ДЮМАСФЕРА - Форум фанфиков по мотивам книг Александра Дюма (отца)

О пользе суеверия

Эпиграф:

"Свобода выбора есть свобода выбора. Но кто-то же наладил д'Артаньяна со всей дури головой в графское плечо.
Вот это как раз вполне себе функция ангела-хранителя – создать условия..." L_Lada

Часть первая.

***
Вельзевул нервничал. Это началось дней десять назад: не сны, а скорее видения донимали его. Он видел во всех подробностях, как какой-то тощий гасконский мальчишка усаживается в седло, поправляет шпагу и шпорит коня. Коня, да… Если б конь, а то сплошное недоразумение! Жёлто-рыжий, и будто с прозеленью! Обомшелый, что ли, от старости? И вот этот юный владелец лошадиного недоразумения и есть тот самый четвёртый, что должен войти в компанию мушкетеров! И он уже едет! Бу вздыхал, слонялся по дому тенью, отказывался от еды и даже, кажется, похудел. Граф смотрел на него с пристальным вниманием и гладил чаще прежнего. Кот не противился.
– Бу, ты не заболел ли? Не наелся ли где отравленных мышей? Или всё по кошкам? – спрашивал граф, а Вельзевул только твердил жалобное "мао!", тыкался в руки хозяина головой, жмурился и урчал. И забирался на колени, и обнимал лапами! Граф приподнимал бровь и чесал кота за ухом.
Совсем тяжко было Бу, когда он невольно разбудил хозяина ни свет ни заря, сидя возле и глядя на него немигающим взором. Граф кинул в него подушкой – и хорошо, хоть морок развеялся! Вельзевулу было не по себе от того, что он затеял, и от того, как в будущем могут сойтись пути графа и этого гасконца, будь он неладен! А граф собрался и уехал – куда-то в ту же сторону, где был сейчас и гасконский мальчишка на жёлтом коне! Мьяяяяуууууу! И ещё там была женщина… да, женщина, не имеющая лица… или с десятком лиц? Что за чертовщина творится в этом мире?
Беспокойный Вельзевул подрал когтями ковёр и запрыгнул на подоконник, глядя на зазеленевший апрельский сад и первых мотыльков, порхающих над согретой землей.
Однако это беззаботное порхание не могло отвлечь полосатого кота от его дум. Он нервно зевнул, пошевелил усами и решительно отправился на кладбище Сен-Сюльпис, по дороге вызывая крыса. Когда кот достиг склепа, Ле Ронжер был уже на месте.
– Мессир Вельзевул… – начал тот обычное приветствие и смущённо закашлялся: – Бу, что случилось?
– Э… Что, заметно?
– Линяешь?
– Издеваешься?
– Хм… – хитро прищурился крыс.
– Сам плешивый! – огрызнулся кот и щёлкнул зубами прямо у лукавой мордочки Ле Ронжера.
– Ага! И шуба у меня молью трачена! – согласился крыс. – Давай уж, мессир, выкладывай, что тебя тревожит.
– Меня тревожит гасконец на жёлтом коне.
– Так… Линяешь и злоупотребляешь валерьянкой? – Ле Ронжер принюхался и снова отпрянул от кошачьих зубов. – Что за гасконец?
– Ну, в общем… Как бы это, чтоб понятней… А, вот! Представь себе Дон Кихота в восемнадцать лет. Представил? Или ты книг не читаешь?
– Ле Ронжер пробует на зуб все новинки в книжных лавках и библиотеках Парижа! – гордо подбоченился крыс.
– Да этой новинке уже двадцать лет по человеческому счёту! Забыл, небось?
– Ничего я не забыл! И что там с гасконским мальчишкой?
– А вот что, слушай…
Бу рассказывал, крыс чесал лапками в плешивом загривке, и веселость его проходила:
– Жёлтый мерин… следить у всех ворот, доложить, как приедет. Так?
– Так. Я тебе обязан, крыс.
– Ладно, какие между нами счёты…– смутился Ле Ронжер и юркнул в темноту.

***
Так шли дни, граф вернулся, но тревога кота всё равно не проходила. А сегодня Вельзевул вообще был вне себя.
Вездесущие соглядатаи Ле Ронжера донесли, что на улице Феру нынче вечером случилась дуэль, а лучше сказать – попытка убийства. И в этой стычке ранен Атос! Столько усилий – что же, всё зря?! Вельзевул издавал глухое ворчание, переходящее в вой, а его толстый хвост метался из стороны в сторону. Сгоряча полосатый кот послал призыв Бланшетт, но та не откликнулась. Бу замер, ловя нить их связи – ничего. Кот взывал снова и снова – на том конце был провал, пустота. Мертва?!! Или это… это то, о чём он подумал? Она сумела приоткрыть вход в мир Прародительницы? Она?!! Сумела?!! И направила ручеёк неиссякаемой жизненной силы через себя к хозяину. Нет, не ручеёк, поток! Да он же выжжет её изнутри, и к утру всё будет кончено! Ах, Бланшетт…
Вельзевул, не теряя больше ни мгновения, со всех ног помчался на улицу Феру.
Дело было далеко за полночь, и в доме мадам Дюшан наконец всё стихло – бодрствовал лишь один Гримо, охраняя покой господина. Бу поскрёбся у двери раз и два, а на третий дверь всё-таки отворилась.
– Куда?!! – шёпотом возопил долговязый лакей, узнавая полосатого кота: – Кыш!
На это кот приложил уши, показал внушительные клыки, сказал весомое: "Кххааааааа…", и метнулся мимо ног человека прямо в спальню. Там он, встав на задние лапы у кровати, потыкался носом в горячую руку Атоса и тёплый пушистый бок Бланшетт.
– Мррррь, мррряу, мррря… – сказал он музыкально и нежно, так, как кошки подзывают котят. – Мрррь… Ты всё правильно сделала, женщина. А теперь спи, спи, спи. Я за тебя…
Он по одной собирал тонкие мерцающие нити, струйки, ручьи потока жизни, и как через отполированное сферическое стекло посылал кипящий луч к плечу раненого. В комнате как будто сделалось светлее.
Кот сидел недвижим, напряжённо вытянувшись и приподняв голову, словно древнее изваяние. Так его застал рассвет. Пошатываясь, он побрел на кухню, напился из миски Бланшетт и выскользнул на улицу. Дело сделано, а спать он будет потом.

***
Лу беспокоился. Вот уже недели полторы от Вельзевула не было вестей, хоть чёрный и чуял, что тот в Париже и вполне жив-здоров. В смутной надежде на встречу с приятелем Лу даже наведался в склеп на Сен-Сюльпис, но там было пусто, пыльно и холодно, будто каменные стены никак не хотели отпускать зиму, между тем как снаружи зеленел апрель.
В раздумье чёрный кот почесал задней лапой за ухом и двинулся к отелю Рошфор, однако по пути прельстился ароматом жарящейся рыбы у одного трактира, и тут его посетила мысль…

***
Холеный чёрный кот выпустил из пасти здоровенную, истекающую соком и маслом золотисто поджаренную рыбину, и сказал:
– Вот.
Полосатый от удивления так и сел:
– Лу, это что?
– Я беспокоился. Ты где-то запропастился, ну я и… В общем, вот… Ешь давай, теплая ещё.
– Но ты… где ты это взял?!
– Спёр! – гордо ухмыльнулся чёрный и захихикал.
– Лу, а если твой монсеньор узнает, что ты докатился до грабежа и разбоя, что будет? И про то, что ты бродишь по улицам один неизвестно где?
– Ну… я… Теперь котов не ловят и не жгут на Гревской площади.
– Лу, – вздохнул полосатый, – если тебя пнут сапогом или ещё чего похуже, я себе этого не прощу.
Чёрный смутился:
– Бу, ну я же…
– Ты беспокоился, знаю, – ответил серый.
– Да, именно! Смотри, – Люцифер указал на свою добычу, – она вкусная! Без всяких лишних приправ и не пережарена…
– Ты её спёр… э… украл… э-эээ… принёс специально для меня?
– Ну, конечно! Ешь!
– Спасибо… – Вельзевул подумал, что у него никогда ещё не было столь бескорыстного приятеля, и с тем приступил к угощению: – Мрррр, а помочь мне не хочешь?
– Мрррр! – ответил Люцифер, с готовностью вцепившись в рыбу с хвоста: – Мррр, уррр-уррр-ррррру…

***
Обстоятельно вылизываясь, два кота лежали в теплом солнечном пятне. Чёрный жмурил оранжевые глаза, а полосатый в упор смотрел на солнце зелёными, как незрелый крыжовник.
– О чем думаешь, Бу?
Вельзевул даже вздрогнул и мотнул головой, будто у него внезапно зачесалось в ухе.
– Ох, Лу…
– Есть дело? – спросил чёрный с плохо скрываемым любопытством. – Слушай, Бу, я и правда хотел бы быть полезным. А я только у монсеньора на подушке лежу. Вот ты – другое дело.
– А что я? – прищурился полосатый.
– Ну, как же! – округлил оранжевые глаза чёрный, – ты… ну, ты всё знаешь, ты в курсе всех новостей, и всё время делаешь разные нужные вещи.
– Это какие?
– Ты велел Бланшетт охранять мушкетёра Атоса, чтобы он… чтобы с ним… всё было хорошо.
– А ты обо мне побеспокоился и поесть принёс, чтобы я не того… чтобы со мной тоже всё было хорошо, – хмыкнул Бу. – Даже кухню чью-то ограбил!
– Ну, ты сравнил! – воскликнул Лу. – Я, как ты, хочу!
Вельзевул знал, что Лу готов помогать ему всегда и во всём, и потому чувствовал себя неловко – втягивать доброго приятеля в рискованные затеи было совестно. Но ведь он не отстанет и, чего доброго, вляпается в историю!
“Может и впрямь поручить ему что-нибудь? – думал полосатый. – Не раздвоиться же мне! Сейчас нужно быть ближе к Бланшетт и присмотреть за ней и Атосом, а заодно встретить гасконца и привести его… конечно же на улицу Феру! Мадам Дюшан как раз сдает освободившуюся мансарду.”
За этими мыслями Бу с нарочитым усердием вылизывался – просто чтобы не заснуть от обильной еды. Тем более, что и прошедшая ночь выдалась беспокойной. В эту самую минуту край ковра зашевелился, и полосатый подскочил, чуть не подавившись собственным хвостом: из-под ковра вылез мышонок, остановился посреди комнаты и с интересом начал рассматривать обоих котов. Невиданная наглость! И вообще – мышь в отеле де Рошфор? Немыслимо! Вельзевул в мгновение ока прихлопнул мелкого наглеца когтистой лапой и подтащил его к себе.
– Эй, а ну! Полегче, вы! – возмутился мышонок, пинаясь всеми четырьмя лапками. – Курьер от мессира Ле Ронжера к мессиру Вельзевулу!
– Че… чего-о?!! – Бу выплюнул шерсть от хвоста, которой чуть не поперхнулся. – Тьфу! Чего? Кто курьер?

– Я курьер! – гордо заявил мышонок.
– Можно я его сожру? – встрял Люцифер и подобрался поближе.
– Погоди, брат, тут прямо великое посольство. Ну, я – Вельзевул. Говори, с чем тебя прислал мессир крыс.
– Гасконец прибыл. Восемнадцать лет, берет с облезлым пером, голубая куртка. Сейчас торгуется с барышником у Сент-Антуанских ворот за жёлтого мерина. Звать д'Артаньян.
– Кого, мерина? – не понял Люцифер и сел на хвост.
– Гасконца! – фыркнул мышонок.
– Бу, можно я его сожру, а?
– Можно, – хмыкнул Вельзевул.
Чёрный зашипел и прыгнул, но его острые когти вонзились лишь в ковёр: мелкий наглец как в воду канул!
– Молодёжь нынче пошла! – хихикал Вельзевул, глядя на обескураженную физиономию приятеля. – Совсем страха не имеют!
– Слабоумие и отвага, – пробурчал Люцифер.
– Ну, ничего, я этого курьера другу Ле Ронжеру ещё припомню! Хи-хи-хи!
Вдруг Вельзевул как смеялся, так и повалился на бок, корчась в судороге. Лу оторопел и смотрел на него, не понимая, что вообще происходит.
– Эй… Бу, чего ты? – он протянул к нему лапу, но тотчас же отдёрнул, не решаясь прикоснуться. – Бу, пожалуйста… Ты это чего, а?
– Лу… – прохрипел тот, – Луууууу… Какая боль…
– Что? Где болит? – чёрный кинулся лизать морду, нос и ухо приятеля. – Вот, сейчас-сейчас! Легче?
– Мааааао! – взвыл полосатый. – Там Бланшетт… это она…
– Да что с ней?
– Ей больно…
Вельзевул с воем вскочил и бросился к двери.
– Куда?!!
– Туда!
– Я с тобой!
– Нет! Хочешь помочь – беги к воротам Сен-Антуан, найди гасконца и приведи его на улицу Феру! Дом с мансардой, клён у стены, вывеска “Комнаты внаём”.
– Ага!
– Найдешь, где?
– Ага!
– Извернись, но приведи! Запомнил, каков гасконец из себя?
– Ага! – кивнул уже совершенно ни в чём не уверенный Лу.
Из ворот отеля де Рошфор выскочили два кота, чёрный и полосатый, и помчались по улицам в противоположных направлениях.

***
Уже привычным путем запыхавшийся Вельзевул пробрался в квартиру Атоса – даже Гримо без протеста отворил ему дверь. Полосатый тут же вскочил на кровать: рука человека была горячая, ой, горячая! Но дышал он ровно, тихо, мерно. Лихорадки и бреда нет, он спит, понял Бу. А Бланшетт… Белая кошечка заблудилась где-то посреди своих грёз в мельтешении теплых солнечных бликов и резкой веерной тени.
"О, великая Котья Матерь, позволь мне позвать твою дочь…"
Вельзевул свернулся клубком вокруг кошки, положив подбородок ей на голову. Не прошло и пяти минут, как Бланшетт замурчала, а потом сонно потянулась. Словно ничего и не было!
– Мессир? – удивилась она. – А что происходит?
– Ты выполнила договор, женщина.
– А… хорошо! – легкомысленно ответила Бланшетт, зевнула и перевернулась на другой бок.
Бу фыркнул и в недоумении почесал ногой за ухом: белянка какая-то не такая… Странно, ничего не помнит, и будто выглядит… моложе, что ли?
"Гм, а вот я линяю…"
С этим Вельзевул слез с кровати и поковылял вниз по лестнице. Вдруг хозяйская дверь отворилась.
– Ох… Миленький! – всплеснула руками мадам Дюшан, обрадовавшись коту, как родному.
Кот опешил: “миленький”?!! Это с его-то рожей?
– К подружке своей приходил? – снова спросила женщина.
– Мяу? – удивился Бу.
– Да уж мяу! – хмыкнула хозяйка, приглашая кота в свои комнаты. – Заходи.
Вельзевул зашел. Тут же в руках мадам явилась тарелочка с сыром и мясом.
– Кушай, кушай, миленький! – приговаривала женщина, гладя кота по голове и широкой спине.
Припомнив недавнее своё обжорство, Вельзевул икнул, с тоской поглядел на мадам и… начал вежливо есть. Опустошив тарелочку, Бу снова взглянул на мадам Дюшан – та уселась на обитую сукном скамейку и похлопала себя по юбке. Вот что ты будешь делать? Вежливость превыше всего! Кот запрыгнул на колени хозяйки и заурчал.
– Ласковый… А где же твой хозяин, а? Небось опять тебя ищет? – задала мадам непраздный вопрос: щедрый и такой авантажный знакомец её квартиранта произвел на достойную хозяйку неизгладимое впечатление.
– Неа, – сказал кот.
– Жаль, – сказала мадам, лаская и гладя кота. – Очень жаль…
Вельзевул хотел бежать по своим делам, но сам не заметил тот момент, когда его свалил беспробудный сон.

Мадам Дюшан осторожно передвинула кота с колен на сиденье и накрыла его шалью. А вдруг и правда в её заведение пожалует тот вельможа в вышитом плаще?

***
До сегодняшнего дня Лу не видел нормальных гасконцев, не считая, конечно, братьев Ротонди, часто бывавших у монсеньора. Впрочем, справедливости ради, братья всё же были полуитальянцами. Старший, что-то рассказывал про то, как уважают чёрных котов в Гаскони. Младший же, кудрявый и весёлый юноша, просто обнимал кота и говорил "мio caro piccolo gatto" *. А потом с ним на руках подходил к зеркалу, сравнивая отражения – сходство определенно было – и целовал Лу в нос!
Сейчас в носу чёрного кота щекотало от пыли, мимо грохотали колёса, копыта лошадей, мелькали дворянские сапоги со шпорами и башмаки простолюдинов. Лу, немного ошалев от уличного шума, жался за повозками – один раз в него швырнули гнилой морковью, другой раз палкой, но не попали, обошлось – и он подумал, что совершенно не знает, что делать дальше. Вот если бы рядом был Вельзевул, он бы знал! Эх… Лу вздохнул и попытался представить, что бы сделал его полосатый приятель. Конечно, для начала Бу определился бы с диспозицией, но это проще сказать… Кот огляделся, осторожно переместился в сторону от сапог, башмаков и копыт и вскарабкался на груду пустых бочонков. Сверху эта самая диспозиция была как на ладони: вот, наверное, тот тип и есть барышник – неприятный такой, с физиономией лгуна, и его помощник, держащий в поводу… коня?!! Ох… Люцифер привык видеть в конюшне монсеньора совсем других коней, а это… гм… это невиданное нечто цвета хорошо созревшего огурца не укладывалось ни в какие рамки привычного.
Лу так увлекся созерцанием чудесного беарнского мерина, что не сразу вспомнил, что найти-то нужно его беарнского хозяина! Что там у нас в исходных: восемнадцать лет, берет с облезлым пером и голубая куртка? Ага, возликовал кот, вот, вот же он, угощается пирогом с луком! Голодный-то како-о-ой!
"Небось, проел уже своего мерина?" – ехидно ухмыльнулся Лу, и настроение его значительно улучшилось. А если ещё и слухи о любви гасконцев к чёрным котам не ложны, то это значительно облегчает дело, думал кот, слезая с высоты.
Вдруг один бочонок под ним покачнулся, накренился и покатился вниз, увлекая за собой все прочие. Лу от неожиданности мявкнул, быстро-быстро заперебирал лапами, но бестолку – он только ронял оставшиеся бочонки – а потом завопил от ужаса: он летел на катящейся бочке, всё ускоряя её движение, выпучив огненно-жёлтые глаза и завывая, как демон, извергнутый преисподней!
Ничего не скажешь, эффектное появление!
Таким порядком Лу домчался до какого-то ухаба на дороге, и там бочонок подскочил, придав коту дополнительное ускорение. Растопырив все четыре лапы, Люцифер пролетел ещё туаза три и приземлился аккурат под ноги юного гасконца – на сумку с его нехитрыми пожитками. Гасконец весьма резво отпрыгнул в сторону, для чего-то торопливо запихивая в рот остаток пирога.
– Проклятье, мешок с блохами, ты откуда взялся?! – Глаза у гасконца стали по блюдцу!
Надо думать, явление у городских ворот подлинного Люцифера не наделало бы бо́льшего переполоха, чем замысловатые эволюции Лу. Где-то завизжала деревенская деваха, бросив корзину и натянув подол на голову.
– Нечистая сила! Нечистая!
Вопль ее всколыхнул толпу.
– Последние времена настали… – бубнил кто-то в исступлённой обречённости. – За грехи по дело́м нашим мука…
Ревел осёл, рыдала торговка, пользуясь всеобщим смятением, меж честных горожан шныряли два вора-карманника, стражники у ворот схватились за свои алебарды, а жёлтый мерин, четверть часа как проданный д'Артаньяном, вскинул задом и, взяв с места галопом, устремился вдоль по улице Сен-Антуан.
– Бей! – вопили уже в толпе. – Бей демонов!
– Бей нечестивых! Смерть еретикам! – вторили им, и дело могло выйти нешуточное!
Похоже, эскапада Лу, исключительно мирного и домашнего кота, грозила привести ни больше, ни меньше ко второй Варфоломеевской ночи!
От этого чёрный, вместо того, чтобы испугаться и дать стрекача, отчего-то начал хихикать – совершенно неуместно, но неудержимо. В его сторону полетели палки и уже знакомая ему гнилая морковь. Кот фыркнул и нырнул в сумку д'Артаньяна, валявшуюся на земле.
Любой уважающий себя бродячий кот никогда бы не полез в ловушку, но где же было ждать подобного здравомыслия от Лу? Он и сам сейчас не ведал, что творил, он забыл всякую логику, и ему было ужасно весело. Слегка попугать суеверных – до чего же это забавно!
– Ах, дьявол! – воскликнул гасконец, потому что палки и камни падали уже в непосредственной близости от него самого, а с палками у д'Артаньяна были связаны ещё совсем свежие воспоминания. – А, ну, прочь, бездельники, дурачьё! – К тому же гасконцу совсем не улыбалось потерять своё последнее имущество, хранившееся как раз в этой сумке. С котом, или без кота, чёрт бы его побрал!
Наш юноша, прикрывая голову, схватил заметно потяжелевшую сумку и, как давеча его жёлтый мерин, пустился бегом по улице Сент-Антуан. К счастью, его не преследовали. Гасконец остановился в каком-то переулке, огляделся, перевернул сумку и стал её яростно трясти. Из сумки выпал узел с бельём, потом узелок с горстью сушеных трав и рецептом маменькиного бальзама, а вот кот никак не желал выпадать. Д'Артаньян неосторожно засунул туда руку и неизбежно познакомился с когтями чёрного разбойника.
– Ах, ты! А, ну, вылезай, не то живодёру снесу, и быть тебе шапкой! Или муфтой! – Кот в мешке на это только шипел и плевался. – Чёрт лохматый!
Вообще-то, Лу уже обиделся – как будто нельзя попросить по-человечески: господин кот, не соблаговолите ли выйти? А ещё лучше – мессир кот… И-не-на-до-ме-ня-так-тряс-ти!!! Де-ре-вен-щи-на-гас-кон-ска-я! Мя-а-а-а-а-а-ааууу!
Лу заорал, но в рот ему попал какой-то клубок, и он сам чёрным пушистым клубком вывалился наконец из сумки.
– Ага! – обрадовался гасконец, а кот со своей добычей в зубах отбежал на несколько шагов и посмотрел на юношу с немалой долей ехидства.
– Эй, стой! – вскричал тот. – Чёрт! Стой, тебе говорят! Отдай! Это же с папенькиного камзола! Отдай немедленно!
Лу внутренне расхохотался: ага, вот и гасконец тоже попался! Отдать? Вот просто взять и отдать? Хм… Да ни за что! Побегаем, юноша?
И торжествующий Лу с клубком золочёной тесьмы в зубах направил свой бег к ближайшему мосту, имея целью окрестности Сен-Сюльпис.
Кот, похоже, решил во что бы то ни стало оправдать свою принадлежность к разряду демонов (ну, ежели люди хотят так думать, то и на здоровье!), и заставлял гасконца то бежать за ним со всех ног, то подкрадываться, то сидеть в засаде. Лу развлекался. По правде сказать, он пару раз просто-напросто заблудился и водил своего преследователя кругами, зато потеха из всего этого вышла знатная: кот шмыгнул в гостеприимно открытую дверь посудной лавки, а оттуда проскочил мимо лестницы чёрным ходом на соседнюю улицу. Д'Артаньян, естественно, ринулся следом. Грохот рушащихся полок, звон и крики "караул, убивают!" летели в спину гасконца до тех пор, покуда он не свернул за угол и не пробежал ещё квартала два. И если наш юноша думал, что на этом мешок с блохами выдохся, то он жестоко ошибся. Проблуждав по чужим огородам, тупикам, переулкам и козьим выпасам на пустырях вблизи Вожирар не меньше трёх четвертей часа, д'Артаньян готов был сдаться: в самом деле, что за ребячество гоняться за проклятым котом по всему Парижу ради мотка тесьмы! Есть дела и поважнее, чёрт побери! Надо сыскать хоть трактир с комнатами, иначе ночевать придётся на улице, а заодно справиться, где живут оружейники, чтобы починить шпагу. Это срочно! Но кот, вот ведь пакостник, негодовал гасконец, между тем как Лу, милейший Лу, аккуратно уселся на ступеньку приличного дома с мансардой и занялся своей роскошной шубой, запылившейся в прогулке по городу. Про клубок, казалось, он и думать забыл, изящно и неторопливо вылизывая лапку. Д'Артаньян коршуном бросился на своё добро, споткнулся и с разбегу впечатался в дверь. Со стены над дверью сорвалась жестяная вывеска и просвистела мимо уха д'Артаньяна как не изобретенная ещё гильотина. Гасконец отшатнулся, и вовремя. На шум из соседних домов выглядывали любопытные, и даже прохожие останавливались посмотреть, что происходит. Д'Артаньян подобрал вывеску. На ней значилось: "Комнаты внаём".
– Ого, вот это я удачно зашёл! – воскликнул гасконец и постучал.
А кот тем временем канул в тень клёна, зеленеющего возле ограды.

_________________________________________________

*мой миленький котик (итал.)