, когда все расцветает и вновь приобретает забытую за зиму свежесть и прелесть. В эту пору особенно остро хочется жить и быть счастливым. Граф не мог не почувствовать опьяняющую силу, разлитую в воздухе. Она действовала даже на него – на человека, который отказался от многих человеческих слабостей. Но найдите того, кого оставит равнодушным зеленеющий сад, распускающиеся на клумбах цветы, весело журчащие струи фонтана!
Арамис подошел к нему сзади, облокотился на подоконник. Атос украдкой бросил на друга быстрый взгляд.
Арамис не смотрел ни на сад, ни на солнечные блики, играющие на воде. Он смотрел только на смеющуюся девушку, увлеченную игрой.
- Вы понимаете, что вас разделяет слишком многое? – спросил Атос.
- Вы опять говорите со мной не как со взрослым человеком, а как с неразумным мальчишкой…
- Потому что я вижу перед собой неразумного мальчишку, который потерял голову и делает одну глупость за другой.
- Вам не нравится неразумный мальчишка. Вы качали головой, когда видели меня неделю тому назад и говорили, что у меня потухли глаза и что я превращаюсь в статую без сердца и эмоций.
- А вы говорили, что не видите смысла в жизни…
- Смысл моей жизни в том… - Арамис запнулся и отвел глаза от фигурки мадемуазель де Бурбон. – Атос, мне трудно выразить это. Когда я приехал сюда, я был мертв. Сейчас я жив, и от этого счастлив. Я допускаю ошибки, я делаю глупости. Я могу себе это позволить здесь, где почти нет лишних глаз. Я три года был механизмом, который не имел права на ошибку. Я ощущал себя седым старцем. Сейчас я чувствую себя тем самым неразумным мальчишкой, которым вы меня назвали. Мне еще нет сорока, Атос. Я еще успею превратиться в ледяную статую – холода во мне достаточно, и вы это знаете. А пока… эта девочка вернула мне все, что я забыл. Все мои слабости и безумства. Я хочу жить.
- Ради нее?
- Нет. – Арамис слегка улыбнулся. – Ради того, чтобы просто жить.
Глаза Атоса потеплели.
- Друг мой, мне тревожно за вас... Вы отдаете себе отчет, что теперь отвечаете за эту девочку? Что она не переживет, если с вами что-то случится?
- Я готов отвечать за нее, Атос. Слово дворянина.
Оба замолчали, глядя на Анну-Женевьеву, которая учила Блезуа правильно ударять по волану.
- Я буду отвечать за нее хотя бы потому, что намерен испросить разрешения стать ее духовным отцом. Ей нужен кто-то, кому она могла бы доверять. Ее ждут трудные времена. Герцог будет пренебрегать ею и вымещать на юной супруге все свои обиды. Она везде будет ответчицей.
- У нее сильный характер, друг мой.
- Не настолько сильный, чтобы терпеть все издевательства долго… - Арамис вдруг напрягся и очень тихим голосом, который предательски дрогнул, спросил. – Атос, вы меня прощаете?
Граф молча кивнул.
- Я ваш должник. Что я могу дать взамен?
- По-прежнему помнить обо мне. Приезжать в гости всякий раз, как выдастся свободная минутка. Дружба, дорогой Арамис, для меня – самое святое чувство. А вы – мой ближайший друг, так же, как наши дорогие д`Артаньян и Портос. А то, что я сказал… разве Писание не велит нам обличать ближнего своего, дабы тот не упорствовал в своем грехе?
Вся фраза была произнесена в высшей степени учтиво и даже кротко. Арамис, который за секунду до этого смотрел на графа подозрительно заблиставшим, влажным взглядом – это он-то, никогда не плакавший ни при каких обстоятельствах! – неожиданно рассмеялся.
- Атос, вы – лучший из живущих! Я не раз говорил вам это, и готов повторить сколько угодно раз!
Друзья обнялись с чувством, которое трудно описать словами.
- Арамис, оказывается, гневаться на друга очень трудно. Сам устаешь от своего гнева больше, чем тот, на кого он направлен…
- Я повторяю, Атос: что я могу дать вам взамен вашего прощения? То, о чем вы меня попросили, само собой подразумевается.
Граф задумался.
- Пожалуй, попрошу. Дайте мне слово, что не откажете мне ни в одной просьбе, если я буду просить вас от своего имени. Даже если вам будет казаться, что я не прав. Хорошо?
- Охотно, дорогой граф! Вы так редко о чем-то меня просите, что я, право, немногим рискую! – смеясь, ответил Арамис.
- Но я намерен воспользоваться данным мне правом прямо сейчас.
- Просите, Атос, просите! Клянусь всеми святыми, я счастлив, как никогда! И о чем вы меня попросите?
- Останьтесь погостить у меня еще пару дней. И уделите их лично мне. Вы успеете нагнать ваших путешественниц еще до того, как они прибудут в Париж. Краткая разлука пойдет и вам, и ей на пользу. Сейчас по вашим лицам можно читать как по открытой книге, и вы рискуете оказаться разоблаченными. Честь ее высочества должна остаться непогрешимой в глазах света, не так ли?
Арамис сильно покраснел. Атос с улыбкой смотрел на него.
- Друг мой, вы сейчас сильно напоминаете того семинариста, которого я уговаривал поступить в полк Тревиля на службу.
- Разве это плохо, Атос?..
Друзья, повинуясь порыву, вновь крепко обнялись.
- Я дал слово. И на сей раз полностью согласен с вами. Да, лучше будет, если мы встретимся с мадемуазель де Бурбон уже в Париже. Вы даете мне разумный совет.
- Так вы останетесь?
- Останусь, Атос. С радостью.

 Отправлено: 24.03.10 19:00. Заголовок: *** Ее высочество ма..

***
Ее высочество мадемуазель де Бурбон в сопровождении графини де Коломьер покинула поместье Бражелон на следующие сутки. Граф де Ла Фер и аббат д`Эрбле проводили гостью до Блуа и пожелали благополучно вернуться в Париж.
Аббат д`Эрбле задержался у своего друга еще на три дня. Друзья много гуляли и разговаривали на самые разные темы. Арамис рассказывал про Италию, расспрашивал про жизнь в провинции.
- Вы не желаете попроситься в Блуа? – предложил Атос после очередной такой беседы. - Должность нашлась бы, в епископстве, правда, заправляют капуцины, но, насколько я знаю, Орден, к которому вы принадлежите, не враждует с ними.
- Мой Орден не враждует ни с кем, кроме врагов истинной веры.
- Но тогда получается, что Ришелье – враг истинной веры?
Арамис улыбнулся.
- Ничуть. Он не любит иезуитов, это правда. Но, не любя их, он видит пользу в деятельности Ордена.
- Арамис, скажите честно: кому вы действительно служите?
Арамис улыбнулся снова.
- Если вам не нравится мой ответ «Я служу Франции», могу ответить так: я работаю на самого себя и служу только тем господам, которых сам выбрал… Блуа – рай на земле, но я полагаю, что меня оставят в парижском архиепископстве.
- Вы уверены, что рядовому священнику будет разрешено занять должность духовного наставника герцогини де Лонгвиль? – Атос чуть нахмурился.
- Я не рядовой священник, друг мой! – мягко сказал Арамис. – Я могу казаться таковым. Но это не означает, что мне вовсе не на кого опереться.
- Принцесса Конде – ненадежная опора. Да и вообще женщины… - граф поморщился.
- Кто сказал, что я собираюсь опираться на женщин? – удивился аббат, привычно кокетливым движением поправляя воротник и манжеты. – Нет, Атос. У меня есть опора более надежная. В данный момент я могу рассчитывать на благосклонность со стороны монсеньора Мазарини, который стал правой рукой кардинала. У меня при себе кое-какие документы, которые могут его заинтересовать.
- Я слышал про этого итальянца, - заметил Атос.
- Да, и что же? – оживился Арамис.
- Не более того, что он имеет опыт военной жизни, умен и обладает задатками незаурядного политика. Новости, которые докатились до провинции, в столице должны быть у каждого на устах… Почему вы меня расспрашиваете, друг мой? Это я должен интересоваться у вас вопросами политики!
Арамис сделал неопределенный жест.
- Пока закончим этот разговор. Спасибо, вы мне очень помогли.
- Не понимаю, чем именно!
- Портос бы сказал, что раз он не понимает сразу, то лучше ему и не знать этого. Д`Артаньян бы сам начал наводить справки… кстати, о д`Артаньяне. Идет военная кампания во Фландрии… скорее всего, я задержусь в Париже буквально на день-другой, чтобы определиться с местом жительства, а потом отправлюсь туда. Так что возможно, что встречусь с нашим лейтенантом. Или он уже капитан? Говорят, Тревиль впал в немилость…
Атос рассмеялся.
- Ну вот, вы только что из Италии, а о парижских новостях осведомлены куда лучше, чем я!
- Неужели вы не слышали про отставку Тревиля?
- Решительно ничего!
Арамис задумался. На мгновение помрачнел, но тотчас придал своему лицу самое беззаботное выражение. Атос в этот момент на друга не смотрел, а потому ничего не заметил.
- Вы полагаете, Арамис, что эта отставка может пойти на пользу д`Артаньяну?
Аббат пожал плечами.
- Д`Артаньян слишком благороден, чтобы впутываться в подобные интриги и добывать пост не самыми честными путями. Нет, он наверняка пересидит бурю и будет ждать, когда Тревиль вернется. Знаете ли, Атос, в этом отношении вы удивительно похожи. Совершенно не умеете устраивать свои дела, даже если обстоятельства благоприятствуют этому… Ведь и вам придется похлопотать, если вы хотите устроить будущность вашего воспитанника.
- Рано об этом говорить, Арамис. Мальчику еще нет и десяти лет. Однако я не могу не признать вашу правоту. Чтобы устроить его будущее, я должен буду нарушить свое уединение…
- Возможно, я буду в силах помочь вам, - задумчиво сказал Арамис. – Хотя нынче такие времена, когда никто не в силах заглянуть в будущий день.
Атос, в свою очередь, пожал плечами.
- Вы только сказали про какое-то волнение…
- Грядут большие перемены. Его высокопреосвященству совсем плохо. Иначе бы я получил поручение к нему, а не к Джулио Мазарини… Но будьте уверены в том, что я сдержу свое слово. Как только я пойму, каковы мои личные перспективы, я тотчас напишу вам. Раз уж нас вновь соединила судьба – давайте держаться вместе…

 Отправлено: 24.03.10 19:02. Заголовок: *** Друзья рассталис..

***
Друзья расстались на перекрестке дорог. Они крепко обнялись. Аббат вскочил в седло, помахал графу на прощание, и дал шпоры лошади.
Атос вздохнул, глядя ему вслед. Впрочем, облачко грусти и задумчивости недолго омрачало его лицо. Через четверть часа со стороны, противоположной той, в которую поехал Арамис, раздался стук копыт.
И ясный мальчишеский голос с отчаянной радостью закричал:
- Господин граф, господин граф!
Юный виконт, сидящий на спине принадлежащего ему коня, мчался, обогнав сопровождавшего его Гримо на добрые три, если не четыре корпуса лошади.

***

… - Рыцарь точно не видел, что девушка была необута, одета в рубище вроде тех, что носят нищие, что лицо ее было грязным, а глаза – заплаканными. Он освободил ее от оков и сказал, что защитит от кого угодно, - рассказывала вечером Клод, ласково глядя на мальчика, который с наслаждением уплетал медовые лепешки. – Он не знал, что она не нищенка, а самая настоящая принцесса. Он полюбил ее, а она – его, потому что любовь не признает неравенства. Их любовь была такой, что уже через минуту рыцарь не знал, как он будет жить на свете без своей любимой, а принцесса сходила с ума от мысли, что рыцарь падет в поединке с драконом…
Атос, сидя у себя в кабинете, слышал все до слова. Клод рассказывала ровным, спокойным голосом. Рауль слушал внимательно, не перебивая.
Граф мог бы подойти к окну и сказать ей, чтобы не забивала голову мальчика всякой ерундой – Рауль уже взрослый и не нуждается в подобных россказнях. Но граф де Ла Фер слушал сказку, чуть покачивая головой - и задумчиво улыбался.

 Отправлено: 24.03.10 20:30. Заголовок: Необыкновнная, сказо..

Необыкновнная, сказочная история...
Спасибо.

 Отправлено: 26.03.10 09:44. Заголовок: http://jpe.ru/1/big/..

 Отправлено: 29.03.10 09:13. Заголовок: http://jpe.ru/1/big/..

 Отправлено: 29.03.10 09:13. Заголовок: http://jpe.ru/1/big/..

 Отправлено: 29.03.10 09:14. Заголовок: http://jpe.ru/1/big/..

 Отправлено: 29.03.10 18:02. Заголовок: Ах, шикарно!..

Ах, шикарно!

 Отправлено: 30.03.10 09:04. Заголовок: http://jpe.ru/1/big/..

 Отправлено: 02.04.12 16:55. Заголовок: Ох, ну и история! Ка..

Ох, ну и история! Как хорошо, что все хорошо закончилось!
Особенно мне нравится Агнесса :)

 Отправлено: 07.08.14 15:15. Заголовок: Житие Несвятого Рене

Очень понравились иллюстрации

 Отправлено: 03.09.14 19:51. Заголовок: Констанс , а я тепер..

Констанс , а я теперь смотрю на эти рисунки и мне стыдно! Я их заново переделала, но не знаю, как заменить теперь старые на новые. У меня к этой функции доступа нет- это Джулии посты.

 Отправлено: 03.09.14 20:07. Заголовок: stella , заменить ри..

stella , заменить рисунки очень просто. Скинуть на почту админу или модератору. :-) Посты Джулии, но рисунки-то ваши, так что имеете полное авторское право. :-)

 Отправлено: 03.09.14 20:08. Заголовок: Стелла, а может не з..

Стелла, а может не заменять, а просто довыложить? Не хотелось бы терять старые... они прекрасны. В прочем, это ваше право автора.

 Отправлено: 03.09.14 20:34. Заголовок: Калантэ , а я вам на..

Калантэ , а я вам на днях закину. И заодно- новые , которые я еще для Юли делала к "Престолу". Они уже два года без толку у меня валяются, хотя для всех предназначались.
Хотя, я ведь и сама их могу постами выложить, не так ли? И никого не утруждать понапрасну.

 Отправлено: 03.09.14 20:39. Заголовок: stella - как вам удо..

stella - как вам удобнее. Никаких затруднений, но можете выложить и сами, да.

 Отправлено: 04.09.14 16:28. Заголовок: У меня где-то были н..

У меня где-то были новые иллюстрации, но я в них запуталась((( Если мне методично и вдумчиво(как для идиотов ) объяснить какую на какую менять, я все сделаю.