Отправлено: 25.02.10 21:21. Заголовок: Четыре друга и ненормальная дюманка, или Что было бы, если бы Вы попали в мир Дюма...
Говорят, что этот жанр называется Мэри Сью и служит мишенью для тапочек. Возможно. Но, поскольку мне посоветовали выложить это еще и здесь - выкладываю...
…Сон снова повторялся, возвращая Женьку на три года назад. Тоска, острая, как почечная колика, и ожидание, невыносимое, как зубная боль... Обман, потом еще и еще... И пустота, черные, холодные ночи одиночества, когда за окном в промозглой ноябрьской тьме каркают от кошмарных снов вороны, спит весь город, кроме тебя, и только одно помогает перенести все это - сознание того, что больше не будет ни ожидания, ни обмана, ни предательства... а тоска понемногу станет слабее... Женька рывком села в спальном мешке. Это только сон. Это уже кончилось. Тогда, три года назад, выбраться из депрессии ей помогла работа – тяжелая, выматывающая работа на «Скорой помощи», и такие же выматывающие тренировки по фехтованию. Железо не прощает слабости, говорил тренер. И она заставила себя забыть о слабости. Клуб спелеологов окончательно вытянул девушку на поверхность, и теперь остались только сны. Женька продолжала работать, тренироваться, спускаться под землю – и держать ненавязчивую, но твердую дистанцию между собой и любым представителем противоположного пола. Девушка потерла лицо ладонями, стряхивая вязкую муть сна, и огляделась. Сквозь полог палатки просвечивало солнце. Над плато Караби-Яйла стояла тишина, нарушаемая только ревом реки, вздувшейся после двухдневного ливня. ... – Ребята, подъем! Дождь кончился! Спелеологи двое суток просидели в палатках, мрачно прислушиваясь к шуму разгулявшихся над плато стихий и недобрым словом поминая местных духов погоды. Расчищать вход в систему под таким ливнем было совершенно невозможно. Перебрали все анекдоты и истории, выспались на неделю вперед, вконец осатанели от безделья… и вот наконец-то! Заспанные обитатели палатки полезли наружу, впустив солнечный свет и запах мокрой полыни, и до Женьки донесся ликующий вопль: - Эй, спелеологи!!! Подъем!!! Нам ливень подарочек преподнес!!! В двадцати метрах от стоянки на дне крупной карстовой воронки темнел свеженький провал. Да какой – сантиметров восьмидесяти в поперечнике. Воронка, вход в которую собирались расчищать, была вдвое меньше… Накопленный за два дня трудовой энтузиазм требовал выхода. Тем более, что предварительный осмотр убедительно показал: под провалом здоровенная полость. Ливень, похоже, открыл еще не обследованную пещеру… …Луч налобного фонаря выхватывал из темноты стены с великолепнейшими натечными фестонами, нетронутые сталактиты и сталагмиты, искрился на кальцитовых щетках... - Женька! – Восклицание породило многоголосое эхо. – Смотри, что тут… Женя обернулась. Влад светил на груду земли и камней, образовавшуюся в месте провала воронки. Из-под завала глины наполовину торчала самая натуральная греческая амфора - небольшая, с широким горлышком, с черно-красным рисунком. Горлышко было замазано чем-то вроде воска, но на боку амфоры зияла дыра – рядом лежали два больших осколка и скатившийся в воронку камень, который, видимо, ее и расколол. Правая ручка амфоры намертво вросла в обломок сталагмита. - Сталагмиты растут максимум на сантиметр в сто лет, - почему-то шепотом сказала Женька. – Сколько же она тут пролежала? - Тысячи три лет, не меньше… - так же шепотом ответил Влад. – Видишь, какой толстый… Привет из Эллады, не иначе. А внутри-то… Свет фонаря отблескивал на золотых монетах. Находку бережно откопали. Как ни хотелось поскорее разглядеть все при дневном свете, спелеологи сначала обошли по периметру пещерный зал – и обнаружили в дальнем углу проход, уткнувшийся в стенку откровенно обвального происхождения. Нагромождение известняковых глыб уже покрылось кальцитовыми потеками, что доказывало, что обвал произошел давным-давно. - Никак иначе мы бы сюда не попали, - заключил Влад, заворачивая амфору в снятую майку и аккуратно упрятывая за пазуху комбинезона. – Надо будет потом осмотреть окрестности. Сдается мне, это часть той системы, в которую мы собирались лезть. …Солнце ушло за горную гряду, но никто пока не собирался расходиться по палаткам – насиделись в духоте и тесноте. Костер, разведенный скорее для уюта, чем для тепла, ярко пылал, и рядом с ним на разостланном куске полиэтилена были разложены разбитая амфора и ее содержимое. Клад оказался невелик – полтора десятка старинных монет, два золотых браслета и массивное кольцо с темно-синим камнем. Камень, отшлифованный в виде кабошона, был окружен десятком маленьких бесцветных кристаллов, а в его полупрозрачной, похожей на ночное небо глубине переливался блик в виде шестилучевой звезды. - Звездчатый сапфир, - со знанием дела определил Миша Чирков. – Невероятная редкость. А вокруг, чтоб я сдох – алмазы! Хоть и необработанные! - Женька, посмотри – там царапины нету? – подколола Женька подругу. - Нету. – Женя вертела перстень, любуясь игрой света в сапфире. Ее фанатичное увлечение романами Дюма было широко известно в компании и регулярно служило поводом к поддразниванию – впрочем, вполне дружескому. Даже сейчас у нее на коленях лежал истрепанный том «Трех мушкетеров», который Женя таскала с собой в качестве талисмана. – Если верить нашим геологам, кладу почти три тысячи лет. И как, по-вашему, фамильный перстень графа де Ла Фер мог попасть в пещеру в Крыму? Смотрите, тут что-то написано… По периметру кольца были вырезаны буквы греческого алфавита. - Эх, знал бы прикуп - жил бы в Сочи, - вздохнул Миша. – Надо было в команду заодно и лингвиста-переводчика вербовать. - И историка, - подсказал Влад. – Щас тебе. Обходись тем, что есть. В тесно спаянной компании из шести человек наличествовали: инженер-программист – одна штука, геолог - одна штука, врач «скорой помощи» - одна штука, а также два менеджера среднего звена и один преподаватель физики. Почти у каждого имелся ряд хобби, но объединяющим служила спелеология. - И обойдусь! Паш, ты какие-нибудь буквы узнаешь? - Узнаю, - ответствовал Паша по прозвищу Крокодил. – Вот эту. Омега. И чем тебе это помогло? - Жень, а ты? Ты же врач все-таки? - Врачи учат латынь, - отозвалась Женька, снова забирая кольцо и примеряя его на безымянный палец. – Красиво… - Особенно в сочетании с твоими драными джинсами, - вздохнула Рита. – Вот не понимаю – вроде бы ты нормальная девка, так почему же одеваешься как… как мужик? Ладно, сейчас понятно, но в городе? - Мне так удобнее, - пожала плечами Женька. - Вот жила бы в своем ненаглядном семнадцатом веке – небось носила бы юбку как миленькая… - Вряд ли, - вступился Крокодил. – Насколько я знаю Женьку, она бы скорее оказалась чем-нибудь вроде кавалерист-девицы Натальи Дуровой. - Ой, да чушь это все, - безапелляционно заметила Рита, - не может нормальная девушка прикинуться мужиком так, чтобы никто не догадался… Ладно бы кикимора какая, а ты-то красивая! - Как раз запросто, - Женька оседлала любимого конька. – Мужиком – пожалуй, нет, а юношей – легко, особенно в 17 веке. Одежда свободная, фигуру не подчеркивает, походка и пластика сейчас у многих женщин такие, что и здесь не отличишь. Ну, получится хорошенький юноша, только и всего. - Вопрос – а оно тебе надо? – философски спросил Влад. - Ты знаешь, - грустно хмыкнула Женька, - иногда хочется. Особенно когда понимаешь, что отпуск кончается и впереди одиннадцать месяцев серых трудовых будней. Но не просто в прошлое, а вот сюда! – И она хлопнула ладонью по облезлой серой обложке на коленях. На какой-то миг сидящим вокруг костра показалось, что в руках у Женьки сработала фотовспышка. Сапфир на пальце внезапно полыхнул ярко-голубой звездой, ослепив присутствующих, и девушка повалилась лицом в траву. Спелеологам приходится бывать в экстремальных ситуациях, поэтому растерянность у костра длилась не больше трех секунд. Но ни нашатырь, ни холодная вода, ни другие испытанные средства от обморока эффекта не возымели. Да это и не было похоже на простой обморок. Пульс еле прощупывался, и дышала Женька так слабо, что вряд ли шелохнула бы и травинку. - Мишк, сними ты с нее это кольцо от греха подальше, - посоветовал Влад. – Не нравится оно мне. Может, из-за него… - Мистика, - проворчал Мишка, но кольцо снял. Ничего не изменилось. Оставалось ждать вызванный по мобильной связи санитарный вертолет. …- Прибывший через полчаса врач только развел руками. - Она была здорова? На сердце не жаловалась? - Совершенно… - растерянно ответил Мишка. – Погодите, что значит – была?! Вы что, хотите сказать… Врач кивнул. - Я уже ничего не могу сделать. Смерть до прибытия… - Но как? Отчего?! Врач пожал плечами. - Инсульт, эмболия… может быть, сердце… хотя не похоже… Внезапная смертность, увы, случается и с молодыми и здоровыми… Вскрытие покажет. Родственники есть? Муж? - Она сирота, - выдавил из себя Мишка. – И с мужем давно разошлась… - Ну что ж… Соболезную.
…Темнота перед глазами медленно рассеивалась. Постепенно Женька сфокусировала взгляд - и увидела гладкую белую поверхность. “Ага. Это потолок. Кажется, я валялась в обмороке... Что это было?” Сильно звенело в ушах и ломило затылок. Ну, еще бы – падение с высоты собственного роста, да затылком об пол… Какой еще пол?! Откуда взялся потолок??! Женька с усилием приняла сидячее положение и ошеломленно огляделась, пытаясь справиться с накатившим головокружением. Тело было словно ватное, слегка подташнивало, глаза заливал пот, потолок и стены продолжали плыть по кругу. - Где я, а? - простонала она вслух. - И почему тут такая жарища?! Ответить было некому - комната была пуста. На границе сознания плавало смутное воспоминание о какой-то вспышке… кольцо, пещера… Женька подняла руку, чтобы вытереть пот, и сквозь жаркую пелену увидела у себя на пальце кольцо с кабошоном звездчатого сапфира. Знакомое, кстати, кольцо. - Господи! - Девушка поспешно подобрала под себя ноги, чтобы вскочить... и недоумевающе уставилась на мягкие замшевые сапоги. Вернее, ботфорты – черной замши, с серебристыми звездочками шпор. Выше начинались штаны зеленого бархата. Уже сознательно Женька осмотрела себя, насколько это было возможно, и убедилась, что вместо любимых потертых джинсов и клетчатой ковбойки на ней надет зеленый бархатный костюм… хммм… вполне в стиле пресловутого 17-го века – свободные прорезные рукава, серебряное шитье, кружевные манжеты… - Ну и ну… - Она медленно встала, оттолкнувшись рукой от пола. Слегка покачнулась, ухватилась за край стола и огляделась. Просторная комната была обставлена мебелью темного дерева; высокое окно распахнуто настежь, за ним синеет кусочек ясного вечернего неба. Налетевший порыв ветра покачнул штору, зашелестел листвой за окном; с улицы донесся характерный звонкий перестук - подковы по мостовой. В поле зрения попало высокое узкое зеркало в серебряной раме, и Женя, не раздумывая, шагнула к нему, втайне опасаясь увидеть там незнакомое лицо. Опасения не оправдались – с величайшим облегчением Женька узрела в раме свою собственную, только безмерно озадаченную физиономию и свое же телосложение. Резковатые черты лица, темно-каштановые волосы до плеч, темные густые брови, зеленовато-серые глаза и слегка выдающиеся на худом лице скулы. Прямой нос с изящно вырезанными ноздрями, крупный, но четко очерченный рот, даже крошечная родинка справа под губой – все абсолютно свое, родное, привычное, слегка мальчишеское. Вот только одето было отражение так, словно в зеркало вставили цветную иллюстрацию к роману «Три мушкетера». Поверх костюма из темно-зеленого бархата, с кружевным воротником и такими же манжетами, с плеч спадал бархатный же черный плащ. Дополняли картину ботфорты и широкая перевязь через плечо. Короче говоря, в зеркале отражался тот самый юноша, о котором пять минут назад говорили у костра на плато Караби-Яйла… Женя тряхнула головой. Ее преследовало странное чувство – будто достаточно просто сосредоточиться, и она все поймет и все вспомнит. И легкая раздвоенность сознания. Пещера… кольцо… вспышка… Внезапно на нее нахлынул целый океан чужих воспоминаний, эмоций и знаний, переплетающихся друг с другом. «Меня зовут Евгения Лучникова, и мне двадцать шесть лет… Эжени де Флер, двадцать три года… я в Париже… в своем доме… Это что же получается? Я это или не я?» Девушка отошла от зеркала и уселась в кресло, машинально отметив, что ЗНАЛА, где оно стоит. Нет, надо сосредоточиться. И успокоиться… хотя, удивительное дело – она и так была спокойна. Женя добросовестно припомнила все прочитанные фантастические романы и попыталась сформулировать диагноз: она, вероятнее всего, попала в чужое тело и чужой мозг в виде психоматрицы. Звучало это как-то диковато, но... а что еще вы можете предложить? “Так. Спокойно. Стало быть, я нахожусь в теле двойника, живущего во Франции 17-го века. Наложение матриц… Странно, почему это меня не пугает? А так вообще бывает? – Женя хмыкнула вслух. Вариантов у нее, как подсказывал здравый смысл, было два: либо признать, что бывает, либо сделать вывод, что она сошла с ума. Первый вариант ей нравился больше. – Ну что же, за что боролись – на то и напоролись Главное - не пороть горячку. Сначала подумай, потом действуй. Так, призовем на помощь познания из области психологии и физиологии. Медик я или нет?” Познания были на месте. Итак... Если это не ее тело, то и рефлексы тоже должны быть чужие. Только как это проверить? Задумавшись, Женя сильно сжала подлокотники - и зашипела от боли. Отдернула правую руку, быстро повернула ее ладонью вверх... и уставилась на длинную глубокую царапину так, словно видела ее впервые. “Стоп, ну и чему тут удивляться? Это же я сегодня вечером банку с тушенкой открывала... - несколько заторможенно подумала Женя и спохватилась: - Господи, какая еще банка?! Это же не мое тело!” Женя рывком задрала камзол. Пораненная рука может быть совпадением, но шрама от аппендицита здесь быть не должно никак! Шрам был. А рядом с ним на нежной коже красовалась родинка, которой у Жени отродясь не было. Так, ничего страшного, крыша едет, скоро будет. Женя запахнулась и откинулась на спинку кресла, пытаясь собраться с мыслями. Странная складывается картинка. Выходит, что друг на друга наложились не только сознания, но и тела? Это как же так получается? “А где тело двойника? Или, если не тело - то хотя бы вещество? - Закон сохранения массы вещества Женька чтила, как Остап Бендер - Уголовный кодекс. -“Если данный гриф появился здесь, значит, он исчез на Кавказе, или где они там водятся?..” Поменялись, что ли? Ой, елки зеленые! Ну, ребята влипли… Если она - там, живая, это еще ничего, а если в коме, или вообще труп?! Мама дорогая!” Кусочки мозаики начинали складываться в относительно цельную картинку. Женька с новым интересом рассматривала кольцо с сапфиром. Одежда, обувь чужие, а колечко – вот оно, никуда не делось… Не иначе как в нем все дело… Знать бы греческий! Впрочем, что-то подсказывало, что уж здесь-то, в ЭТОМ мире, она найдет знатоков, способных перевести два слова, выбитых на кольце. Ну, спасибо и на том, что доминирует ее личность. Потому что никакого раздвоения желаний Женька не чувствовала. Было только легкое ощущение пресловутой “дежа вю” - ложной памяти. И целая куча легкодоступной информации. Основными пунктами которой следовало признать время – 1629 год; место – Париж; обстоятельства – Эжени де Флер, круглая сирота и жена знатного нормандского дворянина, сбежала из мужниного дома, переодевшись в мужской костюм и прихватив с собой двух верных слуг, фамильные драгоценности и отцовскую шпагу. Причиной побега оказался вовсе не авантюризм, а банальнейшая причина – муж-скотина. При мысли о муже Женька ощутила укол пренеприятнейшего чувства, состоящего из смеси страха, ненависти и отвращения. Однако!.. “Просто сюжет для романа, - скептически фыркнула Женькина составляющая личности. – И надо мне было попасть в семнадцатый век, чтобы снова разбираться с мужьями?! Ну вот, угодила я в героини мелодрамы! Эмоциональная память, стало быть, тоже сохранилась... Ха, как бы при таком раскладе весь сценарий не пошел псу под хвост. Я вам не рабыня Изаура...» На сердце слегка давило привычное ощущение далекой, но постоянной опасности, но Женька уже поняла, что это ощущение не ее, а Эжени. Из глубины памяти выплыло мужское лицо с холодными зеленовато-карими глазами и каштановыми тонкими усиками над жесткой линией рта. «И кто у нас муж? А муж у нас скотина…» Шарль де Вилье, маркиз де Шермон. «Ну, по крайней мере, один плюс в этом идиотизме есть, - трезво рассудила Женька. - Аппендицита я могу не опасаться. Может быть. А с возвращением… а с возвращением что-нибудь придумаем… ” – На самом деле ей совершенно не хотелось ничего придумывать, по крайней мере пока. И что-то - наверное, интуиция - подсказывало, что случившееся необратимо и ей придется адаптироваться в этом мире, надеясь только на себя. Свою жизнь в 20 веке Женька вряд ли могла назвать удавшейся, а здесь… а здесь было смутное ощущение, что можно попытаться прожить ее заново. С окружающего мира как будто сдернули пыльную вуаль. В воздухе отчетливо пахло приключениями… «Так, и что мы умеем? А умеем мы мно-ого…» - Помимо фехтования, Женька баловалась метанием ножей и айкидо, неплохо стреляла и ездила верхом, так что к приключениям могла считать себя готовой. Все же странно, что даже теперь, когда она знает, сколько проблем у нее здесь, в этом мире, ей не хочется возвращаться. Женька едва слышно усмехнулась. Тоже мне проблемы. Бедная наивная девочка, та, которая была до того как... Теперешней Эжени все, что происходило, виделось в несколько другом свете. Исчезло что-то основное, что держало за горло все время... Исчез страх. Она больше не боялась маркиза де Шермон. Не боялась ни его рук, ни его издевок. Боммм! Женька вздрогнула от звенящего медного удара. Фу ты, это же часы... Половина девятого. Женька снова встала и подошла к зеркалу. Зеркало снова отразило стройного и весьма миловидного юношу, едва вышедшего из детского возраста. Вот только глаза у него были не детские. - Так кто же ты? - тихо спросила Женька у своего отражения. - Я? Или мы? Кажется, привычка разговаривать с собой - признак шизофрении и раздвоения личности? Отражение молча пожало плечами. - Странное ощущение, - сказала ему Женька. - Все это было со мной, а не с моим двойником. Несмотря на то, что меня там тогда не было. Но теперь - то я здесь. Отражение улыбнулось. Его такая простая мысль вполне устраивала. - Ну хорошо. Вдвоем не пропадем. - Женька подмигнула зеркалу. “Слабо вам, господин маркиз, справиться с женщиной из моего мира! Для вашего времени Эжени де Флер, может быть, верх решительности, но для нашего - сущий ребенок. Впрочем, по авантюризму я, конечно, тоже недалеко ушла от подростка, но во всем остальном... Не бойся, сестренка. - Женька, сама того не замечая, обращалась к себе самой. - Вместе мы составляем неплохую команду. То-есть что это я говорю... Неплохую такую особу, авантюрного склада и с преотличнейшим багажом знаний и умений...” Спать все еще не хотелось. Зато внезапно захотелось пить. На столе стоял графин с водой, но особе авантюрного склада решительно не улыбалось утолять жажду таким прозаическим напитком. Беспокоить служанку по таким пустякам тоже не хотелось (сказывалось воспитание), и поэтому Женька, крутанувшись на каблуках, направилась в кладовую - поискать что-нибудь, более подходящее к ситуации. Вернувшись в комнату с откупоренной бутылкой вина, Женька услышала доносящиеся из-за открытого окна громкие, резкие голоса, топот ног и легко узнаваемый звон клинков. Семнадцатый век оправдывал свою репутацию – на улице явно шла драка. - Атос, сзади, обернись! - крикнули за окном. - К стене, к стене прижимайся! «Что?!» - Женька кинулась к окну, забыв даже удивиться тому, что с легкостью понимает французский язык. Не может быть таких совпадений, не может… Высунувшись в окно, в отблесках заката Женька разглядела дерущихся. Девять человек в красных форменных плащах - против трех... нет, четырех, четвертый прижался к стене прямо под окном, и Женя не сразу его углядела, - в голубых плащах с золотой вышивкой. Еще один «красный плащ» неподвижно лежал на мостовой, согнувшись и прижав руки к животу. Гвардия кардинала выясняет отношения с мушкетерами короля, сообразила Женька. Решение созрело мгновенно. Не говоря уже о том, что ее симпатии, разумеется, были на стороне мушкетеров, бой шел, мягко говоря, неравный - по двое на одного, а на четвертого, отличавшегося редкостно могучим телосложением, навалились сразу три противника. Повисшего сзади на шее гвардейца гигант стряхнул одним движением, но тот снова прыгнул вперед, пока мушкетер отбивался от двух клинков. Дальше Женька смотреть не стала. Она метнулась вглубь комнаты, выхватила из прислоненных к креслу ножен шпагу, вскочила на подоконник и, секунду помедлив, выбирая место, прыгнула вниз. Напавший сзади на гиганта гвардеец сразу получил от нее рубящий удар клинком наотмашь по шее и отвалился. Девушка отскочила в сторону, избежав выпада второго врага, и быстро осмотрелась. Ее взгляд встретился со взглядом худощавого смуглого мушкетера, и тот мотнул головой в сторону дома. Действительно, и он, и двое других справлялись без особого труда, но четвертый, тот, кого, по-видимому, назвали Атосом, еле отбивался от двух противников, и Женька сразу поняла, почему - правая рука у него висела плетью, а на сером камзоле в двух местах расплывались пятна крови. Гигант, яростно рыча, прорубался на помощь к товарищу, но двое гвардейцев держались крепко; смуглому тоже не удавалось приблизиться - его отрезали двое других. В эту секунду Атос упал на одно колено - похоже было, что он теряет сознание. Женька, словно на стоп-кадре, увидела его напряженное бледное лицо с закушенной губой, упавшие на лоб темные волосы, блеск занесенного клинка... - Держись, Атос! – Смуглый мушкетер рванулся вперед, но Женька успела раньше. Изготовившийся для удара гвардеец не успел даже удивиться - мимо него по-кошачьи проскользнула гибкая тонкая фигура, каким-то непостижимым образом очутившись между ним и его беспомощной жертвой, и... Дикий крик прорезал вечернюю тишину. Узкое пространство не давало Женьке возможности для колющего или рубящего удара, негде было даже опустить руку, не то что развернуться, и она ударила эфесом шпаги, вернее, торчащей дужкой, прямо в глаз атакующего. Гвардеец, выронив шпагу и прижав обе ладони к мгновенно залившемуся кровью лицу, медленно оседал на мостовую. За его спиной Женька увидела растерянное лицо второго гвардейца - тот явно не ожидал такой стремительной расправы и не успел отреагировать. Короткий молниеносный выпад, и у гвардейца вырвался захлебнувшийся полувздох, полувсхлип - клинок вонзился в горло. - Браво, юноша! – Смуглый мушкетер за эти секунды уже успел расправиться с одним из своих противников, поплатившись, правда, глубокой царапиной на щеке, и теперь шаг за шагом теснил второго. - Эй, господа, - Женька шагнула вперед и, словно розгой, стегнула окровавленным клинком по заду одного из противников гиганта, - а я здесь. Девушка успела на миг принять картинную позу выжидающего бретера, уткнув кончик шпаги в носок сапога и подбоченившись, тут же отскочила в сторону и ловко проколола предплечье нападающего. Шпага со звоном упала на булыжники, и гвардеец попятился от Женьки, сдавленно шипя сквозь зубы. - Все, все, - успокоительно заметила она, - с вас достаточно. Драка кончилась. Атос медленно поднимался на ноги, держась за стену и стиснув зубы; мушкетер гигантского роста заботливо его поддерживал. Смуглолицый, вытирая кровь со щеки, подошел к Женьке. - Черт побери, откуда вы свалились? - Со второго этажа, - честно ответила она. - Не могу спокойно смотреть, когда дерутся не по правилам. Что с вашим другом? Ему, по-моему, необходима перевязка. Пойдемте, это мой дом. - Спасибо, - смуглолицый протянул ей руку, предварительно вытерев ладонь о плащ. - Мое имя д’Артаньян. - Эжен де Сигоньяк, - Женька машинально переложила шпагу в левую руку и ответила на рукопожатие. «Не может быть, - билось в голове. – Не может быть. Это не может быть просто прошлое…» Она перевела вопросительный взгляд на четвертого мушкетера – стройного темноволосого молодого человека с тонким красивым лицом. - Арамис, - представился тот в ответ на ее взгляд. «Караул… Куда я попала?!?!?» Дверь в ответ на требовательный, хозяйский стук открылась с похвальной быстротой, и слуга вытаращил глаза: он никак не мог понять, каким образом его госпожа оказалась на улице, да еще и в компании четырех королевских мушкетеров. - Николь пришла? - вместо объяснений спросила Женька, входя в прихожую. - Д-да, сударь... - Скажи, чтобы приготовила все для перевязки. Потерпите еще немного, сударь. Нам сюда. - Благодарю, - тихо, с трудом ответил Атос. Он стискивал плечо товарища так, что побелели пальцы; над темными бровями выступили мелкие капельки пота. - Послушайте-ка, Атос, может, я вас понесу... - начал было тот. - Портос... - сквозь зубы проговорил Атос с прорвавшимся стоном. Женька уже не удивилась – странно было бы, если бы гиганта звали иначе... - Черт бы взял вашу гордость, - с оттенком неудовольствия проворчал Портос. - Лекаря бы надо... - Я посмотрю, - сказала Женька. - Я разбираюсь в хирургии. - Учитывая ее профессию, в хирургии она разбиралась лучше любого лекаря в Париже. Вдобавок к этому крестный отец Эжени тоже увлекался медициной, а конкретно - лекарственными травами и прочими народными снадобьями, и привил свое увлечение девушке. Когда Атоса усадили на табурет в гостиной, он был пепельно-бледен и тяжело дышал сквозь стиснутые зубы - то ли от боли, то ли от потери крови, а может, от того и другого вместе. Пока Николь торопливо ставила на стол кувшин с теплой водой, таз, шкатулку с инструментами, бинтами и мазями, Арамис помог Женьке снять с раненого камзол и рубашку; Портос заботливо поддерживал друга. Обнаружились рана в правом плече... и промокшая от крови повязка на ребрах, стягивающая глубокую колотую рану в правом боку. Из-под сбившихся полотняных бинтов ползли темно-алые струйки. Женька невольно присвистнула. - Так вы уже были ранены? - Она бросила на пол разрезанную и скомканную повязку. Чувства, которые она сейчас испытывала, были двойными. С одной стороны, здравый смысл подсказывал, что нормальному человеку с такой раной следует лежать дома в постели, а не шляться по улицам и затевать драки - глупый и совершенно ненужный героизм. С другой стороны, выдержка и мужество мушкетера, несмотря ни на что, все-таки восхищали. - Вам не стоило выходить из дома. Уголки губ Атоса чуть дрогнули в легкой улыбке. Улыбка у него оказалась на редкость хорошей и совершенно преобразила замкнутое и суровое, хотя и очень красивое лицо. - Дурацкое самолюбие, - сказал он. - Никто не любит признавать себя побежденным. - Как ни скверно было мушкетеру, но говорил он ровным голосом. - Особенно перед капитаном де Тревилем, - почти интуитивно заметила Женька, промывая рану. - Вас уже осматривал врач? - Да... здесь нет ничего опасного. - Атос с присвистом втянул воздух сквозь зубы - Женька нажала посильнее. - Простите. - Пустяки. Просто затяните потуже. - Лучший фехтовальщик полка должен поддерживать свою репутацию любой ценой, - чуть насмешливо сказал д’Артаньян, и Женька поняла, что за поддразниванием гасконец прячет тревогу за друга и облегчение оттого, что тот вне опасности. - Хороша бы получилась поддержка репутации, если бы меня сегодня прикончили, - усмехнулся Атос. - Господин де Сигоньяк, я обязан вам жизнью, примите мою благодарность... и за помощь тоже. - Пустяки, - отмахнулась Женька, осторожно исследуя его плечо. Рана была глубокой, но неопасной - просто повреждены мышцы. Девушка промыла ее и взялась за бинт. - Пикар, принеси мой халат из спальни. Боюсь, сударь, он будет вам узковат, но... - она с комическим смущением пожала плечами. - Вряд ли я смогу предложить вам одежду вашего размера. Я пошлю к вам домой слугу, если хотите. - Не стоит, - вставая, сказал д’Артаньян. - Я схожу. Устраиваясь в новом доме, Эжени предусмотрительно обзавелась полным мужским гардеробом - на случай, если придется принимать гостей в неурочное время. Длинный теплый халат из простеганного золотисто-коричневого атласа был ей заметно велик - Эжени любила просторную одежду, в которую можно было бы закутаться. На Атоса он налез только благодаря тому, что мушкетер не вдел в рукав раненую руку, висящую на перевязи, а просто набросил халат на правое плечо. На Эжени халат драпировался живописными складками. На мушкетере - плотно облегал мускулистые плечи, оставляя открытой широкую грудь, белеющую свежей повязкой. - Раны неопасные, - сказала Женька. - Но руку придется некоторое время поносить на перевязи. Разрешите, я вам помогу... на диване вам будет удобнее. Дайте-ка ваш пульс... Атос с заметным облегчением откинулся на мягкую спинку, без возражений протянув левую руку Женьке. Бледность его понемногу проходила. Женька даже не стала считать - ей достаточно было убедиться в том, что пульс хорошего наполнения.
Отправлено: 16.03.10 21:00. Заголовок: Не бейте и не ругайт..
Оффтоп: Не бейте и не ругайте - не успею я сегодня продолжение написать. Обещаю исправиться! Зато Стелла прислала еще две иллюстрации! Стелла, спасибо!
Отправлено: 17.03.10 21:48. Заголовок: …Пустой же выронил, ..
…Пустой же выронил, выходя из комнаты. «Но зачем ему это понадобилось?! Неужели так уж сильно захотелось лично разобраться с маркизом? Странно…» Недоумение смешивалось с совершенно новым для Женьки ощущением. Новым и… греющим. Быть женщиной, за которую заступается мужчина… Она так привыкла полагаться только на свои силы… Женька прислушалась к себе. Что-то в этом – уж что греха таить – невероятно приятном чувстве было не так, что-то царапало… «Конечно. Ты хотела бы, чтобы в роли благородного рыцаря-заступника оказался Атос. Чтобы он захотел освободить тебя безо всякого жребия. Чтобы… - Женька помотала головой. – Стоп, дорогая! Ты снова размечталась. С какой стати? У Арамиса не меньше причин желать сделать это самому, чем у любого из четверки. Конечно, ты бы хотела, чтобы Атос… Он ведь тогда сказал: «Я его вызову»… но не настаивал. А почему, - Женька вспомнила выражение лица Арамиса, - почему Арамиса это так задело?» Женька задумчиво разгладила на ладони листок, отмеченный крестиком. Чего добивался Арамис? Чтобы драться выпало именно ему – или чтобы НЕ ВЫПАЛО кому-нибудь другому? Внезапно сердце стукнуло невпопад и тут же заколотилось, как сумасшедшее. Отдельные осколки мозаики складывались… нет, не в картину, для этого их было слишком мало – но в намек на нее. Этот намек объяснял все. И заботу Атоса, и его визит – безо всякого разумного повода, - и то, как дрожали у него тогда руки... и даже хитрость Арамиса. Причем именно последняя стала соединяющим элементом. Арамис не стал бы хитрить ради себя. Он явно не хотел, чтобы дуэль выпала… кому? «Логично, думай логично… - Женька нащупала позади себя кресло и осторожно села. – И спокойно. Предположим, что… я сказала только «предположим»… Как бы повел себя Атос, если бы… если бы он… О Господи, как же трудно с этими благородными рыцарями!!!» Женьку осенило. Для Атоса невозможно, недопустимо убить человека, чтобы открыть себе дорогу к его жене. И если он испытывает к ней какие-нибудь чувства, то, убив маркиза, будет вынужден попросту… самоустраниться. Исчезнуть. Пожертвовать собой. Освободить – но не воспользоваться ее свободой. Значит, он… «Нет. Тебе мерещится. Это не так». Но факты, факты! Что, если Арамис как раз и хотел избавить друга от неразрешимого выбора? Мог? Вполне. Особенно, если что-нибудь заподозрил. Арамис, умница и хитрец Арамис… «Я не буду строить воздушные замки. Не буду. Я слишком хорошо знаю, чем это кончается. Все мои предположения – круги на воде, не более… Господи, какая путаница получается… Но как же хочется поверить!» Тем временем четверо друзей подходили к дому, в котором снял квартиру Вилье. - Портос, - Арамис замедлил шаги, - только прошу вас, не вмешивайтесь. Предоставьте разговор мне. - Почему? – недоуменно поинтересовался Портос. – Нет, я и не собирался, но… - Ваше обаяние слишком сильно действует на людей, - улыбнулся Арамис.- Приберегите его для крайнего случая. - Нам ведь нужно сохранить настоящую причину вызова в тайне, - пояснил д’Артаньян, - до тех пор, пока Вилье не явится на дуэль. В доме слишком много посторонних ушей. Вы же не хотите, чтобы Эжени разоблачили? - Я понимаю, - проворчал Портос. – Буду нем, как рыба. Арамис постучал в дверь. - Господин де Вилье дома? - Дома, сударь. - Доложите, что его желает видеть шевалье д’Эрбле, - сухо сказал Арамис, - по важному делу. Через несколько минут мушкетеров пригласили в гостиную. Вилье, соблюдая приличия, встал им навстречу. - Чем могу служить, господа? Присаживайтесь. - Господин маркиз, нам с вами необходимо поговорить… без посторонних, - Арамис бросил выразительный взгляд на замершего у двери лакея. - Шарло, вы свободны, - распорядился Вилье, не поведя бровью. – Итак? Но должен сказать, шевалье, что я не знаю не только вас – я почти не с кем не знаком в Париже и поэтому не понимаю, какое у вас ко мне может быть дело. - Терпение, господин де Вилье, - Арамис был сама любезность, - я сейчас все объясню. Дело очень простое. Я принес вам вызов. - От кого? – поднял брови Вилье. - Я имею честь лично вызвать вас на поединок. - Забавно, - медленно проговорил маркиз.- Вы не ошиблись, шевалье? Мы с вами не знакомы. - Никакой ошибки, – заверил Арамис. – Речь идет об оскорблении особы, которая знакома нам обоим. - И кто же эта особа? - Я сообщу вам имя только перед поединком… завтра утром, если вам будет угодно. - Черт знает что, - пожал плечами Вилье. – Почему я должен драться, не зная – из-за чего? - Иными словами, вы струсили, - невозмутимо констатировал Арамис. Вилье смерил мушкетера гневным взглядом: - Выбирайте выражения, сударь! - Я и выбираю, - кивнул Арамис. – Мог ли я подумать, что такой известный бретер, как вы, откажется драться только из-за того, что не припоминает, кого задел? - Что же поделать, шевалье, - подал голос д’Артаньян, на ходу подхватывая игру друга, - видимо, в провинции перевелись настоящие мужчины… - А вы, кажется, не представились? – резко повернулся к нему Вилье. - О, простите, - д’Артаньян слегка поклонился. – Шевалье д’Артаньян, лейтенант королевских мушкетеров. Я могу засвидетельствовать, что все сказанное моим другом – чистейшая правда. Вплоть до последних слов, как это ни прискорбно. - Еще ни один наглец, рискнувший назвать меня трусом, не избежал наказания! – Вилье легко выходил из себя, так что Арамис добился цели если не в два, то в три счета. - Так за чем же дело стало? – спокойно осведомился Арамис. – Значит, у вас тоже есть повод. А у меня – уже два. Вы назвали меня наглецом – уверяю вас, это не соответствует истине. Вилье с некоторым даже интересом оглядел друзей. - Ясно одно, - заметил он, - вам зачем-то очень нужно со мной драться. Что ж, я принимаю вызов. Мне только нужно время, чтобы найти секундантов. - У меня их трое, - любезно сказал Арамис. – Может быть, согласитесь обойтись тем, что есть? - С какой стати? - В ваших же интересах, любезнейший, - голос Арамиса неожиданно стал холодным, как зимний вечер. – Вы же не захотите, чтобы им и двору стали известны какие-нибудь позорные подробности? - Что?! – Вилье наконец взорвался. – Да как вы смеете?! Какие еще позорные подробности? - Видите ли, я собираюсь стать аббатом, - Арамис опасно сузил глаза, - и у меня большие связи. Я был чрезвычайно огорчен, узнав о смерти отца Ансельма… Вилье побледнел. - Простые крестьяне очень наблюдательны, сударь, - пристально глядя на него, подал голос Атос. – Как вы думаете, что по этому поводу сказал бы король? Вы были очень смелы со старым беззащитным священником – так проявите мужество теперь! - Проклятье… - пробормотал Вилье. – Так это из-за него? - И из-за него тоже, - не стал кривить душой Арамис. – Так как же, будете искать секундантов – или обойдетесь моими? - Черт с вами! Где и когда мы встретимся? - Завтра утром, в десять. Вам, должно быть, известно, что в Париже дуэли строго запрещены, а я очень не хочу, чтобы нам помешали, - сообщил Арамис, - поэтому мы будем ждать вас на въезде в Венсенский лес. Там сколько угодно очаровательных полянок. Вас устраивает дуэль на лоне природы? - Вполне, - кивнул Вилье. – А вас устраивает смерть на свежем воздухе? - Надеюсь, что до этого дело не дойдет, - мило улыбнулся Арамис. – Что ж, если мы договорились, позвольте откланяться. - Но откуда я могу знать, что вы не… не разболтаете… - Будьте спокойны, - с презрением отозвался Атос, - у нас есть причины решить все это в узком кругу. - А если я убью шевалье д’Эрбле? - Навряд ли. Но в таком случае вам придется иметь дело со всеми нами, по очереди. До завтра, сударь. - Тогда мой вам совет, - сквозь зубы процедил Вилье, - не забудьте составить завещание. - О, мы всегда готовы к встрече со Всевышним. – Арамис поклонился. – Завтра, в десять! Выйдя из дома, Портос шумно выдохнул. - Вы довольны, Арамис? – несколько обиженно поинтересовался он. – Что бы изменилось, если бы я тоже сказал ему пару добрых слов? - Не знаю, Портос, но искренне благодарю вас за сдержанность, - отозвался Арамис. – Ставки были слишком высоки, чтобы рисковать. - Не так-то уж это оказалось и сложно, - проворчал Портос. - Нам повезло, - лаконично признал Арамис. – Я рассчитывал, что маркиз достаточно вспыльчив, чтобы переключиться с желания узнать причину на желание свернуть мне шею, и не ошибся. И, надеюсь, намек на отца Ансельма тоже сделал свое дело. - Вы были великолепны, друг мой, - заверил д’Артаньян. – Теперь надо известить Эжени. - Арамис, - Атос оглянулся на дом маркиза, - вы можете провести нас через какую-нибудь укромную калитку? Маркиз не глуп и мог что-то заподозрить. Я бы не хотел привести за собой слежку. - О, это запросто… …Женька ждала их, сидя у окна и напоминая самой себе принцессу, поджидающую, когда же рыцарь покажется на горизонте. Она твердо решила присутствовать при дуэли – хотя бы в качестве военно-полевого госпиталя, - и теперь подбирала аргументы, опасаясь, что друзья будут против такого нарушения конспирации. Увидев мушкетеров, она встрепенулась и побежала отпирать дверь. - Ну что? – помимо воли, голос прозвучал почти жалобно. - Все отлично, - сообщил д’Артаньян. – Завтра в десять, в Венсенском лесу. Маркиз пока не знает, в чем истинная причина. - Я поеду с вами, - объявила Женька, ожидая возражений. Атос внимательно посмотрел на нее. - Вы действительно этого хотите? - Да, хочу, - твердо ответила Женька. – Не говоря уже о том, что я могу пригодиться как хирург… хотя не дай Бог… я должна там быть. Потому что… потому что это касается меня, разве не так? - Это ваше право, Эжени, - признал Арамис. - Только я бы предложил вам закрыть лицо… и когда мы приедем на место – чуть подождать в стороне, пока мы не убедимся, что маркиз один. Понимаете? - Конечно, - тихо сказала Женька. – Конечно. Я стольким вам обязана, что послушание – самое малое, чем я могу вам отплатить... Гулкий бой часов заставил всех вздрогнуть. - Ого, - удивленно отметил д’Артаньян, - да ведь уже десять вечера! - В самом деле… - Атос глянул на Женьку. – В таком случае, я бы посоветовал всем отправляться отдыхать. Арамису надо выспаться перед дуэлью. - Согласен. – Арамис потянулся. – День выдался не из легких. Но еще одно, господа. Поскольку Эжени все-таки ищут… и поскольку сегодня, надеюсь, последняя ночь, когда ее могут найти… вам не кажется, что рисковать было бы глупо? Мне лично будет спокойнее, если кто-нибудь заночует здесь. А остальные – приедут сюда завтра утром. - Вы правы, - кивнул Атос. – Тогда я останусь… если вы не возражаете, Эжени. Так действительно будет спокойнее. - Не возражаю, - не глядя на Атоса, отозвалась Женька. – Спасибо…
…Друзья разошлись, и в доме все затихло. Атос, пожелав Женьке спокойной ночи, ушел в приготовленную для него комнату. А Женька, уже окончательно собравшись ложиться, поняла, что заснуть не сможет. Завтра все решится. Завтра. Завтра ее друг будет рисковать жизнью – ради нее. Оказывается, просто знать это - куда страшнее, чем рисковать самой. Все слова уже сказаны, все уже решено… и ни отговаривать, ни рваться в бой уже нельзя. Но как же это, оказывается, трудно… Накинув халат и взяв свечу, Женька, бесшумно ступая босыми ногами, выскользнула из спальни. В кабинете на столе стояла уже приготовленная «полевая аптечка». Женька задумчиво перебрала ее содержимое, прикидывая, не забыла ли чего. В плохие приметы и сглаз она не верила, зато верила, что запас карман не тянет. По походному опыту Женька знала: забытый предмет обычно оказывается самым нужным. Бинты, жгут, инструменты, фляга коньячного спирта, шовный материал… Кажется, все. Не понадобится – и слава Богу. Она опустилась в кресло, бездумно глядя на трепетный огонек свечи. Пламя тихонько потрескивало, оплывающий воск разукрасил подсвечник сложными фестонами. Сон, наотрез отказавшийся явиться в спальню, оказывается, просто сидел в засаде – глаза закрылись сами собой. Проснулась Женька от осторожного прикосновения - сильные руки подняли ее, как ребенка, и понесли. «Какой чудесный сон… Только бы подольше не… Что?!» - Женька распахнула глаза… и встретила внимательно-ласковый взгляд Атоса. - Атос… вы… - Простите, я не хотел вас будить, - тихо сказал Атос. Увидев, что она проснулась, он остановился. - Похоже, ночевать в кресле становится у вас привычкой… Вы же озябнете босиком. - Пустяки какие… - Женька спохватилась, что мушкетер все еще держит ее на руках. - Отпустите меня, Атос… пожалуйста. - Конечно. - Атос поставил ее на пол, но рук не разомкнул. Женька слышала, как стучит его сердце - настолько близко они стояли. Она замерла, боясь пошевелиться и спугнуть эту близость, порвать ниточку, протянувшуюся между ними. - Эжени… - Да? – шепотом отозвалась Женька. - Эжени… - Атос осторожно убрал у нее со лба упавшую прядь волос, нежно провел ладонью по щеке девушки… Рука мушкетера дрогнула; на секунду он сжал ее плечи – и тут же выпустил, отвернулся и отошел к окну. Остановился, глядя на улицу – словно там можно было что-то рассмотреть. - Простите, - не оборачиваясь, сказал он. - За что? – с бьющимся сердцем спросила Женька. Атос помолчал. - Я не должен вам этого говорить, но… Я люблю вас. - Что?! - Женьке показалось, будто на нее обрушился потолок – так зазвенело в ушах. «Не может быть…Мне послышалось…» - Я люблю вас, Эжени, - еле слышно повторил Атос. - Я был уверен, что никогда больше не смогу полюбить. Я ошибался. Эжени, поймите… - мушкетер запнулся, - это ни к чему вас не обязывает… «Господи, да что он говорит?!» Женька, не чувствуя под собой ног, шагнула вперед. Осторожно коснулась плеча Атоса. - Атос, я… И вы не замечали… Атос порывисто обернулся. - Я люблю вас… - выдохнула Женька. - Как же вы до сих пор этого не поняли… - Эжени! – Атос взял ее за руки. – Я не ослышался? - Я люблю вас, Атос, - просто повторила Женька. Секунду Атос смотрел ей в глаза, потом опустился на одно колено и прижался лбом к ее рукам. Как непохожа была эта зеленоглазая сорвиголова на всех женщин, которых он знал! Непосредственная и порывистая девчонка…. женщина, которая смогла стать не только женщиной, но и другом… Атос давно привык ощущать холодную, как давнее пепелище, пустоту в душе - пустоту, выжженную любовью. Женька сумела ее заполнить. Отогреть сердце, залечить привычную уже рану... - Эжени… - прошептал Атос. – Возможно ли это… Женька наклонилась и, замирая от собственной смелости, коснулась губами его волос. Слов у нее не было; сердце стучало часто и гулко. - Я люблю тебя… Атос встал. Женька сама не помнила, как снова очутилась в его объятиях. Она знала только то, что руки Атоса все сильнее прижимают ее к себе, что он здесь, с ней, настоящий… - Это сон, - шепнула Женька. – Я… Атос не дал ей договорить, поцеловав прямо в раскрытые губы. Женька закрыла глаза, вдохнула его горячее дыхание; голова закружилась, словно от вина, пол уходил из-под ног… а поцелуй все не прерывался. Со стороны могло показаться, что эти двое умирали от жажды и вот наконец добрались до источника. В этом поцелуе растаяли все страхи, сомнения, тревоги, неуверенность, кануло в темноту прошлое вместе с болью, и остались только двое, их прерывистое дыхание, безграничная выстраданная нежность – и свет свечи… - Эжени… - задыхаясь, прошептал Атос. – Эжени… Что же мы делаем… - Я люблю тебя… Халат с тихим шорохом упал на ковер. Атос подхватил девушку на руки, и последней сознательной мыслью Женьки было – что чудеса все-таки бывают…
Готова к граду тапок. Даже окоп вырыла. И я понимаю, что ждали дуэли, но что же я могу поделать с такими самостоятельными персонажами?! Дуэль будет дальше!
...Атос медленно открыл глаза и провел ладонью по влажному от пота лицу. В висках пульсировала кровь, неистовое сердцебиение понемногу успокаивалось. В комнате ничего не изменилось, хотя, казалось, то, что только что произошло, должно было весь мир сдвинуть с привычной точки. Все так же потрескивает, колеблется огонек свечи, негромко тикают часы, а рядом - нежное, живое тепло... Сумасшествие схлынуло, и неожиданно мушкетер почувствовал резкий толчок страха и стыда - не удержался, грубая скотина, забыл, с кем он... Атос рывком приподнялся на локте, повернулся, боясь увидеть на лице Эжени обиду, боль, отвращение... или еще хуже - презрение... и страх растаял. Припухшие губы чуть-чуть улыбались, спокойно и ласково. В ответ на его движение взметнулись длинные ресницы, и смущенные, растерянные и чуть лукавые серо-зеленые глаза просияли таким счастьем, что Атос невольно улыбнулся в ответ. Теплая волна благодарности и нежности накрыла его с головой. Нет, все было правильно. Так, как и должно было быть. - Ох, что же мы с тобой натворили… - шепнула Женька. - Ты об этом жалеешь? – тихо спросил Атос. Женька улыбнулась и отрицательно покачала головой. - Нет. И никогда, понимаешь – ни-ког-да, - она повторила по слогам, - не пожалею… Атос молча прижал ее к себе. - Спасибо тебе, - едва слышно сказал он. Пламя свечи задрожало, затрещало, вспыхнуло на прощание и угасло в лужице растаявшего воска. - Свеча догорела… - сонно проговорила Женька. Двигаться или что-то говорить не было никаких сил. И желания тоже. Было только ощущение бесконечного, огромного счастья, тепла и покоя. - Ну и пусть, - тихо прошептал Атос. Мушкетер привстал, нащупал в темноте плед и накинул на девушку. – Нам и так хорошо…
… Мягкие лапы сна отпускали неохотно. Женька открыла глаза. В щелях между шторами брезжил голубоватый утренний полусвет, и в этом свете Женька разглядела над собой лицо Атоса – мушкетер полулежал, оперевшись на локоть, и внимательно смотрел на нее. - Нам пора, Эжени… - мягко сказал он. – Половина восьмого. Женька села. - Сегодня… - Блаженное ощущение покоя слетело с нее, словно сдунутое ветром. - Господи, как же я могла забыть… Атос притянул девушку к себе, крепко поцеловал и слегка отстранил. - Не волнуйся, - тихо, но твердо сказал он. – Все будет хорошо. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. - Мне столько всего надо тебе сказать, но… - Атос сжал ее пальцы. – Не сейчас. Одевшись и приведя себя в порядок, Женька поднялась в гостиную. Атос, уже полностью готовый, встал ей навстречу. - Мне страшно, - призналась Женька. – Я никогда так не боялась за себя… - Все будет хорошо, - повторил Атос, беря ее за руки. – Арамис отличный фехтовальщик. Не бойся. - Я постараюсь… - слабо улыбнулась Женька. Чем ближе подходил час дуэли, тем сильнее натягивались в ней все жилочки, и сейчас ей отчаянно хотелось, чтобы Атос обнял ее и успокоил… но просить об этом… Атос догадался сам – привлек девушку к себе, и она с облегчением уткнулась лицом в его плечо, чувствуя, как отпускает нервное напряжение. - Я люблю тебя, - негромко проговорил Атос. Женька подняла голову. В предрассветном сумраке глаза Атоса казались совсем светлыми. - Я тебя… - Договорить она не смогла по чисто техническим причинам. Несколько секунд, показавшихся Женьке одновременно очень короткими и почти бесконечными, царило выразительное молчание, которое прервал скрип открывшейся двери. - Эжени, вы… о, простите! В дверях стоял Арамис, едва сдерживая улыбку; за его спиной виднелись Портос и д’Артаньян. - Доброе утро, - поздоровался он. – Простите, если помешал. Женька почувствовала, что краснеет. Открывшаяся взглядам друзей картина была настолько красноречива, что девушка впервые потеряла дар речи. Попытка призвать на помощь чувство юмора не увенчалась успехом; пошарив в подсознании, Женька обнаружила там только написанное им заявление на отгул. - Доброе утро, Арамис, - невозмутимо отозвался Атос, поворачиваясь к друзьям, но продолжая одной рукой обнимать Женьку за плечи. – Ничего страшного, входите. - Вы уже готовы? – Арамис понимающе улыбнулся, и Женька окончательно залилась краской. - Вполне. У нас даже есть время позавтракать в «Сосновой шишке». … - Ну и куда мы так спешили? – осведомился Портос, когда в половине десятого утра друзья подъехали к опушке леса. – Вилье еще нет. - Судя по тому, что мы о нем знаем – лучше оказаться на месте заранее, - откликнулся д’Артаньян. – Я уверен, что маркиз способен на любую пакость. - Тогда нам лучше отъехать с дороги чуть в сторону, - заметил Арамис. – Если он появится не один, мы это заметим издали. - А откуда нам знать, что он не подготовил сюрприза еще раньше? - Портос, - Атос чуть заметно улыбнулся, - взгляните на дорогу. - Ну, гляжу, - Портос пожал плечами. - И что вы видите? - Снег, наши следы и… А-а! - сообразил великан. – Его здесь не было – и никого другого тоже. Мы первые. За ночь выпал легкий снежок, припорошивший дорогу и жухлую траву обочин; на его белом покрывале отчетливо виднелись следы лошадей мушкетеров, но больше никаких. Снег перестал идти несколько часов назад, так что можно было быть уверенными – до них сюда никто не приезжал. Друзья съехали на поляну; д’Артаньян остановился на обочине, откуда сквозь ветки орешника просматривался изрядный кусок дороги. Арамис спешился, привязал лошадь к дереву и сделал несколько приседаний, разминая ноги. - Арамис, - Женька тоже соскочила с седла, - я хотела вам сказать… Может быть, вам это пригодится. Вилье будет пытаться вывести вас из себя. Постарайтесь не поддаваться. - Постараюсь, - улыбнулся Арамис. – Да не переживайте вы так, Эжени. Все будет хорошо. Женька проглотила комок в горле и промолчала. - Арамис, - Портос спешился, - позвольте мне тоже дать вам совет? Постарайтесь бить насмерть. - Совет излишний, - Арамис усмехнулся. – Поверьте, Портос, у меня нет никаких христианских чувств к этому… мерзавцу. Д’Артаньян задумчиво проверил, заряжены ли пистолеты. - Что это вы делаете, дорогой друг? – осведомился Арамис. - Готовлюсь к возможным сюрпризам, - гасконец сунул пистолет обратно в седельную кобуру. – Мне так спокойнее. Эжени, может быть, вы все-таки подождете в стороне? - Нет, - мотнула головой Женька. – Тише… Слышите? Погода стояла безветренная, и в тишине зимнего утра она отчетливо услышала далекий, но вполне отчетливый перестук копыт. Услышал его и д’Артаньян. - Один всадник, - спокойно заметил он. – Стало быть, какие-то остатки порядочности маркиз все-таки сохранил. - Если только это он, - проворчал Портос. – Будет настоящей пакостью, если он просто не явится на дуэль! Стук копыт приближался; лошадь шла ровной рысью. Д’Артаньян выехал на дорогу. - Господин Вилье! Не нас ли вы ищете? Голос гасконца отчетливо разнесся в холодном неподвижном воздухе. - Эжени, - тихо сказал Атос, - надвинь шляпу. Не надо, чтобы он увидел тебя… слишком рано. Женька послушалась. Сердце выстукивало какую-то нервную дробь, но привычного страха перед маркизом она, к собственному удивлению, не ощутила. - А вы спрятались именно от меня? – долетел с дороги резкий голос Вилье. – Польщен, право слово! - Рад, что нам удалось доставить вам удовольствие, - отпарировал д’Артаньян. Маркиз подскакал к ним, съехал на поляну и остановил лошадь. - Ближе к делу, - сухо сказал он. – Приветствую вас, господин д’Эрбле. Мы будем драться здесь? - Если вы не против – то вон там, - Арамис кивнул на видневшуюся между деревьев прогалину и отвязал коня. – Здесь слишком близко дорога. Вилье пожал плечами и двинулся в указанном направлении. Женька заметила у его седла пару пистолетов и тронула Атоса за руку. - Вижу, - тихо отозвался Атос. Выбранная поляна, шагов сорока в диаметре, была практически не видна с дороги. Мушкетеры спешились; Вилье последовал их примеру и привязал свою лошадь чуть поодаль. - Чудное местечко, не так ли? – Арамис накинул поводья на торчащий сук и повернулся к Вилье. - Подходящее, - в тон ему ответил маркиз и прищурился. – Кстати, мне кажется, или вчера вас было четверо? - Не кажется, - кивнул Арамис. – Ну что ж, перейдем к делу? - Только этого я и жду. Помнится, вы обещали назвать мне имя особы, которой я обязан нашим приятным знакомством… - Извольте. – Арамис перестал улыбаться. – Ее имя – Эжени де Флер. Вам о чем-нибудь это говорит? Несколько секунд маркиз молчал, потом неприятно рассмеялся. - Ах, вот оно что! Стало быть, моя дражайшая супруга не теряла даром времени! Признаться, мне приходило в голову поискать ее среди продажных девок, но я не думал, что у нее такой утонченный вкус. Так кто же из вас ее избранник? Вы? Женька почувствовала, как напряглось плечо стоящего рядом с ней Атоса, но мушкетер не двинулся с места. Портос сжал кулаки. - Вы пытаетесь оскорбить меня или вашу жену? – холодно поинтересовался Арамис. - Ни то, ни другое, - насмешливо бросил Вилье, - вас я как мужчина мужчину понимаю, а оскорбить шлюху попросту невозможно. Или вы потребуете извинений? - Скотина! – рявкнул Портос. У Женьки потемнело в глазах от ненависти. Несмотря на данный Арамису совет, она сама готова была кинуться на маркиза, забыв все разумные доводы – и наверняка кинулась бы, если бы не Атос, стиснувший ее руку стальной хваткой. Взгляд Арамиса стал холодным и острым, как клинок. - Довольно! – резко сказал он. – Господин де Вилье, я обвиняю вас в том, что вы оскорбили и унизили свою жену и убили аббата д’Эрвильи и его слугу. Ваши извинения никому не нужны. Защищайтесь! - Ну наконец-то! – Вилье скинул плащ, отступил назад на шаг и выхватил шпагу. – Я уж боялся, что вы так и не дойдете до сути! К бою! – Маркиз бросил косой взгляд на Женьку. – Кстати, можете снять шляпу, моя дорогая – я уже догадался, что это вы! Женька швырнула шляпу на землю: - Вы угадали! И мне очень жаль, что не я отправлю вас на тот свет! - Вы уже пробовали, милая – не так ли? – насмешливо пожал плечами Вилье. – Не беспокойтесь, мне понравилось, я непременно дам вам продолжить… - Тварь! – Женька окончательно перестала себя контролировать. - Терпение, моя милая, терпение! – Вилье повернулся к Арамису. – Я к вашим услугам! Шпаги скрестились.
…Женька опомнилась. Приступ неконтролируемой ярости отхлынул, осталась только ледяная ненависть… и теперь ее не покидало чувство, что это не Арамис, а она дерется с маркизом. Девушка подалась вперед, стиснув кулаки и кусая губы, ловя каждое движение дуэлянтов; привычное тело отзывалось, непроизвольно «парируя» каждый выпад, каждый замах Вилье. Атос стоял неподвижно, только пальцы сжимались и разжимались на рукоятке шпаги. Маркиз, не тратя время на «прощупывание» противника, сразу начал поединок с резкой, молниеносной атаки. С клинков посыпались искры: Арамис встретил и отбросил шпагу противника с неожиданной силой и тут же атаковал сам. Противники были достойны друг друга. Выпад, финт, шаг назад, выпад, защита… Арамис мягким, кошачьим движением прянул в сторону и, проделав неуловимое кистевое движение, обошел защиту Вилье. Клинок рассек левый рукав маркиза повыше локтя; края прорехи тут же стали набухать красным. - Вот так, - сквозь зубы сказал он. – Откроем счет, сударь. - Ловко проделано, - так же отозвался маркиз. - А что вы на это скажете? Последовала серия ударов и финтов, за которыми едва успел бы уследить неопытный глаз… и Женька охнула: шпага Вилье серебристой молнией мелькнула у самой груди Арамиса. Мушкетер успел частично парировать выпад эфесом шпаги, но острие все-таки скользнуло по его плечу. На истоптанный снег упало несколько капель крови. - Один-один, - удовлетворенно констатировал Вилье, отскакивая назад и в сторону. - Царапина, - Арамис слегка пригнулся, наблюдая за противником. Некоторое время они кружили по поляне, не сводя глаз друг с друга. - Начинаю думать – а не подарить ли вам мою милую женушку? – Вилье, крадучись, начал обходить мушкетера по широкой дуге. - Берите, не отказывайтесь. К хлысту и шпорам приучена… - Не к лицу дворянину дарить то, чем он не может распоряжаться… - Арамис сделал стремительный финт, и на этот раз охнул уже Вилье – шпага мушкетера проколола его бедро. – В другой раз дважды подумайте, прежде чем распускать язык. Два-один. - Дьявол… - Вилье снова отступил и скосил глаза вниз, пытаясь рассмотреть рану. - Приканчивайте его, Арамис! – не выдержал Портос. - Терпение, мой друг. – Арамис оставался все таким же сосредоточенным. – Терпение… Вилье начал заметно прихрамывать; его левая штанина постепенно намокала от крови. Арамис шаг за шагом заставлял его отступать к краю поляны. - Кажется, вы превосходите меня в технике, - тяжело дыша, признал маркиз. – Значит, от подарка вы отказываетесь? Никто не обратил внимания, что Вилье, отступая, приближается к своей лошади – все-таки его оскорбления хотя бы отчасти сделали свое дело, отвлекая внимание и Арамиса, и секундантов, и тем более Женькино. - И правильно, кому нужна строптивая скотина! – Маркиз неожиданно отпрыгнул назад, разом увеличивая дистанцию между собой и Арамисом и перебрасывая шпагу в левую руку, выхватил из кобуры у седла пистолет и вскинул его, целясь в Женьку. Дальнейшее произошло в считанные мгновения и практически одновременно. Арамис рванулся вперед, перекрывая собой линию стрельбы; Атос стремительно пригнул Женьку к земле; д’Артаньян схватился за пистолет… Грохнул выстрел, окутав маркиза облачком порохового дыма. Мушкетеры и Женька вскрикнули в один голос. Арамис пошатнулся, но, уже падая, сделал широкий шаг вперед и отчаянный глубокий выпад. Шпага глубоко вошла в грудь Вилье; Арамис, не удержавшись на ногах, рухнул лицом вниз, и рядом с ним свалился маркиз. - Арамис! – Женька рванулась к мушкетеру. Следом за ней кинулись остальные. –Арамис! - Эжени… - Арамис попытался приподняться, но не смог и снова уткнулся лбом в снег; из-под его груди быстро расплывалось красное пятно, снег подтаивал и дымился. – Я… - Арамис, замолчите! – Женька, не замечая, что по щекам льются слезы, упала на колени рядом с другом; Атос помог ей перевернуть Арамиса на спину, успев подсунуть свой плащ. - Нож, быстро! – Женька одним движением вспорола камзол и рубашку раненого. Кидаясь на помощь, она совершенно рефлекторно схватила сумку с аптечкой – сработал опыт работы на «Скорой», и теперь все необходимое было под руками. - Атос, лей мне на руки вот отсюда, скорее… - Эжени… - Арамис слабо улыбнулся, - я… все-таки… его достал… - Молчите, пожалуйста, молчите… - Женька сделала глубокий вдох, унимая дрожь в руках, вытерла глаза рукавом. Пуля попала в верхнюю часть груди, справа, между четвертым и пятым ребром. Четвертое ребро, судя по всему, сломано, но это ерунда, срастется… А вот если задето легкое… Кровь алая, но не пузырится, и изо рта кровь не течет… Женька прижалась ухом к груди раненого. - Что… - начал Портос. - Тише! – шикнул на него д’Артаньян. Несколько секунд Женька оставалась в этой позе, потом медленно выпрямилась и с трудом перевела дыхание. - К-кажется, легкие целы, - выговорила она. – Сейчас… - Не… волнуйтесь… - Арамис потерял сознание. Женьку это только обрадовало – пулю необходимо было извлечь как можно скорее. - Атос, - она оглянулась через плечо, - помоги мне… Инструменты в жестяной коробке были простерилизованы заранее. Прозондировав рану, Женька вздохнула с облегчением – пуля, разбив ребро, застряла в мышцах. Перелом, по счастью, чистый, легкие не задеты. Ну, это мы сейчас… - Вот так держи… Так… Вот она, дрянь! – Кровь потекла сильнее, но Женька уже извлекла пулю и бросила на снег. Следом шлепнулись уже ненужные окровавленные щипцы. Тампонирование, тугая повязка… Пока Женька бинтовала, а Атос поддерживал Арамиса за плечи, Портос скинул свой плащ и добавил к плащу Атоса. - Все… - Женька закрепила бинт и обессилено села прямо на землю рядом с Арамисом. - Что – все?! – почти с ужасом переспросил Портос. - Все в порядке… - Женьку снова затрясло. – Господи, чуть бы левее… и… - Он выживет? - Конечно. – Женька снизу вверх посмотрела на Портоса. – Повезло… - А эта мразь… - Портос развернулся. До сих пор никто не вспоминал о Вилье, но тут одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: помощь не нужна. Шпага Арамиса так и осталась торчать у него в груди, и в открытых глазах отражалось пасмурное зимнее небо. - Мерзавец! – Д’Артаньян, сжав зубы, выдернул клинок, поискал глазами, чем бы его вытереть, и поднял плащ Вилье. Протер шпагу, а плащ накинул на убитого. - Слава Богу, с ним покончено, - сообщил он. - Да черт бы с ним… - Женька вытерла окровавленные руки о снег, потом – о камзол Арамиса. Взяла мушкетера за руку, нащупывая пульс. Лицо девушки просветлело. - Нет, правда – обошлось. Теперь надо только домой поскорее… Поскольку оставлять раненого лежать на снегу было совершенно невозможно, Портос попросту взял друга на руки. Арамис все еще был без сознания, но кровотечение остановилось. Судьба, видимо, решила компенсировать свою оплошность: когда друзья вышли на дорогу, ведя в поводу лошадей (лошадь Вилье по общему согласию отвязали и отпустили, резонно решив, что в предместьях Парижа она недолго останется бесхозной), из-за поворота как раз вывернула неуклюжая колымага, направлявшаяся в Париж. Какой бы допотопной она ни была, все же пара лошадей везла ее значительно быстрее, чем друзья дошли бы пешком. Пожилая дама в черном уборе, услышав о нападении разбойников, заохала и тут же помогла устроить Арамиса на сиденье. Через час с небольшим мушкетера уложили в постель в Женькином доме.
Кусочек очень маленький, больше сегодня не успела. Пардон. Кстати, если есть медики: признаюсь, что ситуация с Арамисом близка к невероятной, и я это знаю. Вероятность того, что пуля сломает ребро, а не разобьет его, была исчезающе маленькой...
…Женька тщетно уговаривала себя перестать дергаться. Как врач, она отлично понимала, что рана не опасная, что она все сделала быстро и правильно, и даже крови потеряно не слишком много, и Арамис должен скоро очнуться… но как друг, из-за которого все это случилось – не находила себе места. То и дело она подходила к Арамису, прислушивалась к дыханию, проверяла пульс – и снова принималась ходить по комнате взад и вперед. - Эжени, - Атос наконец подошел к ней и обнял за плечи, - успокойся. Уже все позади. Ты ничем ему не поможешь, если будешь вот так изводить себя. - Я понимаю, - Женька уткнулась в грудь мушкетера, - я понимаю… Я стараюсь… - Старайтесь… получше… - раздался сзади слабый голос. Портос издал радостное восклицание; Женька рывком обернулась и кинулась к кровати; сидевший на подоконнике д’Артаньян живо вскочил на ноги. - Арамис! – У нее вырвался вздох облегчения. – Ну слава Богу! Нет-нет, не двигайтесь… ну вот, я же говорила! Арамис попытался привстать, сдавленно охнул и снова откинулся на подушку. Женька торопливо подсела к нему и взяла за плечи. - Не двигайтесь, Арамис. У вас сломано ребро, это больно. - Я… уже заметил, - побледневшие губы Арамиса дрогнули в улыбке. Он переводил дыхание почти после каждого слова, но темные глаза живо блестели. – А что… с Вилье? - Вы его уложили. – Женьке больше всего хотелось обнять мушкетера и расцеловать, но, во-первых, она опасалась причинить ему боль, а во-вторых, такое проявление чувств в семнадцатом веке было бы перебором. - Арамис, милый… я не знаю, как мне вас отблагодарить… - Один поцелуй… и мы… в расчете!… - Арамис лукаво прищурился. – Если, конечно… Атос не возражает… - Ну, вы в полном порядке! – с облегчением рассмеялся Атос. - Хоть два! – Женька, больше не колеблясь, наклонилась к Арамису и расцеловала его в обе щеки, что мушкетер принял с выражением величайшего удовольствия. – Только поправляйтесь побыстрее! - Приложу… все усилия… - Арамис коротко усмехнулся – и тут же снова побледнел, а улыбка сменилась легкой гримасой. – Черт, действительно… больно. Это… надолго? - Недели на две, - сочувственно отозвалась Женька. – Вам еще повезло, пуля скользнула по ребру и отклонилась… Дайте-ка я вас прослушаю. – Девушка осторожно откинула одеяло и приложила ухо к забинтованной груди Арамиса. – Дышите, только неглубоко… Так, теперь задержите дыхание… Все нормально. Постарайтесь только не кашлять и не смеяться. Несколько дней вам лучше побыть у меня, а потом, если все будет в порядке, мы отвезем вас домой. Пикар уже отправился за Базеном. Не возражаете? - Как я могу… возражать хирургу… да к тому же такому… очаровательному? – Арамис перевел взгляд на Атоса. – Вы счастливец… мой друг. Вам… досталась самая… лучшая женщина… во всей Франции… - Я тоже так считаю, - просто отозвался Атос. – Я ваш должник, Арамис. - Рад был… оказать вам… маленькую услугу… Женька встала. - Так, - решительно сказала она. – Вам надо отдыхать, Арамис. Постарайтесь заснуть. Если что… - Если что, - подал голос д’Артаньян, демонстративно ставя стул у изголовья Арамиса, - я побуду здесь. Вам тоже надо отдохнуть, Эжени. Не волнуйтесь, я вас позову, если понадобится. Женька обвела друзей взглядом. - Но я не могу… - Эжени, я все-таки ваш лейтенант, - гасконец улыбнулся, - и вы должны подчиняться моим приказам, не забыли? Так вот я вам приказываю: немедленно идти отдыхать!
Отправлено: 23.03.10 23:51. Заголовок: …Через полчаса в две..
…Через полчаса в дверь осторожно заглянул Базен. Д’Артаньян оглянулся на задремавшего Арамиса, приложил палец к губам и встал. - Оставайся тут, - шепнул он. – Если что – жар, или кровотечение откроется – зови госпожу де Флер. Понял? - Понял, сударь… - Планше пришел? - Да, сударь, внизу ждет. - Отлично. – Д’Артаньян вышел, стараясь ступать потише. …- Планше, у меня есть для тебя важное поручение, - вполголоса начал он. - Слушаю, сударь, - с готовностью отозвался Планше. - Ты не боишься покойников? Планше округлил глаза: - Сударь, вы меня обидеть хотите? Нет, разумеется… по крайней мере, днем. - И ты знаешь, где мы были сегодня утром? - Конечно. Господин Арамис дрался на дуэли в Венсенском лесу. - Так вот. Бери лошадь и поезжай туда. Это поляна справа от дороги, футах в ста от въезда в лес. Там ты найдешь… - д’Артаньян слегка запнулся, - словом, там лежит противник Арамиса, покойный маркиз де Вилье. Мне нужно, чтобы ты отвез его тело к нему домой и передал слугам. - Но, сударь, - Планше слегка растерялся, - что же я им скажу? - Придумай, - пожал плечами д’Артаньян. – Ну, к примеру, что ты нашел его на дороге… Во-первых, не по-христиански бросать его в лесу без погребения. А во-вторых… необходимо, чтобы его признали мертвым, а не исчезнувшим, понимаешь? - А-а! – сообразил Планше. – Признаться, Пикар мне кое-что рассказывал… так что я вам скажу – господин Арамис совершил богоугодное дело, прикончив этого мерзавца! Кстати, о господине Арамисе – как он себя чувствует? - Спит. Слава Богу, Эжени отличный хирург… - Д’Артаньян помолчал. – Но езжай, Планше, не теряй времени! - С вашего позволения, сударь, я скажу, что нашел его у дороги умирающего и что господин маркиз успел назвать мне свое имя и адрес, а больше ничего, - почесав в затылке, предложил Планше. - Неплохая идея. Ну, давай, поезжай! Потом вернешься сюда, я тебя дождусь. Планше поклонился и вышел. Д’Артаньян заглянул в комнату Арамиса. Арамис крепко спал, Базен на своем посту читал молитвенник. Гасконец кивнул и тихо прикрыл дверь. - Ну что, как он? – Из кабинета вышел Атос. - Порядок, спит, - отозвался д’Артаньян. – Я оставил с ним Базена. А что Эжени? - Тоже спит. - Вы чем-то озабочены? Атос неопределенно пожал плечами: - Мы ведь оставили Вилье на месте дуэли… каким бы подлецом он ни был, но… - Не беспокойтесь, Атос, я уже позаботился об этом. Планше сделает все, что надо. – Д’Артаньян хитровато улыбнулся. - А нам ведь надо, чтобы Эжени без проблем признали вдовой, не так ли? - Д’Артаньян, вам когда-нибудь говорили, что вы гений? – улыбнулся в ответ Атос. - Вы успеваете сделать то, о чем другие только начинают вспоминать. - Ну что вы, Атос, я же все понимаю. Я очень рад за вас… и за Эжени тоже.
…Планше начал выполнение своей деликатной миссии с того, что завернул к знакомому угольщику и одолжил у него мула и повозку, оставив в залог свою лошадь. Ему совершенно не улыбалось возвращаться в Париж пешком с покойником на седле. Поляну он нашел безо всякого труда – благо снег еще не сошел и следы всех проехавших туда и обратно были отчетливо видны. Увидев накрытое плащом неподвижное тело и побуревшее пятно крови на том месте, где упал Арамис, Планше перекрестился и принялся за дело. - За все ваши фокусы, сударь, стоило бы бросить вас в канаве, - он, кряхтя, взвалил покойника на повозку и снова прикрыл плащом, потом, немного подумав, еще и пустым мешком, - но, боюсь, мой господин меня не одобрит, а уж господин Атос – и подавно… Но, пошел! Заставить мула идти хотя бы рысью Планше не удалось, но он утешил себя тем, что это, как-никак, погребальная повозка и носиться вскачь ей не пристало. Все же через час «похоронная процессия» завернула на улицу Сент-Оноре, и Планше с облегчением остановил мула у дома, в котором квартировал маркиз де Вилье. - Эй! – Планше забарабанил в дверь. – Здесь живет господин де Вилье? Эй! - Ну, чего надо? – Дверь распахнулась, и лакей смерил Планше недружелюбным взглядом. – Ничего не покупаем… и господина нет дома. - Я знаю, - Планше старательно напустил на себя скорбный вид и стащил берет. – Я как раз и привез вашего господина. - То есть как? – Лакей непонимающим взглядом скользнул по повозке. - Я нашел его в двух милях от города, у дороги, - поведал Планше с умеренной печалью. – Увы, он уже умирал и успел сообщить мне только свое имя и адрес… Должно быть, на него напали грабители… - Грабители? Ну уж нет, - лакей не казался чрезмерно огорченным, - скорее всего, это очередная дуэль наконец оказалась для него последней! Так что, он мертв? - Увы, - Планше потупился. - Ну что ж, - лакей размашисто перекрестился, - мир праху его. Помогите мне занести его в дом, приятель! Вдвоем они внесли тело в квартиру, и Планше поспешно отступил. - Так вы сообщите его семье? – на всякий случай поинтересовался он. - Да у него и нет почти никого, - отозвался лакей. – Жена и та сбежала… Есть где-то в Бургундии, седьмая вода на киселе, только обрадуются, что дядюшка преставился… Ладно, вот вам за труды, возьмите, - и лакей сунул Планше полпистоля. – Хоть и дрянной был человек, а все негоже на обочине валяться! - Спасибо, сударь! – Про себя Планше даже не слишком удивился тому, насколько спокойно была воспринята трагическая новость. Видимо, Вилье обладал даром отравлять жизнь не только близким, но и слугам. Выйдя из дома, Планше уже не полез на повозку, а повел мула под уздцы. Проходя мимо церкви, он задумчиво подбросил на ладони полученную монету, поймал, оглянулся – и кинул ее в шапку какого-то нищего на паперти. - Самое бы ему там место было, на обочине, - проворчал он. – Да что уж теперь…
...Нервное напряжение последних нескольких дней, наконец разрешившееся, действительно отразилось на Женьке вполне закономерным образом: она заснула как убитая, причем засыпать начала еще стоя. Атос уложил ее на диван, укрыл пледом, и девушка канула в сон без сновидений, как в темную воду. И проснулась так же – просто открыв глаза. «Надо же, как я выключилась…» Женька села. За окном догорал ясный зимний закат. Атос сидел в кресле с книгой на коленях, но не читал. - Как ты? – Услышав шорох, мушкетер отложил книгу и подсел к девушке. – Отдохнула? - Еще как… Как там Арамис? - Спит сном праведника, - улыбнулся Атос. – Базен сидит с ним, остальные разошлись по домам. - Я пойду проведаю… - Подожди, пожалуйста, - Атос удержал ее за руку. – Подожди… Женька уловила в голосе мушкетера волнение. - Эжени, я не стал говорить об этом вчера, но сейчас, когда все позади, не хочу больше откладывать. – Атос сделал паузу. Женька молча слушала. - Несколько дней назад я узнал, что скончался мой дальний родственник, назначив меня своим наследником. Я собираюсь уехать в имение, как только улажу все дела и получу отставку, месяца через два, но… Женька затаила дыхание. - Но я не хочу уезжать один, - договорил Атос. – Я прошу тебя… выйти за меня замуж. Я готов ждать, сколько понадобится, но… я хочу знать, да или нет. Вот так. Женька расширенными глазами смотрела на мушкетера. Оказывается, мечты сбываются именно так – просто и незаметно. И без лишних слов. Оказывается, мечты все-таки сбываются… Атос, слегка побледнев, ожидал ответа. - Да… - шепотом сказала Женька. - Да…
…Ждать пришлось недолго. Арамис быстро выздоравливал. Женька, рискуя шокировать Атоса своими представлениями о приличиях, твердо объявила, что соблюдать траура не намерена, но – что самое удивительное – Атос воспринял это заявление как должное. Некоторое время отняло улаживание формальностей с вдовством Эжени, для чего Женьке пришлось все-таки съездить в замок Шермон, затем де Тревиль с грустью принял сразу три прошения об отставке – Атоса, Женьки и Арамиса. «Бедный де Тревиль, - Женька, прощаясь с искренне огорченным капитаном, испытывала самые противоречивые чувства. – Если бы он знал, какая настоящая причина отставки одного из его мушкетеров… Ох, надеюсь, что он этого и не узнает!» Об истинной причине не догадывался пока даже Атос. Арамис, весьма кстати принявший сан, заявил, что никому не уступит честь обвенчать графа де Ла Фер с Эжени де Флер, и еще через месяц трое отставных мушкетеров в сопровождении двух друзей и слуг выехали из Парижа в сторону Блуа. А еще через неделю Женька, все еще не веря, что это происходит с ней на самом деле, стояла рядом с Атосом в крошечной древней церкви на самом краю поместья Бражелон, глядя в непривычно растроганные глаза Арамиса и слушая слова обряда. Сквозь разноцветные стекла витражей в храм заглядывало мартовское солнце, запахи ладана и нагретого воска смешивались с запахом талой воды. - Граф де Ла Фер, Эжени де Флер, объявляю вас мужем и женой - в радости и в горе, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас. Аминь.
Послесловие
…Женька приподнялась на подушках навстречу вбежавшему в спальню графу. Влажные от пота волосы, раскрасневшееся, усталое лицо – но глаза сияли. - Посмотри сам… - У вас сын, господин граф, - повитуха, улыбаясь, протянула графу мяукающий белый сверток, и Атос бережно принял его на руки. - Эжени… Я хочу, чтобы имя выбрала ты. Женька улыбнулась. - Тогда пусть будет Рауль. Не возражаешь? - Невероятно! Я бы предложил то же самое… - Атос склонился над сыном. - Значит, я угадала. – И Женька, воспользовавшись, что все внимание обращено на юного Рауля де Бражелона, показала язык в ту сторону, где предположительно находились Тур – и герцогиня де Шеврез.
Ну вот! Теперь критику в студию! Подозреваю, что я не одинока в своих фантазиях, но, как говорится, кто первый встал - того и тапки! Во всех смыслах!
Отправлено: 26.03.10 19:28. Заголовок: А хорошие иллюстраци..
А хорошие иллюстрации - редкость не только в этом жанре, но и вообще! Но у нас есть Стелла. Еще два рисунка, за которые я ей бесконечно благодарна! Стелла, спасибо!!!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 72
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Но, поскольку мне посоветовали выложить это еще и здесь - выкладываю... 
(Ревную к Атосу)
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума