Говорят, что этот жанр называется Мэри Сью и служит мишенью для тапочек. Возможно.
Но, поскольку мне посоветовали выложить это еще и здесь - выкладываю...
…Сон снова повторялся, возвращая Женьку на три года назад. Тоска, острая, как почечная колика, и ожидание, невыносимое, как зубная боль... Обман, потом еще и еще... И пустота, черные, холодные ночи одиночества, когда за окном в промозглой ноябрьской тьме каркают от кошмарных снов вороны, спит весь город, кроме тебя, и только одно помогает перенести все это - сознание того, что больше не будет ни ожидания, ни обмана, ни предательства... а тоска понемногу станет слабее... Женька рывком села в спальном мешке. Это только сон. Это уже кончилось. Тогда, три года назад, выбраться из депрессии ей помогла работа – тяжелая, выматывающая работа на «Скорой помощи», и такие же выматывающие тренировки по фехтованию. Железо не прощает слабости, говорил тренер. И она заставила себя забыть о слабости. Клуб спелеологов окончательно вытянул девушку на поверхность, и теперь остались только сны. Женька продолжала работать, тренироваться, спускаться под землю – и держать ненавязчивую, но твердую дистанцию между собой и любым представителем противоположного пола.
Девушка потерла лицо ладонями, стряхивая вязкую муть сна, и огляделась. Сквозь полог палатки просвечивало солнце. Над плато Караби-Яйла стояла тишина, нарушаемая только ревом реки, вздувшейся после двухдневного ливня.
... – Ребята, подъем! Дождь кончился!
Спелеологи двое суток просидели в палатках, мрачно прислушиваясь к шуму разгулявшихся над плато стихий и недобрым словом поминая местных духов погоды. Расчищать вход в систему под таким ливнем было совершенно невозможно. Перебрали все анекдоты и истории, выспались на неделю вперед, вконец осатанели от безделья… и вот наконец-то! Заспанные обитатели палатки полезли наружу, впустив солнечный свет и запах мокрой полыни, и до Женьки донесся ликующий вопль:
- Эй, спелеологи!!! Подъем!!! Нам ливень подарочек преподнес!!!
В двадцати метрах от стоянки на дне крупной карстовой воронки темнел свеженький провал. Да какой – сантиметров восьмидесяти в поперечнике. Воронка, вход в которую собирались расчищать, была вдвое меньше…
Накопленный за два дня трудовой энтузиазм требовал выхода. Тем более, что предварительный осмотр убедительно показал: под провалом здоровенная полость. Ливень, похоже, открыл еще не обследованную пещеру…
…Луч налобного фонаря выхватывал из темноты стены с великолепнейшими натечными фестонами, нетронутые сталактиты и сталагмиты, искрился на кальцитовых щетках...
- Женька! – Восклицание породило многоголосое эхо. – Смотри, что тут…
Женя обернулась. Влад светил на груду земли и камней, образовавшуюся в месте провала воронки. Из-под завала глины наполовину торчала самая натуральная греческая амфора - небольшая, с широким горлышком, с черно-красным рисунком. Горлышко было замазано чем-то вроде воска, но на боку амфоры зияла дыра – рядом лежали два больших осколка и скатившийся в воронку камень, который, видимо, ее и расколол. Правая ручка амфоры намертво вросла в обломок сталагмита.
- Сталагмиты растут максимум на сантиметр в сто лет, - почему-то шепотом сказала Женька. – Сколько же она тут пролежала?
- Тысячи три лет, не меньше… - так же шепотом ответил Влад. – Видишь, какой толстый… Привет из Эллады, не иначе. А внутри-то…
Свет фонаря отблескивал на золотых монетах.
Находку бережно откопали. Как ни хотелось поскорее разглядеть все при дневном свете, спелеологи сначала обошли по периметру пещерный зал – и обнаружили в дальнем углу проход, уткнувшийся в стенку откровенно обвального происхождения. Нагромождение известняковых глыб уже покрылось кальцитовыми потеками, что доказывало, что обвал произошел давным-давно.
- Никак иначе мы бы сюда не попали, - заключил Влад, заворачивая амфору в снятую майку и аккуратно упрятывая за пазуху комбинезона. – Надо будет потом осмотреть окрестности. Сдается мне, это часть той системы, в которую мы собирались лезть.
…Солнце ушло за горную гряду, но никто пока не собирался расходиться по палаткам – насиделись в духоте и тесноте. Костер, разведенный скорее для уюта, чем для тепла, ярко пылал, и рядом с ним на разостланном куске полиэтилена были разложены разбитая амфора и ее содержимое. Клад оказался невелик – полтора десятка старинных монет, два золотых браслета и массивное кольцо с темно-синим камнем. Камень, отшлифованный в виде кабошона, был окружен десятком маленьких бесцветных кристаллов, а в его полупрозрачной, похожей на ночное небо глубине переливался блик в виде шестилучевой звезды.
- Звездчатый сапфир, - со знанием дела определил Миша Чирков. – Невероятная редкость. А вокруг, чтоб я сдох – алмазы! Хоть и необработанные!
- Женька, посмотри – там царапины нету? – подколола Женька подругу.
- Нету. – Женя вертела перстень, любуясь игрой света в сапфире. Ее фанатичное увлечение романами Дюма было широко известно в компании и регулярно служило поводом к поддразниванию – впрочем, вполне дружескому. Даже сейчас у нее на коленях лежал истрепанный том «Трех мушкетеров», который Женя таскала с собой в качестве талисмана. – Если верить нашим геологам, кладу почти три тысячи лет. И как, по-вашему, фамильный перстень графа де Ла Фер мог попасть в пещеру в Крыму? Смотрите, тут что-то написано…
По периметру кольца были вырезаны буквы греческого алфавита.
- Эх, знал бы прикуп - жил бы в Сочи, - вздохнул Миша. – Надо было в команду заодно и лингвиста-переводчика вербовать.
- И историка, - подсказал Влад. – Щас тебе. Обходись тем, что есть.
В тесно спаянной компании из шести человек наличествовали: инженер-программист – одна штука, геолог - одна штука, врач «скорой помощи» - одна штука, а также два менеджера среднего звена и один преподаватель физики. Почти у каждого имелся ряд хобби, но объединяющим служила спелеология.
- И обойдусь! Паш, ты какие-нибудь буквы узнаешь?
- Узнаю, - ответствовал Паша по прозвищу Крокодил. – Вот эту. Омега. И чем тебе это помогло?
- Жень, а ты? Ты же врач все-таки?
- Врачи учат латынь, - отозвалась Женька, снова забирая кольцо и примеряя его на безымянный палец. – Красиво…
- Особенно в сочетании с твоими драными джинсами, - вздохнула Рита. – Вот не понимаю – вроде бы ты нормальная девка, так почему же одеваешься как… как мужик? Ладно, сейчас понятно, но в городе?
- Мне так удобнее, - пожала плечами Женька.
- Вот жила бы в своем ненаглядном семнадцатом веке – небось носила бы юбку как миленькая…
- Вряд ли, - вступился Крокодил. – Насколько я знаю Женьку, она бы скорее оказалась чем-нибудь вроде кавалерист-девицы Натальи Дуровой.
- Ой, да чушь это все, - безапелляционно заметила Рита, - не может нормальная девушка прикинуться мужиком так, чтобы никто не догадался… Ладно бы кикимора какая, а ты-то красивая!
- Как раз запросто, - Женька оседлала любимого конька. – Мужиком – пожалуй, нет, а юношей – легко, особенно в 17 веке. Одежда свободная, фигуру не подчеркивает, походка и пластика сейчас у многих женщин такие, что и здесь не отличишь. Ну, получится хорошенький юноша, только и всего.
- Вопрос – а оно тебе надо? – философски спросил Влад.
- Ты знаешь, - грустно хмыкнула Женька, - иногда хочется. Особенно когда понимаешь, что отпуск кончается и впереди одиннадцать месяцев серых трудовых будней. Но не просто в прошлое, а вот сюда! – И она хлопнула ладонью по облезлой серой обложке на коленях. На какой-то миг сидящим вокруг костра показалось, что в руках у Женьки сработала фотовспышка. Сапфир на пальце внезапно полыхнул ярко-голубой звездой, ослепив присутствующих, и девушка повалилась лицом в траву.
Спелеологам приходится бывать в экстремальных ситуациях, поэтому растерянность у костра длилась не больше трех секунд. Но ни нашатырь, ни холодная вода, ни другие испытанные средства от обморока эффекта не возымели. Да это и не было похоже на простой обморок. Пульс еле прощупывался, и дышала Женька так слабо, что вряд ли шелохнула бы и травинку.
- Мишк, сними ты с нее это кольцо от греха подальше, - посоветовал Влад. – Не нравится оно мне. Может, из-за него…
- Мистика, - проворчал Мишка, но кольцо снял. Ничего не изменилось. Оставалось ждать вызванный по мобильной связи санитарный вертолет.
…- Прибывший через полчаса врач только развел руками.
- Она была здорова? На сердце не жаловалась?
- Совершенно… - растерянно ответил Мишка. – Погодите, что значит – была?! Вы что, хотите сказать…
Врач кивнул.
- Я уже ничего не могу сделать. Смерть до прибытия…
- Но как? Отчего?!
Врач пожал плечами.
- Инсульт, эмболия… может быть, сердце… хотя не похоже… Внезапная смертность, увы, случается и с молодыми и здоровыми… Вскрытие покажет. Родственники есть? Муж?
- Она сирота, - выдавил из себя Мишка. – И с мужем давно разошлась…
- Ну что ж… Соболезную.
…Темнота перед глазами медленно рассеивалась. Постепенно Женька сфокусировала взгляд - и увидела гладкую белую поверхность.
“Ага. Это потолок. Кажется, я валялась в обмороке... Что это было?”
Сильно звенело в ушах и ломило затылок. Ну, еще бы – падение с высоты собственного роста, да затылком об пол… Какой еще пол?! Откуда взялся потолок??! Женька с усилием приняла сидячее положение и ошеломленно огляделась, пытаясь справиться с накатившим головокружением. Тело было словно ватное, слегка подташнивало, глаза заливал пот, потолок и стены продолжали плыть по кругу.
- Где я, а? - простонала она вслух. - И почему тут такая жарища?!
Ответить было некому - комната была пуста. На границе сознания плавало смутное воспоминание о какой-то вспышке… кольцо, пещера… Женька подняла руку, чтобы вытереть пот, и сквозь жаркую пелену увидела у себя на пальце кольцо с кабошоном звездчатого сапфира. Знакомое, кстати, кольцо.
- Господи! - Девушка поспешно подобрала под себя ноги, чтобы вскочить... и недоумевающе уставилась на мягкие замшевые сапоги. Вернее, ботфорты – черной замши, с серебристыми звездочками шпор. Выше начинались штаны зеленого бархата. Уже сознательно Женька осмотрела себя, насколько это было возможно, и убедилась, что вместо любимых потертых джинсов и клетчатой ковбойки на ней надет зеленый бархатный костюм… хммм… вполне в стиле пресловутого 17-го века – свободные прорезные рукава, серебряное шитье, кружевные манжеты…
- Ну и ну… - Она медленно встала, оттолкнувшись рукой от пола. Слегка покачнулась, ухватилась за край стола и огляделась. Просторная комната была обставлена мебелью темного дерева; высокое окно распахнуто настежь, за ним синеет кусочек ясного вечернего неба. Налетевший порыв ветра покачнул штору, зашелестел листвой за окном; с улицы донесся характерный звонкий перестук - подковы по мостовой. В поле зрения попало высокое узкое зеркало в серебряной раме, и Женя, не раздумывая, шагнула к нему, втайне опасаясь увидеть там незнакомое лицо.
Опасения не оправдались – с величайшим облегчением Женька узрела в раме свою собственную, только безмерно озадаченную физиономию и свое же телосложение. Резковатые черты лица, темно-каштановые волосы до плеч, темные густые брови, зеленовато-серые глаза и слегка выдающиеся на худом лице скулы. Прямой нос с изящно вырезанными ноздрями, крупный, но четко очерченный рот, даже крошечная родинка справа под губой – все абсолютно свое, родное, привычное, слегка мальчишеское. Вот только одето было отражение так, словно в зеркало вставили цветную иллюстрацию к роману «Три мушкетера». Поверх костюма из темно-зеленого бархата, с кружевным воротником и такими же манжетами, с плеч спадал бархатный же черный плащ. Дополняли картину ботфорты и широкая перевязь через плечо. Короче говоря, в зеркале отражался тот самый юноша, о котором пять минут назад говорили у костра на плато Караби-Яйла… Женя тряхнула головой. Ее преследовало странное чувство – будто достаточно просто сосредоточиться, и она все поймет и все вспомнит. И легкая раздвоенность сознания. Пещера… кольцо… вспышка… Внезапно на нее нахлынул целый океан чужих воспоминаний, эмоций и знаний, переплетающихся друг с другом.
«Меня зовут Евгения Лучникова, и мне двадцать шесть лет… Эжени де Флер, двадцать три года… я в Париже… в своем доме… Это что же получается? Я это или не я?»
Девушка отошла от зеркала и уселась в кресло, машинально отметив, что ЗНАЛА, где оно стоит. Нет, надо сосредоточиться. И успокоиться… хотя, удивительное дело – она и так была спокойна. Женя добросовестно припомнила все прочитанные фантастические романы и попыталась сформулировать диагноз: она, вероятнее всего, попала в чужое тело и чужой мозг в виде психоматрицы. Звучало это как-то диковато, но... а что еще вы можете предложить?
“Так. Спокойно. Стало быть, я нахожусь в теле двойника, живущего во Франции 17-го века. Наложение матриц… Странно, почему это меня не пугает? А так вообще бывает? – Женя хмыкнула вслух. Вариантов у нее, как подсказывал здравый смысл, было два: либо признать, что бывает, либо сделать вывод, что она сошла с ума. Первый вариант ей нравился больше. – Ну что же, за что боролись – на то и напоролись Главное - не пороть горячку. Сначала подумай, потом действуй. Так, призовем на помощь познания из области психологии и физиологии. Медик я или нет?”
Познания были на месте. Итак... Если это не ее тело, то и рефлексы тоже должны быть чужие. Только как это проверить? Задумавшись, Женя сильно сжала подлокотники - и зашипела от боли. Отдернула правую руку, быстро повернула ее ладонью вверх... и уставилась на длинную глубокую царапину так, словно видела ее впервые.
“Стоп, ну и чему тут удивляться? Это же я сегодня вечером банку с тушенкой открывала... - несколько заторможенно подумала Женя и спохватилась: - Господи, какая еще банка?! Это же не мое тело!”
Женя рывком задрала камзол. Пораненная рука может быть совпадением, но шрама от аппендицита здесь быть не должно никак!
Шрам был. А рядом с ним на нежной коже красовалась родинка, которой у Жени отродясь не было.
Так, ничего страшного, крыша едет, скоро будет. Женя запахнулась и откинулась на спинку кресла, пытаясь собраться с мыслями. Странная складывается картинка. Выходит, что друг на друга наложились не только сознания, но и тела? Это как же так получается?
“А где тело двойника? Или, если не тело - то хотя бы вещество? - Закон сохранения массы вещества Женька чтила, как Остап Бендер - Уголовный кодекс. -“Если данный гриф появился здесь, значит, он исчез на Кавказе, или где они там водятся?..” Поменялись, что ли? Ой, елки зеленые! Ну, ребята влипли… Если она - там, живая, это еще ничего, а если в коме, или вообще труп?! Мама дорогая!”
Кусочки мозаики начинали складываться в относительно цельную картинку. Женька с новым интересом рассматривала кольцо с сапфиром. Одежда, обувь чужие, а колечко – вот оно, никуда не делось… Не иначе как в нем все дело… Знать бы греческий! Впрочем, что-то подсказывало, что уж здесь-то, в ЭТОМ мире, она найдет знатоков, способных перевести два слова, выбитых на кольце. Ну, спасибо и на том, что доминирует ее личность. Потому что никакого раздвоения желаний Женька не чувствовала. Было только легкое ощущение пресловутой “дежа вю” - ложной памяти. И целая куча легкодоступной информации. Основными пунктами которой следовало признать время – 1629 год; место – Париж; обстоятельства – Эжени де Флер, круглая сирота и жена знатного нормандского дворянина, сбежала из мужниного дома, переодевшись в мужской костюм и прихватив с собой двух верных слуг, фамильные драгоценности и отцовскую шпагу. Причиной побега оказался вовсе не авантюризм, а банальнейшая причина – муж-скотина. При мысли о муже Женька ощутила укол пренеприятнейшего чувства, состоящего из смеси страха, ненависти и отвращения. Однако!..
“Просто сюжет для романа, - скептически фыркнула Женькина составляющая личности. – И надо мне было попасть в семнадцатый век, чтобы снова разбираться с мужьями?! Ну вот, угодила я в героини мелодрамы! Эмоциональная память, стало быть, тоже сохранилась... Ха, как бы при таком раскладе весь сценарий не пошел псу под хвост. Я вам не рабыня Изаура...»
На сердце слегка давило привычное ощущение далекой, но постоянной опасности, но Женька уже поняла, что это ощущение не ее, а Эжени. Из глубины памяти выплыло мужское лицо с холодными зеленовато-карими глазами и каштановыми тонкими усиками над жесткой линией рта. «И кто у нас муж? А муж у нас скотина…» Шарль де Вилье, маркиз де Шермон. «Ну, по крайней мере, один плюс в этом идиотизме есть, - трезво рассудила Женька. - Аппендицита я могу не опасаться. Может быть. А с возвращением… а с возвращением что-нибудь придумаем… ” – На самом деле ей совершенно не хотелось ничего придумывать, по крайней мере пока. И что-то - наверное, интуиция - подсказывало, что случившееся необратимо и ей придется адаптироваться в этом мире, надеясь только на себя. Свою жизнь в 20 веке Женька вряд ли могла назвать удавшейся, а здесь… а здесь было смутное ощущение, что можно попытаться прожить ее заново. С окружающего мира как будто сдернули пыльную вуаль. В воздухе отчетливо пахло приключениями…
«Так, и что мы умеем? А умеем мы мно-ого…» - Помимо фехтования, Женька баловалась метанием ножей и айкидо, неплохо стреляла и ездила верхом, так что к приключениям могла считать себя готовой. Все же странно, что даже теперь, когда она знает, сколько проблем у нее здесь, в этом мире, ей не хочется возвращаться. Женька едва слышно усмехнулась. Тоже мне проблемы. Бедная наивная девочка, та, которая была до того как... Теперешней Эжени все, что происходило, виделось в несколько другом свете. Исчезло что-то основное, что держало за горло все время... Исчез страх. Она больше не боялась маркиза де Шермон. Не боялась ни его рук, ни его издевок.
Боммм! Женька вздрогнула от звенящего медного удара. Фу ты, это же часы... Половина девятого. Женька снова встала и подошла к зеркалу. Зеркало снова отразило стройного и весьма миловидного юношу, едва вышедшего из детского возраста. Вот только глаза у него были не детские.
- Так кто же ты? - тихо спросила Женька у своего отражения. - Я? Или мы? Кажется, привычка разговаривать с собой - признак шизофрении и раздвоения личности?
Отражение молча пожало плечами.
- Странное ощущение, - сказала ему Женька. - Все это было со мной, а не с моим двойником. Несмотря на то, что меня там тогда не было. Но теперь - то я здесь.
Отражение улыбнулось. Его такая простая мысль вполне устраивала.
- Ну хорошо. Вдвоем не пропадем. - Женька подмигнула зеркалу.
“Слабо вам, господин маркиз, справиться с женщиной из моего мира! Для вашего времени Эжени де Флер, может быть, верх решительности, но для нашего - сущий ребенок. Впрочем, по авантюризму я, конечно, тоже недалеко ушла от подростка, но во всем остальном... Не бойся, сестренка. - Женька, сама того не замечая, обращалась к себе самой. - Вместе мы составляем неплохую команду. То-есть что это я говорю... Неплохую такую особу, авантюрного склада и с преотличнейшим багажом знаний и умений...”
Спать все еще не хотелось. Зато внезапно захотелось пить. На столе стоял графин с водой, но особе авантюрного склада решительно не улыбалось утолять жажду таким прозаическим напитком. Беспокоить служанку по таким пустякам тоже не хотелось (сказывалось воспитание), и поэтому Женька, крутанувшись на каблуках, направилась в кладовую - поискать что-нибудь, более подходящее к ситуации.
Вернувшись в комнату с откупоренной бутылкой вина, Женька услышала доносящиеся из-за открытого окна громкие, резкие голоса, топот ног и легко узнаваемый звон клинков. Семнадцатый век оправдывал свою репутацию – на улице явно шла драка.
- Атос, сзади, обернись! - крикнули за окном. - К стене, к стене прижимайся!
«Что?!» - Женька кинулась к окну, забыв даже удивиться тому, что с легкостью понимает французский язык. Не может быть таких совпадений, не может… Высунувшись в окно, в отблесках заката Женька разглядела дерущихся. Девять человек в красных форменных плащах - против трех... нет, четырех, четвертый прижался к стене прямо под окном, и Женя не сразу его углядела, - в голубых плащах с золотой вышивкой. Еще один «красный плащ» неподвижно лежал на мостовой, согнувшись и прижав руки к животу. Гвардия кардинала выясняет отношения с мушкетерами короля, сообразила Женька. Решение созрело мгновенно. Не говоря уже о том, что ее симпатии, разумеется, были на стороне мушкетеров, бой шел, мягко говоря, неравный - по двое на одного, а на четвертого, отличавшегося редкостно могучим телосложением, навалились сразу три противника. Повисшего сзади на шее гвардейца гигант стряхнул одним движением, но тот снова прыгнул вперед, пока мушкетер отбивался от двух клинков. Дальше Женька смотреть не стала. Она метнулась вглубь комнаты, выхватила из прислоненных к креслу ножен шпагу, вскочила на подоконник и, секунду помедлив, выбирая место, прыгнула вниз.
Напавший сзади на гиганта гвардеец сразу получил от нее рубящий удар клинком наотмашь по шее и отвалился. Девушка отскочила в сторону, избежав выпада второго врага, и быстро осмотрелась. Ее взгляд встретился со взглядом худощавого смуглого мушкетера, и тот мотнул головой в сторону дома. Действительно, и он, и двое других справлялись без особого труда, но четвертый, тот, кого, по-видимому, назвали Атосом, еле отбивался от двух противников, и Женька сразу поняла, почему - правая рука у него висела плетью, а на сером камзоле в двух местах расплывались пятна крови. Гигант, яростно рыча, прорубался на помощь к товарищу, но двое гвардейцев держались крепко; смуглому тоже не удавалось приблизиться - его отрезали двое других. В эту секунду Атос упал на одно колено - похоже было, что он теряет сознание. Женька, словно на стоп-кадре, увидела его напряженное бледное лицо с закушенной губой, упавшие на лоб темные волосы, блеск занесенного клинка...
- Держись, Атос! – Смуглый мушкетер рванулся вперед, но Женька успела раньше. Изготовившийся для удара гвардеец не успел даже удивиться - мимо него по-кошачьи проскользнула гибкая тонкая фигура, каким-то непостижимым образом очутившись между ним и его беспомощной жертвой, и... Дикий крик прорезал вечернюю тишину. Узкое пространство не давало Женьке возможности для колющего или рубящего удара, негде было даже опустить руку, не то что развернуться, и она ударила эфесом шпаги, вернее, торчащей дужкой, прямо в глаз атакующего. Гвардеец, выронив шпагу и прижав обе ладони к мгновенно залившемуся кровью лицу, медленно оседал на мостовую. За его спиной Женька увидела растерянное лицо второго гвардейца - тот явно не ожидал такой стремительной расправы и не успел отреагировать. Короткий молниеносный выпад, и у гвардейца вырвался захлебнувшийся полувздох, полувсхлип - клинок вонзился в горло.
- Браво, юноша! – Смуглый мушкетер за эти секунды уже успел расправиться с одним из своих противников, поплатившись, правда, глубокой царапиной на щеке, и теперь шаг за шагом теснил второго.
- Эй, господа, - Женька шагнула вперед и, словно розгой, стегнула окровавленным клинком по заду одного из противников гиганта, - а я здесь.
Девушка успела на миг принять картинную позу выжидающего бретера, уткнув кончик шпаги в носок сапога и подбоченившись, тут же отскочила в сторону и ловко проколола предплечье нападающего. Шпага со звоном упала на булыжники, и гвардеец попятился от Женьки, сдавленно шипя сквозь зубы.
- Все, все, - успокоительно заметила она, - с вас достаточно.
Драка кончилась. Атос медленно поднимался на ноги, держась за стену и стиснув зубы; мушкетер гигантского роста заботливо его поддерживал. Смуглолицый, вытирая кровь со щеки, подошел к Женьке.
- Черт побери, откуда вы свалились?
- Со второго этажа, - честно ответила она. - Не могу спокойно смотреть, когда дерутся не по правилам. Что с вашим другом? Ему, по-моему, необходима перевязка. Пойдемте, это мой дом.
- Спасибо, - смуглолицый протянул ей руку, предварительно вытерев ладонь о плащ. - Мое имя д’Артаньян.
- Эжен де Сигоньяк, - Женька машинально переложила шпагу в левую руку и ответила на рукопожатие. «Не может быть, - билось в голове. – Не может быть. Это не может быть просто прошлое…» Она перевела вопросительный взгляд на четвертого мушкетера – стройного темноволосого молодого человека с тонким красивым лицом.
- Арамис, - представился тот в ответ на ее взгляд.
«Караул… Куда я попала?!?!?»
Дверь в ответ на требовательный, хозяйский стук открылась с похвальной быстротой, и слуга вытаращил глаза: он никак не мог понять, каким образом его госпожа оказалась на улице, да еще и в компании четырех королевских мушкетеров.
- Николь пришла? - вместо объяснений спросила Женька, входя в прихожую.
- Д-да, сударь...
- Скажи, чтобы приготовила все для перевязки. Потерпите еще немного, сударь. Нам сюда.
- Благодарю, - тихо, с трудом ответил Атос. Он стискивал плечо товарища так, что побелели пальцы; над темными бровями выступили мелкие капельки пота.
- Послушайте-ка, Атос, может, я вас понесу... - начал было тот.
- Портос... - сквозь зубы проговорил Атос с прорвавшимся стоном.
Женька уже не удивилась – странно было бы, если бы гиганта звали иначе...
- Черт бы взял вашу гордость, - с оттенком неудовольствия проворчал Портос. - Лекаря бы надо...
- Я посмотрю, - сказала Женька. - Я разбираюсь в хирургии. - Учитывая ее профессию, в хирургии она разбиралась лучше любого лекаря в Париже. Вдобавок к этому крестный отец Эжени тоже увлекался медициной, а конкретно - лекарственными травами и прочими народными снадобьями, и привил свое увлечение девушке.
Когда Атоса усадили на табурет в гостиной, он был пепельно-бледен и тяжело дышал сквозь стиснутые зубы - то ли от боли, то ли от потери крови, а может, от того и другого вместе. Пока Николь торопливо ставила на стол кувшин с теплой водой, таз, шкатулку с инструментами, бинтами и мазями, Арамис помог Женьке снять с раненого камзол и рубашку; Портос заботливо поддерживал друга. Обнаружились рана в правом плече... и промокшая от крови повязка на ребрах, стягивающая глубокую колотую рану в правом боку. Из-под сбившихся полотняных бинтов ползли темно-алые струйки. Женька невольно присвистнула.
- Так вы уже были ранены? - Она бросила на пол разрезанную и скомканную повязку. Чувства, которые она сейчас испытывала, были двойными. С одной стороны, здравый смысл подсказывал, что нормальному человеку с такой раной следует лежать дома в постели, а не шляться по улицам и затевать драки - глупый и совершенно ненужный героизм. С другой стороны, выдержка и мужество мушкетера, несмотря ни на что, все-таки восхищали. - Вам не стоило выходить из дома.
Уголки губ Атоса чуть дрогнули в легкой улыбке. Улыбка у него оказалась на редкость хорошей и совершенно преобразила замкнутое и суровое, хотя и очень красивое лицо.
- Дурацкое самолюбие, - сказал он. - Никто не любит признавать себя побежденным. - Как ни скверно было мушкетеру, но говорил он ровным голосом.
- Особенно перед капитаном де Тревилем, - почти интуитивно заметила Женька, промывая рану. - Вас уже осматривал врач?
- Да... здесь нет ничего опасного. - Атос с присвистом втянул воздух сквозь зубы - Женька нажала посильнее.
- Простите.
- Пустяки. Просто затяните потуже.
- Лучший фехтовальщик полка должен поддерживать свою репутацию любой ценой, - чуть насмешливо сказал д’Артаньян, и Женька поняла, что за поддразниванием гасконец прячет тревогу за друга и облегчение оттого, что тот вне опасности.
- Хороша бы получилась поддержка репутации, если бы меня сегодня прикончили, - усмехнулся Атос. - Господин де Сигоньяк, я обязан вам жизнью, примите мою благодарность... и за помощь тоже.
- Пустяки, - отмахнулась Женька, осторожно исследуя его плечо. Рана была глубокой, но неопасной - просто повреждены мышцы. Девушка промыла ее и взялась за бинт. - Пикар, принеси мой халат из спальни. Боюсь, сударь, он будет вам узковат, но... - она с комическим смущением пожала плечами. - Вряд ли я смогу предложить вам одежду вашего размера. Я пошлю к вам домой слугу, если хотите.
- Не стоит, - вставая, сказал д’Артаньян. - Я схожу.
Устраиваясь в новом доме, Эжени предусмотрительно обзавелась полным мужским гардеробом - на случай, если придется принимать гостей в неурочное время. Длинный теплый халат из простеганного золотисто-коричневого атласа был ей заметно велик - Эжени любила просторную одежду, в которую можно было бы закутаться. На Атоса он налез только благодаря тому, что мушкетер не вдел в рукав раненую руку, висящую на перевязи, а просто набросил халат на правое плечо. На Эжени халат драпировался живописными складками. На мушкетере - плотно облегал мускулистые плечи, оставляя открытой широкую грудь, белеющую свежей повязкой.
- Раны неопасные, - сказала Женька. - Но руку придется некоторое время поносить на перевязи. Разрешите, я вам помогу... на диване вам будет удобнее. Дайте-ка ваш пульс...
Атос с заметным облегчением откинулся на мягкую спинку, без возражений протянув левую руку Женьке. Бледность его понемногу проходила. Женька даже не стала считать - ей достаточно было убедиться в том, что пульс хорошего наполнения.
Но, поскольку мне посоветовали выложить это еще и здесь - выкладываю... 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума